1
Мей-ли поднялся с кресла, когда Эйхо зашёл в гостиную.
— Здравствуйте, Эйхо из рода Яростных котов степи, — поклонился альфа, выпрямившись, лишь когда слуга вышел, прикрыв дверь со стеклянными вставками.
Неровное толстое стекло не давало возможности подсматривать за господами, не видны были лица, не понятны жесты, полог тишины не давал и подслушать, о чём идёт речь. Но так слуга мог поклясться, что никакой близости у Эйхо с другим альфой не было. Император Сайвора, Амаст из рода Великих львов, признав омегу лишь фаворитом, а не мужем, всё же не отпустил Эйхо официально, хотя и изгнал из Ока мира. Этим самым Амаст закрыл для омеги возможность не только повторного брака, но и поставил его в ситуацию, когда любой роман становится изменой Императору, а значит, и изменой родине. За это Эйхо могла ждать только казнь.
— Детка, — Эйхо расплылся в улыбке, впервые за последние недели.
— Как же мне приятно, Шустрик, что ты рад меня видеть, — заверил демон, улыбаясь в ответ, и поспешил сесть: потолки в гостиной этого дома были низковатыми для альфы его роста, да ещё с такими шикарными рогами. — Словно во времени вернулся.
— Я… Так и не успел сказать тебе спасибо… — омега сел в кресло напротив гостя. Ему было приятно просто осознавать, что рядом есть тот, кто подставит плечо, хотя Эйхо чувствовал себя недостойным такого отношения от этого демона.
— Тебе не за что меня благодарить! Ты всё ещё мой Король пустых ульев, а твой сын – это твой сын, — заверил Мей-ли. — И не хмурь свои брови, не грызи себя. Нельзя заставить себя полюбить или разлюбить. Ты не предавал меня тем, что не ответил тогда… Ты сделал то, что должен был сделать достойный сын рода. А винить тебя за невзаимность чувств было бы подло. Я хочу поставить точку в нашей оборванной истории. Шустрик, я знаю тебя, знаю, как ты любишь мучить себя, истязая чувством вины. Ты с самого начала сказал, что не любишь меня, что любишь другого. Я сам выбрал остаться тебе другом, а не прервать общение. Я хороший друг. Ты всегда можешь и всегда мог на меня положиться. И не должен мне ничего.
Эйхо отвернулся, стараясь унять дрожь в руках и сдержать слёзы, сохранить хотя бы остатки выдержки, но не смог – слёзы потекли по щекам:
— Мой львёнок не сможет встать, не сможет видеть… Мей-ли, я не знаю, что мне теперь делать. Тидан не сможет это принять! Понимаешь? Я боюсь, что мой мальчик не сможет это пережить. Я не могу потерять сына, это неправильно, когда папы хоронят сыновей. Это слишком жестоко!
Мей-ли хотел подняться, подойти, обнять омегу, чтобы успокоить, помочь, но не рискнул, чтобы не бросить тень на репутацию Эйхо, и лишь протянул платок через разделяющий их низкий столик.
— Твой сын больше не принц, Эйхо, — демон глубоко вздохнул и продолжил, понимая, что говорит спорные вещи. — Принцев могут лечить лишь лекари-оборотни, таков закон. Но Тидан больше не принц, его могут лечить лекари других рас, а у каждой расы магия немного своя. Может, ты попробуешь, Шустрик? В любом случае ты ничего не теряешь.
— Ты… прав. Я попробую. Поможешь мне найти хороших лекарей других рас? Я просто не знаю таких.
— Я взял на себя смелость и привёз сюда лучшего мага из демонов, знаменитого эльфийского лекаря из Ока Мира. А завтра приползет ещё и наг, его очень хвалят, как лекаря по глазам, — отчитался Мей-ли.
— Ты советовал, зная, что я соглашусь, — улыбнулся чуть растерянно Эйхо.
— Эй! Шустрик, ты всегда отличался умом и умением видеть сквозь стереотипы и условности. Конечно ты должен был согласиться, ведь ты хороший папа и, как хороший родитель, ты обязан думать о сыне в первую очередь. Так я приглашаю лекарей в дом? А то ещё пару часиков – и они зажарятся в моей карете.
— Конечно приглашай, — поднялся омега и положил узкую ладонь на плечо демона, сжав сильные длинные пальцы, пытаясь одним жестом передать всю свою признательность.
<center>***</center>
Тидан уже давно привык к тому, что лекари менялись, но в этот раз нюх подсказывал, что оба лекаря – не оборотни. Один пах неуловимо-мягко, на грани понимания, скорее всего, он был бетой, но, какой расы, львёнок понять не мог. От второго волосы на затылке сами собой вставали дыбом, требуя готовиться к бою – запах демона, особенно альфы, будил в молодом оборотне инстинкт соперничества.
Львёнок бодрился, не веря очередным заявлениям о своём выздоровлении, просто стараясь ради папы. Правда, эти лекари были не столь оптимистичны, как предыдущие.
— Что ж, на ноги поставить юного альфу мы сможем, — посовещавшись с бетой, сообщил демон. — Хромота, конечно, останется на всю жизнь, но ходить сможет. К счастью, некромант, что заменял глаз, был чудо как хорош и почти не тронул ткани мозга. Это потребует много сил от нас и много упорства от Тидана, тяжёлой ежедневной работы, но это возможно.
Третий лекарь, не оборотень, появился на день позже остальных. Пах он вкусным омегой, а обострившийся слух подсказал, что маг является нагом – слишком уж похож был запах на змеиный. Да и чешуйки очень громко терлись о мягкий ворс ковра. Вживую эту расу Тидан не видел ни разу и теперь явно уже был обречён не увидеть.
— Простите, официальный бастард Императора Сайвора, — осторожно начал говорить наг. — Вы должны были заметить, что видите яркий свет левым глазом – немного, но всё же. Он сам постепенно восстановится, я помогу. С правым всё сложнее: некромант запечатал своей магией возможность лекарю помочь, но я знаю отличного некроманта, что может немного скорректировать работу первого, у него хватит сил.
— Тоже нага? — спросил Эйхо, внимательно записывая за лекарями всё, что те говорят – какие травы, амулеты, инструменты им могут пригодиться, всё что нужно было купить или заказать.
— Нет, — мотнул головой лекарь. — Ваш он, оборотень. Просто это не сильный некромант, но у него есть дар тонкой работы. А если я объясню, что делать, то правый глаз за два сеанса можно будет привести в порядок.
— Имя скажите, — попросил Эйхо нетерпеливо. — Я за ним сразу пошлю.
— Элджи из рода Старших енотов живёт в ордене некромантов на востоке Сайвора, — охотно сообщил наг.
— Благодарю, я пошлю за ним, — отозвался омега, записывая имя.
— Я… смогу видеть? — наконец смог произнести свой вопрос Тидан. — Я и правда замечал, что тьма вроде бы стала слегка светлее на улице, но не был уверен, не хотел верить в самообман.
— Сможете, — заверил наг тепло и уверенно. — Может быть, не так хорошо, как раньше, но сможете, обещаю. Если нет, то можете мне и не платить. Понимаете, насколько я серьёзен?
— Куда уж серьёзнее, — улыбнулся бастард, впервые поверив, что, возможно, сможет продолжить жить, а не существовать, что ещё увидит, как Ландана притащат на казнь, увидит страх на этом ненавистном лице.
2
Ландан гордо поднял голову и сцепил зубы, вкладывая свою руку в руку императора. Так было положено по церемониалу, и северянину пришлось. Тидан сжал пальцы, держа надёжно, словно его жених мог прямо тут, среди сотни оборотней, начать вырываться. Церемония Начала весны и, заодно, праздник их помолвки должны были начаться на главной площади Ока мира через час. Пришлось Ландану идти по дворцу, вложив руку в руку другого альфы на глазах у знати и слуг. Идти медленнее, чем хотелось бы: лев не спешил, прекрасно зная, что чем быстрее он идёт, тем заметнее хромота.
Карета из синего дерева, украшенная белым золотом, с впряженной шестёркой белоснежных коней уже ждала их. Тидан остался стоять, давая жениху опору, «помогая» забраться внутрь. Конечно же, северянин и сам бы прекрасно справился, но именно такие моменты и подмечает знать. Лев хотел, чтобы окружающие знали, что Ландан дорог ему, и понимали: месть за жениха будет неотвратимой и жестокой. То, что оборотни, главы родов, знать, слуги недовольны его выбором, император Сайвора понимал отлично. Огромная страна, одна из самых богатых и влиятельных – и вдруг такой скандал.
Ворчание и разговоры шли не только по дворцу. Тайный сыск раз за разом присылал донесения об опасных разговорах. Вот только что они могли сделать? Убить Тидана было бы слишком сложно и опасно. Древняя магия, отличные преданные, безмолвные в страже, и клятвы верности связывали по рукам и ногам, заставляя покориться, пусть скрипя зубами, принять блажь своего императора. Могли бы убрать Ландана, хотя бы попробовать, но чем откровеннее демонстрировал лев своё отношение к жениху, тем меньше было смельчаков, готовых рискнуть не только своей жизнью, но и своей семьёй, если не целым родом.
В ограниченном пространстве кареты северянин тут же отодвинулся как можно дальше от Тидана и отвернулся к окну, хотя то было завешено плотной шторкой и ничего рассмотреть сквозь тёмный бархат Ландан физически не мог. Лев тихо хмыкнул, довольный тем, что жених не пытается играть свою роль, когда из зрителей остался лишь один император. Устроившись поудобнее, Тидан заговорил:
— Думаю, тебе понравится праздник весны. Это главный праздник года в Оке мира. Пожалуй, более пышно отмечают лишь восхождение на трон нового императора.
— Не сомневаюсь, Ваше Величество, император Сайвора, Тидан из рода Великих львов, что Ваша коронация была великолепной, — вежливо отозвался северянин.
Император тяжело вздохнул и вдруг обернулся. Льву было маловато места в карете, хищник всё равно сполз на пол, вжимаясь в него. Медленно перебирая лапами, не отрывая взгляда от ошарашенного настолько неуместной выходкой императора Ландана, лев подполз и, тяжело вздохнув, положил тяжёлую морду на ноги жениха, прямо на ботинки, прижав уши к голове так, что те затерялись в густой гриве.
— Ваше императорское Величество, — растерянно отозвался Ландан. — Прекратите дурачиться! Мы скоро приедем! Тут же двадцать минут ехать от силы. Вы поставите нас обоих в нелепое и смешное положение.
Лев тихо заворчал и осторожно, бережно, обнял мощными лапами ноги жениха, тоскливо и виновато заглядывая в глаза северянина. Тидан прекрасно осознавал, что улицы заполнены жителями и гостями столицы и, как только карета минует городские стены, их скорость упадёт.
— Ваше Величество… — начал было опять взывать к голосу разума Ландан, но замолчал, когда лев тихо заворчал. Какое-то время они ехали молча.
— Тидан, — позвал по имени северянин, когда услышал гул города за стенами кареты. — Я прошу Вас… Пожалуйста. Вы – император, и Вам можно всё, я это знаю. Но я-то нет! Я не хочу быть представленным народу так! С вами в шкуре у меня на ногах.
Лев фыркнул, но послушно перебрался на сидение, вновь обернувшись.
— Благодарю, — облегчённо выдохнул Ландан, отряхивая со штанов длинные шерстинки, что остались на мягкой ткани.
— Не стоит. Я и правда… был не прав. Только тебе не стоит опасаться, что я сделаю что-то во вред тебе или твоей чести, — пообещал Тидан, пытаясь словить взгляд жениха.
— О, так значит, Вы всё делали для моего блага? Видать, я немного глуп, раз не понял этого. Вы ведь тогда даже масло взяли, позаботились обо мне, — ехидно ответил Ландан и отвернулся к окну, упрямо смотря на ткань.
— Тогда я был… другим, — попытался объяснить император, понимая, что этот разговор и тот постоялый двор раз за разом будут всплывать. — Ни о ком в тот момент, кроме себя, я не думал. И о себе, если честно, тоже не очень думал. Я сожалею, что тебе пришлось это пережить, но не сожалею, о том, что это было. Только думая, что потерял всё, я смог осознать, сколько же даров дала мне судьба и насколько эгоистичным, мерзким и низким я при этом стал.
Северянин кивнул, а затем заставил себя ответить явную, но такую уместную, необходимую ложь:
— Я принимаю Ваши извинения. Думаю, мы квиты…
— А я так не считаю, — перебил Тидан, понимая по гулу толпы, что они выехали на площадь, спеша сказать важное, пока они ещё могли быть откровенны. — Ты защищал себя, я же просто творил мерзость, зная, что мне даже отвечать за это не придётся. И не считаю, что извинения мои исправят сделанное. Я даже приблизительно не представляю, как мне загладить свою вину, не сильно и верю, что это хоть как-то можно исправить. Вот только это не меняет того факта, что я хочу быть с тобой.
— Почему? — растерянно отозвался Ландан, но император не ответил. Карета остановилась, и дверцы открыли.
Лев, гордый и прямой, вышел первым, а затем остановился и протянул ладонь жениху, предлагая тому опереться. Как бы северянин хотел проигнорировать этот жест, но он не мог – подобное бы ему не простили и долго бы ещё припоминали при каждом удобном и не очень случае. Пришлось вложить ладонь в руку Тидана, а тот её больше и не отпускал.
Толпа, взревевшая одобрительным приветственным гулом при виде императора Сайвора, Тидана из рода Великих львов, резко смолкла. Слухи о том, что новоявленный жених льва тоже альфа, пошли после представления Ландана двору, но верили в них слабо. И сейчас оборотни, демоны и редкие в этих краях эльфы с людьми молчали, вглядываясь в северянина, пытаясь угадать пол жениха. Лев был выше своего наречённого, но все знали, что молодой император высок даже для альфы. С такого расстояния даже самый чуткий нюх не мог уловить запах северянина. Ропоток тихого обсуждения прошёлся по рядам зрителей. Кто-то решил, что слухи правдивы и жених всё же альфа, кто-то предположил, что бета. Это тоже было скандально! Да, правители Сайвора могли выбрать в мужья кого угодно, но бета, не способный принести в род детей, больше всё же подходил на роль фаворита. Кто-то же логично предположил, что рядом с Тиданом всё же омега, просто очень высокий, и именно из-за роста жениха и пошёл слух о том, что тот альфа.
Горожане стояли плотной толпой в метрах ста пятидесяти от правителя и его жениха, выглядывали из окон ближайших домов. Яркие ленты украшали одежду собравшихся и дома вокруг площади. Многие держали букеты, молодые и не очень омеги и беты украсили себя венками из первых диких цветов. Всё пространство от ковра, на котором стоял император с женихом, до толпы, что сдерживала стража, покрывали странные коричневые неровности. Ландан смотрел прямо перед собой, не опуская взгляд, ведь, будучи почти членом рода Великих львов, он не мог опускать голову перед народом. Просто не имел права по церемониалу. Оттого он никак не мог рассмотреть, чем покрыты булыжники площади. Казалось, что это просто слой земли, но зачем он тут, было совсем непонятно.