Глаза Малефисенты горели зеленовато-желтым потусторонним светом. Она полулежала на диване с отрешенным лицом и не шевелилась. Урсула вынырнула из своего бассейна и с недоумением уставилась на Малефисенту.
— Чего это она? — Урсула задала вопрос шепотом, который звучным эхом раскатился по комнате.
— Т-с-с-с… — матушка Готель прижала палец к губам. — Она сейчас наблюдает за Клодом.
— Как-то он к нам зачастил, — заметила леди Тремейн. — Раньше — забежит раз в месяц с Аидом в шахматы поиграть, и то ненадолго. А теперь два-три раза в неделю приезжает, да еще и не один, а с той девчонкой — ну, вы помните.
— Добрячка из его Мира, — вдруг прошелестела Малефисента. — Жаль, что вы не можете на это посмотреть.
— Они делают что-то ужасно неприличное?! — на лице Урсулы зажегся неподдельный интерес.
— Нет, пока что плавают в море. Голышом, — Малефисента издала какое-то потустороннее хихиканье.
— Если бы Клод знал, что ты за ним подглядываешь, то наверняка постарался бы пристрелить твоего ворона, — хмыкнула Готель, проводя пилочкой по ногтям.
— Типун тебе на язык! — руки Малефисенты чуть сжались, и она выскользнула из сознания несчастной птицы.
Судья Клод Фролло с блаженным лицом вынырнул рядом с плавающей Эсмеральдой и прижал ее к себе. Фролло в последнее время с трудом скрывал, как он на самом деле счастлив. Ему хотелось улыбаться, жмуриться и мурлыкать от радости, но вместо этого он натягивал надоевшее непроницаемо-надменное выражение лица и так выходил в люди — хотя бы посмотреть на Эсмеральду. Прикасался он к ней только по ночам, когда она приходила к нему, или когда они уезжали во Дворец Злодеев, где судья расслаблялся и совершенно открыто становился собой. Впрочем, он не роптал. Ему было достаточно того, что Эсмеральда любила его, а то, что они встречались тайком — это для него была такая мелочь…
Фролло привел Эсмеральду на этот пляж через два дня после того, как они вернули Клопена в свой Мир. Капитан Феб, которому Эйш рассказала, куда направились Фролло и Эсмеральда, стоял возле арки и нетерпеливо ожидал своего заблудшего мужа. Веселый нрав Клопена сыграл с ним злую шутку. Феб только кинул взгляд на пышущее радостью лицо своего мужа, и тут же с горечью сказал:
— А я-то думал, тебе там плохо без меня… Не ожидал я от тебя, Клопен… — с этими словами капитан вскочил на своего коня и резко взял с места. Клопен не успел даже протестующий писк издать.
Эсмеральда расстроилась ужасно, Фролло увидел это по ее лицу. Затем она пришла к нему вечером изрядно повеселевшей, но судья не сомневался — это из-за того, что она счастлива рядом с ним, а не потому, что два ее лучших друга помирились. Потом он видел ее довольно понурой на улицах, но подойти к ней не мог, только смотрел на нее сочувствующе, и она отвечала ему благодарным взглядом и легким кивком. И, когда она вечером пришла к судье, он прижал Эсмеральду к себе и сказал:
— Думаю, что тебе надо отвлечься. Давай вернемся во Дворец Злодеев завтра? Я покажу тебе пляж, про который говорил?
— Я не знаю, Клод, — она замялась. — Мне так не хочется оставлять Феба и Клопена одних…
— А может, наоборот, лучше их оставить? Они ведь не так упрямы и горды, как я — может, и договорятся, если тебя рядом не будет?
— А если нет?!
— Тогда мы что-нибудь придумаем, — он поцеловал ее. — Соглашайся, моя дорогая, заодно отдохнешь от всех этих волнений. Будем только мы — ты и я, то место огорожено самой природой, никто и не подумает нас беспокоить.
— А если, скажем, Аид захочет с тобой пообщаться? Мне он показался довольно нахальным, — Эсмеральда издала смешок.
— Он не станет лезть. В крайнем случае — устроит небольшой взрыв, и на дне воронки оставит записку, — судья старательно убеждал ее.
В конце концов, ему это удалось. К тоннелю они приехали по отдельности, из-за чего Эсмеральда только хмурилась — ей уже начали надоедать все эти шпионские игры. Но зато по другую его сторону Фролло подсадил Эсмеральду на Снежка, и она с удовольствием прижималась к судье, несмотря на жару. Когда судья привел ее на пустынный морской берег, Эсмеральда задохнулась от такой красоты. Это была небольшая бухточка, окруженная с двух сторон живописными скалами, покрытыми зеленью. Эсмеральда зарылась пальцами ног в мелкий золотистый песок, покрывающий этот небольшой пляж, и залюбовалась маленькими разноцветными ракушками, в изобилии валяющимися на песке. Но самым прекрасным был цвет моря — яркий, бирюзовый, вода там была прозрачна. Эсмеральда даже увидела маленьких рыбок, снующих под водой. Судья подошел к ней со спины, и его руки скользнули к завязкам на ее корсаже.
— Не полезешь же ты в воду одетая, — проурчал он. — Давай, я тебе помогу.
Он помог ей раздеться, но, когда потянулся к ее нижней рубашке, Эсмеральда воспротивилась.
— А вдруг увидит кто?! — она вцепилась в рубашку руками.
Фролло откровенно расхохотался.
— Мы здесь одни, Эсмеральда, моя прелесть! — со смехом сказал он. — Это место огорожено со всех сторон. И потом, рубашка будет липнуть к телу, это же неудобно. Или ты меня стесняешься?
Он все-таки уговорил ее избавиться от рубашки и разделся сам. Море с его прохладой освежало, и они наслаждались этой свежестью, расслабленно покачиваясь на волнах. Накупавшись, судья и Эсмеральда ополоснулись пресной водой из душа, пристроенного там же, на пляже, и улеглись на роскошный широкий топчан с навесом.
— Как хорошо! — Эсмеральда растянулась на топчане и счастливо вздохнула.
Судья навис над ней, и его глаза заблестели. Он протянул руку и сдернул полог так, что тот полностью прикрыл топчан.
— Сейчас будет еще лучше… — пообещал он и прильнул к ее губам.
Они занимались любовью нежно, трепетно, и когда закончили, сладкая истома растекалась по их телам. Какое-то время они молчали, пока Эсмеральда не подала голос.
— Клод, скажи, тебе не надоело скрываться? — спросила она. — Проезжать мимо меня по улицам, делая вид, что между нами ничего нет?
— Я думал об этом. Но мне бы не хотелось, чтобы ты стала в нашем Мире такой же парией, как и я. Ты любишь Злодея, моя дорогая. Разве все эти люди простят тебе такое? Ты потеряешь многих своих друзей.
— Но если мои друзья не примут меня, если узнают об этом, то… Могут ли они называться моими друзьями? Друзья не отворачиваются от человека, даже если считают, что его возлюбленный ему не пара.
— Я все же не хочу так рисковать. Тебе будет очень тяжело. Ты не привыкла к отчуждению, а они тебе его обеспечат, если все откроется.
Эсмеральда замолкла, обдумывая его слова. «И все же, это неправильно, — подумала она. — Несправедливо».
Прошло еще немного времени, когда Эсмеральда поняла, что больше так не может. Она не хотела скрываться, пусть даже это грозило ей порицанием от многих людей из их Истории. К тому же, самые близкие люди от нее бы совершенно точно не отвернулись: Старый Архидьякон, Эйш, Квазимодо, Клопен и Феб. Ей этого было вполне достаточно. И Эсмеральда решила действовать так, как посчитала нужным и правильным.
Они в очередной раз Отыграли свою Историю. Пошли финальные Титры, и Фролло появился, как всегда, в саже. И моргнуть не успел, как Эсмеральда на глазах у всех остальных подбежала к нему и впилась в его губы жадным поцелуем, от которого он застонал в голос. Фролло все же оторвался от нее, обхватил ее личико ладонями и с ужасом спросил:
— Что ты делаешь?!
— То, что давно надо было сделать! — звонко крикнула она.
На площади воцарилось молчание. Пораженные люди смотрели во все глаза на Эсмеральду и судью, и не знали, что им думать. Вдруг из толпы раздался голос:
— Ну, собственно, это было делом времени. Я все ждал, когда ты это сделаешь наконец, сестренка, — из толпы, расталкивая людей локтями, появился Клопен.
— Но это же… судья Фролло! — раздался робкий голос из толпы.
Эсмеральда резко обернулась ко всем этим людям.
— Да! — ее голос был звонким и торжествующим. — И дальше что?!
— Но он же Злодей! — толпа зашумела.
— Эй-эй, народ! — Клопен вскочил на эшафот и замахал руками. — Да ведь Роль у него такая — в Истории он не может быть не Злодеем, так же, как и вы не можете делать то, что вам хочется! Слушайте, он ведь не злодействует, когда История заканчивается! Он помог матери Квазимодо выбраться из нищеты! Привел меня домой, когда меня украли! Вы поглядите, как дружески к нему относится Квазимодо, а ведь он, вроде как, пострадал от Фролло больше всех в этой Истории. И посмотрите, как судья любит Эсмеральду!
Фролло и в самом деле смотрел на Эсмеральду с восторгом, переходящим в благоговение. Его чумазое лицо расплылось в широкой улыбке, белые зубы на нем так и сверкали.
— Я тоже хочу сказать! — на эшафот, запыхаясь, взобрался Старый Архидьякон. — Дети мои, подумайте вот о чем: стал бы кто-нибудь смотреть нашу Историю, если бы не судья Фролло?! Да ее бы закрыли уже минут через пять, когда поняли, что ничего интересного в ней не будет! Судья Фролло нам нужен! А вы своей ненавистью к нему делаете так, что у него нет никакого желания во всем этом участвовать.
— И что вы предлагаете, святой отец? — вперед выступил мельник — тот самый, мельницу которого Фролло все время сжигал.
— Дайте ему и Эсмеральде жить спокойно! — завопил Квазимодо.
— Да разве мы мешаем? — загудела толпа.
— Да! — фыркнул судья наконец. — Постоянно смотрите на меня так, словно я поедаю ваших детей. Это в то время, как я слежу за порядком в городе, и не даю вас всех обворовывать и грабить. Но из-за того, что я — Злодей, вы относитесь ко мне, как к чудовищу, которым я не являюсь! По крайней мере, вне Истории. Я все время опасался, что если вы узнаете обо мне и Эсмеральде, о том, что между нами происходит, вы будете относиться к ней так же, как и ко мне!
Эсмеральда прижалась к нему, тут же измазавшись в саже. Но ее это совершенно не беспокоило. Она подняла на судью свои сияющие глаза и прошептала:
— Поехали домой, дорогой. Я очень устала.
Судья поцеловал ее в макушку и свистом подозвал Снежка. Они уехали с этой площади с достоинством, словно так было и надо.
А через некоторое время судья заметил, что люди уже не так шарахаются от него. Шепот за спиной тоже прекратился. И главное — на Эсмеральду никто не смотрел волком, и она по-прежнему собирала целую толпу, когда танцевала на улицах. Разница была в том, что теперь он мог спокойно протискиваться между всеми этими людьми и стоять в первых рядах, наслаждаясь ее танцами. Если кто-то и бросал на Фролло косые взгляды, то рядом обязательно оказывался капитан Феб, который давным-давно помирился с Клопеном. Он нависал над этим человеком с грозным видом, давя конфликт в зародыше. И Фролло благодарно кивал капитану. На лице у судьи все чаще появлялось расслабленное выражение, на него снизошло спокойствие, и он снова пребывал в полной гармонии с самим собой. А главное — с ним была его Эсмеральда. И от этого он чувствовал себя так, словно его осыпали всеми наградами мира. Она была самой лучшей наградой, и ничего другого он себе не желал.