Мы таращились друг на друга, но в какой-то момент из-за движения вокруг я почти инстинктивно поместил ладони ей на талию, начиная танцевать.

Несколько раз моргнув, Грейнджер положила обе руки мне на плечи и тоже стала двигаться. Я понял, что не только у меня отнялся язык. Ведь это такая уникальная возможность задать все вопросы, когда у меня почти нет выбора. Я, конечно, мог развернуться и уйти, наплевав на тупые правила, но вместо этого продолжал двигаться, ладонями ощущая тепло её кожи через тонкую ткань платья.

Хотелось отдёрнуть руки каждую хренову секунду. Но они словно приросли к талии Грейнджер, а взгляд упорно не переключался ни на что другое. Я смотрел в её глаза и изо всех сил старался убедить себя в том, что это всё не правильно. Что мне это не приятно… Что так не должно быть… Но все попытки были абсолютно тщетны. Я таращился на неё так, словно видел первый раз в жизни.

Невероятные усилия вызвать в себе хоть каплю отвращения канули в небытие, ещё после первых двух тысяч попыток. Она явно пришла в себя куда быстрее, и стала разглядывать всё и всех вокруг.

— На нас смотрят, — едва слышно констатировала Грейнджер, опуская взгляд куда-то вниз, словно ей было стыдно.

— И тебе не плевать? — спокойно спросил, наконец приходя в чувство.

Пальцы несколько раз перебрали ткань, и она это почувствовала. Придвинулась немного ближе, оставляя между нами свои локти, словно ощутимую преграду, за которую нельзя заходить. Я и сам это вроде как понимал. В голове образовался настоящий бардак, в котором было сложно выцепить хоть одну мысль, протестовавшую бы против того, что сейчас происходит. А это априори не правильно. Не правильно чувствовать себя так, словно мы делаем то, что надо. Где-то на задворках сознания я это понимал, но мне не хотелось воспринимать это всерьёз. Поэтому, запихнув всю эту ерунду как можно дальше продолжал двигаться.

С этим можно разобраться немного позже. Потом, когда-нибудь.

Например, никогда.

И почему-то именно сейчас осознал, что после целого дня в её теле что-то изменилось. Пока до конца не понимал, что конкретно. Но ощущал эту перемену нутром, каждой фиброй.

А глядя на подрагивающие ресницы перед собой, понимал, что у неё совершенно другое мнение на этот счёт.

— Я сказал, что потерял палочку. Твоя мама помогла её отыскать. Скажем так, нюхлер из тебя никудышный. — Грейнджер резко подняла на меня взгляд, в котором был миллион вопросов. — Потом попросил подвезти до вокзала, а там уже не составило труда найти проход.

— Но… что ты ей сказал, почему уезжаешь?

— Потому что дали не так много времени повидаться, один день. И да, платье было моей идеей. Но опережу, чтобы ты там себе сказку в голове не накрутила, это потому, что мне самому оно очень понравилось.

— И ты всё видел, — она нахмурила нос, сведя брови к переносице, отчего выглядела смешно.

Почему-то раньше никогда не замечал, чтобы она так делала. Не сдержавшись, коротко улыбнулся.

— Если ты про красное бельё и то, что под ним…

Я буквально ощутил, как она вся напряглась, сжав ткань пиджака на плечах.

— В общем, только бельё, от этого никуда, — пожал плечами, чувствуя, как Грейнджер расслабила руки, но всё ещё прожигала взглядом. — Слушай, я ведь не извращенец какой-то, — приблизился ещё немного, чтобы сказать это тише, чем весь предыдущий диалог. — Меня не прельщает лапать чужое тело не своими руками.

— Но, Малфой, платье очень дорогое… Как мама согласилась на это? — Грейнджер говорила едва слышно, на фоне общей суеты было сложно уловить, о чём она там шепчет, поэтому я почти полностью переложил руки ей на спину, а она обвила мою шею, убирая локти и краснея на глазах.

— Я спросил, можно ли примерить, а когда она увидела тебя в нём, то сама приняла такое решение, не уговаривал я никого.

— Надо же, кажется, даже ты лучше находишь общий язык с моей матерью, чем я, — она как-то грустно улыбнулась, скосив взгляд в пол.

Мне было невдомёк, о чём она говорит. Ведь, судя по тому, что видел, у них хорошие отношения, и если она именно их называет недопониманием, то что же тогда можно было говорить о моей семье.

— С туалетом справилась?

Грейнджер вздрогнула, возвращая взор к моему лицу, а я снова не смог сдержаться от улыбки.

— А ты? — она криво усмехнулась, но попытка смутить меня таким — самое глупое, что можно было сказать.

— Тоже мне, придумала сложности, — закатил глаза, всё так же не переставая улыбаться, а она от этого засмеялась.

Тихо, едва слышно, чтобы не привлекать внимания, но сделала это искренне. Ахуеть. Это, если я не ошибаюсь, первый раз за всю историю нашего знакомства, чтобы мы настолько адекватно говорили. Нонсенс.

— Я хотела кое о чём тебя попросить.

Вот теперь настала моя очередь напрягаться.

— Думаешь, пока я охмелевший, то соглашусь на что угодно?

— Вовсе нет, просто ещё вчера хотела с тобой об этом поговорить.

— О да, то, что ты хотела поговорить, я заметил.

Она слегка стукнула меня кулаком по спине, ненадолго сдвигая руку с шеи, отчего стало как-то дискомфортно. Нахмурила нос.

— Речь о моих друзьях.

Всё. Занавес. Настроение словно ветром сдуло. Даже захотелось сделать шаг назад, и если бы не её скрещённые на моей шее руки, точно бы так поступил.

— Выслушай, прежде чем закатывать глаза и цокать.

— Я не цокаю, — у меня даже губы скривились от этого замечания, а она вопросительно на меня посмотрела, выгибая одну бровь.

— Ой ли?

Мне хотелось сказать какую-нибудь колкость в ответ, но вместо этого цокнул языком. Совершенно неосознанно. И уставился на неё. Такое чувство, что в голове окончательно всё сбилось в коктейль. Будто нарглы всё перевернули и раскидали, куда захотели. Мерлин докажет, я никогда не замечал за собой, что цокаю.

— Так вот, в моей просьбе нет ничего ужасного, мне хотелось бы больше времени проводить с друзьями… И если в такие моменты будут происходить перемещения, я прошу тебя, постарайся хотя бы не грубить им. Это выглядит очень странно.

Музыка неожиданно сменилась на более ритмичную и зажигательную, и мы не сразу, но попытались подстроиться под ритм, немного отстраняясь друг от друга.

— Я ничего не обещаю, Грейнджер, — мне хотелось сказать, что «постараюсь», но в тот же момент осознал, что это явно перебор. Слишком уж долго у нас идёт всё настолько гладко и спокойно.

— Спасибо.

Она подалась вперёд с улыбкой на губах, обхватывая ладони, и стала куда активнее двигаться, делая повороты под моими руками. В какой-то момент я просто поддался этим движениям, тоже начиная танцевать. Я то и дело касался её предплечий и талии. А она, словно пластилин, поддавалась любому движению и послушно делала то, что нужно было мне.

В процессе второй песни нам больше не удалось поговорить. Что, пожалуй, было к лучшему. Ведь такой затяжной диалог — это очень странно для нас. Мы не друзья, не товарищи и уж тем более не пара, так какого глизня должны любезничать.

— Всем огромное спасибо! Это было невероятно, — громко крикнула Дафна. — Кто желает, может продолжать в том же духе, думаю, никто против не будет. Ну, а те, кто хочет поскорее сбежать от своей парочки и вернуться к настоящей, подумайте дважды, такого шанса может не появиться больше.

Мы остановились почти одновременно. Тяжело дыша, сделали по одному короткому шагу назад и после нескольких секунд молчания и бессмысленных взглядов разошлись в разные стороны. Я вернулся к своему столу, где уже собрались ребята, и стоило обернуться, как осознал, что Грейнджер больше не видно. Она затерялась где-то в толпе, так и не вернувшись туда, где была со своими приятелями.

— О, Малфой, ну что, как прошло? — Нотт закинул мне руку на плечо, на что стрельнул в него взглядом, а он тут же отстранился.

— Нормально, — спокойно ответил, делая несколько глотков огневиски, которое кто-то успел откуда-то притащить.

— Да? Повезло тебе… Я вот с Блетчли танцевал, — раздосадовано поведал Тео. — А тебе кто попался, тоже парень?

Цокнув языком и усмехнувшись от этого, я сделал ещё один глоток и почти беззвучно ответил:

— Грейнджер.

Отстранившись, едва не засмеялся от выражения его лица, ведь он чуть ли не заплакал от такого положения дел, но потом выругался и, натянув неизменную улыбку, пошел дальше пить.

Мы ещё около часа провели в Большом зале, но за это время Блейз не вернулся, что начинало порядком напрягать. Поэтому я принял решение найти друга, но, стоило выйти из Большого зала, как заметил то, чего вообще не ожидал увидеть.

Никогда, в принципе.

Он сидел с Грейнджер, недалеко от входа, они не переставали о чём-то говорить, к тому же она постоянно смеялась. Я почти физически ощутил, как ярость начала бурлить внутри, притом сам не понимал, какого глизня это происходит. Настроение снова испортилось, и уже не хотелось ничего, кроме как забрать от неё друга. В этот момент он меня заметил, коротко посмотрел и снова вернулся к такой ахуенной, блядь, беседе.

Конечно, Грейнджер ведь самый что ни есть лучший собеседник! Как иначе-то!

Я вернулся в зал, а затем и к остальным однокурсникам, изо всех сил стараясь выкинуть увиденное из головы, забить на это. При этом продолжал пить, чтобы всё, что было в голове, вытеснилось порциями алкоголя, но выходило, откровенно говоря, паршиво. Когда Паркинсон появилась на горизонте, снова приглашая на танец, я, не сдержавшись послал её. И эта дура не придумала ничего лучше, как позвать Грэхема. Неужели она и правда думает, что это сработает?

Да я Блейза, скорее, больше ревную, чем её.

Стоило лишь подумать об этом, как заметил Забини на танцполе вместе с Грейнджер. Они вдвоём определённо были в очень хорошем настроении, а сраная грязнокровка ничуть не стеснялась танцевать со слизеринцем, давая себя обнимать и сама прижимаясь. Я наблюдал за этой картиной около получаса, пока крышу окончательно не сорвало. Какого хрена тут нет её псов! Такое чувство, что они свалили вместе с первокурсниками!

Плюнув на всё, что только можно было накрутить в голове, и постаравшись выкинуть эту дрянь из черепной коробки, я быстро пошёл в сторону башни.

Уже не хотелось ровным счётом ничего. Абсолютно.

С каждым шагом понимание происходящего всё сильнее туманилось в сознании. Я совершенно не мог сообразить, из-за чего так взбесился. Неужели меня настолько выбесило, что Блейз сблизился с грязнокровкой?

Его ведь всё равно надолго не хватит. Трахнет и забудет. Это ведь Забини.

Так какого глизня я тогда вообще себя накручиваю? Пусть сам думает о своей репутации! Это не моя головная боль, он сам этого захотел, вот пусть потом и разбирается.

В какое-то мгновение в голову заскочила мысль об их сексе и о том, что можем поменяться в любой момент. По телу прошла крупная дрожь. К такому я точно не готов! Пусть, сука, в башне лежит и пальцами играется!

Заскочив к себе в комнату, кинул пиджак куда-то на комод и стал метаться туда-сюда, судорожно пытаясь придумать, что нужно будет завтра сказать Блейзу, чтобы он выкинул эту архихуёвишную идею из своей башки, потому что это полный бред. Такого не бывает. Он чистокровный волшебник, из такой семьи, и что он вообще удумал…

В какой-то момент я услышал шаги в гостиной, при учёте, что даже не прислушивался к такой херне.

Быстро выйдя из комнаты, спустился вниз по закрученной лестнице. Грейнджер, с алыми щеками и довольной улыбкой на лице, шла чётко к своему подъёму, даже не заметив меня.

— Чтобы это было первый и последний раз! — грубо сказал, а она почти дёрнулась от звука моего голоса и уставилась на меня.

— Что? Ты о чём вообще?

— О Блейзе! Не приближайся к нему, ты меня поняла? — внутри всё кипело, словно залили лаву.

— Малфой, ты в своём уме? — Грейнджер странно улыбнулась и снова возобновила путь к лестнице.

— Я более чем в своём уме, в отличие от тебя. Ты серьёзно считаешь, что ты кому-то нужна, что вы ровня?

Она открыла рот, но так и не произнесла ни звука. Закрыла и сжала кулаки.

— Да-да, Грейнджер, смирись, ты нахуй никому не упала. А Забини решил пострадать хернёй.

— Знаешь что, Малфой, — грязнокровка с такой силой сжимала челюсти, что почти был слышен скрип зубов. — Если тебя так раздражает, что твой друг решил пообщаться со мной вместо тебя, то выставляй свои претензии ему. А если тебя бесит, что я провела вечер с ним, то в следующий раз меньше думай о том, что скажут другие, и наберись смелости, чтобы что-то сделать первым!

Я даже не сразу понял, что она имела ввиду, но потом, переварив всё сказанное, мне захотелось рассмеяться, громко. Прямо ей в лицо. Вот только мои действия оказались строго противоположными. Подойдя к замершей Грейнджер, я схватил её сзади за шею, накрывая губы своими. Она тут же упёрлась ладонями мне в грудь. Не прошло и десяти секунд, как я отстранился.

— Если я что-то хочу, то делаю. А если нет, — вытер губы рукавом, бросая злобный взгляд на ошарашенную грязнокровку. — То никогда не стану так поступать. Мне неважно, что подумает кто-то там. На данный момент мне важен только мой друг.

Она не стала больше ничего говорить, так же, как и я. И мы почти одновременно разошлись, каждый в свою сторону.

Этой ночью я так и не уснул. Метаться туда-сюда перестал только ближе к трём часам ночи, хотя мы разошлись в начале первого. И до самого последнего момента, пока лежал — думал. Пока переодевался и ходил в душ, я не мог понять, почему эти мысли настолько засели у меня в голове, почему я не могу перестать думать. Какого хрена я вообще это сделал. Ведь не собирался. Мне это нахер не нужно было, но сделал ведь. А ещё Блейз, что он вообще там себе накрутил…

Состояние почему-то было до болезненного схоже с тем, когда я узнал, что произошло с матерью, с тем, когда понял, что она это сделала специально. Мысли, словно какие-то жуки, лазили внутри черепа, доставляя ужасный дискомфорт. И ни одна из них не казалась верной, пока я не подошел к этой ситуации с другой стороны. Когда на суде мне задавали разные вопросы, я вдруг осознал, что, когда Нарцисса это делала, она думала не обо мне, к сожалению, конечно. Она думала о Люциусе, о том, что больше никогда в жизни не увидит его, и вдруг все её поступки стали чуточку яснее.

Так почему же в этот раз не попробовать подойти с другой стороны?

Я думал об этом, даже когда покинул башню и уже шёл на завтрак.

Дело в том, что я что-то упускаю. Может дело в том, что Грейнджер сама его позвала? А в моём случае тогда что… Меня-то точно никто не побуждал к подобным действиям. И…

— Доброе утро.

Я вздрогнул от голоса рядом. Забини нагнал меня у самого входа в Большой зал, и мы вместе вошли внутрь.

— Оно не доброе, — отмахнулся от друга, присаживаясь на своё место.

— Что произошло? — глядя на него, было ясно, что он не слишком заинтересован в причине, скорее, спрашивает так, для галочки.

— Абсолютно ничего, — потянулся за яблоком, не желая говорить, но уже чувствовал, как внутри всё снова горит от злости.

— Информативно, — Забини собирался взять графин с тыквенным соком, но замер, когда в зал вошла Грейнджер.

Занавес.

— Она меня бесит, сука, как она меня бесит! — почти прорычал, притом довольно громко, Забини сразу же обернулся ко мне.

— Кто?

— Угадай с одного, блядь, раза, — в какой-то момент стало немного отпускать, но нервы всё ещё были слишком сильны натянуты. Особенно после прошлого вечера.

Блейз молчал и как-то непонимающе на меня смотрел, хотя он всегда понимал с полуслова. А тут вдруг резко отупел, сука.

— Грейнджер! Блейз, Грейнджер! — прорычал, собираясь встать и свалить отсюда нахер, ни к чему хорошему не приведёт эта попытка поесть.

— Бесит, ты уверен? — друг с ухмылкой посмотрел мне в глаза.

— Более чем, чего ты ещё ожидал услышать, — постарался перейти на спокойный тон, чтобы понять, что к чему. Вдруг он и сам всё скажет, а мне не надо будет ничего узнавать тогда.

— Да так, ничего, просто… ну да, это ведь логично, ты и Грейнджер. В таком случае, это даже лучше. Вы вчера так танцевали, было очень много разговоров об этом.

— Что лучше? — это, пожалуй единственное, что меня сейчас заинтересовало из всего, им сказанного.

— Что ты так к ней относишься. Я уже несколько раз хотел у тебя спросить про это, но всё тема была неуместной. Да ещё и вчерашний вечер.

— К глизням вчерашний вечер, это случайность. Спросить о чём ты хотел?

— Ну, как ты к ней относишься, а то мало ли. — Меня почему-то всё сильнее напрягал этот разговор: складывалось впечатление, что он умышленно оттягивает самое, блядь, важное! — Я вчера её поцеловал, — он настолько равнодушно об этом сказал, словно это было в порядке вещей.

— Когда? — я сам не узнал свой голос.

Вот это поворот в жизни одинокой Грейнджер! Сначала вечер с одним, потом со вторым, да ещё и оба слизеринцы. Ахуенно. Но… раз уж быть откровенным, хотя бы с самим собой, стоит задуматься о том, что мне не особо понравилось то, что я слышал.

— Да какая разница, сделал и сделал, — пожал он плечами, наконец налив себе сока.

— Грейнджер? — я решил всё же уточнить, вдруг что-то не так понял.

— Да, именно её, — он кивнул головой и откусил тост. — И раз у вас всё по-старому, то так даже лучше, а то после разговора о её матери я начал сомневаться.

Я вдруг почему-то резко пожалел, что рассказал Забини про день с матерью Грейнджер. Это показалось каким-то слишком личным, даже для него. В тот момент мы, конечно, поржали немало, но теперь мне совершенно не по душе то, как он это решил использовать.

— И с каких пор ты запал на грязнокровку? — холодно бросил ему, понимая, что уже с огромным трудом держу свою маску похуизма.

— Ну, по сути, у нас было достаточно времени. Когда вы менялись, пока ты там тусил с её мамой, и вот вчера ещё, — он снова ехидно улыбнулся и быстро посмотрел на львиный стол.

— Совет вам да любовь! — я оттолкнул серебряную тарелку с такой силой, что упало несколько бокалов, а по цепной реакции что-то там покатилось на пол.

Мне откровенно было плевать. Всё. Окончательно сорвало! Быстро поднявшись с места, я сразу заметил, что почти все, кто был в зале, посмотрели на меня, и она в том числе. Покинув Большой зал, я больше всего хотел выйти на улицу, чтобы привести в порядок всю ту хуйню, которая плескалась в башке.

— Да что с тобой? — друг нагнал меня в коридоре, преградив путь. — Что ты устроил, как девочка-обиженка.

— Блейз, очнись, — пощёлкал пальцами перед его лицом. — Ты вообще думаешь, что делаешь?!

— Да, думаю, Малфой, — он в одночасье стал более серьёзным. — Она умная, красивая и забавная, — сложил руки на груди, с некой злостью глядя на меня. — Не такая, как те, с кем я общался раньше. Если бы ты хоть раз с ней нормально поговорил, то понял бы это.

— Блядь, это же грёбаная грязнокровка! — я почти крикнул, но Забини будто непробиваемый, как всегда. Он смотрел в какую-то точку, словно это самое интересное в его жизни. — С каких пор ты так изменил своё мнение? — мне действительно стало непонятно, когда он настолько поменял своё отношение к магглорождённым.

— Малфой, я давно тебе пытался это объяснить, после прошлого года много чего изменилось в моём восприятии, и я не жалею об этом. А пообщавшись с ней, я понимаю, что верно поступаю.

— Это, блядь, Грейнджер! Омерзительная грязнокровка с львиного факультета и обладательница куриного мозга… — после моих слов его выражение лица сменилось на растерянное.

— Драко, завали, — заткнул меня Забини, смотря вообще непонятно куда.

— Ахуеть, ты ещё решил из-за неё меня затыкать, да?

Забини мотнул головой, и я обернулся, заметив её.

Стоит себе спокойно посреди коридора, за моей спиной. Молчит и слушает. Ни одной эмоции на лице, а я и не знаю, что сказать вообще. Ну, услышала, а дальше-то что? Разве мне не плевать? Само собой плевать!

Мы стояли и смотрели друг на друга с полминуты, но затем она вздёрнула нос и пошла в противоположную от нас сторону.

— Ты специально, да? — обернулся обратно к Забини, который с серьёзным выражением лица смотрел ей вслед.

— Специально что?! — Блейз словно очнулся от некоего остолбенения, уставившись теперь на меня.

— Стоял и молчал, ты видел, что она там, да? — я сложил руки на груди, максимально делая вид, насколько мне плевать.

Я понимал, насколько это неправильный вопрос. Понимал, насколько он глупо поставлен. Но, в первую очередь, хотелось услышать ответ. И сейчас я опять-таки был в некоем отрицании происходящего. Что конкретно меня злит? То, что он не сказал раньше, или то, что я вообще это сказал? Хотя это уже априори, ненормально так мыслить. Стоит плюнуть на грязнокровку и жить дальше.

— Ты тронулся, Малфой? Сними, нахуй, свою корону, хотя бы передо мной. Нахера мне надо это делать? Смею тебе напомнить, я твой друг, единственный друг, между прочим. Поэтому вырубай свой театр с тобой же в главной роли, на мне это не сработает, — он собирался уйти, но я его остановил, приложив ладонь к локтю.

— Скажи как есть.

— Я не видел! А как только заметил, сразу заткнул тебя. Тебе ли не знать, как я отношусь, когда кто-то обсирает других.

Блейз пошёл прочь, больше не говоря ни слова и не оборачиваясь. Утро началось шикарно, ничего и не скажешь. Одно из моих самых удачных, хуле.

Сходив в башню, я взял пальто и пошёл прочь из школы. Самое укромное место было в совятне, туда очень мало людей ходит, поэтому есть возможность побыть наедине с собственными мыслями, которые мне давно пора упорядочить, а то, кажется, кто-то устроил в моей же голове полный погром.

***

Я вернулся лишь после обеденного времени: совершенно не хотелось видеть толпу полусонных студентов, которые своими рожами раздражали бы ещё сильнее. Поэтому, когда зашёл в Большой зал, там почти никого не было, а особенно за столом гриффиндорцев. И теперь я хотя бы смог спокойно поесть, пусть даже запланированное упорядочивание мыслей не удалось. Насколько бы мне сильно ни хотелось всё вернуть в исходное положение, кажется, ничего не выйдет в принципе. Только ноябрь, а уже произошло столько событий, что за всю жизнь так много не собрать.

Не желая бродить по замку и, тем более, встретить кого-то из своих, я решил, что самая лучшая идея — это вернуться в башню. И было бы волшебно, если бы её там не было. Наверное.

Войдя в гостиную, сразу увидел Грейнджер, сидящую на излюбленном месте, с книгой в руках. Она даже не подняла на меня взгляда. Подойдя к креслу напротив, опёрся на его спинку локтями и выжидающе уставился, но она не обращала абсолютно никакого внимания. Это начинало выводить. Снова.

— И что, теперь будешь ходить и губы дуть? — спросил равнодушным голосом, чувствуя, как тело напрягается само по себе.

— Что? — она даже не оторвала взгляда от страниц, что ещё сильнее выводило из себя.

— Кажется, у тебя проблема со слухом, — констатировал факт, цепляясь пальцами за обивку кресла.

— У меня нет никаких проблем, я тебя не слушала, — спокойно ответила Грейнджер, лишь на секунду подняв глаза.

— Я сказал, что нет смысла надувать губы, мне плевать на это, — пожал плечами, глядя чётко на её губы, которые слегка дрогнули в лёгкой улыбке. И какого хера это значит?! Что смешного?

— Как и мне плевать на то, что ты сказал. Это ведь ты, Малфой. От тебя другого ждать бессмысленно, ты умеешь только грязью поливать, — она наконец-то захлопнула книгу, начиная хоть отчасти вникать в разговор. Мне было совершенно не смешно, хотя моя улыбка на пол-лица была, как и её, фальшивкой.

— Что-то ты была вчера совсем не прочь целовать того, кто тебя грязью поливает.

Я был уверен, что её это зацепит, и вот сейчас она уже взорвётся, но она разулыбалась пуще прежнего, сука.

— От меня не убыло, тебе не прибыло, — прозвучало настолько хладнокровно, будто я у неё сок тыквенный забрал, а потом стакан разбил. — Зато готова поспорить, что то, как ты отмываешь рот после поцелуя, выглядит чертовски забавно.

Она почти засмеялась, прикрывая губы книгой и откидываясь на спинку кресла. И снова стала листать страницы в поисках нужной.

— Хватит…

— Хватит что? — Грейнджер приподняла брови, продолжая что-то искать в книге.

Да сука. Какого хера я вскипаю от злости, а она спокойна, как никогда! Когда произошла эта перемена?! Может, что-то изменилось из-за этих скачков?

— Вести себя, как высокомерная стерва, тебе это не идёт.

Захотелось ударить себя за то, что решил сказать последние слова. Драко Малфой, закрой уже эту непонятно-ненужную тему и уходи отсюда. С каких пор я сужу, что идёт ей, а что нет?

— Я не веду себя, как высокомерная стерва, мне этого не нужно делать, — поджала губы так, словно объясняет очевидные вещи ребёнку, и вновь вернула пустой взгляд на моё лицо. — Мне не нужно изменять себе, чтобы что-то ответить тебе. Это того не стоит. Поэтому я говорю лишь то, что думаю, а не пытаюсь кого-то изображать.

Сегодняшний день явно не задался! От слова совсем. У меня сорвало всё, одновременно. Словно все нервные клетки разом испарились из моего тела, с которым я резко перестал совладать. Толкнув изо всех сил кресло, я отошёл чуть в сторону, стараясь хотя бы нормализовать дыхание. Мебель с грохотом рухнула на стол впереди, отчего чай Грейнджер разлился ей прямиком на ноги.

Резко подскочив с места, она несколько секунд смотрела на мокрые пятна.

— Ты больной? Что ты устраиваешь?! — почти прокричала.

Вот оно, эмоции!

— Хватит, блядь, себя так вести, ты меня сама выводишь, — холодно кинул, начиная приходить в норму, отчасти. Скорее нужно было полетать на метле, тогда бы точно расслабился.

— Малфой, смирись, мне нет дела до твоей персоны, — сука, она снова вернулась на такой же спокойный тон и, достав палочку, высушила одежду. — А ещё лучше — остынь, можешь выпить чаю с ромашкой, могу предложить лунарис.

— Ты совсем ахуела? — у меня едва глаза на лоб не полезли. — Думаешь, что если стала лучше общаться с Забини, то теперь можешь так борзеть?

— Я, собственно говоря, не до конца понимаю, а при чём тут вообще Блейз? — она спокойно высушила ковёр, где был разлит чай, и заклинанием вернула кресло на место.

— Не приближайся к моему другу, тебе ясно?

— Я тебе уже не раз говорила, но повторю снова: не тебе указывать, что мне делать или говорить.

Ох уж эта фразочка. Как же она меня раздражает.

— Грейнджер, не нарывайся.

— Это идиотизм какой-то, я не вижу вообще никакого смысла в том, что ты делаешь и говоришь сейчас. Такое чувство, что ты и сам себе отчёта не отдаёшь во всём этом.

Если бы ты знала, как ты права…

Закончив с уборкой, она положила книгу на свой стол и собралась покинуть башню, что снова меня подстегнуло. Сука, бежит от разговора.

— Куда ты собралась?

— Тебе-то какая разница, отстань, — Грейнджер сделала ещё несколько шагов в сторону двери, но я, подойдя к ней, схватил за локоть.

— Я спросил, куда ты пошла?! — будет вообще ахуенно, если эта идиотка побежит жаловаться Забини.

— А я сказала, отцепись, детский сад какой-то, — гриффиндорка резко дёрнула руку, поворачиваясь ко мне лицом, но продолжая идти задом наперёд. — О Мерлин, Малфой, разберись сначала в себе!

После этих слов она всё же выскочила из гостиной. Я же ощутил себя круглым дураком, который занимается непонятно какой хуйнёй последние три дня. И что самое важное — на меня всё это совершенно не похоже!