i feel you forget me
like i used to feel you breathe
Под солнцем в движущейся толпе невероятно жарко. Тэхён уверен, что задохнётся, если будет продолжать находиться среди людей, но останавливаться нельзя — до Юнги всего несколько шагов.
Ухватившись, наконец, за плечо, Тэхён надеется увидеть привычное лицо, но оно будто чужое. Что-то внутри говорит, что это Юнги, но его не узнать и смотрит он таким же неузнаваемым взглядом. Отстранённо и холодно, словно совсем не знает.
Вся толпа прекратила движение, и только сейчас Тэхён обратил на них внимание, рассматривая по очереди. Каждый похож на Юнги. Нет, каждый из них и есть Юнги. Стоят на месте и безмолвно смотрят в глаза как в душу.
Шаг назад. Ещё один и ещё. Спина упирается в кого-то. А, ещё один Юнги. Солнце сверху припекает больше и больше, пока голова не начинает кружиться. Асфальт под босыми ногами тоже нагревается, но уйти некуда. Всё вокруг — безмерно широкое двухполосное шоссе, плотно забитое толпой людей, которые выглядят как Юнги.
Выбора нет, кроме как продолжать отступать. Людей меньше не становится, но надо останавливаться нельзя. Где-то позади слышится лай. Громкий и до мерзкого писклявый. Щенок?
Оглянувшись, Тэхён находит источник звука на земле. Поначалу щенок кажется единственным здесь, но стоит моргнуть, как их становится много и все они бегают под ногами стоящих на месте людей, безостановочно тявкая.
Поймать ни одного не получается. Как и с Юнги — до них не добраться, они ускользают прямо из-под рук, а раздражающий лай становится громче, пока не заставляет заткнуть уши.
Тэхён опускается и жмурится, плотнее прижимая ладони к ушам, и после нескольких мучительных секунд звонкие голоса щенков превращаются в писк будильника.
Дрогнув, он поморщился и приоткрыл глаза. Нащупав телефон, он беспорядочно тыкал в экран, пока не стало тихо, и шумно выдохнул. Приснится же. До сих пор в ушах звенит. В окно светило утреннее солнце, и это объясняло, почему так жарко, но не объясняло всё остальное. Отбросив одеяло в сторону, он лежал ещё несколько минут, потирая глаза и собираясь с мыслями после одного из самых беспорядочных и глупых снов в жизни. Почему только сейчас? Прошло несколько дней с того, как в последний раз упоминались собаки. Юнги и подавно.
Момент, когда Юнги узнает о том, что происходит, неизбежен. Это вопрос времени. Хотелось бы думать об этом как о «если», но это абсолютно точно «когда». Любые тайны всплывают, особенно такие. В этом замешано слишком много человек, чтобы позволить себе наивно надеяться, что это навсегда останется только внутри этого круга. Рано или поздно что-то где-то выйдет из-под контроля. Скорее всего, по собственной вине. Кому как не Тэхёну знать, как проблематичен его собственный длинный язык, совладать с которым иногда невозможно даже ради спасения себя же. И это страшно осознавать.
Страшно понимать, что пузырь, в котором сейчас так удобно и хорошо, однажды схлопнется без предупреждения. Страшно представить, что подумает Юнги или даже сделает. Если даже от поддельного Юнги, любезно предоставленного «Шугой», за что ему совсем никакой благодарности, сердце провалилось в живот, то о реальном и думать не стоит. Не потому, что Юнги пугает. Он никогда не казался действительно опасным. Больше из-за перспективы столкнуться лицом к лицу с совестью после всего, что было и будет.
Наверняка ему будет больно. И, похоже, его брат задумался об этом гораздо раньше, чем так называемый соулмейт.
Повод устыдиться за себя.
И всё же мысль о том, что Юнги будет больно, заставляла всерьёз волноваться. Вплоть до того, что появлялось самое настоящее желание всё бросить, пока не стало хуже. В то же время соблазн списать совесть на соулмейтные особенности был слишком силён, чтобы не поддаться. Здравомыслие ли это, совесть ли или просто инстинктивная попытка защищать Юнги — разбираться нет желания и потому хочется пойти по более лёгкому пути. Отложить в сторону, оправдывая избеганием влияния соулмейтности на принятие решений. Работало раньше, будет работать и дальше.
Первую половину дня Тэхён перемещался по университету летающей походкой. Он был таким уже несколько дней с того самого вечера в чате, и у Чимина это не вызывало вопросов, кроме только того, на какой глубине в заднице находится его совесть. И он не постеснялся выразить это вслух, когда они встретились на обеде.
— Обидно, вообще-то, — отозвался Тэхён с оскорблённым видом.
Оправдываться Чимин не собирался, молча глядя в глаза с осуждающим видом.
— Ну, слушай, я на святость не претендовал, — вместо него оправдываться за себя начал Тэхён. — Но я не настолько мудак.
— ...сказал он, надеясь, что никто не вспомнит про клубы, переписки и бессмысленные ссоры с соулмейтом, — Чимин загибал пальцы. — А ещё расставания и...
— Мы не ссорились «бессмысленно», — перебил Тэхён.
— Больше нет оправданий, да?
— Лучше послушай, что мне сегодня приснилось.
Чимин изогнул бровь, выражая ещё больше осуждения:
— И ты пытаешься доказать, что ты нормальный человек?
— Что?
— Ты вот прям только что доказал, что тебе плевать. Тебя реально только ты волнуешь?
Тэхён прищурился, откладывая палочки:
— Могу я просто поменять тему? Мне некомфортно.
— Да, тяжело говорить о своих косяках. Слишком по-взрослому для тебя, — Чимин закивал с саркастичным видом.
— Взрослый нашёлся, — Тэхён недовольно двинул губами.
— Но твои ошибки и мои как неба и земля.
— Сон будешь слушать или нет?
— Ладно, — Чимин махнул рукой, но разрешение было символическое; его лицо всё ещё было строгим.
Однако во время длинного рассказа про не такой уж длинный сон, он неожиданно воодушевился. Тэхён не понимал, почему, пока не услышал его ответ:
— Так совесть всё-таки говорит с тобой, — в отличие от друга, он этим сном был очень доволен.
— Не вижу связи.
— В такое-то время внезапно снится Юнги... — Чимин загадочно посмотрел в глаза. — Точно совесть мучает. И слава богу. Мне страшно даже думать, что я бы так поступил с Чонгуком...
— Да-да... Чонгук, Чонгук... Мне тоже тошно.
— От нормальных отношений?
— Думаешь, это нормально, что ты так помешан на нём? — каждый раз, когда оправданий не оставалось, Тэхён шёл в атаку, даже если опыт показывал, что это чревато не только обидами, но иногда и потерей друга совсем.
Рискованно, но совесть нужно защищать, ничего не поделаешь.
— Может, ты не будешь опять начинать, — серьёзно сказал Чимин. — Я думал, мы разобрались.
Тэхён поджал губы, но вынужден был сдаться:
— Знаю. Прости.
— Я за себя отвечаю, Тэхён, — добавил Чимин. — Я был бы в состоянии уйти, если б мы не подходили друг другу. Просто так уж совпало, что мой соулмейт оказался именно таким, как нужно. И вообще, не тебе о помешанности говорить.
— Ладно...
— Я бы понял, если б Юнги тебе не подходил. Но дело же не в этом. Ты просто кинул его, чтоб совесть не мешала развлекаться.
— Не кинул, у нас пауза.
— Ага, сто раз уже слышал, а ему ты это так и не объяснил, — Чимин скрестил руки на груди. — Всем понятно, что ты его кинул, не выдумывай.
— Ему будет лучше, если я не буду его держать, — Тэхён опустил взгляд.
— Прекрати. Это только ради тебя.
— Я не был в клубе две недели. Даже больше, — последнее оправдание, последний шанс.
— Да, ради себя.
Не сработало. Тэхён закатил глаза, и Чимин тут же добавил:
— А что, нет? Если б ты собирался бросить клуб, тогда ладно. Но ты ж не собирался. Тебе было выгодно «дать ему время». Ты б не бросил.
— Ну...
— Скинул с себя вину и герой, — Чимин продолжал лекцию, пользуясь замешательством друга. — Я обещал быть на твоей стороне, но я сразу сказал, что мне это не нравится. И соглашаться с этим я не буду.
— Знаю.
— И вообще, разве вы не созванивались пару дней назад? О каком «бросил» ты вообще говоришь.
Откинувшись на спинку стула, Тэхён надулся и посмотрел в сторону. Слышать правду неприятно. Ещё неприятнее слышать её от лучшего друга. Чимин это понимал и именно поэтому позволял себе высказываться. Он не смог бы считать себя другом, если бы безмолвно наблюдал за саморазрушением. Заставить его изменить мнение он вряд ли сможет, это он тоже понимал, но уже то, что можно было высказаться, помогало держать совесть чистой. Всё, что он мог, он делал. Помогал в силу возможностей. Дальше решения будут за Тэхёном.
После обеда они привычно шли вместе по коридору, продолжая свой спор, но Тэхён вдруг замолчал и начал осматриваться.
— Что такое? — Чимин заинтересованно посмотрел на него.
— Кажется...
На повороте впереди появился Юнги. Сначала внимание было занято какими-то бумажками, но он тоже поднял голову. Чем ближе они подходили друг к другу, тем больше Тэхён волновался, панически подбирая в голове слова для приветствия, но всё случилось не так, как он ожидал. Юнги взглянул на них, и Чимин поздоровался, поклонившись. В ответ он получил такое же вежливое приветствие. Тэхёну же достался только короткий взгляд и, прежде чем он успел придумать что сказать, Юнги уже прошёл мимо.
Оглянувшись, Тэхён собирался окликнуть его, но Чимин тут же остановил:
— Прекрати, — шикнул он, одёрнув за рукав.
— Что? — Тэхён округлил глаза. — Я ничего не сделал...
— Не мучай его, уже даже я не выдерживаю.
— Я не собирался, я просто...
— Хотел сойтись? — Чимин изогнул бровь.
— Нет?..
— Вот и всё. И так уже всё испортил, не добивай, — Чимин потянул его вперёд. — Господи, почему у меня больше сочувствия к твоему соулмейту, чем у тебя... Поверить не могу...
Он продолжал ворчать, тихо возмущаясь и насильно утаскивая Тэхёна дальше. Тот послушно шёл и успешно пропускал всё мимо ушей, оглядываясь назад. Юнги уже был далеко и вскоре исчез на другом повороте.
— Что б ты знал, я не собирался делать ничего плохого, — пробормотал Тэхён.
— Но сделал, — хладнокровно сказал Чимин, глядя вперёд. — Уже то, что ты дышишь в его сторону, делает плохо. Разве он не сказал тебе отвалить, если не собираешься сойтись?
— Он так не говорил.
— Потому, что он вежливее тебя. Но смысл был тот же.
Тэхён поджал губы и тоже перестал смотреть на него:
— Я не хотел его обижать.
— А это не важно. Если не собираешься обрадовать его, то просто оставь в покое, — повторил Чимин, вздыхая. — Не понимаю, что ты от него хочешь.
— Не знаю, — тихо сказал Тэхён.
Чимин не ответил, но понимал. Несмотря на свои слова, прекрасно понимал, как это тяжело. Что бы там Тэхён ни думал, это его соулмейт и искать контакта вполне естественная вещь. Только вот Юнги явно приходится тяжелее и позволять этим контактам происходить не пойдёт ему на пользу. Хочет Тэхён или нет, но он подаёт слишком много сигналов и когда за ними не следуют действия, это делает больно. Чимину доводилось сталкиваться с этим даже будучи просто другом. Партнёру, должно быть, и того сложнее. Давать надежду, чтобы потом никак её не оправдать, жестоко. Вдвойне жестоко по отношению к соулмейту. Которого бросил. Зная о его чувствах.
В кармане Чимина зажужжал телефон. Тэхён был занят жалостью к себе, не замечая, что его друг отвлёкся. На экране было новое сообщение: «Пак Чимин? Это профессор Ким Сокджин. Мне бы хотелось поговорить. Рассчитываю на скорый ответ». С чего вдруг? Он же вроде как с Тэхёном няньчится.
Что за хрень творится.
После внезапного столкновения с Тэхёном Юнги пришлось приложить усилия к перенаправлению мыслей обратно в рабочее русло. Перед встречей он был сфокусирован на распечатках перед глазами, а теперь всё сознание было забито мыслями о том, как тяжело проходить мимо Тэхёна и не иметь возможности задержаться. Будь это из-за связи или из-за любви — ни то, ни другое изменить нельзя, поэтому о причинах думать не приходилось. Выяснение источника ни на что не повлияет, так зачем придавать этому значение. Настоящее значение имеет только то, на что повлиять можно.
Юнги много на что мог влиять, но гораздо больше было того, на что он влиять не мог, и осознание этого помогало чувствовать себя на удивление легко. Раз ничего не поделать — нечего и волноваться. Было бы прекрасно, если бы так можно было и с Тэхёном. Это, пожалуй, единственное, к чему вряд ли когда-нибудь получится отнестись с лёгкостью. Это, чёрт возьми, давит.
Даже сообщение от тёти, лежавшее уже несколько дней без ответа, не тяготило так, как это.
К слову о сообщении.
На подходе к комнате отдыха Юнги остановился и достал телефон. Теперь, когда он вспомнил об этом, стало как-то не по себе. Сказать было всё ещё нечего, но стоило хотя бы дать знать, что предложение не прошло незамеченным. Судя по отсутствию дополнительных сообщений, она явно не ждала большой реакции. Но и тишина смотрится как-то совсем неприлично. Простого «ценю» будет достаточно, верно? Она же должна понимать, что обсуждать это интереса нет никакого, и это даже не избегание. Просто не интересует. Десять лет прошло. Считай, в прошлой жизни было. Кто рассказал ей, с тем пусть и обсуждает. Видно, его всё это волнует больше, для него это всё ещё настоящее. Для Юнги уже давно прошлое. Даже с учётом уговора, сейчас как никогда подходящее время двигаться дальше. Этим он и занимался. И того же желал брату, несмотря на интуицию, подсказывающую, что такого не будет.
Подумав, Юнги начал набирать сообщение, несколько раз стирая и перепечатывая, пока оно не стало выглядеть достаточно вежливо и при этом лаконично: «Спасибо, тётя, я это ценю. Но я думаю, вы знаете, к кому обратиться, если хочется кого-то пожалеть. Я на этот счёт в порядке, а ему это пригодится.»
Ответ появился быстро, словно все она только и ждала сообщения:
= «А на какой счёт ты не в порядке?»
«Я о себе позабочусь, не беспокойтесь», — отправив это, Юнги убрал телефон и открыл дверь, не обращая внимание на вибрацию ответного сообщения.
= «Я и не волнуюсь. Но знай, что о тебе не только ты заботишься.»
Может, и хорошо, что он не увидел это сообщение сразу. У него нашлось бы много слов по этому поводу, и не всё из этого она хотела бы услышать. Если повезёт — к тому моменту, как он это увидит, у него не будет желания продолжать диалог. Так она сможет ещё какое-то время чувствовать себя значимой и знающей, а это всем пойдёт на пользу. Судя по всему, её это делало счастливой, а когда она довольна, она полезнее брату.
Касательно самого Юнги — он бы сказал, что её присутствие или отсутствие едва ли отражалось на его жизни. В его интересах было только сохранять хорошие отношения, «вести себя хорошо» в лучших традициях маминого пожелания. Остальное выходило за рамки личных границ, а Юнги всегда считал, что иметь свои границы можно и нужно, каким бы старшим или умнейшим не был человек перед ним. Строить дружбу тёте уже есть с кем. У неё есть любимчик и, слава богу, это у них взаимно, вот пусть и возятся друг с другом. Юнги такое не интересовало. В такой дружбе он не видел ценности, равно как и в том, чтобы обсуждать прошлое, которое... в общем-то, в прошлом. Даже учитывая, что «секрет» и связанные с ним события оказали влияние на настоящее, это ведь не было единственным источником влияния. Не садиться же теперь на кирпичики разбирать каждое событие с момента рождения. Десять лет назад, возможно, было бы желание высказаться, но сейчас у Юнги не осталось никакого мнения об этом.
В комнате отдыха, как и всегда, уже были Кимы. С той лишь разницей, что в этот раз они не были вместе на диване. Сокджин собирался уходить и уже прощался.
— Привет? — Юнги вопросительно посмотрел на них.
Сокджин натянул улыбку и приветственно махнул рукой, проходя мимо. Ох, как же ему повезло, что он старший. Юнги надеялся, что со временем такое его поведение перестанет отзываться неприятными чувствами, но становилось только хуже. Терпеть это получалось только с напоминанием, что к старшему нельзя иначе чем со снисхождением.
В такие моменты, зная о них с Югёмом, возникали вопросы вроде: «А что он подумал бы на это?». Они ведь почти не общались. Знает ли он, что Сокджин такой? Знает ли он, как они с Намджуном живут? Если всё, что у него есть, это имя и лицо, то нельзя не задуматься о его реакции на подобное. Юнги знал своего брата так, как никто никогда не сможет знать, но ответить на эти вопросы не мог. Невозможно предугадать его реакцию на это, потому что никогда за почти тридцать лет жизни не доводилось видеть его взаимодействие с кем-то подобным. Самым близким примером были бы школьные хулиганы, но это было давно, да и странно было бы ставить Сокджина рядом такими. Он напрягает, но не настолько.
И всё же, если подумать, к хулиганам Югём обычно относился с большой долей терпения, что в своё время удивляло. Пожалуй, он быстрее нашёл бы в этом что-то развлекательное, чем раздражающее.
Исчезнув за дверью, Сокджин оставил после себя больше вопросов, чем было в его присутствии.
— Я напутал с временем? — Юнги сдержано улыбнулся.
— Нет, он просто торопится. Будем есть одни, — Намджун тоже улыбнулся, и у него это получилось намного искреннее.
— Это я понял. И куда он так?
— Найти Чимина.
— Разве они знакомы? — Юнги удивлённо вскинул брови.
— Нет, но он... — Намджун запнулся и прищурился. — Так. Я не должен об этом рассказывать.
Юнги хмыкнул, опускаясь на своё место:
— Тебя легко разговорить.
— Неправда.
— И зачем ему Чимин?
— Не знаю.
— Знаешь.
— Притворимся, что не знаю, — Намджун был настойчивым, но это только вызывало улыбку. — Не усложняй мне жизнь. Пожалуйста.
Юнги молча пожал плечами, сдерживая желание назвать его ребёнком. Такое поведение и «неумение» держать секреты не сочетались с его образом. Юнги иногда не мог решить, считать ли это милым или смеяться.
Намджун в это время решил сменить тему:
— Как ты?
— Давай притворимся, что хорошо, — Юнги не стеснялся следовать примеру друга.
Придавать этому значение Намджун не стал, но и подыгрывать не стал.
— Ну, всё пройдёт, поверь. Главное, возвращаешься в норму.
— В общее понятие нормы, — исправил Юнги.
— А что, у тебя оно другое?
— Для меня и раньше было «норма».
— Если самоизоляцию считать нормальным.
— Я не изолируюсь. Я думаю, — серьёзно сказал Юнги. — Есть разница.
Намджун вскинул руки:
— Как скажешь. Тогда хочешь пойти с нами вечером?
— Да.
— Вау, это было легко. Задумал что-то?
Взглянув на него, Юнги улыбнулся уголками губ:
— Напою вас и узнаю все ваши секреты. Не только ж вам двоим всё знать, — звучало как шутка, но в ней было очень много правды; он уже знал всё, что нужно, но он должен был узнать это официально, от них самих.
Намджуну это смешным не показалось, но воспринимать это как вызов или оправдываться было бы ещё хуже, поэтому он просто улыбнулся. Казалось, бояться нечего, но от того, каким целеустремлённым выглядел Юнги во время этой «шутки», становилось не по себе.
— Ой, я вдруг понял, что у меня на сегодня планы, — отшутился он.
Юнги ответил смешком. Пусть успокаивает себя юмором, сколько понравится, но это не спасёт его вечером. Это единственный вариант, при котором дружба будет справедливой, если он хочет продолжать считать это дружбой.
Раньше сходить выпить с Кимами было просто формой социализации, но в этот раз был и другой мотив. Ничего плохого в этом Юнги не видел, зная, что они и сами наверняка используют окружающих людей в своих целях. Ради сохранения секрета, который, если подумать, далеко не так страшен, как им наверняка кажется. И хотя Юнги мог понять важность сохранения секрета, он так же считал, что некоторые секреты приносят больше вреда, чем пользы, если остаются в тайне слишком долго.
Удивительно, как совесть позволяла им строить дружбу и при этом исключать из неё доверие. Даже если допустить, что Сокджину это не очень-то и нужно, то Намджуну вот точно да. Он только и делает, что пытается довести отношения до дружбы, но позволяет себе такую серьёзную ложь. Придётся меняться или сдаваться, и если Сокджин хоть сколько-то на его стороне в этом вопросе, то они разберутся, когда и как всё рассказать. Сегодня ли или ещё когда-то, но это случится. Иначе ничего не получится.
Все имеют право на секреты, но не тогда, когда они обходятся ценой доверия.
Кроме того, это напрямую связано с семьёй Юнги. Неужели они надеялись, что правда никогда не всплывёт?
Вечером, как и договаривались, все трое собрались возле бара, в который ходили чаще всего. Поначалу ничего не отличало эту встречу от других. Всё было совсем как во времена, когда общение только начиналось. Когда Тэхён всё ещё был рядом, а информация о тайнах «друзей» не тяготила мысли. Как легко всё-таки жилось тогда. Глупо и слепо. Но зато легко. А теперь впечатление такое, что это было в прошлой жизни. За пару недель всё перевернулось с ног на голову и даже относительно привычная посиделка ощущается совсем по-другому.
Несмотря на это, выпивая сейчас с Кимами, Юнги впервые с момента расставания почувствовал себя так же спокойно и хорошо, как тогда. Оказавшись здесь и заговорив с ними о чём-то типичном, он понял всю ценность того, как было раньше. То, что он считал обычным и естественным, оказалось невероятно важным и весомым, когда это исчезло из повседневной жизни.
Намджун и Сокджин, вероятно, думали о чём-то похожем, потому что то и дело поглядывали на пустое место рядом с Юнги. Они пытались быть незаметными, и, признаться, Сокджину это неплохо удавалось, но они не были настолько осторожны, насколько думали. При этом они избегали темы Тэхёна, и Юнги не был уверен, стоит ли быть благодарным, потому что это не забота о друге. Это забота о себе. Никому сейчас не выгодно заводить соулмейтную тему.
— Ты совсем не говоришь о семье, — сказал Намджун после почти часа безостановочного потока алкоголя.
Ожидаемо, у него язык развязался раньше других. Он вряд ли считал это опасной темой, но Сокджин напрягся. Юнги тоже. К этому моменту все трое были в далеко не трезвом состоянии, но он держался за свою осознанность всеми силами, и это помогло не поддаться на попытку разговорить. Никаких откровений с этого момента не будет, пока они не выложат все важные карты на стол.
— У нас всё как у всех семей, тут нечего рассказывать.
— Так говорят те, которым как раз есть что рассказать. Пахнет тайнами.
— От вас двоих тоже, — Юнги опустил пустую рюмку и посмотрел в глаза. — Может, с каждого по секрету и разойдёмся по домам?
— У нас нет интересных секретов.
— Так говорят как раз те, у кого полно секретов, — Юнги скопировал самоуверенный тон Намджуна.
— И что, по-твоему, мы скрываем?
— Что, пытаешься понять, какой секрет можно выдать? Сами решайте.
Сокджин подключился к разговору:
— Ты же понимаешь, что тогда с тебя тоже секрет? — он с подозрением прищурился. — Как ты расскажешь, если тебе «нечего рассказывать»?
— Думаю, мы уже поняли, что у всех тут есть что рассказать.
— Ты не сдашься, да? — хмыкнул Намджун.
Юнги перевёл взгляд на него, ничего не говоря. Он выжидающе смотрел на них, прокручивая рюмку на столе, пока Кимы переглядывались и телепатически что-то решали между собой. В конце концов Намджун неохотно заговорил:
— По рукам. Но ты первый.
— Нет, вы первые, — Юнги убрал руки со стола, выпрямив спину. — Это же вы заговорили о секретах.
Какое-то время Намджун молча смотрел на него, словно надеялся, что он передумает, но это не сработало. Тогда он вздохнул и, ещё раз переглянувшись с мужем, сдался:
— Надеюсь, твой несуществующий секрет будет стоить того.
За это Юнги не ручался, но вот в том, что их отказ мог бы стоить дружбы, он был уверен, и в таком случае обмен более чем честный. Он кивнул, Намджун взялся за бутылку. Неплохое решение, Кимам это пригодится. Для них это будет долгий и сложный разговор.