Эрика хотела бы спать настолько долго, чтобы забыть этот жуткий сон, но была разбужена ужасающим грохотом. Кто-то тряс её за плечо, вокруг стояло шуршание, стук мебели и где-то на фоне едва слышался до боли знакомый звук будильника.

— Открой глаза! Срочно! Твоя сумка! Там что-то есть! Оно звенит! — панически трясла девушку за плечо вешалка для одежды.

Разлепив сонные глаза, Эрика рассмотрела того, кто потревожил её сон, и тут же шарахнулась в сторону. Мгновенно окинув комнату взглядом, она обнаружила, что вокруг кровати столпилась куча мебели и посуды, смотревшие на неё широко распахнутыми глазами. Среди всей этой толпы с некоторым облегчением она обнаружила Гетлихта и Холора. Значит, она не сошла с ума. А если и сошла, то, по крайней мере, не снова, а всего лишь продолжает медленно погружаться всё в то же безумие.

— Сделай что-нибудь с этим звуком, — умоляюще попросила вешалка, держа в одной из рук-загогулин сумку Эрики, в которой настойчиво трезвонил будильник.

Она опасливо взяла сумку и, вытащив телефон, смахнула экран вверх, отключая звук. В комнате повисла тишина — несколько пар пугливых любопытных глаз продолжали таращиться на гостью, чьи вещи умели издавать странные звуки, пробудившие их от полудрёмы. Первым очнулся Гетлихт, который с кряхтением залез на прикроватную тумбу (вроде бы не живую) и откашлялся.

— Кхм. Что ж, раз уж мы все здесь собрались… У нас гостья, дамы и господа! Её зовут Эрика, и она… никогда раньше не видела разговаривающие предметы. Так что отнеситесь к ней с пониманием. Ох, да, прости, дорогая, — опомнился канделябр, и на свечах вспыхнул огонь, осветивший тёмную комнату.

Несмотря на утреннее время, солнце не торопилось показываться в окне, и, судя по всему, сумрак царил здесь всегда. С помощью вешалки, которую Лихт представил как Клиру, он зажёг свечи в настенных канделябрах, сделав комнату более уютной в этих желтоватых отблесках. Теперь Эрика смогла осмотреть обитателей особняка, которые пугали её в темноте, но при свете оказались не такими уж и страшными, скорее, чудными. Она не смогла бы перечислить имена всех, кого представлял ей Гетлихт, и запомнила лишь тех, кого уже видела вчера. К тому же, у них были такие странные и иногда длинные имена, что запомнить их, да ещё и спросонья, было очень сложно.

— Так, господа, давайте не будем беспокоить её прямо с утра, дайте ей возможность прийти в себя и хотя бы переодеться, она же в одном белье! — тут же взяла дело в свои руки Стоф, которая вплыла на постель и выпроводила всех остальных, оставив только Клиру.

Эрика откинула одеяло и облегчённо выдохнула. Её напугали слова Стоф о белье, но всё было в порядке — она всё ещё была в джинсах и топе. Но тем временем служанки, некогда бывшие обычными девушками, уже вытаскивали из шкафа одежду, в которую собирались переодеть гостью. Осторожно спустив ноги и почувствовав босой стопой холодный каменный пол, Эрика поёжилась и на цыпочках подошла к шкафу.

— А что не так с моей одеждой? — несмело поинтересовалась она и, оглядев то, что было в шкафу, тут же нашла ответ на свой вопрос.

Наряды, которые были там, вполне сгодились бы для какого-нибудь королевского старомодного бала или маскарада. Пару раз Эрике приходилось надевать нечто подобное, правда, в отличие от тех платьев из её мира, эти были более тяжёлыми и украшенными множеством рюш и воланов, с кучей подъюбников, а рядом висели корсеты и кринолины.

— Эээ, нет, увольте, — тут же отказалась Эрика от предложенного ей наряда. — Здесь же есть что-то попроще? Даже если я попала в прошлое или в другой мир, я не смогу носить эти ужасные вещи.

— Ужасные вещи? — задохнулась от возмущения Клира, с трудом своими загогулинами-руками разворачивая тяжёлое бархатное тёмно-зелёное платье, которое для неё, похоже, было образцом красоты. — Да ты шутишь? Это лучшие платья, которые принадлежали матери нашего господина! Их делали самые искусные портные! А знаешь, сколько они стоят?

Стоф тоже подключилась к спору, вытаскивая из недр шкафа что-то пушистое, белое и усыпанное жемчугом. Не слушая их, Эрика старалась найти что-нибудь, что было бы более похожим на современное платье, но, увы. В этом шкафу были только платья на выход, о которых с таким восторгом отзывались служанки. Впрочем, вопрос решился сам собой, когда она открыла второй шкаф, стоявший в комнате. Похоже, в нём хранилась запасная одежда служанок, потому что Эрика обнаружила несколько совершенно одинаковых коричневых платьев, которые были максимально простыми, без изысков. Правда, длина в пол немного обескураживала, но зато в этом платье не было ни корсетов, ни душащих воротников, ничего подобного.

«Раз уж я здесь, мне нужно одеться в их одежду. Но ходить в этих дорогих богатых платьях подобно самоубийству, а вот это вполне подойдет», — решила Эрика, натягивая платье прямо поверх майки и джинс.

Сначала пытавшиеся отговорить, но всё же внявшие её аргументам, Клира и Стоф помогли застегнуть пуговицы на спине, до которых Эрика не могла дотянуться.

— Надеть платок, и можно уходить в монахини, — хмыкнула Эрика, закатывая рукава, чтобы они не мешали.

Платье висело немного мешковато, но в целом не стесняло движений. Правда, посмотреть на себя со стороны она не могла — в комнате не было ни одного зеркала. Внезапно дверь распахнулась сильным ударом, из-за которого глухо стукнулась о стену и отскочила обратно, чуть не ударив входящего. Он вовремя удержал её, вытянув вперед когтистую руку. Эрика почувствовала, как едкий страх снова сковывает её, мешая сдвинуться с места или отвести взгляд. От образовавшегося сквозняка некоторые свечи погасли, снова погружая комнату полумрак. Однако сейчас она могла разглядеть Чудовище лучше, чем в первый раз, и увиденное вновь вызвало отвращение и приступ подкатывающей к горлу тошноты. Он был ужасен. Нет, не так, как бывают ужасны «монстры» на маскарадах во время Хеллоуина. Он внушал страх — такой, который леденил кровь и заставлял дрожать.

Зная, что ей некуда бежать, Чудовище неспешно приближалось, рассматривая блеклыми неживыми глазами, в которых на пару секунд промелькнул интерес. Эрика отступила на шаг, и он остановился. Она чувствовала, как собственные пальцы до боли сжимают жёсткую ткань платья, и продолжала смотреть на хозяина особняка, пока не понимая, что он хочет от неё.

В отличие от первой встречи, Эрика чувствовала себя немного уверенней. Точнее, нет. Она не была настолько шокирована его внешним видом. Но всё ещё не понимала, что происходит и куда она попала. С каждой минутой надежда на то, что это чей-то жестокий розыгрыш или съёмки какого-нибудь пранка, таяли. Здесь не было камер. Не было людей. Лишь говорящая мебель и жуткий монстр, который был хозяином в этом месте.

— Ты останешься здесь, — Эрика вздрогнула, услышав сиплый голос с прихрипыванием.

Он не спрашивал, а приказывал. Эрика взяла себя в руки и смело взглянула в глаза чудовищу, о чём тут же пожалела. Этот властный взгляд не терпел сопротивления, и она побоялась возразить.

 — Ты останешься здесь и будешь служанкой.

Возмущённая Эрика уже открыла рот, чтобы возразить, но почувствовала сзади тычок от Клиры и поперхнулась на вдохе. Нельзя спорить с ним? Она что, в семнадцатом веке, что ей не разрешено даже слова сказать? Казалось, Чудовище заметил реакцию Эрики, потому что его губы обнажили ряд острых зубов в ухмылке. Но больше он ничего не сказал, лишь грузно развернулся и покинул комнату, оставив на полу грязь и несколько перьев.

— Какого чёрта? — обретя дар речи, возмутилась Эрика, впуская стоявшего на пороге Гетлихта и захлопывая дверь. — Я не собиралась здесь задерживаться! Я вообще понятия не имею, что здесь происходит! У меня такое ощущение, что я сошла с ума, и мой мозг проецирует мне какую-то искаженную версию «Красавицы и Чудовища». Вот только в сказке Чудовище прислуживало Белль, а не наоборот!

Прошлёпав босыми ногами по холодному каменному полу, Эрика рухнула на незаправленную кровать и притянула к себе сумку. Остаться тут? Ну уж нет, увольте! Нужно уйти отсюда и выяснить, что за чертовщина творится. Если она действительно попала в сказку, то… Разве не должна тут объявиться местная Белль, которая найдет общий язык с этим монстром?

— О какой сказке ты говоришь? — заинтересованно спросил Лихт, вновь зажигая свечи и впуская в комнату миссис Зорг с завтраком для гостьи, который она старательно готовила всё утро из того, что хранилось в запасах особняка.

Сердце Эрики оттаяло. Всё-таки, слуги не виноваты, что их хозяин такой… чудовищный. Не зная, правильно ли поступает, Эрика всё же рассказала им о сказке. О сказке, о мультфильме и фильме, которые объединял общий сюжет о прекрасной девушке, полюбившей ужасное Чудовище, которое на самом деле было заколдованным принцем. И Эрика была почти не удивлена, узнав, что на хозяине этих милых созданий тоже лежит проклятье, правда, судя по переглядываниям между слугами, здесь явно было что-то другое, возможно, причины для проклятия были иные. Но она не стала вдаваться в подробности, её интересовало больше другое — что же это был за мир, в который она попала.

— Значит, вы под проклятием уже около ста лет? А у вашего хозяина тоже есть роза, которая контролирует его жизнь? — получив отрицательный ответ на свой вопрос, Эрика на секунду подумала, что, наверное, в каждом мире своя сказка. — А… Какой мир у вас, ну, вообще?

Видя, что слуги не совсем понимают, что она от них хочет, Эрика взяла свою сумку и вытряхнула из неё то, что там было. Тут же оказались останки камеры, которую разбило Чудовище. Увы, но вернуть её к жизни не представлялось возможным. Какой же силой обладает Чудовище, раз умудрилось разбить противоударный корпус? Но хоть карта памяти была на месте — Эрика тут же спрятала её во внутренний кармашек на замке, чтобы не потерять. Камера и телефон вызвали живое недоумение в рядах разговаривающей мебели, что, по мнению среднестатистической жительницы США из двадцать первого века, оказавшейся тут, было более удивительным.

Когда Эрика включила камеру на телефоне, все вокруг зашумели и зашукали, не понимая, как это работает. Когда же она включила фронталку, они и вовсе начали уговаривать её убрать колдовские штучки. Не понимая подобной реакции, она послушно выключила телефон, бросив в последний раз взгляд на экран и убедившись, что сети нет.

— Никогда не включай это волшебное зеркало при хозяине, — шёпотом посоветовал Холор, выглядевший более спокойным из всей этой шумной компашки. — Наш хозяин был очень разозлён, когда его прокляли, и разбил все зеркала. Он терпеть не может их. Глядишь, и это разобьёт.

— Но это не зеркало, — возразила Эрика и тут же загорелась новой идеей.

Раз пока Чудовища нет, она может заснять этих товарищей. Разве это не чудо? У неё должны быть какие-нибудь доказательства, когда она вернётся. С трудом убедив суеверных ребят, что это не колдовство и не очередное проклятие, Эрика сняла небольшое видео, показав которое, получила шквал недоумений и восхищений в сторону неизвестной игрушки.

Однако когда Эрика заявила о своём намерении покинуть особняк, все отреагировали бурным протестом. «Он не даст тебе уйти. Он тебя накажет. Хозяин всё видит», — вот что неслось со всех сторон, и Эрика действительно встревожилась. Если Чудовище в какой-то степени было зверем, то ему ничего не стоило выследить её и… сожрать, например? Если эта сказка, в которой она оказалась, не та добрая история, возможно ли, что и Чудовище здесь не такое доброе? По крайней мере, оно никак не вязалось с образом душки-Адама из диснеевского мультфильма.

— Он убьёт меня? — прямо спросила Эрика, и повисшее молчание ей не понравилось.

Сердце предательски ёкнуло и забилось чаще. Теперь действительно стоило опасаться за свою жизнь. И как вести себя в данной ситуации? Как в ситуации с похитителями-террористами — выполнять все требования и не сопротивляться? Потихоньку слуги начали расходиться, и Эрика решила присоединиться к Стоф и Клире, которые были полны энтузиазма в том, чтобы показать ей особняк. Должна же она представлять примерно, что и где находится. Для себя же Эрика отмечала пути, которыми можно попробовать сбежать, чтобы остаться незамеченной Чудовищем. Нет, сказки и заколдованные принцы — это хорошо. Но что-то ей подсказывало, что это не её сказка.

Особняк был не настолько огромным, каким показался Эрике сначала. И да, это всё ещё был тот самый особняк, в который она пыталась проникнуть в своём мире — оказавшись снаружи, она в этом убедилась. И, судя по всему, заброшен был уже давно — где-то облупилась краска, осыпались статуи в саду и обветшали оконные рамы, из которых кое-где были выбиты стёкла, как и в её комнате. Она же могла теперь считать ту комнату своей? Прямо в трещинах пророс мох, а по стенам, цепляясь за выступы, тянулся плющ, закрывая некогда белые стены чуть ли не сплошным пологом. Нависшие над тёмным лесом свинцовые тучи не добавляли радости в эту картину. Казалось, вот-вот хлынет дождь.

Оказавшись у центрального входа, Эрика заметила табличку, на которую гвоздями были прибиты какие-то вырезки из газет и надпись. Она не могла разобрать букв, но странно, тогда почему она понимала речь? Возможно ли, что у них просто другая письменность? Строки напоминали арабскую письменность, и разобрать что-либо в этих линиях и символах не удавалось. Когда Эрика спросила слуг о том, что здесь написано, они замялись, чем вызвали ещё большие подозрения.

— Ну, вообще мы не очень грамотны. Мы ж прислуга, нам не обязательно уметь читать, — сбивчиво пояснила Клира, явно не желая говорить об этих записях. — Но тут должно быть написано что-то вроде: «Путник, ты можешь отдохнуть в моём доме, но ты не должен говорить со мной и трогать мои розы».

— Ага! А вы говорили, что роз здесь нет! — удовлетворённо воскликнула Эрика, находя ещё одну параллель со сказкой. Почему-то ей хотелось найти их как можно больше.

— Ты спрашивала про розу, с которой связана жизнь хозяина, — уточнила Стоф, проводя гостью сквозь бальный зал, в котором она уже была, во внутренний двор. — Но такой нет. Есть просто розы, которые хозяин выращивает сам. Для него они дороже любой другой вещи в доме.

Розовый кустарник занимал самое почётное место в небольшом внутреннем дворике — в самом его центре. Розы были ярким красным пятном в этой мрачной тусклой обители, и, вероятно, в жизни Чудовища тоже. На секунду Эрике даже стало его жаль. Можно же просто сойти с ума, живя в такой обстановке. Возможно, не нужно его бояться? Хотя, сумасшедшие вполне могут быть опасными. Обойдя дворик, не подходя к розам, она обнаружила ещё один вход в крыло, где жило Чудовище, но Клира и Стоф настрого запретили ходить туда. Впрочем, Эрика не настаивала.

— Может, вы всё-таки расскажете, что произошло? — Эрика продолжила выпытывать у слуг информацию о том, почему когда-то молодой человек был проклят и превращён в зверя.

Заколдованные девушки красноречиво отмалчивались, отводили глаза и спешили покинуть свою гостью, оставив её на попечение Холора, который не отличался особой разговорчивостью. Почему-то Эрике казалось, что он был мужчиной в довольно-таки солидном возрасте, и потому она чувствовала себя в его обществе несколько неуютно, в отличие от компании юного Гетлихта, который был открыт и разговорчив.

— Всё же советую тебе приняться за уборку, — мрачно посоветовал Холор, пыхтя при перелезании со ступени на ступень, что давалось ему с явным трудом.

Не выдержав, Эрика подхватила его на руки и начала подниматься по лестнице, несмотря на ворчание часов. Её взгляд рассеяно скользнул налево, куда уходила лестница, ведущая в сторону комнаты Чудовища.

Проследив за тем, куда она смотрит, Холор тяжко вздохнул и велел идти в свою комнату. Он не выглядел особо озабоченным, скорее, смирившимся с тем, что происходит. Хотя сложно было говорить об эмоциях оживших предметов. Оказавшись в комнате, Эрика захлопнула дверь и аккуратно опустила часы на стол. Покряхтев и понаблюдав за тем, как девушка надевает фартук, Холор неожиданно заговорил, заставив обратить на него внимание и подойти ближе, потому что он говорил шёпотом, чтобы не услышали посторонние уши.

— Я понимаю, что тебе не нравится вся эта ситуация, но лучше бы тебе делать то, что велит хозяин. Понимаешь, он довольно вспыльчивый и горделивый, поэтому если заденешь его гордость, он будет жесток по отношению к тебе. Хотя эти годы он практически не общался с другими людьми, поэтому сложно сказать, как он себя поведёт. Слышал, что тебе было интересно, почему Виктора превратили в монстра. И это ещё одна причина, по которой тебе лучше не злить его, — на секунду Холор замолчал, чтобы оглянуться и убедиться в отсутствии лишних глаз и ушей. — Его прокляли за убийство.

Последние слова были подобны ушату холодной воды, вылитой на морозе. Эрика не могла сказать ни слова, лишь чувствовала, как ускоряется сердцебиение. Словно она вновь ощутила на своём горле пальцы, стальной хваткой сжимающие шею и перекрывающие доступ к кислороду. Она невольно коснулась пальцами шеи, где и вправду остались несколько царапин от когтей Чудовища. Он ведь мог её убить. Липкий страх навязчиво проник в сознание — ей и в голову не пришло сомневаться в словах Холора, он явно был не из тех, кто умеет шутить.

Заметив бегающий взгляд, Холор ободряюще потрепал её по плечу, насколько смог дотянуться. Эрика вздрогнула от прикосновения и нервно хрустнула пальцами — дурацкая вредная привычка. Может, она слишком предвзята? Убийства бывают разные — в случае самозащиты или если бы убитый сам был убийцей.

Она не могла собрать мысли воедино, которые разбегались подобно муравьям, только что лишившимся муравейника. Живя в своём уютном мире, где были бесконечные путешествия, фанаты, цветы и подарки, невероятной красоты места необъятной планеты, Эрика видела много грязи и нищеты, видела отчаявшихся людей, воров и насильников. Но ведь это убийца. И вся её сущность противилась осознанию того, что одно разумное мыслящее существо может убить другое такое же разумное мыслящее существо. И вылитая на неё правда этого неизвестного мира, этого особняка и Чудовища, который был совсем не сказочным, — ввела её в ступор.

— Идём, — Холор потянул её за рукав платья. — Нам лучше сделать вид, что мы убирались. Мы поможем тебе, не переживай.

Эрика не понимала, как ей следует себя вести. Хотелось сбежать прямо сейчас. Звери чувствуют страх? Она была безумно напугана, и то, что Чудовище может это заметить, пугало ещё сильнее. Клетка, в которую Эрика попала, казалась плотно запертой, и откуда-то из угла за ней наблюдала пара блеклых, но внимательных глаз, хозяин которых был готов отреагировать на каждую попытку жертвы сбежать.

***

Штукатурка местами осыпалась, стоило только коснуться её, но в целом стены выглядели вполне прилично. Не составило труда смести с них паутину, гораздо сложнее дело обстояло со шкафами, которые нужно было протереть и избавить от пыли, пауков, мышей и других обитателей. Несколько отстранённо Эрика наблюдала, как мышиная семья спешно переселяется из ставшего небезопасным убежища куда-то в дыру внутри стены. Она не собиралась останавливать их, даже более того, хотела бы сбежать вместе с ними. И если она этого сделать не может, пусть смогут хотя бы эти ни в чём неповинные грызуны.

Эрика вздохнула и поднялась на ноги, принимаясь аккуратно сметать пыль со стоявших в шкафу книг и предметов. Похоже, эта комната когда-то служила кабинетом кому-то, и здесь было много интересных вещей, отвлекающих от мыслей о хозяине дома, который не показался ни разу за весь день. Эрике сложно было определять точное время, ведь солнечный свет так и не появился, съедаемый непреходящим мраком здешних мест. Но она заметила, что становилось явно темнее, чем было ещё пару часов назад — пришлось звать Гетлихта, чтобы он зажёг свечи.

— А ты знаешь, что раньше этот кабинет принадлежал Холору? — весело и беззаботно поинтересовался канделябр, решивший принять активное участие в уборке, правда, не без просьб со стороны Стоф. — Удивлён, что он не следит за каждым вашим шагом, чтобы вы не выбросили случайно лишнего.

Холор и правда не объявлялся. Эрика не видела его после того разговора, и на пару мгновений даже начала сомневаться, что тот говорил правду. Но и причин лгать она тоже не видела. Мысли снова начали возвращаться в тревожное русло. К тому же, наступление ночи не внушало доверия — от слуг она узнала, что Чудовище ночами охотится, и появляется только утром. Значит, ночью бежать смысла нет, нужно выгадать правильный час, иначе она рискует… Эрике не хотелось думать о том, что она рискует жизнью, но так и выходило.

Ещё пару часов заняла окончательная уборка кабинета — подметание и мытьё полов, пока Стоф и Гетлихт расставляли в чистом шкафу безделушки их товарища. Эрика не уставала удивляться количеству лепнины на стенах, шкафах, да и вообще, вычурности всего интерьера. Холор не казался человеком, любящим украшать всё и вся, хотя, стоило ли так думать после пары дней знакомства? Она всего лишь знала, что он был помощником отца Чудовища, которому поручили присмотреть за избалованным сынком. Похоже, не особо удачно он справился с этой задачей. Поэтому ли бедняга превращён в часы и проводит своё время здесь? Эрика не могла спросить напрямую, но, похоже, так и было.

Комната не сияла чистотой, не выглядела «как новенькая», но всё же, теперь приобрела более жилой вид. Руки и ноги ныли с непривычки, хотя Эрика всегда старалась держать себя в форме. Спустив вниз мусор, который они выгребли из кабинета, она остановилась в пустом огромном зале, откуда и началось её знакомство с этим особняком. Прошёл всего день, а Эрике уже хотелось покинуть его. Любопытство, которое вело её ещё вчера, испарилось перед страхом быть заложницей здесь навечно — живой или, что ещё хуже, мёртвой. Канделябр в руке затрясся, и Эрика поспешила поставить его на рояль. Это не был Гетлихт, всего лишь неодушевленный обычный канделябр. И весил, казалось, пару килограмм.

Опустившись на скамеечку подле рояля, Эрика уставилась в одну точку, не мигая, пытаясь понять, что делать. За весь день она так и не нашла ответа, но «смириться и будь что будет» — не в её стиле. Эрика устало провела по глазам, слипающимся от неяркого желтоватого огня свечей, который притуплял внимание. «Плакать нельзя, никаких слёз. Тебе никто не поможет. Это чужой мир. Ты должна справиться сама,» — несколько лет назад Эрика заучила эти слова, и теперь повторяла их как заклинание, уронив голову на крышку рояля.

— Не плачь, юная леди, — вдруг послышался тихий басистый голос, заставивший Эрику подскочить на месте, растерянно озираясь.

Рядом никого не было, и только спустя мгновение она догадалась опустить глаза на рояль, а тот смущённо отвел взгляд. Очень неловкая ситуация, за которую Эрика тут же поспешила извиниться. Он представился как Клинкен, бывший дворецкий в этом заколдованном доме. Похоже, он был уже не молод, наверное, даже старше Холора.

Интеллигентная и высокопарная речь дворецкого успокаивала, и тревога Эрики отступила на второй план, позволив усталости взять верх. Хотя она никогда раньше не играла на музыкальных инструментах, да и вообще, честно говоря, была профаном в музыке, с позволения Клинкена, всё же открыла крышку рояля, смахнув с клавиш пыль.

Первый раздавшийся звук был тяжёлым и глухим, следующий — не лучше. Похоже, где-то внутри скопилось много пыли. С помощью дворецкого, который консультировал, что и как, Эрика открыла верхнюю крышку и, закрепив её, осветила внутреннюю часть рояля. Да, пыли тут скопилось немерено — никто и не думал почистить его. Вытащив из кармана фартука щётку и тряпку, Эрика принялась аккуратно сметать пыль. Клинкен иногда пугал её, то покряхтывая, то глухо посмеиваясь, когда ему было щекотно.

Вскоре и с этим было покончено, крышка была прикрыта практически полностью, чтобы звук не был громким. Эрика вновь опустилась на скамейку и положила пальцы на клавиши. Раздавшееся звучание даже для её далеко не музыкального слуха было явно чётче и приятнее. Клинкен удовлетворённо пробормотал что-то и затих, позволив незатейливо понажимать на клавиши в попытках создать хоть какое-то подобие мелодии, что получалось, в общем-то, с трудом.

Внезапно резким рывком её руки были перехвачены и отдёрнуты от клавиш, а её саму с силой развернули. Едва подавив крик, Эрика тут же почувствовала, как сердце уходит куда-то в пятки. Прямо над ней нависало Чудовище, жутко недовольное и ещё более ужасающее, чем ей запомнилось. Как назло, в голове тут же вспыхнула фраза Холора: «его прокляли за убийство». Пальцы неприятно задрожали, выдавая колючий страх, и Эрика поспешила отвести взгляд от ужасающего лица, пытаясь справиться с подступающей паникой. Что он от неё хочет и что делать? Может, ударить его и сбежать? Последняя мысль была спонтанной и совсем глупой — Чудовище так крепко держало её запястья, что руки начали неметь.

— Посмотри на меня.

Сердце пропустило удар и забилось чаще, словно норовя вырваться то через грудную клетку, то через горло в виде подступающей тошноты. Пересиливая себя, Эрика послушно подняла испуганный взгляд на хозяина дома, который казался сейчас ещё больше, чем был на самом деле. Свет от свечей бил прямо ему в лицо, из-за чего Эрика могла разглядеть каждый кусочек обвисшей кожи, каждый участок коры или какой-то проказы, покрывшей щёку и лоб монстра.

«Не отводи взгляд, только не отводи взгляд», — внушала она себе, чувствуя, как от паники слабеет тело.

На секунду в голове пронеслась лихорадочная мысль, что если бы она стояла, непременно рухнула бы в обморок.

— Никогда. Слышишь? Никогда не смей прикасаться к моим музыкальным инструментам. Даже если это дворецкий.

Эрика изумлённо кивнула головой, видя вопросительный взгляд Чудовища, который приковывал её к месту и требовал безукоризненного подчинения. Убедившись в том, что был услышан, Чудовище отбросил руки девушки и отошёл на пару шагов.

— Убирайся в свою комнату, — с этими словами он покинул дом, выйдя под начинающийся в темноте дождь.

Как только он исчез из вида, Эрика почувствовала, что напряжение, державшее всё её тело, спало, и теперь она могла хотя бы судорожно вдохнуть воздух, которого так болезненно не хватало. И дать волю подступавшим к горлу паническим рыданиям, правда, в виде безмолвных слёз. Голос пропал, и Эрике оставалось лишь лихорадочно хватать ртом воздух, стараясь успокоиться. Такого страха перед чем-либо или кем-либо ей давно не приходилось испытывать. Ещё несколько минут она была не в силах подняться на ноги — те стали ватными и совершенно отказывались держать её. Клинкен что-то говорил, наверное, пытался успокоить, но Эрика не слышала слов.

Впрочем, успокаивающие интонации в его голосе сыграли свою роль, и, всхлипнув в последний раз, Эрика замолчала, утирая глаза и нос фартуком. Сердцебиение вернулась в норму, что позволило ей взять окончательный контроль над телом. Вот только в мозге продолжала настойчиво биться паническая мысль о побеге. Опасность, которую представлял Чудовище, казалась просто запредельной. И мысль о том, что он вскоре вернётся и обнаружит её здесь, заставила Эрику незамедлительно подняться в свою комнату. Уже наверху она поняла, что забыла попрощаться с Клинкеном.