— В последнее время ты перестал совершать свои дурацкие попытки побега?
Аканэ жевала ту дрянь, которой их кормили — похожее на кашу безвкусное нечто, за отказ съесть которое били очень сильно, даже слишком, словно там внутри что-то такое жутко важное было — с очень озадаченным видом, пока Кога без аппетита ковырял обед ложкой. Он не был голоден, кусок в горло не лез, но уйти просто так было нельзя... Надо было дождаться хотя бы минимального желания отведать этой мерзости. Сейчас бы сладенькую газировку...
Во рту мгновенно образовались слюни. Он столько времени не ел ничего вкусного, что уже не мог сказать точно, как долго. Время в этом месте как понятие отсутствовало — свет тут горел всегда. 
Закусив нижнюю губу, он помотал головой.
— Голова что-то побаливает в последнее время. Наверное из-за этой штуки в шее.
— О-о-о, звучит умно. Необычно для тебя.
— В смысле необычно?!
Кога не вздрогнул, когда Аканэ резко придвинулась к нему — уже привык за это время к ее фокусам, хотя мысленно иногда все еще пугался. Она наклонилась ближе, после чего, указав пальцем на кашу, добавила тихим шепотом:
— Знаешь, когда я ем эту мерзость, я всегда представляю, что ем мороженое.
— Мороженое вообще другое на вкус, — Кога недоуменно вскинул бровь.
— Да? Никогда не ела! Но, думаю, оно очень вкусное. Поэтому я просто представляю, что это мороженое, и тогда мне проще запихнуть эту гадость себе в рот. 
Она подтянула ложку пальцами, после чего, зачерпнув мерзкой кашицы в нее, поднесла ко рту Коги. Он помрачнел лицом еще сильнее — мало того, что эту мерзость в рот запихивали, так еще и кормили с ложечки, словно маленького. Пару раз, которые Аканэ билась ложкой о его плотно сомкнутые губы, он уже было хотел рявкнуть, чтобы она перестала, но потом она посмотрела на него настолько выразительно — так, что Кога чуть было не распахнул рот в удивлении, чем освободил бы путь каше — после чего кивнула на камеру головой.
— Они все видят. Не веди себя, как маленький.
— М-м-мхмхм-м!
— Кога.
— М-м-м...
Затем, подумав, что получать от Ся Джи сейчас хотелось не очень — после операции на шее все тело так жутко ломило, словно у него была лихорадка (а может, и была, он уже перестал помнить, когда по-настоящему хорошо себя чувствовал), а потому, подумав, он все же открыл рот, попытавшись вообразить, что это что-то вкусное. 
Вышло не очень, кашица была все такой же безвкусной, но...
— Ну как? Ну как? 
Аканэ выжидающе заглянула ему в глаза, и, прожевав безвкусную мерзость, Кога вяло улыбнулся.
— Сойдет.
— Я же говорила!
— Ты много херни говоришь, это не считается.
— Кога, ты такой грубый! Понятно, почему мастер тебя не любит!
— Нет, он просто еблан.
— Это не отменяет того факта, что ты — грубиян!
Они оба рассмеялись, Аканэ — свои странным лающим смехом. Рядом с ней дни в этом поганом месте казались чуточку посветлее. Все же, без людей было тяжело, одному... В жизни Коги встречалось много хороших людей, и ему подумалось, что не будь их рядом, он наверняка кончил бы плохо. Нашел бы другого Токиту Ому, который убил бы его в подворотне, а не просто унизил.
Ему нужно было выбраться отсюда. Вернуться назад, туда, где не было изнуряющей бойни...
Может, он заберет Аканэ вместе с собой, если сможет сбежать...
За этими мыслями Кога не заметил, как ему впихнули вторую ложку каши в рот. Они опять рассмеялись.
Не замечая, как сверху, за ними, наблюдали двое.
Ву и Ся Джи.

В те короткие промежутки времени между тренировками они собирались рядом. 
Кога не знал, почему она вообще к нему прицепилась — у Аканэ были, если подумать, показатели едва ли не лучше остальных. Она была быстрой, сильной и ловкой, каждый спарринг заканчивался в ее пользу. Кога же болтался где-то чуть выше дна, он постепенно находил стиль, что давал ему преимущества, но постоянно использовать одни и те же техники не мог — а дядя научил его всего паре финишеров, которые он уже давно всем показал. 
Может, ей просто было смешно рядом с ним — потому что, как она говорила, Кога был странным, раз не отказывался от собственного имени. У остальных вокруг, наверное, его и правда не было до этого, раз они так легко приняли эти мерзкие номера... Вот она, Изнанка, да? Откуда пришел Рюки.
— Как пишется твое имя? — как-то внезапно поинтересовался он, и Аканэ недоуменно покачала головой.
— Не знаю! Не умею писать.
И правда, как Рюки. Как они там жили, в этой Изнанке?..
— Наверное, было бы неплохо научиться читать кандзи...
Пока Аканэ задумчиво стучала пальцем по подбородку, Кога неторопливо вывел словно на песке, после чего, указав на него рукой, гордо буркнул:
— Давай сыграем! Как думаешь, как это читается?
— Понятия не имею! — Аканэ потрясла головой. — Я же сказала, что не умею! Но зная тебя, наверняка какая-нибудь глупость. Там написано... Там написано «задница», да?
— Правильно! 
— Извращенец!
Он вывел еще несколько слов, и всякий раз Аканэ угадывала верно. Может, она просто понимала основной посыл каждого нового слова, потому как Кога выписывал лишь всякую глупость и пошлятину. На Аканэ было очень легко произвести впечатление, даже всякими глупыми рассказами о том, что творилось вне Изнанки, идиотскими шутками. Она охала, прикрывала рот рукой и недоверчиво смотрела на него, а Кога только и мог, что гордо задирать нос, хвастаясь абсолютно бесполезными знаниями.
На самом деле, это было довольно страшно.
Если бы он был из Изнанки, он бы чувствовал себя более... в своей тарелке, а в итоге он, единственный, кто жил в обычном нормальном мире, очутился среди дикарей, что жили лишь инстинктами и убийствами, выживали без имени, не знали радостей жизни. 
Выведя еще одно слово — на этот раз, «кусок говна», что он намеревался сравнить с Ся Джи — Кога вдруг как бы невзначай спросил:
— Ты убивала когда-нибудь?
Улыбка мгновенно исчезла с лица Аканэ, и она серьезно посмотрела на него.
Они сидели так некоторое время, за которое не произнесли ни единого слова, после чего она, медленно склонив голову набок, спросила:
— А ты?
— Я... Я... Мне... Да. 
Воспоминания о том, что произошло под мостом были все еще свежи.
Ему пришлось. Это ведь нормально? Чтобы выжить. Он правда не хотел, но нож соскользнул...
От воспоминаний от чужой вспоротой глотки к горлу подступила тошнота, и Кога зажал себе рот рукой. Он почувствовал, как похлопали его по спине, после чего рядом раздался тихий шелестящий голос:
— Ничего. Скоро ты привыкнешь.
— Не хочу привыкать.
— У нас нет выбора.
Увидев, как Кога трет глаз, Аканэ медленно поднялась. Она присела на колени прямо перед ним, после чего протянула руки. Объятия у нее вышли неловкие, словно она никогда этого не делала — или не делала очень давно, после чего, не касаясь затылка, она погладила его по голове. Можно было возмутиться, ведь такая жалость была признаком слабости...
Но Коге уже плевать хотелось.
Они просидели так пару минут.
— Если мы выберемся отсюда, я угощу тебя самым вкусным мороженым.
— Обещаешь? — промурлыкала Аканэ.
— Да. Обещаю.
После чего они медленно разошлись.
Продолжая сидеть перед ним на коленях, Аканэ довольно сощурила глаза, после чего вдруг, коснувшись своих волос, указала на него пальцем:
— Знаешь, со старой прической тебе было в сто раз лучше.
Голос Аканэ звучал настолько искренне, что Кога на секунду поразился тому, что она так могла — потому что оставшуюся часть времени она выглядела либо так, словно витала где-то в облаках, либо у нее просто было выражение, сопоставимое с мрачным кирпичом, как бы абсурдно это не звучало. Но ее слова... Они...
... заставили Когу на мгновение задуматься, не понимая, о чем она.
Он медленно коснулся головы, и, ощутив под пальцами не знакомые пряди, а что-то гладкое, короткое, вдруг понял, почему в последнее время ничего не лезло в глаза, и отчего Ся Джи больше не таскал его за волосы. В ужасе он вскочил на ноги — Аканэ наблюдала за этим с особо задумчивым видом — и, ероша на голове то, что осталось от его великолепной прически, взвыл.
— Так... Так!! Какого хера?!