— Дазай, что это за хуйня у меня на столе?

   — Чуя, я последний раз в твоём кабинете был месяц назад. Ты правда думаешь, что я помню, что находилось на твоём столе и звонишь мне ради этого?

   — Тогда какого хера оно подписано твоим именем?       Осаму помолчал несколько секунд, но всё же переспросил, надеясь, что ослышался.

   — Моим именем?

   — Да, тупица, тут лежит какая-то хрень, похожая на книгу. Обернута в бумагу на которой написано О. Дазай.

   — Не трогай её, сейчас приеду.

   Накахара сбрасывает звонок и засовывает телефон в карман брюк, нервно снимая шляпу и отправляя её на вешалку гравитацией. На столе лежит странный прямоугольный свёрток, подписанный именем грёбанного напарника, и это не может быть не он. Но по телефону тот звучал искренне-удивлённым… Хотя, понятие искренности у этого человека бывают странными, так что ничего точно сказать нельзя.

   Дазай приезжает через пятнадцать минут, когда Накахара уже весь изнервничался и проклял весь мир, ведь к нему успел заглянуть Акутагава, определённо точно заметив «подношение», подписанное ненавистным именем.

  — Привет, — беззаботно машет шатен, заставляя волосы на затылке встать дыбом от бессильного и необоснованного раздражения. Усилием воли Чуя заставляет себя подавить приступ злости и кивает пришедшему в ответ.

  — Почерк не похож на мой, — задумчиво тянет Дазай, разглядывая свёрток, — значит отправитель не пытался подделать подарок, будто он от меня, а хотел, чтобы мы открыли его вместе. Накахара приподнимает бровь, складывая руки на груди.

  — С чего такие выводы? Может, это просто плохая подделка? И на самом деле это, не знаю, бомба?

  — Даже если так, вряд ли она механическая, — отвечает Дазай, приподнимая свёрток и проверяя его вес, — лёгкая слишком. А если она работает на способности, то этот человек не мог не понимать, что ты не откроешь её в одиночку, а позовешь меня. Значит, это не бомба. 

   — Неплохо. Но с чего ты взял, что он хотел, чтобы мы открыли это вместе? — Чуя смотрит на напарника и встаёт с кресла, подходя к нему. В свои восемнадцать Дазай вымахал уже до чёртовых ста семидесяти девяти сантиметров, и это не может не бесить, ведь Чуя с прошлого года вырос всего на пять миллиметров, остановившись на ста пятидесяти восьми с половиной.

   — Видимо, этот человек неплохо тебя знает и догадался, что первым делом при нахождении неопознанного предмета ты позвонишь не боссу, не Коё, а именно мне, — Осаму усмехается, беря в руку канцелярский нож и примериваясь, как бы разрезать обёртку.

   — Там было твоё имя, — фыркает Чуя раздражённо, — конечно, я подумал, что это от тебя. Вот и позвонил. И вообще, зачем им это?

  — Вот и проверим, — тянет Осаму, азартно блестя глазами и вынимая из упаковки книгу с пустой обложкой.

  — А может не стоит открывать?    

  — Чу-уя, не знал, что ты такой трусишка!

  — Заткнись, придурок, я просто рассудительный! 

  — Зайчишка-трусишка, трусишка!

  Накахара рычит и выхватывает книгу из чужих рук, рывком открывая её посередине.

  — Подожди, Чуя, стой!!!

  Яркое свечение сбивает их с ног, и оба погружаются в белую пустоту.