Лео, пришедший навестить своих друзей, был удивлён некоторыми изменениями в жизни жителей Египтуса. И дело было вовсе не в том, что вся стража выглядела выспавшейся и весёлой, а в том, что Ра пересмотрел обязанности некоторых воинов. Так, например, Нейт стояла на посту лишь днём, Гор занял место Маат в Правящем совете, а Гиксос… Впрочем, к изобретателю можно вернуться позже. Ра говорил с Маат насчёт её предательства, казалось, что разговор закончился хорошо, но женщина так и осталась сидеть в темнице. Почему так получилось, не знал никто, кроме Ра, только позже пошли слухи, что Маат, уважительно относясь к Ра и не претендуя больше на трон, считала Кефера идиотом и не желала бы больше его видеть. Самого Кефера, плохо относящегося к Маат после раскрытия её предательства, это вообще не трогало, как, впрочем, и положение дел в царстве. Младший принц теперь больше проводил времени на тренировочной площадке, чем в зале Совета, и даже почти скучал по атакам мумий: заняться ему теперь было практически нечем. Однако различные проекты по улучшению жизни в Египтусе, такие как постройка дамбы, Ра полностью уступил младшему сыну, что не могло не радовать Кефера.

Но в тот день, когда Лео пришёл проведать друзей, случилось событие, поразившее всех воинов. К восьмерым друзьям, игравшим в баскетбол на арене Аписа, внезапно подошли фараон, Осирис и все члены Правящего совета. Игра сразу прекратилась, и у Кефера появилось нехорошее предчувствие. Ра, подойдя поближе к Гиксосу, вдруг сказал, обращаясь к сыну:

– Кефер, я, конечно, понимаю, что была война, и вам нужны были силы каждого мужчины, но Гиксос, – фараон мельком взглянул на изобретателя, – слишком юн для этого.

На несколько мгновений повисла тишина, но потом Кефер, ещё не понимая, что хочет сказать отец, ответил:

– Он… умелый воин, возраст этому не помеха. К тому же в нашей армии есть воины младше него.

– И это нужно исправить. В армию должны вступать воины, достигшие определённого возраста, а те, кто моложе, не должны участвовать в сражениях, – Ра повернулся к изобретателю, стоявшему с непониманием и удивлением на лице, и, протянув руку, сказал: – Гиксос, прошу тебя отдать твои браслет и оружие.

Кто-то ахнул, а Лео открыл рот: уж насколько он был младше Гиксоса, а ему Ра позволял сражаться. Может, всё дело было в том, что он землянин? Тем временем сам Гиксос, казалось, пытался понять, что только что произошло, и стоял с отчуждением на лице. Кефер первым пришёл в себя.

– Но он великолепный воин, отец! Он прекрасно сражается, у него множество талантов!

– Я не выгоняю его из армии, Кефер, когда он достигнет определённого возраста, то вернётся в воинство. Конечно, если он один из сильнейших воинов, то может остаться, – Ра внимательно посмотрел на сына.

Гиксос с отчаянием посмотрел на Кефера и уже начал снимать браслет: одним из сильнейших он не был, и это было известно всем. Кефер решил сделать последнюю попытку:

– Он метает копьё без промаха, умеет передвигаться бесшумно, он часто выбирался из сложных заданий невредимым…

– Это всё прекрасно, но он один из сильнейших?

Кефер посмотрел на друга. Гиксос покачал головой и снял браслет.

– Нет, – тяжело вздохнул Кефер и отвернулся, закрыв глаза. Ему не хотелось терять Гиксоса как воина, но он сделал всё, что мог. Теперь можно было лишь поддерживать изобретателя в ожидании нужного возраста. Ра, взяв браслет и копьё, назвал нужный возраст и попросил Гиксоса не расстраиваться, а затем вместе с Правящим советом покинул арену. Осирис что-то тихо говорил ученику, но тот безучастно смотрел на песок. Вскоре и главный учёный Египтуса ушёл, оставив восьмерых друзей стоять в неловкой тишине.

– Ну… э-э-э… я пойду, – сказал Гиксос, избегая смотреть на кого-либо.

– Я думаю, в баскетбол ты можешь продолжать играть, – Кефер попытался хоть как-то разрядить обстановку.

– Да нет, я-а-а… Мне всё равно нужно… Я пойду, – изобретатель быстрым шагом удалился с арены под сочувствующие взгляды друзей.

Было горько не от того, что его попросили временно покинуть армию, а от того, что он не был сильным воином. И потому он почти всегда был в паре с Ка – со своим напарником и прикрытием. Конечно, ему поручали и такие задания, когда нужно было действовать в одиночку, но в основном его постоянно прикрывали. А уж сколько раз он падал, бывал сбит с ног, ранен – этому и счёта нет! «Слабейший, – подумал Гиксос. – Даже когда за Лео на Земле приглядывал, всё равно не справился, всё равно был ранен, не я Лео защищал, а он меня… Ра прав. Мне не место в армии, может когда стану взрослее, тогда по праву займу своё место».

Однако это было не единственное происшествие за день. Через несколько часов в Золотой город прибыл Эксатон, один. Короткие переговоры между ним и отцом привели к тому, что бывший Тёмный фараон остался в Золотом городе в статусе принца и старшего сына Ра и отказался от ведения войны. Но он принёс и плохую новость: все его подчинённые отказались покаяться в злодеяниях и прийти просить прощения у народа Египтуса, чтоб дальше жить в мире. Однако что они намеревались делать дальше – Эксатон не знал. Кеферу пришлось отвлечься от составления плана по поддержке Гиксоса и приступить к налаживанию отношений с братом.

Только вот Гиксоса ждал удар похуже: вечером он узнал, что у Осириса двое новых учеников, юноша и девушка, они были младше Гиксоса, но всё-таки маленькими не были. И всё бы ничего, но новые ученики в отсутствие Осириса умудрились взорвать небольшое количество реагентов, в результате чего продукты реакции получились ядовитыми; изобретатель поспешил устранить последствия разгрома, но тут как раз вошёл Осирис.

– Что происходит? – немного резко спросил главный учёный.

– Тут взрыв реагентов, – промямлила девушка, опуская глаза.

– Но он всё исправит, – сказал юноша, указывая на Гиксоса, вытиравшего тряпкой стол.

– Он?! – возмутился Гиксос и швырнул тряпку на стол. – Сами устраняйте свой погром! Надо было ещё умудриться из простейшей химической реакции устроить опасный взрыв!

– Ну, Гиксос, они же ещё только учатся, – миролюбиво сказал Осирис, но тут же осознал, что сказанное прозвучало для бывшего ученика совсем не так, как хотел учитель, потому что Гиксос смерил всех яростным взглядом и сжал руки в кулаки.

– Раз учатся взрывать, то пусть учатся и убирать за собой! – грозно сказал он и вышел из лаборатории, ни слова не сказав учителю о том, что получил ожог руки, когда спасал стол и другие реагенты.

– Ничего здесь не трогайте, – сказал Осирис и вышел вслед за учеником.

Он еле догнал его в коридоре и силой развернул к себе. Да, всё было именно так, как он и думал: шокирующие события этого дня выбили Гиксоса из своей колеи, из-за чего изобретатель стал раздражительнее и злее. Осирис заметил ожог и попытался осмотреть его, но Гиксос вдруг вырвал руку. Учёный ошарашенно уставился на него: такого раньше не случалось. А юноша смотрел на него почти враждебно, сжимая руку и повернувшись к учителю другим боком. Осирис причину-то понял, но никак не мог сообразить, какие слова можно использовать в данной ситуации. Пришлось действовать другим путём.

– Я сделал тебе больно? – спросил учёный, по привычке протянув вперёд руку. Хоть бы это был верный способ!

Гиксос обдумывал свой ответ, впервые чувствуя раздражение от вопроса своего учителя. Это удивляло и пугало его, но почему-то нехорошее чувство не желало покидать его.

– Сделали, – наконец ответил он, с недовольством рассматривая собеседника.

– Прости, я не хотел. Пойдём в лабораторию, мне нужно тщательнее изучить ожог и понять, чем его вылечить.

– Я сам могу, – недовольно ответил Гиксос. На его лице Осирис прочитал явное желание сказать: «Отстаньте». Собственно, именно это слово и крутилось в голове Гиксоса, повторяясь по много раз, но с разными интонациями.

– Пожалуйста, не обижайся на меня. Мне пришлось взять их в ученики, пока их учитель на больничном. Это не означает, что я стал хуже относиться к тебе и не буду тебе помогать.

Гиксос скептически посмотрел на него. В другое время он бы обязательно пошёл на осмотр, во время которого Осирис бы не только вылечил рану, но и помог преодолеть психологические трудности этого дня, но теперь, когда там двое других, совершенно чужих учеников, у Гиксоса не было никакого желания возвращаться в лабораторию.

– Гиксос… – начал было Осирис, понимая, что чувствует его хоть и бывший, но ученик, но юноша перебил его:

– Спасибо, не надо. Я очень рад, что вы мне готовы по-прежнему помогать, но в данной ситуации я вполне могу обойтись самостоятельно.

– А если в реакции было ещё какое-то вещество, о котором мы с тобой не догадываемся? Если станет хуже?

– Ну будет у меня шрам. Вместо браслета, – прибавил он, помахав правой рукой, предплечье которой было полностью красным.

Осирис охнул, а Гиксос, поклонившись сильнее, чем нужно, завернул за угол, оставляя его с очень нехорошими мыслями. Учёный понимал, что изобретатель, потеряв статус воина, чувствует себя униженно, а теперь двое новых учеников – к тому же неуважительно к нему отнёсшихся – вселяют в него чувство ненужности, заброшенности. «Лишь бы не повторилось! – мысленно взмолился Осирис, направляясь в свою лабораторию. – Чувство обиды может пробудить в нём то заболевание, которое мы с таким трудом сдержали. Только сейчас оно может проявиться куда сильнее…»

***

В Тёмной пирамиде, в тронном зале, были установлены ещё два трона – по бокам от трона, на котором когда-то восседал Эксатон. Света прибавилось: были внесены несколько светильников, излучающих оранжевый свет. Из пола перед тронами теперь выезжал узкий, но длинный стол. Анубис, Тот и Сехмет образовали Триумвират, как и хотели когда-то, и тронный зал был назван Залом Трёх тронов. Но абсолютного равенства между тремя новыми лидерами Тёмного воинства не было: каждый больше занимался своей сферой, но последнее слово по обустройству жизни в самой Тёмной пирамиде было за Сехмет, а потому центральный трон достался ей. Анубис и Тот были согласны с такими условиями, потому что «вести дела хозяйственные» не умели, а благодаря Сехмет их жизнь стала немного лучше.

Но хоть жизнь в Тёмной пирамиде и изменилась, решение продолжать войну только укрепилось. Они не хотели жить в подчинении Ра – они помнили, что пошли за Эксатоном, потому что он пообещал им свободу. И хотя он был достаточно суровым правителем, он позволял им некоторые вольности. Но теперь Эксатон оставил их, сдался, и они будут продолжать вести войну самостоятельно. За освобождение от контроля. За полную свободу выбора.

Но для этого нужно свергнуть Ра и его наследников. Как? Это был главный вопрос, который должен быть решён со временем. Было ясно одно – пока Анубис будет собирать сведения о жизни в Золотом городе, а Сехмет придумывать и создавать новые устройства, Тот должен продолжать тренировать войско и придумывать примерные планы атак, которые со временем будут корректироваться. Но какой-нибудь могущественный союзник тоже не помешал бы. Кто-то, ждущий своего часа и пока что не вызывающий опасений. Кто-то, кто мог бы пойти против Ра.