Дверь за Малфоем захлопнулась, а я так и осталась сидеть на кровати, глядя в пустоту. Мне до последней минуты не удавалось понять, что вообще произошло в этой комнате. Не верилось, что он может закатить такую сцену из-за употребления наркотиков посторонним ему человеком. Даже не так, не посторонним, а человеком, которого он столько лет кряду ненавидел, на дух не переносил. С чего вдруг решил побеспокоиться о моём здоровье?

Тут явно что-то не так. Он что-то не договаривает, а мне теперь необходимо узнать, что же именно! Это не могло быть какой-то случайностью, потому что в его глазах был… испуг. Даже не гнев или что-либо ещё, а именно страх. Такой, как если бы я была самым важным человеком на планете конкретно для него. Но я ведь всего лишь магглорождённая, всего лишь подруга Гарри Поттера. Просто… Грейнджер.

В размышлениях об этом я провела всю ночь, пока из-за горизонта не появилось солнце. Сидела посреди кровати, подобрав колени к груди, ковырялась в мыслях, стараясь найти хоть крупицу здравого смысла во всём, что произошло. И с каждой минутой всё больше убеждалась, что он никогда не ответит. Никогда не скажет честно, по какой причине у него сорвало крышу. Что заставило его пулей вылететь из душевой, даже не вытираясь, и прийти ко мне в комнату, чтобы запретить принимать лунарис.

Когда на часах уже было начало восьмого, я выключила тихо играющий плеер, засунула его под подушку и, подхватив с пола сумку, пошла в Большой зал.

— Доброе утро, Гермиона.

Не успела я сесть на скамью, как тут же встретилась с напряжённым взглядом зелёных глаз.

— И вам привет.

Из головы напрочь вылетело, что вчера у нас с друзьями был разговор и что он должен сегодня продолжиться. А как иначе?..

— Ты была у Макгонагалл? — тут же спросил Рон, наклоняясь ко мне через стол. Ромильда странно его оглядела, и стоило ему сесть обратно, как она сразу оплела его локоть руками.

— Нет, Рональд. Я не была у директора и не собираюсь к ней идти, — я посмотрела на напряжённые лица друзей. — И если вы посмеете в это лезть, то пожалеете! — лишь когда сказала, сама поняла, насколько по-малфоевски это прозвучало.

Мерлин, я уже начинаю выражаться, как он. А дальше-то что будет…

— Ещё раз повторю, что в сожительстве с Малфоем нет ничего ужасного. Мы, по сути, даже не видимся. Иногда пересекаемся в гостиной, но не чаще, чем это могло бы быть в подземельях, — мне и не верилось, что могу настолько убедительно и спокойно врать в глаза близким друзьям.

— Но, Гермиона…

— Гарри Джеймс Поттер, хватит поднимать эту тему! Вы услышали моё мнение, и оно останется неизменным!

Подскочив с места, я пошла прочь из зала, так и не притронувшись к завтраку. Отсутствие сна и успокоительного в организме давали о себе знать. Сначала проскочила мысль, что было неплохо пойти в башню и взять лунариса, чтобы, наконец, немного упорядочить всё в голове, но почему-то мне показалось это сверхужасной идеей, мне ведь даже неизвестно, где сейчас Малфой…

Я смиренно пришла к кабинету защиты от тёмных сил и решила там дождаться, когда откроют дверь и смогу занять своё место. Хотелось, чтобы как можно скорее начался урок, и у этих…

— Ох, Мерлин… — едва слышно шепнула, прикрывая рот.

Пусть даже в мыслях, но всё же я собиралась назвать своих друзей идиотами, просто из-за того, что они переживают. Малфой… ты на меня ужасно влияешь.

Прижавшись спиной к стене, сползла вниз и попыталась немного успокоиться. Нервы были на пределе. Вывела сама себя. Здорово. Просто великолепно.

Вскоре ученики стали собираться возле кабинета, но, в основном, это были слизеринцы, что почему-то меня порадовало. Говорить ни с кем не хотелось, но, как оказалось, всё же были претенденты на беседу со мной, даже на этом факультете.

— Грейнджер, на пару слов.

Я приподняла голову, поскольку всё так же сидела у стены, и взглянула на Паркинсон, которая выжидающе на меня уставилась.

Не до конца понимая, что она от меня хочет, я всё же поднялась.

— У меня нет особого желания с тобой говорить, но всё же…

— Так не говори, тебя никто не заставляет, — такое чувство, что она делает мне одолжение!

— Не перебивай, Грейнджер! — от её писка на секунду даже в ушах зазвенело.

— Паркинсон, иди ты.

Уже собралась уходить, понимая, что ничего дельного из этого не выйдет.

— Не приближайся к Малфою!

Я оторопела, медленно поворачиваясь к Паркинсон и откровенно не понимая, что именно она хочет этим сказать.

— Извини?

— Я сказала, чтобы ты оставила в покое Драко. Он мой! И я не собираюсь его ни с кем делить, а тем более с такой грязнокровкой, как ты. Видела я, как вы общались, и не один раз, а тут ещё и в отдельную башню вас засунули без видимой на то причины!

— Для начала, он не твой кусок пирога, который ты решаешь, делить с кем-то или нет. И раз уж ты видела, как мы общались, то должна была заметить, что всё это происходило не в самом дружелюбном ключе.

— Мне плевать на ваш ключ, я сказала, чтобы ты к нему не приближалась.

— Паркинсон, — я вернулась к ней, подходя максимально близко, — оставь меня в покое. Плевать я хотела на все твои указания. И хорошенько усвой, что я буду делать то, что захочу. А твои угрозы меня не сильно беспокоят.

— Пэнс!

Она обернулась на зов и решила не продолжать наш диалог. Это не могло не радовать, потому что скажи она ещё хоть слово, то разбитым носом точно не отделалась бы. Злость внутри кипела, словно лава, обжигая внутренности. Её слова, каждое из них, словно тумблеры, отключали поочерёдно мою стрессоустойчивость, спокойствие, рациональное мышление.

— Грейнджер?

Я вновь обернулась: за спиной стоял Забини. Паркинсон вернулась к однокурсникам, искоса поглядывая на нас.

— Не обращай на неё внимания.

— Да мне вообще плевать, — я раздражённо передёрнула плечами.

— У тебя был взгляд, будто ты её сейчас убьёшь, — Забини усмехнулся и вообще вёл себя так, словно это нормально для нас — общаться вот так.

— С каких пор ты со мной разговариваешь?

— Да вот, знаешь, с некоторых, — он беззлобно осмотрел меня с ног до головы, но потом всё же решил внести каплю ясности в весь тот абсурд, что произошёл за последние три минуты. — Драко решил, что не будет ничего странного, если он, будучи в твоём теле, пообщается со мной. После этого у меня не единожды спрашивали, что это было.

— И ты решил, что вопросов должно стать ещё больше? — неуверенно переспросила я, не до конца улавливая ход его мыслей.

— Решил, что если они будут это видеть чаще, то перестанут их задавать.

— Как скажешь.

Мы вернулись к остальным, ловя странные взгляды. Среди толпы я увидела Джинни и Гарри, но, к огромному счастью, они не подошли, а когда мы стали входить в класс, младшая Уизли распрощалась со своим парнем и прошла мимо меня, окидывая холодным взглядом. Почему-то мне в этот момент показалось, что наша дружба утеряна навсегда. Однако мне не хотелось сейчас забивать голову ещё и этим, поэтому я лишь вошла в класс и села за третью парту, рядом с Лавандой.

Профессор Слизнорт явился с существенным опозданием. В руках у него была целая кипа пергаментов, которые он сразу скинул на стол, оглядывая класс.

— Старосты, загляните после урока в кабинет директора. Дело касается празднования Хэллоуина. Итак, приступим.

Учитель вышел вперёд с пергаментом, где был список учеников, и быстро проверил присутствующих.

— Немного повторим прошлую тему. Итак, кто может напомнить мне, где мы остановились в прошлый раз?

Я слушала профессора вполуха, полностью погрузившись в свои мысли. Малфоя не было на завтраке, а теперь он сидел на задней парте, сосредоточенно глядя в одну точку, и игнорировал всё, вокруг происходящее. Почему-то казалось, что в нём что-то изменилось буквально за одну ночь. Он выглядел слишком серьёзным, будто думал о чём-то глобальном. Хотелось подойти, ткнуть в него пальцем, чтобы убедиться, что это вообще он. Прежде мне не приходилось видеть его в таком состоянии. Злость, веселье, отвращение, задор, сосредоточенность — всё это обычно видно на его лице невооружённым глазом, но теперь было что-то иное.

— Мисс Грейнджер, не подскажете нам, какое лучше всего применить заклинание в данной ситуации?

Я перестала рассматривать класс и села ровно за партой, глядя на Слизнорта. Понятия не имею, о чём он вообще сейчас говорил. И совершенно точно уверена, что не готовилась конкретно к этому уроку. А за учителем даже не видно было темы урока, но в какой-то момент стало так на это плевать.

— Не знаю, — спокойно ответила я, опуская глаза на пустой пергамент, хотя краем глаза заметила, что у Лаванды уже было довольно много написано.

— Прошу прощения? — Гораций глянул на меня с недоверчивой улыбкой. — Нас интересует защитное заклинание, которое может скрыть вас от опасности, — он выжидающе уставился на меня, делая непонятные движения руками, словно призывая дать ответ, но это лишь сильнее раздражало.

— Я не знаю, профессор.

Профессор как-то искусственно рассмеялся, а по классу прошелестел удивлённый шёпот.

— Мисс Грейнджер, это ведь не сложное заклинание, — он вновь по-дурацки улыбнулся.

— Мерлин, профессор, я понятия не имею, о чём речь. Разве я обязана знать абсолютно всё?!

— Но… — учитель явно растерялся, и это было последней каплей в чаше моего терпения.

— Профессор Слизнорт, я не обязана знать абсолютно всё. Я такая же ученица, как и любой другой в этом классе. Снимите уже очки и спросите у кого-нибудь другого, а меня оставьте в покое!

Поднявшись с места так резко, что с грохотом уронила стул, я взяла сумку и широкими шагами пошла прочь из класса, нарушая повисшую тишину стуком каблуков. Проходя мимо двух длинных рядов, отчётливо видела удивлённое лицо Гарри, вытянутое — Рона. Взгляд невольно метнулся в сторону Малфоя, который вынырнул из своего оцепенения и выглядел невероятно… злым?

Я покинула класс, громко хлопнув дверью, и пошла прочь из школы. Хотелось на свежий воздух, чтобы немного прийти в себя. Мне нужно успокоиться, но почему-то я понятия не имела, как это сделать без лунариса. Такое чувство, что без него у меня вообще никогда не получится быть адекватной и сосредоточенной.

Я поднялась на трибуны, где была полнейшая тишина и полное отсутствие кого-либо. Разве что свистел ветер, и было до жути холодно, ведь уже был почти конец октября. Закутавшись в мантию, я рухнула на одну из лавочек, прикрывая лицо холодными ладонями.

Разве это я? Разве я могу так говорить с учителем?.. Что вообще на меня нашло?

В какой-то момент стало невероятно стыдно, захотелось сразу же пойти обратно, чтобы извиниться, но вместо этого я убрала руки от лица, глядя чётко перед собой.

Все мысли вновь вернулись в прошлый вечер, где был Малфой, который, словно взбешённый пёс, орал на меня, цепляясь за одежду длиннющими пальцами. С какой вообще радости он себе всё это позволяет? Решил, что, если он чистокровный, то теперь ему можно всё? Чушь.

Самовлюблённый. Напыщенный. Неотёсанный. Невоспитанный индюк! Ни капли уважения к другим. Ни малейшего понятия о личном пространстве и о том, что нельзя хватать посторонних людей! Какое он вообще имеет право ко мне прикасаться и орать?

Не позволю! Никогда и ни за что! Больше не позволю.

А то накрутил тут себе фильм, где он пуп земли, и запустил свой сценарий.

К чёрту! Своей жизнью Я буду управлять. И принимать решения тоже только мне, и… и… И только мне решать, как и что делать!

— И что это было?

Я вздрогнула и едва не подпрыгнула от неожиданности.

— Откуда ты узнал…

— Где ты находишься? Не знаю, жопой почувствовал, — он беззлобно пожал плечами, засовывая руки в карманы. Малфой тоже был в одной только мантии, и по нему было видно, что ему не особо тепло.

— Ладно, неважно, — я встала и поднялась на одну ступеньку вверх, чтобы быть почти на одном уровне, но в итоге оказалась чуть выше. — Послушай меня, Малфой. Ты не имеешь никакого права решать за меня, что я могу делать, а что нет. И если ты решишь воплотить свои угрозы в реальность, то тебе стоит помнить, что мы всё ещё меняемся телами. И если меня выпрут из школы, то ты никогда не сможешь нормально играть или даже спать с кем-то. Если меня посадят в Азкабан, ты время от времени будешь тоже там. — Он заиграл желваками, но не перебивал. — А ещё есть вероятность, что мы никогда с этим не разберёмся.

Задрав нос, я уже хотела уйти, но вспомнила ещё кое-что.

— И да, прекращай свои постоянные рукоприкладства и хватания меня за руки. Мне, знаешь ли, это не особо нравится! Да, может, я не могу ответить тебе тем же или навредить физически, но я могу сделать иначе.

Скинув сумку с плеча, я пошла прямиком к Малфою, который так и стоял, не двигаясь, но чем ближе я подходила, тем больше удивления было в его глазах. Подойдя вплотную, я обхватила его лицо руками. Едва он успел дёрнуться, я впилась губами в его губы. Он не пытался ответить на поцелуй, поэтому это вышло как-то совершенно нелепо. Малфой стоял с открытыми глазами, не двигался, а я отстранилась, оставляя его губы мокрыми.

— Задумайся, Малфой, хочется ли тебе повторения?

С этими словами я пошла прочь с трибун, чувствуя, как сердце отбивает бешеный ритм где-то в глотке. Зато нервы перестали шалить, и злости как не бывало.

***

Даже вернувшись в башню, я чувствовала, как громко ухает собственное сердце, и до сих пор не могла понять, зачем вообще это сделала. Это был какой-то порыв. Хотелось доказать этому балбесу, что не только он может делать всё, что захочет!

Мне нужно было сделать что-то, чтобы он понял, что я не шутки с ним шучу, но вместо того, чтобы доказать всю серьёзность моих высказываний я, кажется, выставила себя на посмешище. И тут два варианта: либо он теперь будет невероятно зол, либо… уничтожит меня морально своим взглядом, в котором не будет ничего, кроме презрения и омерзения.

Мне ведь даже не хватило духу посмотреть ему в глаза после того, что сделала.

Когда портрет с едва уловимым шорохом впустил кого-то в гостиную, я уже морально готовилась к ору слизеринского пупа, но пожаловала Минерва.

— Профессор? — я даже привстала от удивления и нелепо поклонилась в знак приветствия.

— Здравствуйте, мисс Грейнджер, — она как-то неуверенно на меня посмотрела.

— Да-да, это я, — жестом указала женщине на диван рядом с собой. Она села, сложив руки на коленях.

— Ко мне заходил профессор Слизнорт. Гермиона, у тебя всё хорошо?

Я склонила голову, не зная, что толком можно ответить. Молчание затягивалось, и мне от этого становилось всё некомфортнее.

— На уроке ты говорила с профессором?

Коротко кивнула, чувствуя, как начинают полыхать от стыда щёки. Ни разу. Ни разу за всё время пребывания тут мне ещё не было так стыдно за свои поступки.

— Я, кажется, понимаю. Давай мы поступим так. У тебя будет время для отдыха. Сможешь разобраться со всеми мыслями, перевести дыхание, расслабиться. Проживание здесь, вместе с Малфоем, это…

— Нет, Малфой тут ни при чём, профессор, — я опустила плечи, понимая, что, по сути, так и есть. Дело совершенно не в нём. Дело в том, что я запуталась в себе. Запуталась, как и с кем мне нужно себя вести.

— Тогда что именно тебя гложет?

— Не знаю… Мне нужно время, — я посмотрела в добрые и понимающие глаза декана. — Я… в замешательстве. Всё, что происходило в последнее время… И не только в школе, но вообще за последний год. Понимаю, что веду себя, как слабачка. Все мы это пережили, но…

— Гермиона, — женщина обхватила мои запястья своими тёплыми ладонями, заискивающе посмотрев в глаза. — Каждый справляется как может. То, что произошло в прошлом году… все видят это со своей точки зрения. Под призмой того или иного восприятия. Главное — не опускать руки, и тогда мало-помалу всё наладится. Может быть, ты хотела бы отправиться домой? В конце концов, ты не так много времени провела с семьёй.

— Нет, это исключено. Вернуться сейчас к родителям — это худшая из идей.

— Хорошо, я тебя поняла. В таком случае давай сделаем так: ты отдохнёшь до конца недели и можешь не посещать уроки. Разберись с мыслями, расставь всё по полочкам. А после праздника возобновишь посещения. Уроки трансфигурации я сама пока буду вести.

— Спасибо, профессор, — мне с трудом удалось сдержать слёзы, когда декан приобняла за плечи.

Никогда ещё в своей жизни мне не удавалось встретить настолько доброго и понимающего человека.

Когда Макгонагалл ушла, оставляя меня в оглушающей тишине, я пошла к себе в комнату и, достав другой мешочек с лунарисом, положила его под губу. Забравшись на широкий подоконник, откинула голову назад, прикрыв глаза.

Если бы я этого не сделала, истерика была бы гарантирована. Казалось, что внутри что-то вот-вот надломится. Стоит этому произойти — и это будет конец. Мне не удастся стать прежней.

Хотя, пожалуй, я уже давно не та.

Именно с того момента, когда в школу проникли Пожиратели. Когда я поняла, что защита слишком хрупкая. Когда начался полнейший хаос. Когда я видела, как моих друзей, знакомых, близких — убивают. Когда понимала, что мне почти нечего противопоставить этой жестокости.

Я ощутила, как по щеке потекла слеза. Смахнув её, не открывая глаз, продолжила сглатывать слюну, чувствуя, как внутри наступает спокойствие.

Но та ночь никогда не покинет моих воспоминаний. Мне не забыть того момента, когда я пыталась помочь хоть кому-то, но, казалось, делаю всё не так. Какой же тогда смысл во всех этих знаниях, если применение их не даёт ровным счётом ничего? А особенно, когда смотришь на смерть. Видишь её в открытых глазах близких людей. И тут уже, беги не беги, смысла никакого. Это навечно отпечатывается где-то глубоко внутри. Оставляет свою тёмную метку в душе.

И ты пытаешься сосредоточиться на чём-то другом, но вместо этого вновь и вновь в сознании глаза тех, кто умирал. А ведь я сама едва не умерла. Дважды. Наверное, тогда было бы легче, мне так точно…

Невилл тогда спас нас с Рональдом. Нагайна была в жалком метре от нас, и тут…

А второй раз… я ведь так никому о нём и не сказала. Когда неслась по замку в полном беспамятстве и с какой-то святой уверенностью, что ничего со мной не случится. Но в следующий момент передо мной появился Малфой, наставляя палочку чётко на меня.

Его взгляд тогда заставил каждую клеточку тела содрогнуться. В ту секунду была уверена, что он вот-вот пустит Аваду, и я замертво грохнусь на втором этаже. Больше не буду пытаться спасти друзей или помочь кому-то. Потому что буду мертва. Но он просто смотрел. Долго. Отчего по коже пробежал мороз. А потом. Неожиданно. Медленно, мучительно медленно опустил палочку, глядя мне прямо в глаза. И когда я уже хотела уйти, появился Пожиратель, лица которого я прежде не видела. А потом он замертво рухнул.

Малфой вновь опустил палочку. От его холодного «Авада Кедавра» меня невольно передёрнуло. Он не сказал ни слова. Развернулся и ушёл. В ту ночь мне не удалось толком обдумать всё произошедшее, а позже это затерялось в памяти, стало не таким значимым. Особенно когда все подумали, что Гарри мёртв. В ту секунду будто что-то надломилось. И теперь возникает лишь один вопрос: после такого количества трещин когда же я сломаюсь окончательно? Когда наступит тот момент и не останется той самой точки? Точки возврата.

Малфой вернулся ближе к вечеру, когда за окном уже была кромешная темнота. Я же, успокоившись, спустилась в гостиную и, взяв одну из маггловских книг, сидела в кресле перед камином. Хотелось немного отвлечься от реальности, погрузиться в вымышленный мир, где есть свои приключения, события и сломанные судьбы. Всё, лишь бы не думать о реальности.

Когда он вошёл, я даже не оторвала взгляд от книги. Усердно пыталась делать вид, что меня вообще это не заботит, но щёки тут же вспыхнули. И я неосознанно закусила нижнюю губу.

— Интересно? — он сел в кресло напротив, оперевшись локтями о колени.

Любимая поза, что ли?

— Очень.

Постаралась ответить так, словно я максимально сосредоточенна на чтиве. Но стоило слуху уловить звук движения портрета, как строчки перед глазами разбежались в разные стороны.

— Есть разговор, Грейнджер.

— Ага. Давай, говори.

Поднять глаза на него было выше моих сил. Поэтому я упёрто пялилась в книгу, пока она в одночасье не выскользнула из моих рук от тихого Акцио.

Всё же подняв взгляд, выгнула одну бровь, ожидая дальнейших действий.

— Завтра утром, перед уроками, у нас тренировка. Мне надо, чтобы ты там присутствовала.

Не сдержавшись, я фыркнула и скривила губы в усмешке. Надо ему, ещё чего?

— И как это понимать? — явно не удовлетворённый ответом, поинтересовался Малфой.

— Мне надо, чтобы ты там присутствовала, — передразнила я его, отчего он не на шутку разозлился.

С одной стороны показалось, что на сегодня я и так уже перегнула палку в отношении этого человека, но с другой… сам ведь себя так ведёт!

— Больше тебе ничего не надо, Малфой? — я встала, собираясь подняться наверх. — Запомни уже наконец: то, что принадлежит тебе, лежит у тебя в чемодане. Всё остальное не твоё, а тем более все остальные! Люди не обязаны повиноваться твоей воле!

Я слышала, как шумно он дышит. Заметила его сжатые кулаки. И даже была готова к крику в спину.

— Стой! — рявкнул так, что я едва не подпрыгнула, но всё же постаралась держать спину ровно и идти дальше. Услышала, напрягаясь всем телом, как он встал и пошёл. — Я сказал, стой!

Зло сверкнула на него глазами, когда он неожиданно встал передо мной, и сложила руки под грудью.

— Ты не сказал, ты приказал, Малфой. Нужно говорить «остановись» или «постой». А не орать «стой», — попыталась максимально спокойно сказать, но вышло как-то озлобленно.

Он вновь шумно выдохнул, разжимая кулаки. Повисла тишина. Сделав пару глубоких вздохов, он посмотрел мне в глаза.

— Грейнджер, завтра перед уроком у Слизерина тренировка, — вновь перевёл дыхание.

— И что с того? — с полным пофигизмом поинтересовалась я, наклоняясь чуть-чуть вперёд.

— Да блядь! Я не обязан перед тобой пресмыкаться! Хватит вести себя по-сучьи! — неожиданно на всю гостиную заорал он.

Безнадёжно.

— Ты хочешь, чтобы я нормально к тебе относился, но когда я пытаюсь это сделать, ты делаешь вид, будто ты самая значимая во всём мире!

— Что за бред, Малфой? Ты вообще слышишь себя?

— Ой, да пошла ты!

Он всплеснул руками и, обойдя меня, ушёл вверх по своей лестнице.

Ну что же, здорово. Вот и поговорили.

Я вернулась к камину и, забрав книгу, пошла в свою комнату. День удался, иначе и не скажешь…

***

Посреди ночи я проснулся от того, что было невероятно неудобно и даже как-то холодно. Открыв глаза, сначала подумал, что у меня проявился неожиданный лунатизм, и попытался встать с подоконника, вздрогнув, когда с колен что-то упало. Потянулся к глазам, чтобы их протереть, но пальцы зацепились за волосы.

Превосходно! Самое время.

Неуверенно сполз с подоконника, потому что эта коротконогая с трудом доставала до пола. Пришлось на носочки встать. Лёг на кровать, скрестив руки под грудью.

Забавно… Такого ещё не было. И ведь находимся не так далеко друг от друга. С другой стороны, это даже неплохо. Вдруг, если мы поменялись сейчас, то с утра этого не случится?

Накинул на себя одеяло, потому что было до ужаса холодно. Эта идиотка оказалась в одних шортах выше середины бедра и какой-то майке на тонких лямках. Всё тело буквально промёрзло. Ещё и жопа затекла.

Понятия не имею, сколько я лежал, ожидая возвращения в собственное тело, но ничего не происходило. Крутился из стороны в сторону и каждый раз выплёвывал волосы, которые, кажется, умышленно пытались попасть в рот! Как она вообще с ними уживается…

В голову совершенно некстати полез последний разговор. Её титаническое спокойствие и безразличие в карих глазах. Первый раз она была настолько отрешённой. Хотя… может, это всё из-за лунариса? Может, она снова успела принять?

В какой-то момент посетила мысль порыться в комнате. Уверен, тот мешок далеко не единственный. У наркоманов всегда есть запасная доза на случай, если лишатся того, что всегда под рукой. Окинув взглядом комнату, в лунном свете увидел сумку и едва сдержался, чтобы не залезть в неё.

То, что произошло вчера, всё же было перебором. Не стоило настолько остро реагировать. Мне даром не надо, чтобы она узнала или поняла причину такого поведения.

А мне стоит разобраться в причине её поведения сегодня.

Откровенно говоря, я был в шоке, когда сама Грейнджер решила наорать на преподавателя. Наверное, мог ожидать это от кого угодно, даже от святого Поттера, но не от его подружки. Хотя очкастый тоже так отличился однажды, когда решил спорить с Амбридж, но степень удивления сложно передать хоть какими-то словами. Такое поведение может, конечно, быть следствием того, что ей не удалось получить дозу, но всё же…

Холод пробирал до костей. Какого хрена в её комнате такая морозилка?! Натянул одеяло чуть ли не до самого носа, лёжа смирно. Не знаю, почему, но меня до жути напрягает, когда попадаю в это тело. Ощущения очень странные. Грейнджер, наверное, спит и десятый сон видит, а мне тут мучайся! Ведь если бы не спала, точно прибежала бы сюда…

Снова перевернулся на бок, разгребая волосы в разные стороны и запихивая под щёку. Даже ладонь вытащить из-под одеяла неприятно. Что за херня тут творится? Такое чувство, что она специально такое наколдовала…

Опуская руку ниже под одеяло, случайно зацепил край майки на груди. И тут же все мысли перешли в это русло. Как ни крути, у неё женское тело, а моя фантазия невольно начинает подкидывать идеи.

Крепко закрыл глаза, а под веками услужливо появились картинки с трибун. Никогда бы не подумал, что она вообще способна на такое. Когда она меня поцеловала, первым порывом было её оттолкнуть, но вместо этого будто остолбенение поймал. Губы мягкие, тёплые, мокрые. Хотя даже несмотря на это, сразу же вспомнились слова отца. Его разговоры о чистоте крови. О том, что недопустимо даже пускать магглорождённых в наш мир, о том…

Я даже опомниться не успел, как рука уже лежала на небольшой, но упругой груди.

Малфой, какого хера ты делаешь…

Сжал грудь. Через ткань, конечно. Не рискну трогать её тело без ничего. Это ведь… противно? Ещё крепче сжал руку, получая очень странные ощущения. Приложил вторую ладонь к груди и сжал обе одновременно.

В какой-то момент под одеялом стало жарче. В один момент.

Опустился ниже, пальцами подцепив край майки, и дотронулся до живота, проводя вверх по гладкой тёплой коже. По выпирающим рёбрам… В мантии она не кажется такой худощавой.

Сколько бы раз ни перемещался в это тело, ни разу о таком даже не думал. В первую очередь, это всегда была некая злость и омерзение.

Довёл пальцами до лифчика и провёл под грудью линию, отчего стало немного щекотно. Поёрзав, запустил вторую ладонь под обтягивающую майку. В конце концов, это её руки и тело. Невозможно ведь запачкаться о себя же!

Грейнджер слишком худая… Ну, или подтянутая. Прикрыл глаза, водя пальцами по животу незамысловатые узоры. Нужно убрать руки и успокоиться. Потому что это безумно странно. Она грязнокровка! Надо одуматься!

Резко откинул одеяло и встал с кровати, чувствуя, насколько холодный пол в комнате. Подошёл к окну, чтобы холод хоть немного взбодрил или даже отрезвил разум. Под лунным светом стало отлично видно розовую майку и такие же шорты. Грудь… какой-то кулон на шее.

Глядя сверху вниз, поднял руку и ткнул пальцем в левую грудь, прислушиваясь к ощущениям.

Прикольно…

Кожа такая мягкая и легко поддаётся касаниям. Раньше даже не замечал этого. Откровенно говоря, даже было не до таких мелочей. Поднявшись на носочки, резко опустился, ощущая, что грудь почти подпрыгнула. Сделал то же самое ещё несколько раз, наблюдая за движением под лифчиком. А там… словно отдельный организм. Они, словно мячики, прыгают туда-сюда.

В какой-то момент руки опустились вниз, хватаясь за край шорт, совсем немного их оттягивая. Из-за сисек не особо удобно смотреть, пришлось наклониться немного вперёд, но это не изменило ровным счётом ничего.

— Ну вот… какого хера я делаю?

Отпустив резинку шорт, пошлёпал обратно на кровать, усаживаясь посередине. Мне без труда удалось сесть в позе лотоса, и при этом не было абсолютно никакого дискомфорта. Надо же… а в своём теле у меня и наполовину так не получается. Она… гибкая.

Рука вновь потянулась к шортам, но буквально на полпути сам себя остановил и забрался обратно под одеяло. Иначе так сидеть нихера не тепло.

На тумбочке рядом лежала палочка, и только сейчас меня осенило, что Грейнджер уже могла давным-давно топтаться под этой дверью. Ведь она накладывает на комнату заклинания.

Взмахнул палочкой, снимая все чары, и прислушался к звукам снаружи — тишина.

Ясно. Дрыхнет.

— Люмос, — едва слышно шепнул я.

На тумбочке оказалось несколько книг, пустая кружка и рамка с колдографией. На снимке она была с Поттером и Уизелом возле поезда. Первый курс.

Левая рука, что держала рамку, слегка дрогнула, когда взор упал на шрам.

Почему она от этого не избавилась?

Вернув колдографию обратно, навёл палочку на предплечье, где был огромный шрам в виде надписи. В тот момент, когда она его получала, я думал лишь о том, чтобы она заткнулась. Как можно скорее. Молил, в мыслях, разумеется, молил Беллу, чтобы та прикончила Грейнджер. Её пронзительный крик ещё очень долго звенел в ушах. А когда, блуждая по Мэнору, я вновь заходил в ту комнату, мне казалось, что стены впитали в себя её вопли.

Провёл пальцем по кривой надписи «грязнокровка», чувствуя неровности. Она ведь могла с лёгкостью избавиться от этого, но почему-то решила оставить. Может, ей просто нравится это? Какие-то мазохистские наклонности. Будь я на её месте…

Неожиданно даже для себя навёл палочку на шрам и уже собрался произнести заклинание, но словно что-то отдёрнуло. Мне неведомо, чем это является для Грейнджер. И если я хочу, чтобы она хоть изредка подчинялась, стоит попробовать сыграть в её игру.

— Нокс.

Вернув палочку на место, лёг на кровати, положив руки строго вдоль тела, чтобы больше ни до чего не додуматься. Ещё не хватало тут мастурбацией заниматься посреди ночи.

Мерзко.

Вновь присел на кровати.

Ну неужели она и правда спит?!

Мне так лень идти через всю башню в свою комнату. Там, в гостиной, скорее всего, жесть как холодно. Вот даже морально к этому не готов.

Плюнув на всю эту ерунду, собрал волосы, засунул под одну из бретелек майки и лифчика и зарылся под одеяло, оставив только нос. Нужно уснуть. А завтра, наконец, будет тренировка перед первым матчем, и я смогу получить долгожданное расслабление. Не летать дольше одного дня кажется каким-то садизмом. Нужно поговорить с Трюк или деканом о дополнительной возможности полётов.

А для этого нужно договориться с Грейнджер… Ну, пиздец. Почему всё так сложно?..