− И кто бы мог подумать… Нет, я, конечно, это подозревал. Но одно дело − подозревать, и совсем другое − убедиться по-настоящему. Ведь камера не лжёт… − улыбнулся демон, разглядывая фотографию.     

     Себастьян и сам до сих пор до конца не понимал, что сподвигло его на это − сфотографировать спящего господина. И, если верить снимку, для графа его дворецкий оказался дороже всех на свете. Хоть это и было ожидаемо, но всё же − необычно. Чтоб человек так привязался к демону? Дворецкий даже не знал сначала, как на это реагировать. Впрочем, господин, застав его за разглядыванием сего компромата, решил вопрос по-своему: три разбитых вазы, чайный сервиз, последовавший за ними, и приказ не показываться на глаза до конца дня.

 … − Да как ты мог??? − очередное блюдце полетело в голову любопытного дворецкого. − Милорд, но Вы же сами пытались сделать то же самое…       

На следующий день Себастьян попытался за завтраком как-то сгладить ситуацию и выразить господину благодарность за столь тёплые и важные для людей чувства, но… лучше бы он этого не делал. Граф злился. Или это была не только злость? Когда Сиэль в ответ на рассуждения демона по поводу человеческих иллюзий посмотрел на него своим пронзительным взглядом, Себастьян даже примолк. Столько всего было в этом взгляде… Всё-таки не каждый день, месяц, год и даже столетие человек любит демона. А тем более — контрактёр.

 «Называется, хотел узнать — и узнал… Вопрос: что теперь с этим делать?»

***

− Недаром говорится − любопытство сгубило кошку, − уже в который раз повторял себе граф.       

    После этой наиглупейшей истории с фотоаппаратом Сиэль готов был буквально сквозь землю провалиться. Мало того, что не удалось узнать то, чего так хотелось, так ещё и сам спалился − по полной. Точнее, это поганец Плуто спалил самый важный снимок, ради которого было потрачено столько усилий − и всё впустую… Опять-таки, тот же самый Плуто залез потом в кадр в последний момент − хоть как-то спас ситуацию. Хотя спас весьма условно − лишь для слуг. Вернее, от слуг, но не от Себастьяна. И теперь драгоценный дворецкий знает, кто для господина дороже всех на свете. Знает то, чего не должен был узнать ни при каком раскладе. И как быть?

     Сиэль злился: и на себя — потому что так некстати задремал в кабинете, и на демона − что не преминул этим воспользоваться. Хотя, с другой стороны, демону-то зачем это знать? Какая ему разница, что чувствует контрактёр? Но тем не менее, он узнал. Теперь ещё и ходит, улыбаясь во все тридцать три зуба. Ну, ведь и есть с чего − душа потенциально и так уже ему принадлежит, а теперь ещё и влюблённое сердце. Что осталось? Лишь тело…

 − Да что за бредятину я несу??? Ни за что!!! 

       Со злости Сиэль схватил со стола тяжёлое пресс-папье и запустил им в дверь. Которая, разумеется, тут же отворилась, и на пороге возник знамо кто.

 − Господин, всё в порядке? 

      Себастьян посмотрел на разгорячённое лицо Сиэля, на валяющееся рядом с дверью пресс-папье. Ясное дело, что всё было НЕ ОЧЕНЬ-ТО в порядке. Точнее, СОВСЕМ НЕ в порядке. Дворецкий поднял тяжёлый предмет и пошёл к столу, чтоб поставить его на место. Граф тем временем изо всех сил пытался вернуть себе спокойствие. Нельзя так распускаться. Тем более, перед дорогим, черти его дери, дворецким… Сам виноват. Проигрывать достойно тоже нужно уметь. Поэтому Сиэль постарался натянуть на лицо как можно более безразличное выражение. 

− Да, в порядке. Поставь предмет на стол и можешь выйти. 

− Да, милорд. 

       Когда дверь за Себастьяном закрылась, Сиэль вздохнул. Как бы то ни было — произошедшего уже не изменить. Нужно решить, как дальше вести себя с демоном, который теперь уж точно ещё сильнее будет посмеиваться. Глупо, очень глупо. Дороже всех графу оказался тот, кто, в силу ситуации, то бишь, контракта и его последствий, не должен был оказаться таковым − ни по каким статьям. Не просто глупо, а невообразимо бессмысленно… Хотя наверное, для демона − только хороший повод посмеяться. Они ведь вообще посмеиваются над людскими чувствами. При мысли об этом стало невыносимо больно на сердце. Настолько, что боль пересилила даже злость. 

− Ладно, Фантомхайв, хотя бы больше глупостей не делай. Смирись уже с этим и доживай достойно то, что тебе осталось. 

      …Вечером, лёжа в кровати, Сиэль мысленно перебирал в голове все возможные варианты своего дальнейшего поведения − в свете всего, что произошло. Злиться, негодовать, бить посуду, кричать на верного слугу − всё это не поможет, а Себастьяна однозначно только раззадорит. У него и без того острый язык, не стоит давать ему ещё больше поводов, одного этого уже с головой хватает. Ещё бы − демона полюбил контрактёр… Но как его было не полюбить? Эти глаза − тёмные, выразительные, порой вспыхивающие огнём, эти чёрные, небрежно растрёпанные волосы… Улыбка − то хитрая, то ласковая, то манящая… Крепкие руки и чувство абсолютной защищённости, когда демон нёс господина, прижимая к себе… У Сиэля просто не было шансов устоять…

***

      Себастьян совершал ночной обход поместья, все обитатели которого, кроме дворецкого, уже видели десятый сон. Шагая в тишине по коридору, он не переставал думать о том, что произошло. За свою долгую жизнь признаний в любви − и лживых, и нет − он наслушался более чем. Но сейчас впервые ситуация повернулась так, что признание он добыл сам; без согласия того, кто его любит, но вместе с тем — самое правдивое из всех, какие только могут быть. Очевидно, что граф теперь буквально вне себя.

       Одновременно демон уже в который раз ловил себя на мысли, что осознание того, что у господина к нему самые настоящие чувства, вызывает необычные ощущения. Выражаясь человеческим языком, греет душу. Себастьян снова задумался: а любил ли его кто-нибудь по-настоящему? Вот так, зная наперёд, кто он — и что потом будет? Но граф − особенный. Таких, наверное, один на миллион − и людей вообще, и, уж тем более, контрактёров. А касательно его самого, демон ранее не очень-то задумывался о возможности проявления у себя каких-либо чувств вообще, и по отношению к человеку — в частности. Демонам они ни к чему, только усложняют жизнь. Но сейчас Себастьян не мог не признать, что при одной лишь мысли, что на свете есть кто-то, для кого он дороже всех, внутри теплеет, губы улыбаются сами собой, а чёрные крылья за спиной норовят распахнуться во всю ширь, чтобы вознести его ввысь.

 «Э-эх, демон, демон… Тебе столько лет-то уже, а ты сейчас как демонёнок-подросток… Что ж на тебя нашло-то? Наехало, накатило… И впрямь, что ли, решил оказаться исключением − в плане чувств?» 

       Дворецкий и не заметил, как ноги сами собой принесли его к графской спальне. Очутившись перед дверью, Себастьян остановился. Прислушался — всё ли хорошо с господином, спит ли он? «Спит, но очень беспокойно… Нужно поговорить и объясниться. Но, разумеется, не сейчас».

***

      У Сиэля накопилось много бумажной работы, и поэтому он распорядился, чтобы завтрак ему принесли прямо в кабинет. Себастьян решил как следует постараться, чтобы поднять господину настроение. Дворецкий зашел в кабинет, неся поднос, на котором красовались аппетитная яичница-глазунья, нежнейший поджаренный бекон, хрустящие колбаски, свежие помидоры и румяные тосты. Всё это было не просто идеально приготовлено, но ещё и красиво оформлено. От одного взгляда на сии вкусности даже у самого Себастьяна поднималось настроение.

 − Ваш завтрак, милорд.

 − Поставь на стол, − в ответ, однако, не последовало никаких эмоций.

      С одной стороны − Себастьян уже привык, что господин никогда не нахваливает его кулинарию, но с другой − что-то было не так. На лице Сиэля ВООБЩЕ ничего не отражалось, оно как будто застыло равнодушной маской. По контрасту с весьма бурными эмоциональными проявлениями накануне это выглядело… Себастьян не мог точно сформулировать, как оно выглядело, но его это несколько насторожило. Такого каменного лица у графа он ещё не видел. 

− Да, господин. Десерт и чай будут чуть позже. 

       Сиэль не ответил, погрузившись в документы. Дворецкий молча вышел. Прикрыв за собой дверь, он направился на кухню, размышляя по дороге, как лучше начать разговор. Как ни странно, но сейчас демону очень захотелось, чтобы Сиэль улыбнулся. Себастьян решил побаловать графа его любимым десертом — шоколадным тортом с клубникой. И, разумеется, наилюбимейшим графским «Эрл-Греем». Но, когда он принёс всё это в кабинет, ничего не изменилось.

       Отрезая для господина кусочек аппетитного торта, Себастьян всё же решился: 

− Милорд, Вы позволите мне сказать?

       Сиэль посмотрел на него тем же безучастным взглядом. 

− Что? 

− По поводу происшествия с фотоаппаратом… Я хотел… − дворецкий замялся, не зная, как лучше подобрать слова.

      И тут Себастьян увидел, что Сиэль смотрит прямо ему в глаза. И от этого демону стало как-то не по себе. Во взгляде господина не было злости, обиды, отчаянья или ещё чего-либо… кроме…

 − Себастьян! − Да, милорд, − демон понял: в нём сейчас не было ничего, кроме льда. 

− Я знаю, что человеческие чувства для демонов − лишь повод посмеяться. Для вас − да, но не для людей. А так как ты всё же имеешь дело с людьми, изволь на будущее оставлять свои насмешки за дверью. Впредь я не желаю больше слышать никаких напоминаний об этой истории − ни в какой форме. Я понятно выразился? Надеюсь, мне не придётся прибегать к приказу?

       Себастьян вдруг почувствовал… он не мог точно сказать, что почувствовал. Как будто внутри что-то оборвалось.

 − Но…

 − Ты чего-то не понял?  − Дворецкий медленно перевёл на господина погасший взгляд. − Я всё понял, милорд.

***

      Дни шли, но поведение графа не менялось − те же холодность и отчуждённость. Контакты с дворецким господин свёл к минимуму. За исключением обычных повседневных обязанностей они практически не виделись. Несколько раз демон пытался задержаться рядом с господином под удачным предлогом, но тот всё равно его моментально отсылал. У Себастьяна уже возникло ощущение, что Сиэль намеренно его избегает. Даже в ванной он оставался абсолютно безучастным, а ведь верный слуга точно знал, что господин любит водные процедуры. Когда Себастьян пытался пошутить − именно пошутить, абсолютно беззлобно, наоборот, чтобы как-то поднять настроение господину, Сиэль никак не реагировал. А перед сном, когда дворецкий, уходя из спальни, желал графу спокойной ночи, тот только молча отворачивался в постели. 

«Если бы я точно не знал о его отношении, я бы ни за что даже не подумал, что такое вообще возможно. Глядя сейчас на господина, можно предположить всё, что угодно, но только не это. Но почему??? Неужели из-за того, что я узнал о его чувствах, они вдруг исчезли?.. Так ведь не бывает…»

 − Не бывает… Не может быть, − демон не заметил, что произнёс это вслух. 

       Хотя… почему не бывает? И людские чувства остывают, если над ними смеются. А с лёгкой руки самого же Себастьяна − он ведь не раз убеждал господина в том, что демоны не способны на любовь − Сиэль явно был уверен в насмешке над своими чувствами. И теперь, похоже, тщательно выпалывал в душе всю проросшую там любовь − причём с очевидным успехом. Казалось бы, «бесчувственному» демону это должно было быть весьма кстати… Вот только никак не получалось забыть это странное тепло внутри, которое так окрыляло его − в прямом смысле слова. Хотелось летать. Тогда хотелось… А сейчас?.. Как будто крылья обрезали… И почему одна только мысль о том, что господин, возможно, больше ничего не чувствует к нему, вызывала такие болезненные ощущения внутри, которые даже расходились по телу колючей волной?

        Можно поверить во что угодно, но есть нюанс, который не обойти и не обмануть − печать контракта. А она часто пульсировала по ночам − как правило, обычно после того, как Себастьян покидал графскую спальню. Это происходило и раньше, но теперь стало сильнее. Очевидно, что после того, как Сиэль оставался один, он явно думал о своём дворецком. Только… что именно думал? Чем дальше, тем больше демон понимал, что это стало для него неимоверно важным. «И дёрнуло же меня схватиться за этот фотоаппарат…»       Называется − сначала сделал, и только потом подумал, ЧТО сделал. И, судя по всему, демон явно оказался не готов к такому открытию. Сейчас, уже который раз прокручивая в голове эту ситуацию и её последствия, он не знал, что делать, но всё больше убеждался, что сделать что-то нужно. Иначе… «Не знаю, почему, но я не хочу, чтоб это умерло. Я не могу допустить, чтобы оно умерло…»       Фотоаппарат… И тут в голове у Себастьяна возникла идея.

***

      На следующий день Сиэль, ввиду того, что работы снова было много, решил, как уже было не в первый раз, пообедать у себя в кабинете. Разумеется, Себастьян приготовил очередные шедевры − ароматное тушёное мясо с картошкой, нарезанный ломтиками бекон и куриный салат с грибами и сыром. Ко всему этому прилагался свежевыпеченный хлеб. Верный слуга всегда готовил для господина всё самое лучшее и в лучшем виде − независимо от того, что тот не нахваливал его старания. Подав все эти чудеса кулинарии должным образом графу, он с поклоном молчаливо удалился, решив, что поговорит с господином после обеда. Всё-таки настроение у сытого человека лучше, чем у голодного, а Себастьяну сейчас было очень нужно, чтобы Сиэль его выслушал. Поэтому дворецкий решил пока заняться десертом. Как ни крути, а юный лорд − весьма большой сладкоежка. Любимые вкусности должны подействовать нужным образом. На этот раз он решил приготовить бисквит королевы Виктории.

       Когда Себастьян принёс сие чудо в кабинет, он увидел, что Сиэль уже поел. Собрав посуду, он поставил перед господином тарелку с кусочком чудного бисквита и налил в чашку любимый графский чай. Но на этот раз не спешил уходить. Сиэль, отхлебнув ароматный напиток и видя, что дворецкий не торопится к выходу, вопросительно взглянул на него. 

− Милорд, можно мне сказать? Я знаю, что Вы запретили мне говорить об этом. Но прошу, позвольте мне высказаться. Я ведь Вас ещё никогда ни о чём не просил. Это важно для меня. 

      Сиэль внимательно посмотрел на Себастьяна. И сейчас он не видел в этих карих глазах ничего, хотя бы отдалённо напоминающего насмешку. Наоборот − на лице демона явно читались просьба и лёгкое замешательство. Можно было даже сказать, что выглядел он в данный момент весьма по-человечески. Только глаза дворецкого отсвечивали тёмно-алым, выдавая тот факт, что их обладатель всё-таки демон. Следовательно, он неспокоен. «Волнуется. Демон волнуется? Да ему ли волноваться… Но всё же… Из-за чего?.. Впрочем, всё равно не узнаю, пока он сам не скажет». 

− Говори. − Сиэль постарался вложить в свой взгляд максимальное количество льда, которое там могло поместиться.

      Себастьян несколько секунд смотрел в пол, потом всё же перевёл взгляд на графа. Это не ускользнуло от внимания Сиэля − дворецкий собирался с духом. Видимо, то, что он хотел сказать, и вправду было важным.

 − Милорд, в прошлый раз весь состав поместья пытался меня украдкой сфотографировать ТЕМ САМЫМ фотоаппаратом, который, как известно, показывает тех, кто для человека дороже всех, но не принадлежит к этому миру. Но я ведь тоже как бы не принадлежу к нему − я не человек. Что могли подумать наши верные слуги, если бы, например, оказалось, что я на фото вообще отсутствую? Могло возникнуть много ненужных вопросов. Если не ошибаюсь, они и так у них возникли. Правда, Плуто немного помог сгладить этот момент. 

      Юный лорд вдруг понял − а ведь верный слуга прав. С одной стороны — граф сам хотел поступить весьма неосмотрительно. Что вышло бы на том снимке, который хотел сделать он вместе со слугами и втайне от Себастьяна? С другой − Себастьян поступил не менее опрометчиво, и теперь, если смотреть на фото, получалось, что для графа дороже всех его дворецкий − который не принадлежит этому миру. А их тайна не должна быть раскрыта никому из людей. Правда, и Плуто тоже не принадлежит − спасибо, выручил. Интересно, а отражаются ли вообще на фото те, кто не принадлежит этому миру, если фотографировать их самих? 

«Стоп. Плуто же отразился. А Себастьян, получается, отражался бы и там и там? Чёрт, как всё запутанно...»

 − Ты прав. Но тогда выходит, что ты поступил ещё более необдуманно, чем я. Если бы не Плуто, ты бы выдал нас обоих. Ты поступил в высшей степени глупо.

       Себастьян даже немного растерялся. И ведь верно… 

− Да, милорд. В прошлый раз я позволил себе вольность, сфотографировав Вас без вашего ведома и тем самым вызвав Ваш справедливый гнев. Хотя то, что показал этот снимок, для меня, поверьте, бесценно.

       Дворецкий сделал паузу, вновь собираясь с духом. Сиэль тем временем пытался осмыслить услышанное. Он медленно поднял взгляд на Себастьяна.

 − Сейчас Вы можете сфотографировать меня спокойно и без свидетелей. Тогда всё станет ясно, и никто лишний ничего не узнает. 

      Юный лорд уже во все глаза − точнее, глаз − смотрел на своего слугу.

 − Что станет ясно? 

− Думаю, всё, что Вы хотели знать.

 − Я это вряд ли узнаю. 

      Демон понял, что его затягивает этот водоворот чувств, которые сейчас отражались во взгляде господина − вместо стылого льда, что был там до этого.

 − А если тебе самому так хочется сфотографироваться − моё присутствие для этого вовсе не требуется. Это может сделать любой другой человек. Тем более, что если ты и проявишься вообще на фото, то скорее всего, в окружении своих любимых кошек. Мне следовало раньше догадаться, что меня там не будет в любом случае, тогда бы и не возникло такой глупой и бессмысленной ситуации.

       Теперь настала очередь Себастьяна опешить.

 − Милорд, почему Вы так уверены, что Вас не окажется на фото?

 − Потому что я ПОКА ЕЩЁ принадлежу к ЭТОМУ миру. Так что тебе в данном случае нужно сначала завершить контракт, а уж потом фотографироваться. Но я этого фото уже не увижу.

       Себастьян не знал, что и сказать. Стена, возникшая между ним и господином, оказалась в сто крат прочнее, чем он предполагал. Однако сдаваться демон не собирался.

 − Милорд, а Вы не допускаете мысли, что может быть и наоборот?

 − Это как? − граф поднял бровь. 

− Если снимки людей, сделанные этой камерой, отражают существ, дорогих им, но не принадлежащих этому миру, то возможен и обратный вариант − если сфотографировать такое существо, отобразится и дорогой ему живой человек. 

      Юный лорд почувствовал, что сердце вдруг предательски громко застучало. 

− Но это никому не известно. Это всего лишь предположение. 

− Да, милорд, и самое время его проверить. 

      Сердце уже колотилось так, что готово было выпрыгнуть из груди. Казалось бы, вот оно − бери. Но Сиэль медлил с ответом. Почему?.. Ведь так хотелось выяснить… Но сейчас он понял, что не знает, чего бы он хотел больше − знать или не знать. 

«Ты безумец, Фантомхайв. Ясно, что тебе больше всего хочется, чтоб на фото рядом с Себастьяном оказался ты. Но разве это что-то изменит? Контракт никуда не девать. Воистину, некоторых вещей иногда лучше не знать… Твой демон уже натворил глупостей — хоть ты будь умнее».

 − Я не буду этого делать. 

− Почему, милорд? 

      Сиэль посмотрел на того, кто был ему дороже всех в этом мире. Сейчас в его взгляде впервые за долгое время разлились усталость и… затаённая боль. Наверное, именно так выглядит безысходность.

 − Потому что это вряд ли что-то изменит в нашей ситуации − мы ведь оба знаем, чем заканчивается контракт.

      Себастьян почувствовал, что внутри вновь что-то обрывается. Только на этот раз было намного больнее.