— Почему ты промолчал? — неожиданно спросила Вилия. Она шла впереди, то и дело пригибаясь под свисающей с потолка паутиной, и даже не обернулась, задав такой странный вопрос.

Фириат не понял.

— О чём именно я промолчал?

— Когда мы нашли записи того мага. Ты единственный промолчал.

Он пожал плечами, хотя знал, что эльфийка на него не смотрит.

— Мне не кажется, что у меня есть право голоса. Я здесь незаинтересованное лицо, это не моё дело. Кому важно моё мнение?

— Допустим, мне важно, — будто невзначай отозвалась она и прямо спросила: — Что ты думаешь обо всём этом?

Фириат вздохнул. Обсуждать такие щекотливые темы он не любил.

Помещения Санкр Тора, которые им предстояло исследовать, оказались огромными и очень запутанными, поэтому без карты отыскать проход в соседний зал, о котором говорила Лина, было бы крайне сложно. Фириат мало знал о той загадочной книге, с которой чародейка провозилась всю дорогу, но мысленно благодарил её, что не отступила. Иначе они бы пропали здесь.

И сейчас, когда Вилия остановилась на очередной развилке длинного коридора, он быстро сверился с планом подземелья и указал налево. Где-то рядом уже должна была находиться нужная им дверь.

— Если собираешься отмалчиваться, то ты всё ещё плохо меня знаешь.

— Не собираюсь, — наконец признался полукровка. — Просто не понимаю, чтó я должен ответить. У меня нет уверенности, что решение воссоединить Пентакль — верное. Как нет уверенности в том, что правильнее будет его уничтожить.

— И ты готов позволить совершенно незнакомым людям завладеть древним магическим артефактом, возможности которого, по преданиям, чуть ли не безграничны?

— Почему незнакомым?.. — Он вдруг понял: — Ты им не доверяешь? Я думал, вы хорошие друзья.

Вилия устало вздохнула и остановилась на полпути. Фириат видел, что она и сама запуталась в этом вопросе.

— Наверное, — подтвердила она его догадки. — Даэдра знают, почему меня так это беспокоит.

— Да брось ты. — Фириат приблизился к ней и приобнял. Вилия не стала сопротивляться. — Помнишь, Лина сказала, что воспользоваться Пентаклем может только сильный маг? Среди нас она одна достаточно сильна, но при этом она умная, храбрая и добрая — в её руках Пентакль точно будет в безопасности. Кира тоже всегда очень рациональна и прибегать к какой-то посторонней силе для воплощения в жизнь тех или иных идей не станет. Она понимает, что это будет неправильно. К тому же вряд ли она сможет, даже если захочет: насколько я понял, её магические возможности весьма ограниченны. Что же до Аполлона… он славный парень. И ему-то уж точно не надо ничего менять в этом мире.

— Ты всех нас ещё очень плохо знаешь, — мрачно сказала ему Вилия. — Я же знаю, что судьба Киры не так проста, как может показаться на первый взгляд. Сейчас её жизнь совершенно лишена смысла, и если кто-то и хочет что-то изменить, то она — первая в очереди. Насчёт Лины… я вообще не уверена, кто она такая, Фириат.

— То есть?

— Просто я… знаю кое-что о ней. И, поверь, то, что скрывается под личиной это милой девочки, далеко не самое безобидное.

Фириат понимал, что Вилия не шутила. Она действительно испытывала какой-то необъяснимый ужас, думая о Лине, а он, похоже, и впрямь никого из них не знал.

— В таком случае… ты намерена помешать им? Но как? Если я найду Пентакль, то сам снять защитный барьер не сумею. А если совру, что вовсе ничего не нашёл, Лина всё равно пойдёт искать его, решив, что моих способностей не хватило. А может, она и вовсе отыщет его первой.

— Просто пообещай, что ты всегда будешь верить мне. Что бы ни случилось.

— Мне не нравятся такие слова.

— Пообещай.

Вилия была очень серьёзной. И Фириат с улыбкой кивнул:

— Конечно. Обещаю.

Босмерка молча поблагодарила его поцелуем. Фириат всё ещё ничего не понимал, но уже пообещал довериться ей. Так что иного ему не оставалось.

Подземелья Санкр Тора уводили их всё глубже, и, следуя карте, босмеры вышли в узкое помещение с обшарпанными стенами и очень низким потолком, с которого огрызались острые сталактиты. Вилия тревожно сжала ладонью рукоять меча на поясе и неуверенно оглянулась. Фириат понял её сомнения: ему тоже стало не по себе. Здесь было намного холоднее и темнее, и нехорошее предчувствие их не обмануло. За первым же углом мелькнула густая непроглядная тень, и сталь старого меча блеснула в огненном свете факела.

— Да чтоб тебя!.. — Вилия рефлекторно рубанула факелом перед собой, отгоняя привидение, и выхватила Клык из ножен.

Реакция Фириата, однако, оказалась быстрее — он уже был рядом, на ходу обнажая оружие, но сражаться с нежитью не стал. Ловко увернувшись от удара, он пошёл дальше по коридору, и Вилия удивилась бы этому, если бы не услышала впереди очередной пробирающий до костей высокий крик. Туманных привидений здесь было много.

Она едва успела уклониться от прямой колющей атаки, отпрыгнув назад, и сразу же нанесла свой удар: Клык прошёл сквозь плотный сумрак, рассеивая его, но привидение змеем извернулось, зашипело, и вновь вернулось в свой прежний облик, ещё больше разозлившись.

Вилия решила, что ей выпал хороший шанс добить эту тварь, и сделала полувыпад, выставив меч для удара. Но призрак вдруг раскинул руки в стороны, и его жуткие глаза сверкнули магическим светом. Вилия слишком поздно поняла, чтó предзнаменует этот жест, не сразу заметила заискрившийся меж костлявых длинных пальцев иней и не сумела — не успела — уклониться, ведомая движением своего тяжёлого меча. Морозное заклинание прошибло её насквозь. Ей показалось, что она сама, как туманное привидение, разорвалась на части и завопить была готова так же, но голосовые связки сковало холодом, и она не смогла выдавать из себя ни хрипа.

Лины рядом не было, а Фириат не славился магическими талантами, чтобы мгновенно среагировать и защитить её от вражеского колдовства. Однако он всё же испуганно обернулся — уже после, когда Вилия, не способная даже соображать, упала спиной на стену, и её меч звякнул, ударяясь о камень.

Эта оплошность многого стоила полуэльфу. Ржавое лезвие ошпарило его руку, срезая с плеча слой кожи, и, обезумев от боли, он пронзил нежить левым клинком, ни на что особо не рассчитывая, а затем в развороте сотворил мощное огненное заклинание, испепеляя туманное привидение, уже занёсшее меч над телом неподвижной Вилии. Жар опалил ей брови и ресницы, она вжалась в стену, будто надеялась, что та может проглотить её, но огненный вихрь всё же пронёсся мимо, превратив агрессивного призрака в лужу расплавленной эктоплазмы у её ног.

Фириат мельком глянул через плечо, убедился, что больше никого не осталось, и бегом направился к босмерке. И только когда она, живая, оказалась в его объятиях, сознание начало возвращаться к нему.

— Я идиот, что тебя оставил. Сильно досталось? Слышишь меня?

Вилия слабо кивнула, отвечая то ли на первый, то ли на второй вопрос, и вцепилась пальцами в мужские руки, пытаясь устоять на ногах. И тут же увидела, как на его рукаве расплывается широкое кровавое пятно.

— Тебя всего трясёт… — едва слышно заметила она и впервые в жизни почувствовала, что ею овладевает настоящий приступ паники.

Она рухнула на колени, одеревеневшими пальцами схватилась за свою сумку, вытряхнула на пол содержимое, ища зелья и бинты, но тут её руки накрыла тёплая ладонь Фириата, и он отчётливо попросил:

— Успокойся. Это не первое ранение в моей жизни.

Вилия словно опомнилась. Ведь действительно — не первое. И от его слов наконец-то потеплело. Она перестала суетиться, села на пол, взглянув на полуэльфа, и увидела, что кровь из раны уже начинает капать на камни.

Фириат снял какие-то зелья со своего пояса, выпил одно за другим, а потом крепко сжал рану ладонью и стиснул зубы, пытаясь не закричать. Слабый магический импульс остановил кровотечение, и боль, похоже, тоже поутихла, но Вилия знала, что Фириат был очень плохим целителем. Когда он сел напротив, прислонившись к стене и всем своим видом показывая, что больше ничего делать не собирается, Вилия подползла ближе и, дрожащими пальцами достав из ножен кинжал, срезала рукав его рубахи. Фириат полностью доверился ей и ничего не говорил.

Насквозь пропитавшаяся кровью ткань одежды легко отошла от тела, и Вилия увидела, что Фириат получил страшную широкую рану, нанесённую вертикально всей плоскостью клинка. Лезвие содрало с руки кожу до мяса. Вилия совершенно не представляла, что делать в такой ситуации.

— Надо вернуться, — наконец решила она. — Тебе нужна помощь Лины.

— Да вот ещё, — недовольно отозвался босмер и потянулся за очередным зельем. — Перевяжи. Не умру.

Вилия смотрела на него с недоверием, но всё же потянулась за бинтами.

— Туже вяжи, — попросил он, выпив последний эликсир, и усмехнулся: — Да что ты переживаешь? Это просто рука — отрубишь, если что. У меня обе ведущие.

— Так себе попытка подбодрить, — зло ответила она и затянула бинт так, что Фириат снова скорчил болезненную гримасу. — Уверен, что не хочешь вернуться? 

— Уверен. Где мы там будем их искать?

— Точно? 

Он опять улыбнулся и, когда она закрепила повязку, здоровой рукой притянул эльфийку к себе. Вилия послушно села рядом.

— Точно. Ты сама как?

— Да что со мной случится?..

Фириат погладил её по растрепавшимся волосам и вдруг заметил оставшуюся на них изморозь. Сердце горестно сжалось.

Врёт всё-таки. Досталось ей крепко. До седых прядей.

Он не стал говорить об этом. Прижал её к себе и засмеялся.

— Нашёл время веселиться!..

— Из нас очень хреновые напарники. Впустую беспокоимся друг о друге и не можем следить за ситуацией.

— Да уж. Поэтому тебе и не стоило идти!

— Прости, что тебе достался такой балбес.

— Единственный балбес, которому на меня не плевать. Это дорогого стоит, Фириат.

— Ты мне больше нравишься, когда перестаёшь язвить.

— Это мне мозги, похоже, заклинание отморозило, — опять начала она. — Надо идти, пока они окончательно не отвалились как ненужная часть в процессе деградации.

Он через силу улыбнулся и согласился:

— Хорошо. Пойдём.

Подняв вещи, убрав оружие в ножны и заново запалив потухший от холода факел, они прошли в следующее помещение и поняли, почему здесь было так много привидений. Вдоль стен стояли древние каменные саркофаги.

— Может быть, Лина всё же ошиблась, и эти твари есть самые настоящие неупокоенные души?

— Она сказала, что не знает точного ответа, — напомнил Фириат и остановился у одного из захоронений, надеясь найти какие-нибудь надписи или рисунки. Но ничего такого на шероховатой поверхности древнего камня не было. И добавил: — Всё может быть.

Чем дальше они продвигались по разрушенным катакомбам, тем труднее становился путь. Всё чаще встречались перекрытые обвалами проходы, внутренняя отделка помещений была треснута или уже вовсе отсутствовала, каменной крошкой встречаясь под ногами. Потолок пробивали увесистые толстые корни деревьев, и каждый угол блестел старой густой паутиной в свете факела.

— Ничего не понимаю, — нахмурилась Вилия. Фириат подошёл ближе и посмотрел на карту в её руках. — Где мы вообще находимся?

— Судя по всему, где-то здесь, — он указал на область с краю. — Вот изображены те саркофаги, где… а мы пошли дальше, сюда. Потом свернули направо, вот этот ход как раз был обрушен. Получается, сейчас мы здесь.

— И куда дальше?

Впереди, внизу, раскинулся свод широкой пещеры, и факел, слепящий глаза, не позволял увидеть противоположную стену. Карта говорила, что эта часть Санкр Тора ещё не закончилась, но Вилия не знала, куда здесь вообще можно идти.

— Там, — воодушевлённо указал Фириат. — Там лестница.

— Ты что, хочешь сейчас туда спускаться?

Он молча забрал у неё факел и бросил его вниз. Тьма разбежалась перед огнём, открывая неровный спуск по гранитным валунам, и глухо ахнула, когда факел встретился с полом.

— Видишь? — торжественно объявил Фириат. — Здесь совсем недалеко.

— Откуда в тебе столько энтузиазма?

И поняла прежде, чем спросила. Он специально упрямится. Пытается убедить её, что с ним всё хорошо, что он в порядке. Значило ли это, что пора бить тревогу?

— Не поворачивать же назад! — ответил он ей, и Вилия замолчала. Уже знала, что он притворяется.

Они всё же спустились, оказавшись в глубоком котловане, и отсюда в самом деле можно было разглядеть лестницу впереди — широкую каменную, как в сохранившейся части Санкр Тора, но подниматься по ней всё же было опасно. Большинство ступеней уже были сломаны, а те, что уцелели, покрылись трещинами и ломались под ногами.

Однако не это стало главной проблемой. Когда они оказались наверху, то увидели, что прогнувшийся потолок и толстые длинные сталактиты преграждают дальнейший путь. Лишь через узкую расщелину было видно, что дальше есть куда идти. Более того — впереди наконец-то горел синий магический свет, почему-то вселяющий надежду.

— Неужели всё-таки назад? — с наигранной обидой спросил Фириат, но тут же замолчал, заметив, как оценивающе Вилия смотрит на него. — Что?

— Пролезешь. Здесь достаточно места для тебя.

Он подумал, кивнул.

— Тогда дамы вперёд.

Вилия и не подумала возражать, передала Фириату факел и, наклонившись, боком попыталась пролезть в расщелину. Шершавые камни цеплялись за одежду, но оказаться на другой стороне для юркой лесной эльфийки не составило труда. И, осмотрев раскинувшийся впереди зал, она замерла на месте.

— Что там, Вилия? — босмерка ответила не сразу, и Фириат был вынужден повторить: — Вилия?..

— Иди сюда.

Он засуетился, извернулся и тоже пробрался через препятствие, особенно бережно относясь к раненой руке. И увидел, что так сильно поразило Вилию.

Пред ними предстала широкая зала, некогда бывшая величественной роскошной гробницей. Сейчас здесь всё пребывало в запущенном состоянии, но сквозь царящую разруху отчётливо просматривалось былое величие этого места. Яркие огни магического света озаряли остатки белого камня, которым был выстлан пол, изящные узоры на ровных отшлифованных стенах, холодный металл упавшей с потолка огромной люстры и — что в первую очередь приковывало взгляд — массивный саркофаг, стоящий на возвышении у дальней стены. Было ясно, что всё это строилось только ради него.

— Неужели это?.. — Вилия не договорила, спустилась и пошла прямиком к саркофагу. Фириат чувствовал, как она взволнована, но ещё ничего не понимал.

— Вилия? — осторожно позвал он, и его голос отразился эхом от высоких каменных стен.

Она обернулась. Её глаза блестели каким-то глупым детским восторгом. Будто нашла припрятанный родителями подарок на Фестиваль Новой Жизни, а там — именно то, что ей больше всего хотелось.

Полукровка усмехнулся этой внезапно пришедшей в голову мысли.

— Ты знаешь, что мы с тобой, возможно, нашли?

— Понятия не имею. Потому ты меня сейчас так пугаешь. 

— Я думаю, что… Существует очень распространённая версия, что в катакомбах под Санкр Тором погребена Святая Алессия.

— Ты и вправду так думаешь?

— Об этом много писали.

— Вилия, — снова позвал он, когда она стремительно направилась вперёд. — Откуда ты столько знаешь о Санкр Торе?

Босмерка остановилась, задумалась. Судя по всему, это был не тот разговор, который следовало вести на ходу. И это в который раз сбило Фириата с толку.

— Вот скажи, как ты убивал при выполнении контракта? — неожиданно спросила она. 

Полуэльф обомлел.

— При чём тут это?

— Ну же, ответь.

— Я… выслеживал жертву, если это было необходимо, потом дожидался удобного случая и… Всё.

— Разве ты не продумывал заранее все свои действия? Не искал пути к отступлению, например?

Фириат начал понимать, к чему она ведёт, но был вынужден покачать головой:

— Мораг Тонг — законная организация. Мы не бежим с места казни: мы заранее имеем на неё разрешение.

— В вас совсем не осталось романтики! — Она сморщила смешную гримасу, а потом серьёзно продолжила: — В моей работе всё иначе. Когда я была рядовым ассасином, то само убийство занимало самую меньшую часть всей работы. Сначала я собирала информацию: о жертве, о её привычках, пристрастиях, потом узнавала место, где находится цель, искала, где можно нанести удар, думала, как это сделать, просчитывала пути отступления и запасные варианты развития событий, заручалась поддержкой нужных лиц… И вот это — сбор информации — и есть настоящая работа ассасина. Поэтому, идя сюда, было бы глупо идти вслепую. Пентакль — цель моего контракта на убийство. Если тебе так проще думать.

— Надо же, — только и сумел промолвить он. — А я и не знал, что ты относишься ко всему… так серьёзно.

— Для меня это важно. Для меня и для моей работы. Мой учитель говорил, что ассасин, не умеющий работать головой, очень скоро сам окажется жертвой.

Фириат кивнул, соглашаясь с этими словами. А потом всё же не удержался, спросил:

— И всё-таки, Вилия, почему бóльшую часть времени ты притворяешься такой идиоткой?

Она засмеялась. Искренне так, заливисто.

— Почему сразу притворяюсь?

— Хватит, меня ты больше не обманешь.

Вилия, похоже, и не собиралась его обманывать. Просто её действительно всё это развеселило.

— Это удобно. Когда все считают тебя болваном и не ждут ничего остроумного, этим можно легко воспользоваться.

— Даже в кругу друзей?

— Никогда не знаешь, чего следует ожидать. — Решив закончить на этом разговор, босмерка подошла к возвышающемуся над ней саркофагу и подпрыгнула, пытаясь ухватиться за край постамента, на котором он был установлен. Но оказалась слишком невысокой для такого трюка.

— Тебе настолько любопытно?

— Ты даже не представляешь.

— Тогда давай я подсажу тебя.

— А твоя рука?

— Будто, чтобы с тобой управиться, мне нужно две руки.

Вилия опять засмеялась, упрекнув его, мол, нашёл время и место, и Фириат даже слушать её на этот раз не стал. Уверенно подошёл ближе, обнял левой рукой чуть ниже бёдер и поднял эльфийку в воздух, усаживая себе на плечо, словно какого-то лесного зверька. Вилия взвизгнула, но быстро взяла себя в руки и наконец добралась до каменного выступа площадки.

Подтянувшись, она забралась наверх. Однако жадное изучение стенок саркофага не принесло никаких результатов. Надписей на нём не было, изображений, указывающих на какие-либо конкретные исторические события, тоже — только плавные витиеватые узоры, выполненные умелой твёрдой рукой.

— Ну как? Есть что-нибудь?

— Нет, ничего. Абсолютно ничего.

— Тогда слезай оттуда.

Вилия положила ладони на холодную тяжёлую крышку, вслух подумала:

— Может, мне удастся её сдвинуть?

— Даже не смей! — голос Фириата прозвучал настолько серьёзно, что она невольно отшатнулась. — Спускайся.

— Да ты чего? Что в этом такого?

— Вот сейчас я не понимаю, притворяешься ты или говоришь серьёзно. — И продолжил, не дав ей ответить: — Знаешь, сколько защитных обрядов выполняют археологи перед тем, как вскрывать чью-то могилу? И во многих случаях даже это не спасает их от проклятий, а погребённых — от участи становления нежитью. А ты хочешь вот так спонтанно потревожить чьё-то погребение, которое одним только видом говорит, что здесь лежит кто-то важный. По твоей собственной версии — Королева Рабов.

— Ладно, ладно, — примирительно ответила Вилия. — Чего ты так взъелся? Не буду я ничего вскрывать. Видишь? Ухожу.

Она и впрямь отошла от саркофага к краю платформы и ловко спрыгнула вниз. Фириат ничего не сказал, но дышать ему стало намного спокойнее.

Эльфийка вдруг попросила:

— Давай никому не будем говорить о том, что нашли здесь?

— Почему? Если ты уверена, что это могила Алессии, то нужно сообщить…

— Зачем? Я не хочу, чтобы об этом узнали все. Пусть хоть что-то великое останется нашей с тобой тайной.

— Ты просто не хочешь разочароваться, если в итоге выяснится, что там никакая не Алессия.

— Ой, отстань, — обиженно отмахнулась Вилия, и полуэльф за её спиной улыбнулся. За что он любил её вечные кривляния, так это за то, что ни один серьёзный разговор с ней не оставляет после себя неприятный осадок. Вилия обязательно сгладит всё так, чтобы захотелось улыбнуться. Будь это какая-то ловкая шуточка или даже простое «ой, отстань».

Они прошли вперёд ещё несколько метров, и откуда-то постепенно потянуло прохладной влажностью. А ещё через пару десятков шагов в тишине подземелья начала журчать вода.

— Ты слышишь? — тут же оживилась Вилия и достала карту. — Где мы? Зал с саркофагом — последнее, что здесь изображено. А мы пошли вообще в другую сторону.

— Значит, выбора у нас особо нет. — Фириат положил пальцы на карту, призывая убрать её в сумку и не беспокоиться понапрасну. — Пойдём дальше и узнаем, где это мы оказались.

— Прекрасный совет, — с чувством протянула Вилия. — Именно то, что мне сейчас было нужно!

Вскоре их путь действительно преградила вода. Она текла по узкому жёлобу в центре прохода и выливалась в общий каменный бассейн, выбраться из которого, на первый взгляд, было невозможно. Однако, выйдя из тоннеля, босмеры заметили, как каменная узкая тропинка поднимается вверх вдоль крутой стены, и выбора у них не оставалось. Только вот пройти, не замочив ноги, всё равно бы не удалось.

— Мать мою… — с тихим восторгом выругалась Вилия, посмотрев наверх. — Это ведь тот самый зал.

Фириат тоже внимательно присмотрелся — и да, это в самом деле был тот зал, где они разошлись с остальными членами их небольшой команды. И это стало огромным облегчением. После столь длительной прогулки по Санкр Тору искать Пентакль уже не было никаких сил. Особенно не было сил на обратный путь. А тут так удачно всё сложилось.

Он подал Вилии руку, помогая подняться и не поскользнуться на мокром камне, и, когда они оказались наверху, решил устроить привал.

— В Обливион всё, — озвучил он своё решение. — Пусть сами за нами возвращаются, сейчас я не пойду их искать.

Вилия такой подход к делу с удовольствием одобрила.

* * *

Кира вернулась в одиночестве. Чародейка наотрез отказалась куда-либо идти, а Аполлон не захотел покидать её, вот и пришлось оставить этих голубков ворковать, а самой идти за эльфами. Но, когда имперка увидела, что и эти двое вполне приятно проводят время, устроившись на каменном мосту над водой, то промолчать уже не смогла.

— Нашли время для романтики!

— Мы даже и искупаться успели, — гордо ответила ей Вилия, явно очень довольная этим достижением, и, подойдя ближе, Кира увидела, что их штаны действительно мокрые ниже колен. А потом она увидела перевязанную руку Фириата.

— Что с вами случилось?

— Ерунда, — спокойно отозвался он. — Не поладили с группой туманных привидений.

Кире хватило такого ответа, напрасно беспокоиться она не хотела.

— Хватит отдыхать, идём. Лина нашла Пентакль.

Полукровка оживился и, кажется, вовсе забыл о своей ране.

— Правда? Где?

— Идём, — повторила Кира. — Сам всё увидишь. А то Лина уже места себе не находит.

Босмеры медлить не стали, быстро собрали немногочисленные вещи и пошли следом за имперкой. Она свернула в мрачный узкий коридор, заблаговременно освещённый закреплёнными в настенных скобах факелами, миновала неширокую площадь, и вывела эльфов к железной решётке, разделяющей тоннель на две части. Толстые металлические прутья уже были опущены — приводились в действие рычагом на полу, — и за ними брал начало узкий низкий проход. По обе стороны от него, в стенах, начали встречаться короткие ответвления. Пахло пылью и старыми тряпками.

— Тюрьма? — догадалась Вилия.

— Да.

— Пентакль спрятали в тюрьме?

— Что тебя так огорчает?

— Огорчает? Я в восторге!

Кира усмехнулась. Вилия всегда умела находить что-то невероятное в обычных вещах.

Вскоре стало ясно, от кого должна была защитить решётка весь остальной Санкр Тор. Под ногами мерзко захлюпала растёкшаяся мутная эктоплазма. В камерах лежали почерневшие от времени кости человеческих останков. Узников было много.

Фириат осмотрел всё понимающим взглядом, тревожно спросил:

— Все остались целы?

— Даже не пришлось меч доставать. Лина устроила им огненный геноцид, — бесстрастно отозвалась Кира. А потом всё же кратко поинтересовалась, больше из вежливости: — Ты-то как умудрился?

Фириат вяло отмахнулся и отвечать не стал. Данкар не настаивала.

Тюрьма закончилась небольшим каменным амфитеатром. Сверху в три ряда полукругом стояли древние скамьи, уже наполовину разрушенные, покрытые мхом и лишайником, однако они всё ещё могли выдержать массу человеческого тела. На одной из них весьма комфортно устроился Аполлон, его тяжёлая походная сумка лежала на соседнем кресле. Лина же задумчиво изучала каменную колонну, расположенную в центре углублённой арены. Стало ясно: это место для публичной казни. А колонна, невысокая, в полтора человеческих роста, с остатками ржавых железных цепей — место для пленника.

— Ну наконец-то! — обрадовался Аполлон. — Я уже из последних сил уговаривал её дождаться вас и не начинать колдовать в одиночку.

Кира закатила глаза.

— Ты ей подыгрываешь или в самом деле не понимаешь, что она тебя дурачит?

Лина внизу засмеялась, услышав этот разговор. Аполлон раздосадованно ударил ладонями по коленям.

— Сколько можно пользоваться тем, что я вообще не смыслю в магии?!

— Ничего, брат. — Вилия села рядом и подбадривающе приобняла его одной рукой. — Со мной такое тоже постоянно происходит. Простим это нашим девчонкам. Ведь должны же они хоть в чём-то чувствовать себя лучше нас.

Кира от души засмеялась, но Фириат, которого и хотела поддеть эльфийка, пропустил её слова мимо ушей. Он стоял, держась за стену, и было заметно, как сильно его шатает из стороны в сторону.

Имперка быстро сообразила, в чём дело.

— Лина! — громко позвала она. — Фириату, кажется, совсем тяжело.

Бретонка с ловкостью дикой кошки взбежала по лестнице и через пару секунд оказалась рядом. Она усадила Фириата на скамью, странным пристальным взглядом всмотрелась в его лицо, потом вздохнула и покачала головой:

— Повезло же притащить сюда мага с повышенным экстрасенсорным восприятием!.. С тобой всегда так?

Фириат неопределённо пожал плечами. Это можно было трактовать по-разному, но одно Лина для себя выяснила: он всё же её слышал.

— Что с ним? — серьёзно спросила Вилия.

— Это печать, наложенная для защиты Пентакля, так действует. Мы находимся в месте с очень мощной магической аурой, и при столкновении с ней любому чародею, даже самому посредственному, приходится очень непросто. Каждый реагирует на подобное воздействие по-своему, кто-то привыкает быстрее, кто-то медленнее. Кире, например, адаптироваться было проще нас всех. Потому за вами я послала именно её — знала, что она вернётся и снова быстро привыкнет к такому давлению.

— А у него как?

— Фириат экстрасенс, — ответила Лина и незаметно взяла в руки ладонь полуэльфа, принявшись выводить на ней какие-то невидимые символы слегка дрожащими от магии пальцами. — Не округляй так глаза, пожалуйста. Я говорю о том, что он очень глубоко чувствует магию и с удвоенной силой пропускает через себя любое её проявление.

— То есть он не может видеть будущее и разговаривать с духами? — с неким облегчением спросила Вилия, но Лина её не успокоила:

— Может, конечно. Как и любой маг. Но для этого нужны годы усиленной практики и даже… талант. А у него нет ни того, ни другого — и это при такой чувствительности к магии! В общем, всё не как у людей.

— Если ты до сих пор не замечала, я не совсем человек…

Лина улыбнулась и, поднявшись на ноги, отошла. Похоже, ей вполне хватило того, что он осмысленно заговорил. Значит, беспокоиться было не о чем.

— Что с рукой?

— У тебя сейчас есть дела поважнее, —излишне резко напомнил он, но Лина, если и обратила внимание на его грубость, виду не подала.

В конце концов, Фириат был прав. Она кивнула, поставила свою сумку рядом с Вилией и взяла в руки один из магических свитков. Потом молча спустилась к толстой каменной колонне и ещё раз осмотрела её гордым требовательным взглядом. Вилия знала, что так смотрят на давних врагов, в силе которых не сомневаются, но которых намерены победить.

— Вы готовы начать? — требовательно спросила она.

Кира утвердительно кивнула и уточнила:

— Что от нас требуется?

— Тебе и Фириату — встать по обе стороны от меня и разрешить мне черпать вашу магическую энергию. Аполлону и Вилии — не мешать.

— Тогда готовы, — согласился с Кирой полуэльф.

Вилия молча покачала головой, заметив, как тяжело ему было подняться на ноги. А потом, когда они с Аполлоном остались одни сидеть в амфитеатре, очень тихо произнесла:

— Какой же он самоуверенный придурок.

Аполлон не стал ей отвечать.

— Так, хорошо, — говорила внизу чародейка. — Кира, встань у лестницы. Фириат, иди к этой стене. Теперь слушайте внимательно, потому что, если что-то пойдёт не так, расхлёбывать последствия придётся вам.

— Мне не очень нравится такой расклад, — призналась Кира. — Лучше бы тебе вовсе не допускать, чтобы что-то пошло не так.

— Я обещаю постараться, но не могу быть полностью уверена в своих силах. — Имперка кивнула, и Лина продолжила: — Итак, что представляет собой эта печать. Вы наверняка знаете, что чародеи Школы Изменения могут накладывать на любой замóк магическую ловушку, которую не открыть без специального ключа или специального заклинания. Если потревожить такой замок, то последствия могут быть разными — зависит от намерений и возможностей мага. Печать, которая сейчас перед нами, — это плотное переплетение чистых нитей энергии, и потревожить её вдвойне опаснее. Чтобы вы понимали, то ловушки на обычных замках — это немного магии, соединенной с обычным материальным предметом. Здесь же магия держится исключительно за счёт самой себя. Любое постороннее вмешательство способно разбить её вдребезги, и тогда от осколков вряд ли удастся укрыться. Чтобы снять этот барьер, требуется действовать с максимальной осторожностью. Если я хоть что-нибудь понимаю, то он состоит из плотных базовых нитей и более тонких, заряженных разрушающими заклинаниями высокой мощности. Последствия неаккуратного обезвреживания могут быть катастрофическими.

Она перевела дух, вытерла ладонью выступивший на лбу пот и продолжила:

— План простой: вы направляете свою энергию в мой поток, я распутываю нити барьера. Однако в Школе Изменения я разбираюсь почти так же, как Вилия — в хорошей кухне, поэтому, если напортачу или если мне не хватит сил, вы должны будете укрыться от магического взрыва, а потом бежать. Кто из вас умеет быстро работать со свитками? — Кира не очень уверенно подняла руку, и чародейка, вовсе не заметив сомнения, передала ей магический свиток. — Это самое мощное заклинание магического щита, которое мне удалось найти. Держи его наготове. В случае чего от твоей реакции будет зависеть ваша жизнь. Вилия! — Босмерка насторожилась. — Возьми из моей сумки второй свиток. Этот для тебя и Аполлона.

— Не нравится мне весь этот план… — сквозь зубы процедил Найман и хотел было подняться на ноги, но Вилия остановила его, ухватив за руку.

— Не надо. Она знает, что делает.

Убедившись, что мужчина смирился с тем, что никак не сможет повлиять на развитие событий, она раскрыла сумку чародейки, взяла нужный свиток, а потом заметила внутри свёрток с первой половиной Пентакля. Аполлон внимательно смотрел на Лину и слушал, что она говорит.

— Готовы? — спросила она и, не услышав в ответ ни слова, скомандовала: — Начинаем.

Она сконцентрировалась и уверенно выпустила в колонну магическую энергию, всем своим сознанием, всем своим существом хватаясь за барьер и ища в нём нить, с которой можно начать обезвреживать защитное заклинание. В её поток сразу же влились ещё две энергии, мощные и чистые, готовые добровольно отдаться ей в распоряжение. Преимущества такого союза чародеев заключалось в том, что владеть знаниями было достаточно только одному — остальные всего лишь открывали ему свои магические резервуары и предоставляли право пользоваться их силой. Иногда встречались совершенно бездарные маги, у которых запас энергии был такой, что любой магистр Университета Таинств мог бы позавидовать. В их альянсе к такому магу относился Фириат — эльф с возможностями альтмерских колдунов, но с совершенно не заточенным под магию складом ума.

Переплетения магических линий печати, укрывающей Пентакль, оказались сложнее, чем Лина себе представляла. Вытягивая одну нить, чародейка тревожила остальные, и, чтобы удержать этот опасный клубок, приходилось быть максимально внимательной и осторожной. Сейчас Лина чувствовала себя кем-то вроде редгардских заклинателей змей, только клыки у змей никто не выдирал.

Добравшись до первой нити с вплетённым смертоносным заклинанием, Фианель разволновалась настолько, что провозилась с ней, кажется, целую вечность и едва не выпустила остальное скопление энергии, готовое в любую минуту обрушить здесь всё. И тогда ей стало по-настоящему страшно. Паническое осознание того, что она не справляется, вытеснило самоконтроль, и это могло обернуться самой настоящей катастрофой для неё самой и, что куда важнее, для друзей.

Подавив первое встретившееся ей заклинание, Лина дрожащим сознанием дотянулась до второго, и оно вспыхнуло под потолком звонкой цепной молнией, обрушившей на плечи искры и пыль. В амфитеатре кто-то громко испуганно вздохнул. Энергетический поток Киры вдруг дрогнул, но быстро стабилизировался.

И Лина приказала себе держать себя в руках. Она прекрасно понимала, что паника недопустима, что любое неверное движение может обратить в пепел их всех, а позволить этому случиться она не имела права. И дальше дело пошло быстрее и увереннее.

Чародейка уже приноровилась выпутывать из ловушки плотные пласты защитной энергии и обезвреживать заложенные в них заклинания, однако чем дальше она пробиралась, тем крепче и сложнее становился барьер, а силы стремительно иссякали.

Общий поток энергии снова неконтролируемо дрогнул, и очередная вспышка молнии прогремела где-то за правым плечом — Лина не успела понять, как упустила её и перенаправила в ту сторону. Однако она сразу же остановилась, сдерживая своих ядовитых змей, и вынужденно посмотрела на друзей.

— Проклятье, Фириат! — слабо процедила она, тут же осознав, как тяжело ей говорить. Впрочем, болтать, занимаясь чем-то, что требует полного сосредоточения, она никогда не умела. — Вернись быстро!

Вилия смотрела на полуэльфа сверху, и Аполлон видел, как она была напряжена. Однако босмерка вдруг сказала ему:

— Ставлю десять золотых, что он не выдержит первым.

Аполлон хотел упрекнуть её в том, что она выбрала для шуток совершенно неподходящее время, но потом понял, что она лишь пытается разрядить эту напряжённую обстановку. Чуть позже, осознав, что он сам до посинения сжимает собственную руку, Найман решил ответить:

— Идёт. Кира не выдержит первой.

И действительно. Когда Лина продолжила работу и уже почти добралась до самого последнего уровня защиты, Кира вдруг слабо произнесла:

— Это не он. — Никто сначала не понял, что именно она имела в виду. — Это меня не хватает на большее. Я… я всё…

Лина уже настолько освоилась в решении этой задачи, что даже не остановилась и коротко приказала:

— Бросай. Мы справимся. — Однако потом, когда Данкар оборвала свой энергетический поток и, тяжело дыша, отшатнулась к стене, Лина запоздало подумала: — Фириат, выдержишь?

Он не ответил. Стоял на том же месте, позволяя Лине высасывать из него магические силы уверенным стабильным потоком, и ни на что не реагировал.

— Упрямый болван… — тихо выругалась Вилия, наблюдая за ним сверху. Даже отсюда она видела, как побледнела его кожа и каким стеклянным стал ничего не видящий взгляд.

— Кира!.. — Лина почувствовала, как паника снова накатывает на неё неудержимой волной. — Я убью его!

Это прозвучало не как шуточное обещание отчитать кого-то позже за упрямство. В этих словах Кира услышала столько страха и отчаяния, что сразу поняла: если так дальше пойдёт, Лина действительно убьёт полукровку, вычерпав из него последние капли силы. Вывести Фириата из обряда чародейка не могла, иначе давно бы сделала это. А он сам, настолько зависимый от неё, напрочь утратил контроль над самим собой. И неизвестно, сколько времени он уже в таком состоянии.

Кира поняла, что должна действовать. Превозмогая боль, она рывком устремились к нему, схватила за плечи и затрясла, пытаясь привести в чувства. Но, когда это не принесло результата, ей пришлось с размаху ударить Фириата по лицу, и он, наконец-то моргнув заслезившимися глазами, рухнул на пол, увлекая девушку за собой.

Полуэльф судорожно черпал ртом воздух, наполняя горящие лёгкие, сгребал пальцами каменную крошку на полу и прижимал к животу колени, пытаясь не застонать от ломившей всё тело боли. Кира вспомнила, что в Сейда Нине он и вовсе отключился от опустошения, и её успокаивало то, что сейчас он хотя бы был в сознании.

— Пойдём, — негромко произнесла она. Вилия наверху всё порывалась броситься к нему, но её удерживал Аполлон. Точно так же, как и она его недавно.

Кира помогла полукровке подняться, держа за плечи, и повела его к лестнице. Он цепко за неё держался, ноги переставлял слабо, дороги перед собой не разбирал. Но его состояние сейчас волновало Киру в последнюю очередь. Передав обессиленного полуэльфа в руки Вилии, она обернулась на чародейку.

Сейчас Лина осталась одна. Один на один с той силой, которую вызвалась обуздать. Лишившись поддержки, Фианель с ужасом осознала, что и сама уже очень слаба. Сил едва хватало, чтобы продолжать работать, не говоря уже о том, чтобы всё делать качественно и осторожно. Она спешила. Последний уровень магической печати был самым тонким, самым хрупким и капризным, и каждый неверный вздох мог уничтожить всё, чего она добивалась столько времени. Количество опасных нитей, готовых в любой момент атаковать мощным заклинанием, увеличилось чуть ли не вдвое, и Лина уже не могла подавлять эту силу полностью. Она притягивала эти заклинания себе, сминала их мощь и, ослабленные, отбрасывала в сторону, как что-то ненужное и назойливое. Приручённые заклинания разбивались о стену, вспыхивали всполохами огней и сотрясали старый камень города, но вреда не наносили.

Лина спешила.

И с каждой секундой всё меньше понимала, что она делает.

— Не справляется… — тревожно прошептала Кира, во все глаза наблюдавшая за чародейкой. Она выпила пару запасённых зелий, ускоряющих процесс восстановления магической энергии, но уже ничем не могла помочь подруге. Лине, полностью положившейся только на собственные силы, сейчас было не до того, и постороннее вмешательство могло лишь усугубить ситуацию. Потому Кира боялась предпринимать что-то. Она была хорошим воином, но лезть в магию, в которой мало что понимала, не решалась.

Лина стояла подле колонны, сосредоточив на ней всю свою силу, и воздух вокруг чародейки светился от магического напряжения, звенел извлекаемыми из ловушки заклинаниями, бесновался не пойми откуда взявшимся сквозняком, раздувающим волосы и одежды. Их противостояние достигало своего апогея. И, добравшись до конца, Лина рухнула на пол, не сумев обезвредить вырвавшуюся на свободу силу.

Кира и Вилия среагировали одновременно быстро. Босмерке понадобилось меньше мгновения, чтобы воспользоваться силой свитка и укрыть их вчетвером, стоящих на амфитеатре, прозрачным магическим куполом, способным выдержать любой удар. Кире — и того меньше. Но имперка направила заклинание на чародейку, отгородив её бездыханное тело от шквала огня, заполнившего, казалось, все подземелья Санкр Тора. Поставленный барьер затрещал под напором враждебной разрушительной мощи, но выдержал удар, выполнил свою функцию, и, только когда всё закончилось, Кира позволила себе убрать ладони от лица, которыми пыталась защитить глаза от яркой белой вспышки, и увидела, что Лина не двигалась.

Она бросилась к ней, преодолевая сразу по несколько ступеней обрушившейся старой лестницы, не обращая внимания на то, что с потолка падает пыль, земля и, местами, целые плиты, и опустилась рядом на колени, беря лёгкое горячее тело в руки. И чуть с ума не сошла от нахлынувшего облегчения: Лина всё же дышала.

Рядом почти сразу же возник Аполлон, тоже опустился рядом.

— Мы можем ей чем-то помочь?

Имперка покачала головой.

— Не знаю. Если бы кто-то мог поделиться с ней магическими силами, но… нам с Фириатом и самим бы это не помешало. — Она бросила взгляд на свою сумку, оставшуюся на лестнице, подбежала к ней в надежде взять последнее зелье, но с ужасом обнаружила, что все стеклянные флаконы с эликсирами оказались разбиты. Должно быть, полопались от ударной волны заклинания.

Лина вдруг закашлялась, перевернулась на бок, как обычно бывает с теми, кто долгое время провёл под водой и вот оказался на суше. И выглядела она так же — как утопленница. Её кожа стала неестественно тонкой, приобрела нездоровый зеленоватый оттенок, и только огромные глаза светились синим огнём на круглом усталом лице.

— Слава Ситису, — одними губами прошептала Кира и, решив оставить заботу о ней Аполлону, принялась осматривать колонну.

Камень на её краях порушился от взрыва, но внешне она совершенно не изменилась. Имперка осматривала каждую стенку, искала хоть что-то похожее на тайник или скрытый механизм, но — тщетно. Не могло такого быть, чтобы Лина не справилась. Хотя бы потому, что от скопления магии в этом зале уже не мутило.

— Сверху! — радостно крикнула Вилия, наблюдавшая с амфитеатра. — Сверху есть плита! Я достану!

Маленькая босмерка ловко сбежала вниз, подпрыгнула, цепляясь за край неровной колонны, и вскарабкалась на небольшую площадку, где с трудом сама могла уместиться. В центре действительно находилась посторонняя плита, отличающаяся от всего остального местного камня — она была очень гладкой и белой, будто такой, из каких айлейды строили свои дворцы. Похоже, что всё это время она была замаскирована, но после того, как Лина сняла защиту, иллюзия спала.

В голове вдруг пронёсся тревожный вопрос: а действительно ли чародейке удалось обезопасить это место? Но Вилия уже подцепила пальцами плиту, и отступать было некуда.

В колонне оказалась неглубокая ниша, в которой лежала чёрная металлическая шкатулка. Вилия вдруг заметила, как сильно трясутся руки.

— Он там? — подала тихий голос Лина. Вилия молча кивнула, забрала шкатулку и спрыгнула вниз. Она считала, что Лина заслужила увидеть его первой.

Чародейка благодарно приняла из рук эльфийки ларец, осмотрела его, убеждаясь, что его открытие не повлечёт за собой неприятных последствий, а потом медленно приподняла крышку. И ахнула.

Внутри была ещё одна половина Пентакля. Золотая звезда лежала на дорогом бархате, искрясь в слабом свете факелов, и её красота лишала дара речи и способности трезво мыслить. Фианель потянулась пальцами к жёлтому металлу, но потом в страхе отдёрнула руку. Сейчас она не решится к нему прикасаться.

— Возьми его и пойдём. Нужно закончить начатое.

— Ты уверена, что твоих сил хватит?

— Мои силы уже не нужны. — Аполлон помог ей подняться. — По закону единства обе части Пентакля сами воссоединятся. Для этого достаточно принести их на алтарь.

Вилия кивнула, закрыла крышку шкатулки и первой взбежала по лестнице к Фириату. Он кивнул в ответ на её вопросительный взгляд, подтверждая, что ему уже лучше, но потом почему-то подумал, что эльфийка ждала от него другого. Чего?..

Как только они собрались покинуть этот зал, по подземелью прокатился шорох посторонних звуков. Кира первой услышала его, вскинула руку, приказывая всем остановиться, и обняла пальцами рукоять меча. Остальные тоже насторожились.

За углом кто-то шёл. И не один. Были отчётливо слышны лёгкая шаркающая походка и стук тяжёлых сапог, похожих на солдатские. Как только это стало ясно, мечи по одному покинули ножны. Кто бы это ни был, он пришёл не с благими намерениями.

Навстречу им была брошена маленькая чёрная тень, обросшая грязными окровавленными лохмотьями. Тень прокатилась кубарем несколько футов, жалобно всхлипнула и распласталась на полу бесформенной кляксой. Следом за ней шагнул высокий статный мужчина в длинном плаще. За его спиной тут же выстроилась охрана из четырёх вооружённых мечами воинов.

Когда маленькая тень подняла голову с мягкими кошачьими ушками, Кира не выдержала и злобно воскликнула:

— Дрянь! Я так и знала!..

— Не суди её, Кира, — благодушно обратился к ней мужчина в плаще. Он знал её имя. Он знал их всех. И он не собирался завязывать бой. Похоже, их убийство входило в его планы в самую последнюю очередь. — Она до последнего надеялась сбежать от меня, а потом гордо отмалчивалась. До четвёртого вырванного ногтя.

Амелия у его ног беззвучно плакала. Её руки действительно были в засохшей крови.

Фириат, тоже узнав каджитку, резко сделал шаг вперёд, и меч в левой руке угрожающе качнулся. Но представшего пред ними высшего эльфа это нисколько не напугало.

— Ты поплатишься за это, — пообещал ему полукровка. Клинок блеснул в мрачном свете подземелья. — За всё, что ты сделал, чтобы оказаться здесь.

Узнав голос Фириата, Амелия заскулила ещё громче.

Аринур не позволил Фириату действовать сгоряча. Громко озвучил свои условия:

— Я могу оставить девчонку вам. В обмен на то, что вы нашли здесь.

— Там внизу есть пара древних скелетов, если тебе интересно, — дерзнула ответить Вилия и спокойно сделала несколько шагов навстречу Аринуру. Взгляд альтмера надменно скользнул по чёрной шкатулке, которую она прижимала к себе, по акавирскому мечу; затем оценил всех остальных.

— Все мы прекрасно понимаем, о чём я говорю. Советую вам принять мои условия — и никто не пострадает.

— Ты думаешь запугать нас своими прихвостнями?

Аринур позволил себе надменную улыбку — так обычно улыбаются наивным детям. Впрочем, для мера его возраста Вилия и впрямь была совсем ребёнком.

— Безрассудного бесстрашия вам действительно не занимать, — спокойно согласился он. — И в любой другой ситуации я бы увидел в вас достойных противников, но сейчас я вижу только группку смертельно уставших людей, вряд ли способных дать мне отпор. Девчонка-босмер, раненый ублюдок, имперский аристократишка, обессиленная коловианка и чародейка, сейчас способная разве что пыль пускать в глаза. Так что я не запугиваю вас. Я призываю вас к благоразумию.

Эльф говорил размеренно, медленно, очень спокойно. Все в этой комнате понимали, на чьей стороне преимущество, и он — в первую очередь.

Аринур был уже немолод: золотая альтмерская кожа покрылась многочисленными старческими морщинами, зелёные глаза поблёкли, а в длинных волосах изрядно пролегла седина. Но оттого он казался ещё опаснее. Альтмерские чародеи, прожившие на свете более двух сотен лет, обычно бывают очень могущественны.

Вилия ничего не стала отвечать. За её спиной с оружием наготове стояли Кира, раненый ослабший Фириат и Аполлон, придерживающий совершенно бесполезную чародейку, готовую в любую минуту снова потерять сознание. Их шансы и впрямь были отвратительны.

Альтмер будто прочитал её мысли.

— Отдай мне шкатулку, — тихо потребовал он, догадавшись, что в ней, и протянул руку. — Будь умной девочкой. Сохрани жизнь своим друзьям.

Она перевела взгляд на замершую подле них Амелию и уверенно улыбнулась собственным мыслям: что ей пять спасённых жизней в противовес всем тем, которые она отняла?

Аринура её улыбка, кажется, выбила из колеи. Он ещё раз произнёс, уже настойчивее и с угрозой:

— Отдайте Пентакль.

— Знаешь, а и ладно, — Вилия удобнее перехватила чёрную шкатулку, чтобы передать её в руки магу.

— Не вздумай!.. — крикнула ей Кира, но не успела ничего сделать. Босмерка протянула ларец Аринуру и, когда его пальцы коснулись холодного металла, вдруг отбросила её вниз, к той злосчастной колонне.

— Как неразумно! — зло процедил он, однако Вилия, напористо оттолкнув его плечом в сторону, атаковала одного из стражников за его спиной.

Клык тут же встретился с поставленным блоком — наёмные воины были профессионалами, а не каким-то сбродом, — и следующим движением Вилии стало суетливое уклонение от контратаки.

Кира не успела ничего понять. Времени на размышления не было: она увидела, как Аринур разводит руки в стороны для какого-то заклинания, и была уверена, что мощь его магии способно испепелить их всех.

Так бы и случилось. Колоссальная энергетическая атака нахлынула разрушительной холодной волной на хрупкое подземелье, и Кира почувствовала, как вспотела ладонь, сжимающая рукоять меча. Всё?.. Вот так просто — всё?!

В это мгновение дурацкая мысль о неминуемой гибели, промелькнувшая в голове, казалась вполне естественной. В следующее — имперка обернулась на Аполлона. Сама не зная зачем. И увидела, как Лина отталкивает его от себя и делает шаг навстречу этой чудовищной волне, способной снести всё на своём пути. А потом падает перед вдруг подчинившейся ей бурей. Кира успела уловить единственное касание самой первой волны криокинеза — после её спас щит Лины, — но пальцы потом ещё долго кусало ледяными ожогами.

Аринур потратил секунду на осознание произошедшего, кажется, даже восхитился тем, что недооценил чародейку. Потом безразлично перешагнул её тело и пошёл к лестнице — забрать шкатулку.

Кира бросилась за ним, понимая, что если ему удастся заполучить Пентакль, то он без труда сможет повторить своё заклинание, а магия Лины их уже не спасёт. Кира даже не знала, жива ли она. Поэтому, оставив наёмников на босмеров и Аполлона, девушка тоже устремилась к лестнице.

Она с разбегу набросилась на него в попытке повалить на пол и пронзить мечом. И они действительно упали, но Аринур с силой оттолкнул её, и его удар оказался слишком крепок для пожилого эльфа. Кира кувырком откатилась к стене, до выступивших слёз ушибла руку и напоролась боком на какой-то острый камень, но тут же снова поднялась на ноги, направляя клинок на эльфа. Этим жестом она показала, что не позволит ему уйти. Пусть сражается, даже если не верит, что она способна стать ему достойным противником. Аринур понял её желание и принял вызов, мгновенно выхватив из ниоткуда призрачный магический клинок.

Она не видела, что происходит за её спиной, однако, уворачиваясь от призванного оружия, мельком успела заметить блеск акавирского меча, сверкнувший между двумя наёмниками и скрывшийся за углом, на пути к выходу. Сначала она не поверила, потом поняла, что ей не показалось. Вилии в зале… не было?

Эта мысль ошеломила её настолько, что лезвие вражеского меча остриём прошлось вдоль ключицы, ошпаривая болью и мгновенно выступившей на коже кровью. Рана была несерьёзная, но Киру это разозлило, и больше она уже ничего не видела, кроме альтмера перед собой.

Не видела она и того, как Фириат, отбивая атаку воина, выхватил из-за пояса дагу и бросил её Амелии, решив, что оружие каджитке не помешает. Он верил ей и знал, что она была на их стороне. Ом-рат, несмотря на помятые рёбра, очень шустро отползла в дальний угол, чтобы не мешать, а Фириат встал спиной к Аполлону, держа соперников на расстоянии вытянутого меча. Без правой руки он чувствовал себя едва ли не голым. И сейчас ему казалось, что он вмиг разучился фехтовать.

Аполлон, зная, что полукровка прикрывает его спину, стал увереннее и пошёл в атаку. Он умело миновал острую сталь лезвия, прошелестевшую слева, развернулся, просачиваясь между противниками и взмахнул мечом. Клинок, который только что целился ему в грудь, со звоном упал на пол вместе с отрубленными пальцами, и Аполлон пихнул противника сапогом в живот, отталкивая того в сторону — чтобы хоть пару секунд не мешался. Это дало время заняться вторым, который уже метил мечом в незащищённую шею. Имперец поставил нижний блок, отпрыгнул назад, избегая удара ногой, скользнул лезвием вдоль клинка противника и, оказавшись на расстоянии удара, с чувством засадил наёмнику левой рукой в челюсть. Тот то ли действительно не сумел увернуться, то ли не ожидал рукопашной, и Аполлону хватило этой заминки, чтобы насадить его на меч, насквозь пронзив живот. Два тела рухнули на пол почти одновременно — Фириат тоже одного уложил.

Найман в развороте ударил наотмашь, не подпуская к себе беспалого, который отважился полезть на него с кинжалом в левой руке. Но, похоже, подобного опыта у этого парня не было вовсе; чтобы одинаково хорошо владеть обеими руками, нужно быть либо амбидекстром, как Фириат, либо с детства вырабатывать этот навык. Поэтому после двух неудачных попыток его ранить Аполлон всё же рассёк парню шею и был вынужден уклоняться от брызнувшей крови, щедро окрасившей стену напротив.

Полукровке, похоже, тоже недоставало опыта сражения одной рукой. Его движения были очень неуверенными, вялыми, а атаки — порой бессмысленными. Ему всё больше приходилось избегать ударов, но такими темпами это не могло длиться вечно. И Аполлон, подступив к последнему наёмнику со спины, громко лязгнул мечом о стену, привлекая внимание. Бить исподтишка не хотелось. Как только тот обернулся, Аполлон пронзил его мечом. Пусть он был имперским аристократишкой, но зато он мог позволить себе оружие из лучшей стали, которая без усилий проходит сквозь крепкую кожу брони.

Фириат благодарно кивнул, пытаясь отдышаться, но Аполлону уже не было до него дела. Он беспокойно посмотрел туда, где оставалась Кира один на один с альтмерским магом, и увидел, как он прижал её к стене и обезоружил. Пусть на сильные заклинания его возможностей уже не хватало, но он всё ещё был опасен своей магией. Обезоружить Киру — это надо действительно уметь.

Аполлон не сорвался с места, чтобы помочь ей. Он видел, чем всё закончится.

Аринур занёс руку, в которой сжимал призванный меч, для решающего удара, и вдруг кашлянул кровью, забрызгивая Кире глаза. А потом его тело тяжело повалилось на пол к её ногам. Кира увидела, что из его спины торчит рукоять знакомой даги.

Над трупом, шатаясь, возвышалась Амелия.

Кира признательно кивнула ей, бегло осмотрела зал и, убедившись, что всё закончилось, побежала к шкатулке, брошенной на каменную арену внизу. Когда та оказалась в её руках, Кира подняла крышку, уже где-то в глубине души зная, что ничего под ней не увидит, и громко выругалась:

— Вилия, твою ж мать!

Сейчас она хотела только одного — догнать Вилию. Ей уже не было дела до Лины, с которой возился Аполлон, не было дела до него самого, не было дела до Фириата с Амелией. Она знала, что босмерка что-то задумала, и знала, что её нужно остановить. Вилия никогда не сбегала с поля боя. Она никогда не бросала друзей, никогда не оставляла их биться вместо неё, никогда не подставляла их под удар. Несмотря на то, кем была Вилия, Кира всегда верила, что дружбу эльфийка ценит превыше всего. А сейчас она бросила их!

Похоже, Кира совершенно не знала того, кого привыкла считать своим другом. И понимание этого всколыхнуло в груди чувство, которого имперка не помнила уже давно — обиду.

В спешке погони Кира схватила сумку Лины, по-прежнему лежавшую там, где чародейка её оставила, и вытряхнула всё её содержимое на пол. Свёртка с первой половиной Пентакля внутри не было.

В очередной раз выругавшись, Кира выбежала из амфитеатра и стрелой миновала тюремные камеры, не замечая ничего на своём пути. Пару раз она поскользнулась на эктоплазме, едва не потеряла равновесие, но продолжила бежать, всё ещё пытаясь убедить себя, что она чего-то не понимает. Может, Вилия сбежала с обеими половинами Пентакля, чтобы защитить его? Чтобы артефакт точно не достался Аринуру?

Верилось в это с трудом. И все попытки оправдать босмерку окончательно разбились о железную решётку, отделяющую тюрьму от остального Санкр Тора.

Кира с трудом не врезалась в неё, рискуя разбить нос, и повисла на толстых прутьях, будто это она была пленницей этого города. Она помнила, что рычаг управления находился только с той стороны, но всё равно суетливо осмотрелась. И ничего не нашла.

— Эдеза! — отчаянно крикнула она в темноту и ударила кулаком по металлическому пруту. Ей ответил только собственный голос, эхом отозвавшийся среди подземных сводов.

Фириат и Амелия, бежавшие следом, только сейчас догнали имперку. И босмер даже не успел ничего понять. Кира резко развернулась, в ярости ударила его под дых, и он непроизвольно отшатнулся к стене, вмиг утратив способность дышать. Он даже закричать не смог. Застонал от боли, зажмурился и рефлекторно вцепился в тонкое запястье здоровой рукой, когда её неожиданно сильные пальцы сжались на горле.

— Что она задумала?!

— Кира…

— Заткнись, Амелия! Ты был с ней всё это время, она не могла ничего тебе не сказать! Что она задумала?!

— Не знаю, — прохрипел Фириат.

Он всё же был сильнее, и Кира почувствовала, как задрожала её рука. Но она не собиралась отступать.

— Что она задумала?!

— Я не знаю.

— Вилия никогда бы не бросила нас! Так какого Обливиона она творит?!

Фириат всё же отвёл её руку в сторону, и Кира, ещё больше разозлённая этим, надавила на его грудь в попытке удержать у стены. Пальцы почувствовали тепло липкой свежей крови.

— Я не знаю! — рявкнул он и, оттолкнув от себя имперку, тут же схватился рукой за грудь.

Кира посмотрела на свои окровавленные пальцы. И успокоилась.

— Будь всё трижды проклято!.. — шёпотом произнесла она. — Тебя ранили…

Фириат тяжело выдохнул, запрокинул голову и прислонился к стене. Его одежда по диагонали была разрезана от правого плеча и запачкана тёмной кровью. И это была не такая рана, которую он получил от туманного привидения. Эта рана была смертельной. Фириат понимал это как никто другой.

— У меня закончились зелья, — сообщил он, но Кира промолчала. Все эликсиры, которые у неё были, разбились в тот момент, когда Лина заканчивала возиться с барьером. Зелья чародейки тоже разбились. Кира успела это заметить, пока потрошила её сумку.

— Надо перевязать.

Фириат горько усмехнулся. Он хорошо понимал, что без сильной магии или лечебного зелья — не жилец, но всё же скинул куртку.

Кира всё равно бы настояла. Вместе с Амелией они усадили полуэльфа на пол и осторожно сняли перепачканную рубаху. Кровотечение было очень сильным, рана — достаточно глубокой. Данкар уже сейчас видела, что Фириата начало трясти и его лицо покрылось каплями холодного пота. Ей и самой стало не по себе от такого количества крови. Одно дело, когда умирает кто-то, на чью жизнь тебе плевать. Другое — когда умирает тот, с кем ты пусть недолго, но сражалась плечом к плечу.

Пока они с каджиткой накладывали давящую повязку, к ним приблизился Аполлон, ведущий под руку едва держащуюся на ногах Лину. В другой ситуации, взглянув на чародейку, Кира почувствовала бы радость и облегчение из-за того, что та жива, и, возможно, тревогу: Лина выглядела очень изнеможённой. Но сейчас Кира не испытала ничего — было не до того.

— Боги… — шёпотом выдохнул Аполлон, когда приблизился на достаточное расстояние, чтобы увидеть, что здесь произошло. — Как? Когда его ранили? Где Вилия?

Кира не стала отвечать на его вопросы, прямо спросила:

— У вас есть зелья, свитки, хоть что-то, что может ему помочь?

Аполлон схватился за свою сумку. Лина за его плечом тихо взвыла.

— Всё испорчено, — тяжело сказал Найман. Кира так и думала. Он обратился к Фириату: — Как это случилось?

— Просто… не успел отбить удар, — Фириат попытался ответить уверенно и спокойно, но его голос дрожал так, что совладать с ним босмеру не удавалось. Кровь уже полностью пропитала только что наложенную повязку.

Лина обречённо упала на колени рядом с ним и неудержимо заплакала. Повторялось то же, что случилось в Вивеке с Ренфри. Лина ничего не могла сделать! Аполлон хотел было обнять её и успокоить, но она враждебно от него отмахнулась, не подпустив.

— Я ничем не могу помочь тебе! — Её пальцы крепко сжали холодную дрожащую руку Фириата. Кира уловила едва заметный магический импульс, но ничего не произошло. — Я ничего сейчас не могу!..

Полукровка погладил её ладонь и заставил себя улыбнуться.

— И пусть. Я справлюсь, бывал в переделках и похуже. — Все слышали, что говорить ему очень тяжело. — Когда вернётся Вилия…

— С чего ты взял, что она вообще вернётся? — перебила его Кира, однако сразу же приказала себе успокоиться. Обвинять в чём-либо умирающего Фириата было уже слишком. То, что он умирает, она видела ясно.

— Вернётся, — едва слышно заверил он. — Я верю ей.

Аполлон поднялся на ноги, подошёл к решётке, внимательно осмотрел каждый прут, попробовал раздвинуть их и дотянуться до рычага и только потом спросил:

— А что здесь вообще случилось? Это Вилия заперла нас?

— Да, — подтвердила имперка. — И у неё обе части Пентакля. Я не знаю, зачем она всё это затеяла.

— Так… — Аполлон явно не собирался сидеть сложа руки. — Может, удастся дотянуться до рычага верёвкой?..

— И что тебе это даст?

— А если поискать какую-то… жердь, палку? Что угодно, чем можно его толкнуть?

Кира подумала, кивнула:

— Я не видела здесь ничего такого, но попробовать можно.

— Тогда я пойду назад и поищу что-то. Оставайтесь с Фириатом.

Он неожиданно взял её руку и крепко сжал. Хотел подбодрить. Будто одним прикосновением сказал: «Держись. Я оставляю на тебя обессиленную чародейку, раненого эльфа и замученную пытками каджитку. Так что держись». Кира ещё раз кивнула ему и отпустила мужскую руку.

Когда он ушёл, она всё же достала верёвку из сумки, связала петлю и сама попробовала активировать рычаг. Но, как она и думала, это оказалось совершенно бессмысленной затеей. Оставалось только безнадежно повиснуть на прутьях решётки и ждать возвращения Аполлона.

Голос Амелии прозвучал жутким безразличным холодом:

— Он не дышит.

Кира ничего не ответила и не обернулась. Лина громко заплакала.

Упав на колени в центре зала, Вилия положила Пентакль на пол и соединила обе части. Она видела, что варла начинал светиться каким-то неестественным светом, и старалась не смотреть на него, потому что это разом заглушало все мысли и сводило с ума. Руки дрожали. Сердце билось так, что старый амулет на груди подпрыгивал с ним в такт.

Однако ничего не происходило. Босмерка ещё раз разъединила половины артефакта и соединила их вновь — тщетно. Она даже расположила его так, как располагался сам Санкр Тор — лучами к соответствующим залам. Но и это не принесло результата.

И тогда она подняла голову и посмотрела на самый последний зал, туда, куда указывал ей верхний луч звезды. И, схватив Пентакль, побежала вперёд.

Она навалилась всем весом на высокие тяжёлые ворота и, когда старые петли угрожающе зарычали, через образовавшуюся щель просочилась внутрь, в полную темноту. Но камень в Пентакле светился с каждым шагом всё ярче и ярче, и этого мрачного света хватало, чтобы бежать вперёд. Мимо мелькали белые колонны, какие-то саркофаги, нити паутины, липнущие к лицу, но Вилия ничего не видела и не останавливалась.

Один раз она споткнулась, не успев заметить, как каменная кладка под ногами превратилась в шершавый неровный камень, и упала, ударившись локтем и разодрав ладони до крови. Пентакль выпал из рук, но она быстро подобрала его, суетливо поднялась и побежала дальше.

Она бежала до тех пор, пока не увидела ступени. А над ними — небольшой каменный пьедестал. Тогда она остановилась, и остальное Пентакль сделал сам.

Вилия положила его на алтарь. И наконец поняла, что так спешила, потому что ей было безумно страшно.

Ей показалось, что пол задрожал под ногами — или это её всю затрясло так, что отличить одно от другого уже не удалось. Камень в центре Пентакля светился настолько ярко, что смотреть на него стало невыносимо, и Вилия прикрыла глаза рукой. Вторая рука неосознанно потянулась к мечу.

Всё случилось в одно мгновение. Пентакль исчез в ослепляющей белой вспышке, Санкр Тор содрогнулся, сверху посыпались песок, пыль, мелкие камни, но Вилия не стала ждать, что произойдёт после. Клык плавным движением вышел из широких ножен, и его острое лезвие, с неудержимой силой обрушившись на алтарь, исчезло в непроглядном сиянии.

Акавирский клинок встретил прочную преграду и сильно заиграл в напряжённых руках. В Вилию полетели острые осколки, раня руки, лицо, живот, и вдруг она осталась в полной темноте.

Когда она пришла в себя, пол уже не дрожал. Единственным источником света в этой кромешной мгле остался только её зачарованный меч — сияние синего камня в чешуйчатой гарде было таким ярким, каким она никогда его не видела. Так обычно бывало, когда она убивала сильного противника. Чью же душу ты выпил сейчас, Клык?

Эльфийка выдохнула, вытерла рукавом кровь и пот с лица, попыталась осмотреться.

На алтаре лежала горсть бело-золотых осколков, некоторые из них валялись вокруг. Вот и всё. Она уничтожила Пентакль, из-за которого всем им пришлось столько перетерпеть. Она не знала, правильно ли поступила, и не знала, было бы правильным оставить Пентакль и отдать его Кире или Лине, она просто сделала то, в чём ни секунды не сомневалась. С остальным она будет разбираться позже.

Вилия сгребла осколки на платок, прочесала весь пол, ища оставшиеся в тусклом свете акавирского кристалла, и, лишь собрав их все, выставила меч перед собой и пошла обратно.

Сердце по-прежнему билось очень громко.

Решётка шумно опустилась, заставив Киру вскочить на ноги и выхватить меч. Аполлон, тоже сидевший на полу после нескольких неудачных попыток отсюда выбраться и обнимавший тихо плачущую Лину, так же быстро поднялся и схватил имперку за руку. Его хватка была очень крепкой, сопротивляться Кира не смогла бы. И она замерла, рассудив, что Аполлон прав: ещё один труп им здесь не нужен.

— Какого даэдра, Вилия? — тихо спросила она приблизившуюся эльфийку. — Что всё это значит?

— Прости, — Вилия извинилась очень искренне. — Но я знала, что ты сделаешь всё, чтобы помешать мне.

— Чему помешать?! — Кира снова повысила голос. — Где Пентакль?

— Пентакля больше нет. Я его уничтожила.

Данкар поджала губы, ничего не ответила. И Вилия наконец смогла заметить, что Фириат безжизненно сидит, прислонившись к стене, и ему ни до чего нет дела. Его глаза были закрыты.

— Фириат…

Старый амулет снова подпрыгнул на груди, и тёмные стены подземелья почему-то размылись перед глазами от подступивших слёз.

— Нет… нет, нет, нет. — Она упала рядом с ним, коленями в ещё густую лужу крови, взяла в разодранные ладони его лицо, легко ударила по щекам, отказываясь верить, что он не отреагирует. Но он и вправду не отреагировал.

Она судорожно раскрыла сумку на поясе, трясущимися руками достала последнее оставшееся у неё зелье. Тугая пробка вышла не с первого раза, заставляя нервничать ещё больше, но в конце концов Вилия подцепила её ногтями.

— Вилия, — позвал её Аполлон. — Уже поздно.

— Нет! — заорала она на него, резко обернувшись. — Не может быть поздно!

Вилия влила зелье в рот полуэльфа, пропитала остатками наложенную на грудь повязку. Лина не осмелилась сказать ей, что целительные зелья лишь залечивают раны, но не возвращают к жизни. Она положила лицо на ладони, чтобы ничего этого не видеть. Ей до сих пор хотелось проснуться в Найкаре и понять, что всего этого попросту не было.

Видя, как зелье выливается обратно, Вилия была вынуждена прийти в себя и понять, что Аполлон прав. Уже поздно.

— Ты не должен был!.. — невнятно проговорила она, а потом со всей силой ударила его кулаком по груди, выплёскивая злость, и упала ему на колени. Её затрясло в рыданиях. — Ты же обещал!..

Безумная от горя, она не заметила, как Фириат дёрнулся вперёд. Его окаменевшие пальцы рванули её волосы.

И Вилия не поняла, в какой момент ей стало ещё страшнее, чем тогда, когда она бежала к алтарю с Пентаклем. В тот, когда его рука схватила её, или в тот, когда он прошептал ей что-то неразборчивое.

Больше всего на свете Вилия боялась смерти.

Никогда больше так не пугай меня, подумала она и в слезах прижала его к себе.