Незабудки и ирисы

Они похоронили Артура неподалёку от шато д`Омбраж. Во дворе замка, увы, не было ни клочка живой земли, — именно это, верно, и позволило ему так долго служить последним пристанищем от крысиных полчищ, — потому и пришлось искать подобающее место за его пределами.

Пока несли тело к поляне, которую разведали Амиция с Родриком, хранили тишину. Лишь изредка нарушали её, когда нужно было уточнить путь или попросить друг у друга помощи с грузом. Лучше так, — подумала Амиция. Лучше гробовая тишина, чем то, что творилось с Мели в ночь их горькой победы над Николаем.

Отголоски криков, ругани и рыданий подруги словно до сих пор звенели у неё в ушах. Кто-то скорбит тихо, кто-то замыкается в себе, быстро выплакав горе, но Мели именно что убивалась. В слепой ярости она металась по двору шато и, не стесняясь в выражениях, обвиняла то Амицию с её крысёнышем, то Луку и Родрика, что не подоспели на помощь, то самого Артура, который посмел бросить свою сестру одну на этом свете.

Но громче всего она распекала проклятую Инквизицию и ублюдка Николая.

Однако на пути к поляне, избранной стать последним пристанищем для Артура, Мели молчала. Глаза её были пусты, а выбившиеся из хвоста рыжие пряди налипли вокруг лица. Слава Богу, Родрик выкопал могилу заранее, и им осталось лишь опустить в неё домовину, наспех сколоченную из досок, что нашлись в замке, и вновь засыпать землёй.

Не в силах слушать вновь вырвавшиеся наружу рыдания и проклятия Мели над земляным холмиком, Амиция с готовностью последовала за Гуго, поманившим её куда-то в сторону. Мальчик провёл её несколько десятков шагов к соседней поляне и указал на несколько кустиков мелких небесно-голубых цветов.

— Незабудки, — шепнул Гуго, словно опасаясь, что Мели услышит его и здесь и вновь начнёт обвинять во всех смертных грехах.

— Предлагаешь посадить их на могиле? — так же негромко ответила Амиция, борясь с подступившим к горлу комом.

Брат кивнул, и вдвоём они сумели выкопать один кустик незабудок. Когда они вернулись к могиле, Мели умолкла и подняла взгляд заплаканных глаз на Гуго, протягивающего ей цветы в измазанных землёй ладошках. Чуть помедлив, девушка молча кивнула и сама посадила хрупкий кустик под самодельным крестом.

Лука пробормотал, что лучше бы их полить, чтобы прижились. На это кивнул Родрик и ненадолго скрылся в лесу, принёс воду для полива в своей небольшой баклажке, — видимо, неподалёку протекал ручей.

Когда все хлопоты вокруг могилы были окончены, Мели повернулась к Гуго и заговорила с ним, пряча взгляд:

— Я… Прости меня, в общем, за то, чего наговорила. Хотела только спросить… Тебя ведь вправду крысы слушаются?

Гуго кивнул с серьёзным видом.

— Они не тронут его. Не сделают частью гнезда. Я им так сказал.

Мели одними губами прошептала “спасибо” и потрепала его по голове — резковато, но ласково.

Амиция отвернулась, закусив губу. Всё это время она тщетно отгоняла мысли о том, что было бы, успей она заметить Николая чуть раньше, крикнуть Артуру, предупредить его об опасности. Тяжко было и пытаться не думать о том, что на самом деле чувствовал к ней рыжий мальчишка. Был это лишь выдуманный Родриком повод поддеть товарища или нечто большее, никто из них уже, увы, не узнает.

Но память об Артуре будет цвести в сердце каждого из них нежными незабудками.

***

Когда хоронили Родрика, громче всех плакал Гуго. Плакали, впрочем, они все: слезами выходила не только скорбь по павшему другу, но и весь страх, что им пришлось пережить. Если смерть Артура была первой в их тесной компании и все тогда были слишком напуганы и ошарашены, чтобы суметь выразить свои эмоции, то теперь, с облегчением от долгожданной победы над Великим Инквизитором, пришли и слёзы.

Гуго ревел навзрыд, обнимая маму. Глядя на него, тонко всхлипывал Лука, торопливо утирая собственные слёзы. Шмыгала носом Мели, сквозь зубы исторгая ругательства в адрес инквизиторских ублюдков. И стоящая рядом Амиция не стирала со своих щёк горячие мокрые дорожки.

Когда Гуго немного успокоился, Мели подошла к нему и с опаской протянула ему руку:

— Послушай… Видела я тут в одном брошенном саду цветок. Мне кажется, будет хорошо, если мы принесём его Родрику.

Гуго кивнул и, сопя мокрым носом, последовал за ней.

Они вернулись с дивным алым ирисом, который Гуго посадил на могиле.

— Ирисы символизируют бесстрашие и веру, — заметила Беатрис де Рун, помогая сыну полить цветок водой. — Думаю, это очень подходит вашему другу.

Потом Гуго снова плакал, и Беатрис вместе с Лукой увели его. Амиция и Мели постояли ещё немного у могилы, а после, не сговариваясь, перекрестились.

— Прощай, Родрик, сын кузнеца, — выдохнула Амиция, и Мели согласно всхлипнула.

— Ты и Артур всегда будете с нами, — срывающимся голосом завершила она.

Когда они покинули город, над могилой ещё долго пламенел яркий бутон ириса.