— Здравствуйте, ребята. Сегодняшняя тема урока записана на доске; кто хочет ответить домашнее задание?

      Дазай переводит поражённый взгляд на соседа по парте и хлопает глазами. Это шутка такая? Почему он в школе? Как он здесь оказался?

      Почему, чёрт возьми, он ощущает себя таким маленьким?

      Вокруг одни дети и, что самое интересное, Осаму, кажется, одного возраста с ними. Что за чёрт, ему же недавно восемнадцать исполнилось?

      Или нет?

      Глазами он находит Чую, что тоже каким-то образом оказался здесь и теперь сидит спереди Дазая на другом ряду и кидает в него скомканную бумажку с наскоро начирканным «что блять?». Накахара оборачивается, позволяя заметить слегка изменённые черты лица. На несколько долей секунды Дазай зависает, пытаясь понять, тот же перед ним человек или нет; мозг окончально отказывается работать.

      — На перемене поговорим, — шепчет Чуя, взглядом указывая на учителя и как бы намекая, что надо слушать его. Осаму закатывает глаза и обречённо роняет голову на локоть. Учиться он не любил никогда, а уж тем более — такому тривиальному предмету, как математике. Да, ему всё давалось с невероятной лёгкостью, но обучение на дому по настоянию Мори и школа — совсем разные вещи.

      Что случилось после того, как они открыли ту книгу? Пустота и поглощающая тишина. А потом они сразу оказались тут, причём маленькая копия Чуи явно что-то поняла и может объяснить, раз он так уверенно сидит и выглядит так, словно действительно слушает учителя. Осаму лениво приоткрывает глаз и смотрит всё же на доску, пробегаясь глазами по теме.

      Так, стоп.

      «Не спалитесь, что вы не ученики» — гласит надпись красивой меловой вязью на зелёной поверхности, и Дазай хмурится, моргая несколько раз, чтобы убедиться, что это не галлюцинации. Ещё несколько секунд иероглифы держатся на доске, а потом начинают расплываться, рябить. Проходит секунда и теперь на доске написано «корень квадратный».

      Какая-то чертовщина. Почему на него действует чья-то способность? Если, конечно, книга — это действительно способность, а он не умер, попав в своё отвратительное подсознание.

      — Дазай Осаму, к доске, пожалуйста, — любезно улыбается учительница, а Осаму только глубоко вздыхает и встёт. Хрен знает, что будет, если не выполнить задание; лучше действовать как скажут, а пока создаёшь иллюзию покорного следователя — разузнать как можно больше и придумать план, — берите мел, пишите, — женщина садится за учительский стол, а Дазай приподнимает брови. Он не делал этого уже чертовски долго, если вообще когда-то делал. Мозг похож на жёсткий диск компьютера; ненужные вещи не должны копиться в памяти.

      Квадратные корни — одна из самых бесполезных вещей для человека, не занимающегося математикой.

      Но Дазаю нужно не палиться, что он не школьник, пока не будет уверенности, что это не принесёт последствий. Поэтому он вздыхает и пытается самостоятельно понять, что вообще нужно делать, пока «одноклассники» пытаются ему что-то подсказать сзади. Под прожигающим взглядом учителя почему-то потеют ладони, хотя Дазай не боится ни пистолета, направленного в лоб, ни тяжёлого взгляда босса.

      — Дазай, где Вы были на прошлом уроке? — спрашивает учительница, и Дазай сглатывает, переводя быстрый взгляд на Чую, сидящего в классе с самым мрачным видом.

      — Тут, — слегка испуганно сипит он, но потом берет себя в руки и откашливается, — извините, сенсей, я не очень хорошо понял тему, к сожалению.

      — Жаль ставить Вам неуд, но придётся, видимо, — вздыхает женщина, и Осаму кладёт мелок на место, собираясь возвратиться к себе за парту, — но… — парень останавливается, — всегда есть шанс исправить свою оценку, Вы знаете.

      Дазай не знает, но кивает, отправляясь на своё место. Он проходит мимо Чуи и слышит от него презрительное «идиот». Закатывает глаза. Садится на место. Ощущения реальности происходящего и не было, но сейчас оно пропадает окончательно. Все ведут себя так, будто знают Дазая уже долгое время: посылают ему поддерживающие взгляды, сосед одобрительно хлопает по плечу и шепчет, что «похуй на эту тупую старуху». Дазаю учительница не показалась неприятной, а уж тем более тупой, но он пожимает плечами и согласно что-то мычит.

      Остаток урока проходит довольно быстро, а когда раздаётся трель звонка, то все восьмиклассники срываются с мест, будто всё это время накапливали энергию именно для этого последнего броска, не давая учителю договорить, и убегают из класса. Некоторые на выходе удивлённо оборачиваются на оставшегося на месте Осаму, который выжидающе смотрит на Чую, но быстро забивают и покидают класс. Учитель тоже выходит, и «двойной чёрный» остаётся наедине.

      — И какого хуя? — интересуется Дазай, усаживаясь на парту и складывая руки на груди. Чуя молча достаёт немного мятый листок из портфеля и даёт шатену.

      «Здравствуй, странник!»

      — Неплохое начало, — усмехается Дазай, — прям как в фильмах.

      — Читай уже, — огрызается раздражённо Чуя, укладываясь головой на предплечья, — дальше — веселее.

      «Меня зовут Эдгар Аллан По и ты попал в мою книгу, названную «Inner desire». Я не знаю, как ты получил эту книгу, но если она у тебя — ты счастливчик! По завершении прохождения пути ты поймёшь, что твоя жизнь кардинально изменилась к лучшему! Книга меняется каждое прохождение в зависимости от потребностей участника или участников истории. Чтобы выбраться обратно вам нужно всего-навсего выполнять задания! Несложно, правда? Что ж, удачи тебе в пути!»

      — Бред какой-то, — тянет Дазай, — почему его способность подействовала на меня?

      — Я совершенно без понятия, — вздыхает Чуя, — переверни листок.

      Осаму делает как сказано и видит надпись витиеватым шрифтом: 

      «Не вызывайте подозрений:)»

     — Что? И надолго это? — Дазай вскидывает брови, припечатывая листок к столу ладонью, — вообще ничего не сказано: ни кого мы должны отыгрывать, ни когда окончание задания! И как это делать?!

      — Дазай, я знаю ровно столько же, сколько и ты, а точнее — нихуя, — раздражённо отзывается Чуя и встаёт из-за парты, — пойдём. Нельзя вызывать подозрений, а значит, что мы должны вести себя как обычные школьники. Сейчас, насколько я понял, обеденная перемена, так что до следующего урока ещё долго.

      Осаму задумывается на несколько секунд, уткнувшись взглядом в пол около носка своего ботинка, но потом встряхивается и кивает.

     — Пойдём. Лучше держаться рядом, если что вдруг, — Накахара согласно кивает и встаёт с места, потягиваясь и направляясь к выходу.

      — Вот ты где, Даз-… — темноволосый паренёк, поджидавший их у выхода, затыкается, глядя на Чую с неприязнью и удивлением, — что ты там с ним делал в пустом классе? — фыркает он брезгливо и делает шаг от Чуи, — не побоялся бешенством заразиться?

      — Чего сказал? — интересуется Чуя, вскидывая одну бровь, а Дазай начинает отсчитывать секунды до момента, когда Накахара взорвётся. Вообще, он за три года стал гораздо более рассудительным и спокойным, не то что в пятнадцать, когда бесился с каждого движения, но всё равно он недостаточно хорошо держит себя в руках. А вот паренёк этого явно не знает, поэтому надменно усмехается и тычет факом в лицо рыжеволосому и отходит к Осаму, намереваясь забрать его и идти в столовую.

      — Чего слышал, уродец. Вали, пока мы тебя не отпиздили, да, Дазай? — да этот ребёнок, похоже, бессмертный. Осаму слегка усмехается и легонько кивает Чуе на выход из коридора, чтобы оба не нарывались на неприятности.

      Накахара дёргает бровью, поджимая губы — явный признак взбешённости — но уходит. Видимо, в этой школе они находятся немного на разных социальных статусах.

      — Уродец-то сегодня какой странный, — фыркает парень, имя которого Осаму до сих пор не знает, — смотрел так надменно; мне аж не по себе стало. Ходит, обычно, как мешком по голове пришибленный, а тут что-то расправился.

      За такие слова неожиданно хочется хорошенько въебать однокласснику в нос. Чуя — не изгой. Он сильный, невероятно смелый человек с потрясающей волей к жизни, преданный и правильно расставляющий приоритеты. Не заморыш, и не тот, кто позволит себя бить.

      — Да, — коротко отвечает он и идёт вперёд, разглядывая помещение, в котором находится. Высокие потолки, большие окна, чистота везде и всюду. Это, похоже, довольно хорошее заведение, не из дешёвых.

      — Странно. Ну ладно, сейчас его предупреждают о нашей «дружеской встрече» после этого урока, — выделяя жестом кавычек последние слова говорит парень, а Дазай вздыхает. Видимо, чтобы пройти на следующий этап, надо плыть по течению и не пытаться что-то изменить в ходе истории.

      По дороге к столовой к ним присоединяется ещё двое парней и две девушки, одна из которых сразу начинает виснуть на Осаму. Ей лет четырнадцать, и сначала Дазай хочет вежливо сказать, что он не заинтересован в тех, кто младше его больше, чем на три года, но потом вспоминает, что он примерно одного с ней возраста, и обречённо вздыхает, вызывая вопросительные взгляды.

      — Милый, ты в порядке? — спрашивает девочка, складывая бровки домиком. Похоже, в этом странном мире они встречаются, — у тебя нет температуры?

      Дазай покорно подставляется под ладошку, трогающую его лоб, и пожимает плечами.

      — Чувствую себя не очень, — говорит он, отметая сразу все вопросы по поводу своего странного поведения, и идёт за ребятами в столовую, расслабленно засунув руки в карманы. Интересно, как там Чуя?

      Следующий урок проходит спокойно, но когда Дазай замечает слегка потрёпанный вид Чуи и его спокойный взгляд, это начинает слегка бесить. Неужели Накахара до сих пор не потерял самообладания? Судя по всему, в этой школе ему живётся очень несладко; так почему же он ведёт себя так, будто ничего не происходит? Одноклассники, похоже, тоже задаются тем же вопросом, но не возникают. Они чаще поддакивают Дазаю, который является главным в их компании, и, заодно, больше всех обижает здешнего Чую, так что пока он не скажет что-то про «уродца», никто не заговаривает об этом.

      По мере приближения конца урока Дазай видит, как Накахара начинает нервничать сильнее. Едва заметные детали, которые говорят о человеке очень многое: лёгкие подёргивания пальцев, немного неестественный наклон головы, напряжённые плечи — всё это говорит о нервах, и Осаму прекрасно понимает, почему напарник неспокоен.

      — Пойдём, — один из парней, с которыми сидел Дазай во время обеда, кладёт руку на плечо Чуи и ведёт его к выходу, как только слышно звонок. Чуя спокойно скидывает с себя руку, окидывая нахала надменным взглядом. Слишком надменным для того, кто будет избит за школой уже через пятнадцать минут, если не меньше.

      — Я и сам способен идти, — отвечает он спокойно и, сунув руки в карманы, направляется к выходу. Хулиганы, слегка шокированные подобным поведением, догоняют его и снова пытаются вести насильно, но тут их окликает Дазай.

      — Хватит, — говорит он, вставая на ноги и направляясь к компании, — сказал же, что сам, в чём проблема?

      — Так убежит же, Дазай-семпай, — удивлённо отвечает парень, но Чую отпускает, позволяя ему поправить волосы и идти вперёд.

      — Если умный, то не убежит, — отвечает шатен, и всей процессией они идут на задний двор. Осаму видит, как с каждым шагом Чуе все сложнее держать себя в руках и идти. Рука в кармане вдруг нащупывает бумажку.

      «Слабó избить своего напарника? ;) Но без фальши, всё по-настоящему» — читает Дазай и закатывает глаза. Идиотизм; зачем Чуя открыл чёртову книгу?

      В это же время он видит, как сам Накахара берет в руку похожую бумажку и читает. Дазай видит, как чужие плечи напрягаются ещё сильнее. Чуя скидывает бумажку на землю, не заботясь о сохранности порядка. Дазай на ходу подхватывает с пола листок.

      «Никакого сопротивления! Ты сегодня жертва :)»

      Странные смайлики.

      Запихнув обе записки в карман, Дазай смотрит на Чую, который, уже, видимо, войдя в роль, смотрит на него агрессивно и с неким страхом. Осаму даже поверил бы, не знай он правил игры.

      — Ну что, уродец, поиграем? — рука на напарника не поднимается, но Дазай пересиливает себя и сильно бъёт Чую кулаком по скуле. Тот отшатывается, сзади раздаются одобрительные восклицания, и Дазай снова заносит руку. Чертовски неприятно бить этого идиота. Так он ещё и защищаться не может? Ну что за интерес тогда?

      Ему протягивают сигарету; Дазай сначала смотрит на неё, не показывая сомнения, а потом роняет Накахару на пол, наступая на плечо (всё равно одежду им стирать не придётся), берёт его руку, закатывает рукава, замечая глубокие шрамы, и подносит сигарету зажженным концом к бледной, почти как мел, коже. В голубых глазах на миг мелькает искренний страх, дыхание перехватывает. Дазай знает, что Чуя очень не любит пытки ожогами, всегда пытается избегать их, и обычно отворачивается, если Дазай это делает с пленными. Возможно, это обусловлено как раз личным страхом.

      Грудь щемит чувством неправильности. Дазай сжимает зубы, нервно выдыхая, и прижигает тонкую кожу с просвечивающими голубыми венками.

      Слышится громкий крик, рука Чуи бьётся в попытке вырваться…

      Одинокая слеза катится по щеке.