Брианна не привыкла врать самой себе.
Она не утруждалась этим, когда её родители планировали продать её первому попавшемуся престарелому богачу — даже не пыталась успокоиться мечтами о спасении. Не лгала себе в первые месяцы после того, как Дауд отправил Далилу в Бездну, вместо этого выбрала попытку восстановиться в Карнаке. Не лгала и в последующие годы, даже когда впервые вновь услышала шёпот Далилы. Не было никаких гарантий, что это значило, каким бы многообещающим это ни казалось.
Даже здесь и сейчас, при виде Далилы, возлегающей на её подушках, она не смела поверить, что это могло значить возрождение… чего бы то ни было, что между ними когда-то было. Она не забывчива. Она знает об интрижке Далилы с герцогом, знает также, что сама мысль о том, что Далила может любить кого-то из них двоих, смехотворна.
(Но вот одна вещь, которая ей хорошо известна: она любит Далилу. Целиком и полностью, всей своей душой. Это никогда не было ложью и никогда не будет. Другая же истина, обвивающаяся вокруг предыдущей, словно те лозы, которые Брианна призывает для защиты Кунсткамеры, заключается в том, что это причиняет ей боль).
— Мне нравятся твои покои, Брианна, — говорит Далила, и её голос сопровождается странным эхом. — Ты тут очень хорошо обустроилась.
Комнаты практически утопают в зарослях всевозможных растений. Прежде можно было почувствовать смесь их ароматов вкупе с запахом Карнаки, проникающим через распахнутое окно. Теперь же помещение заполнено удушливым, приторным ароматом роз.
— Было непросто, — отвечает Брианна. — Я… Мне кажется, будто я наконец-то могу дышать, теперь, когда ты вернулась.
Это именно то проявление чувств, которое Далила никогда ей не продемонстрирует, но это не ложь.
Далила всё ещё полностью одета, но когда она садится и просит: "Иди ко мне", — Брианна чувствует, как её сердце учащает своё биение в грудной клетке. Она повинуется беспрекословно, неловко замирая на краю постели.
Далила никогда не отличалась терпением.
— Мне же не нужно произносить это вслух для тебя, — приподнявшись так, чтобы оказаться на коленях перед Брианной, она протягивает к ней руку и тонким пальцем проводит по её щеке. — Милая Брианна, я скучала по тебе.
Они обе знают, что чувства Брианны выходят далеко за пределы простого "скучала", однако она не произносит этого.
— Много времени прошло, — соглашается она, замечая, что её голос гораздо резче, чем должен был быть.
Далила откидывает голову назад и смеётся.
— Не так уж и много, — говорит она с блеском в глазах. — Те ночи, когда ты приглашала женщин в свои покои под предлогом показать им оранжерею. Я знаю, что ты трахала их на этой самой постели, слушая их крики и думая лишь обо мне.
И это ранит сильнее, чем Брианна готова признать; она застывает и ощущает, как тверда рука Далилы на её щеке. Она помнит всё это слишком хорошо — как она слышала одновременно и стоны женщин, которых приводила в свои покои, и шёпот из Бездны. Помнит, как не могла понять, заставляли ли её пересечь черту прикосновения случайных любовниц — или это делал голос Далилы.
Глупо было думать, что те моменты оставались личными.
— Прости, — бормочет она.
Далила улыбается:
— Не за что прощать.
Этих слов достаточно; Брианна наконец наклоняется вперёд, прижимаясь своими губами к губам Далилы. Она успела забыть, каково это — целовать Далилу, и, что бы та ни сказала, за это она себя простить не может. Однако не составляет труда вновь научиться этому, и ещё проще позволить Далиле вести.
В Брианне всегда был этот голод, и теперь он берёт своё, но она сопротивляется желанию навалиться, прижать Далилу к постели и взять её ртом. Боль, которую доставляет сдерживание перед соблазнами, приносит ей наслаждение, а её самоконтроль всегда восхищал Далилу.
Они на мгновение отстраняются друг от друга, уже часто дыша, и Далила не теряет времени.
— Мне кажется, — начинает она, хотя Брианна слушает её вполуха, очарованная мыслью, что дыхание Далилы сбилось по её вине, — что на нас слишком много одежды.
Брианна расстёгивает свой жакет, с трудом напоминая себе быть терпеливой и не торопиться. Рубашка поддаётся легче, а за ней следуют брюки. Она не успевает снять бельё, прежде чем Далила тянет её к себе и вновь целует.
В этот раз куда грубее. Пальцы Далилы зарываются в волосы Брианны, нарушая аккуратную причёску. Её зубы впиваются в губу Брианны, и Брианна позволяет ей это, опустив ладони на её бёдра. Она ждёт подсказок от Далилы; когда Далила выгибается, прижимаясь, она отстраняется, чтобы оставить дорожку поцелуев на груди Далилы, прежде чем обхватить губами один из сосков. Далила выдыхает, её руки напрягаются в волосах Брианны, когда та слегка прикусывает его.
— Очень хорошо, — воркует она на ушко Брианне. — Но должна поинтересоваться: сравнюсь ли я с той художницей с Морли?
Брианна замирает.
— Помнится, она была такой хохотушкой, — продолжает Далила. Брианна поднимает голову, осознавая вдруг, что сидит на коленях между ног Далилы, а ведь даже не почувствовала, как свалилась на пол. — Была такой весёлой до тех пор, пока ты не опрокинула её на спину и она не начала умолять тебя трахнуть её. И ты особо не медлила.
Брианна ловит себя на ощущении, будто е ё мысли замедляются.
— А ты не умоляешь, — это всё, что она способна произнести.
Далила с досадой вздыхает и подтягивает ноги выше, чтобы передвинуться дальше на постель и снова откинуться на подушки:
— Или та танцовщица. Которая любила говорить с тобой о растениях. Я знаю, что ты поддалась этому искушению, но она больше хотела, чтобы ты оказалась под ней, и это тебе не очень понравилось.
Брианна опускает голову, прижимаясь лбом к одеялу. Она знает, чего Далила хочет — о чём она просит, — но её магия покидала её слишком надолго, так что она не уверена, что это вообще сработает…
— Ты же никогда не увиливала от своих желаний, — с упрёком говорит Далила. Приподнимается, будто собираясь встать. — Вероятно, мне следует пойти к Луке. Он, пожалуй…
Брианна вскидывает голову, едва ли успев действительно подумать о том, что собирается делать, обращается к Бездне через такую живую и знакомую связь, и лоза обвивается вокруг запястья Далилы.
— Не произноси его имени, — рычит Брианна. — Он бы не…
Глаза Далилы поблёскивают:
— Он бы не — что?
Это почти что слишком легко теперь, и она чувствует гудение Бездны во время призыва ещё одной лозы, стягивая ими запястья Далилы к изголовью кровати.
— Он не знает тебя так, как я, — с присвистом шепчет Брианна, забираясь на постель и нависая над Далилой. — Он не… Он бы не стал поклоняться тебе так, как ты этого заслуживаешь. Его любовь не сравнится с моей, никогда не сможет сравниться.
Ещё больше стеблей вьются вверх по ногам Далилы, щекоча бёдра. Далилу пробивает дрожь, и невозможно ошибиться, глядя, как сияют её глаза, когда она вновь поднимает взгляд на Брианну. Обожание — Брианна даже могла бы принять его за любовь.
(Но это не любовь. Даже сейчас Брианна не может солгать себе).
— Вот так, — шепчет Далила. — Моя Брианна.