Наконец покинув гостиную, я чувствовала, как бешено колотится сердце, где-то в горле. Почему после каждой новой перепалки я переживаю всё больше? Он выводит меня всё сильнее и быстрее.

Хотя раньше меня цепляли только какие-то оскорбления, то, что он применяет их в мой адрес. Сейчас же они не цепляют, они ранят. Слишком сильно, и это неправильно. Я это отлично понимаю, но не понимаю, чем продиктованы подобные чувства.

И будет лучше с этим что-то сделать, потому что иначе это необъяснимое нечто сожрёт меня изнутри. Нужно прийти в себя и забыть. Забыть всё то, что я чувствую при каждом его слове. И не копаться в мыслях. Выкинуть, как ненужный мусор, из головы. Есть более важные заботы.

Например, Рон. Нужно поговорить с ним по поводу похода к мадам Помфри.

Приготовиться к трансфигурации.

Перепроверить все домашние задания.

И, наконец, найти хоть какое-то воздействие на это треклятое заклинание. Пока оно всё не разрушило.

Я брела по замку, стараясь перестать думать. Совсем. Нужно на что-то отвлечься и выполнить самый важный пункт моего плана. Потому что Рональд и его состояние в разы важнее всех тех мыслей, которые провоцирует Малфой. Те чувства. Нет. Стоп. Нет чувств! Никаких!

И сама не заметила, как пришла почти к выходу из замка. В дверях стоял Забини, и я сразу вспыхнула, алея на глазах. Чувствовала, как жжёт кожу щёк, уши. Мысли тут же вернулись в прошлый вечер, когда он ни с того ни с сего сделал шаг вперёд и поцеловал. Пусть и в щёку, но это было настолько нежно. И его улыбка потом.

Этот человек открылся мне совершенно с другой стороны, и тот вечер в корне изменил моё восприятие. Он заметил меня почти сразу и, что-то сказав Нотту, с улыбкой пошёл в мою сторону. А мне захотелось спрятаться, но нужно взять себя в руки.

— Блейз, — с улыбкой кивнула ему.

— Гермиона, — он повторил моё движение. — Куда-то идёшь?

— Нет, решила пройтись, а то засиделась что-то в башне. Ну, и хотела поговорить с Гарри и Роном. Домашнее задание ещё узнать нужно.

— А найдётся немного времени и для меня? — лукаво взглянул на меня Забини.

— Да, конечно. Почему бы и нет.

Мы двинулись по коридору, но при этом молчали. Я не знала, о чём лучше заговорить, а он не спешил мне помогать разрядить обстановку. Захотелось назад, в башню, лишь бы сбежать от этой неловкости. И — Мерлин, спаси! — с Малфоем молчать куда уютнее…

Когда мы добрели до самого тупика коридора, по которому шли, Забини резко отошёл и, опершись спиной о стену, засунул руки в карманы.

— Блейз.

— Гермиона.

Мы окликнули друг друга одновременно, и я почему-то не смогла подавить в себе смех. Приблизилась, встав напротив.

— Говори, — наконец опомнилась, попыталась совладать со своими эмоциями.

— Нет, я уступаю, — он явно пребывал в хорошем настроении.

— Ладно. Вообще дело в том, что я услышала всё, что вы говорили, и хотела сказать…

— Я тоже хотел сказать по этому же поводу, — неожиданно перебил меня Забини, став чуточку серьёзнее.

— Да? Ну тогда говори, а мне надо слова как раз подобрать, — я переминалась с ноги на ногу, хотя сама не понимала, почему так нервничаю.

— Вау! Гермионе Грейнджер нужно подобрать слова, я всегда думал, что они сами по себе материализуются у тебя в голове.

После его слов мы снова засмеялись. Это вроде и было забавно, но, с другой стороны, мне казалось, что я сейчас себя словно принуждаю быть тут. Вчерашняя лёгкость в общении испарилась без следа.

— Не совсем, иногда приходится подумать, — подвела итог, опять-таки лишь бы, наконец, перейти к сути разговора.

— Ладно, вообще я хотел сказать, что после того времени, что нам удалось пообщаться, я кое-что понял. — Я почувствовала, как у меня затряслись колени. И то, к чему он клонит, мне совершенно не нравится. — В общем, ты мне…

— Стой! — я даже руки приподняла, лишь бы он не сказал то, о чём мы можем пожалеть, оба. — Не надо, не говори этого. Я хотела сказать обратное…

— Вот как, почему? — у Забини явно менялось настроение и далеко не в лучшую сторону.

— Можешь не верить, но это действительно так. Дело в том, что я не знаю. Блейз, я правда не знаю… — я ощущала некую растерянность глубоко внутри. И понимала, что всё, сказанное мной, звучит ужасно неубедительно. — Но мне кажется, что нам лучше этого не делать, — развела руками, стараясь не смотреть с жалостью. — Мне лучше не делать вообще ничего подобного, и сколько бы ни думала, не могу понять, что меня останавливает, поэтому не стоит. Просто не стоит. Хорошо? — я заискивающе поглядела ему в глаза, надеясь найти понимание, но его реакция немного удивила.

Отстранившись от стены, он подошёл чуть ближе, с прищуром глядя на меня, причём не на глаза, а на губы.

— Кажется, я за тебя уже всё понял, — Блейз медленно поднял одну руку и, едва касаясь щеки, провёл пальцем.

— Понял что? — я слегка остолбенела от столь интимного, на мой взгляд, жеста и внимательно посмотрела на его лицо, всеми силами стараясь не смотреть на его губы.

— Неважно, — хмыкнул Забини, отступая от меня.

— Блейз, мне правда очень неудобно сейчас, прости, — не знаю почему, но я на самом деле чувствовала себя крайне неуютно.

— Тебе не за что извиняться, — как-то кисло улыбнувшись, он пожал плечами. — Всё нормально, не парься.

— Если я не понимаю, а понимаешь ты, почему нельзя тогда мне объяснить? Может, мне станет немного легче, — я резко замолчала, осознав, что сказала. — Да, это слишком нагло — просить о подобном. Извини.

Забини снова заулыбался, возвращая руки в карманы.

— Хватит просить прощения, ты же гордая гриффиндорка.

— Ты скажешь? — мне правда было интересно, что он понял из моего невнятного монолога.

Я сама не до конца себя понимала, а он вдруг обо всём догадался? Так не бывает. И дело ведь даже не в этом разговоре, я и раньше понимала, что с моим взглядом на отношения что-то идёт не так. Может, это после Рона такое случилось. Кто ж теперь разберёт.

И даже когда Джинни заговорила о том, что я должна привлекать внимание парней, я, конечно, с ней согласилась, но сама понимала, что мне это всё не нужно. Это лишнее.

— Всё очень просто, Грейнджер, — Забини изменился в лице, словно надел маску безразличия. — Тебе нужно определиться.

— Определиться? — удивлённо вскинула брови, хлопая ресницами. — С чем, в чём?

— Неправильные вопросы, — он наклонился немного в мою сторону, чтобы наши лица поравнялись. — Минус пять очков с Гриффиндора. Задумайся о таком вопросе, как «определиться с кем». Ну, или другой, тоже очень хороший. О ком ты думала всё то время, пока мы тут были?

Не добавив больше ни слова, он ещё раз ухмыльнулся и, выпрямившись, пошёл прочь, оставляя меня в полном одиночестве удивлённо стоять с приоткрытым ртом.

— Ну и… что это было вообще.

Я далеко не сразу поняла, что даже не дышу. Стою и смотрю в стену. Мне нечего сказать. Мне нечего было ответить. У меня нет ответа на эти вопросы. Так ведь?

***

Когда я вернулась в гостиную, Малфоя уже и след простыл. И от этого стало почему-то тоскливо. Не желая оставаться в пустой комнате, я взяла книгу со стола и направилась к себе, чтобы почитать, но даже это мне не удалось. Смотрела пустым взглядом в строки, понимая, что не могу разобрать ни слова, ни буквы. Всё плывёт перед глазами, а сердце бешено колотится об рёбра изнутри, кажется, стараясь их сломать.

Отбросив книгу, достала лунарис и быстро положила его под губу, зарываясь под одеяло. Мне нужно перестать думать. Забыть обо всём, что произошло за последние дни, пока это окончательно не свело меня с ума, пока я ещё могу от этого избавиться. Чтобы в дальнейшем не привыкать к этому, чтобы не делать себе же хуже.

Я просидела с лунарисом около получаса, до того, как смогла полностью расслабиться. А потом решила прогуляться по школе. Заглянула в библиотеку и даже подумывала о том, что стоило бы сходить к друзьям, но решила этого не делать и направилась назад в башню.

Малфой сидел в кресле напротив камина, а перед ним на столике стояла бутылка вина. На полу же я заметила ещё одну.

— И что ты тут устроил? — воззрилась на него, так и не пройдя дальше.

— Как что, дегустирую, — он пожал плечами, возвращая внимание к огню.

— Малфой, я, конечно, не великий знаток, но мне кажется, что дегустируют немного в меньших количествах.

Мне хотелось пойти дальше, но почему-то оставалась всё на том же месте. Было необычно видеть его таким… расслабленным.

— Тогда наслаждаюсь, — с лёгкой улыбкой заявил, делая очередной глоток.

Я понимала, что если буду долго пялиться, то мне это аукнется, поэтому всё же решила ретироваться заранее, чтобы не продолжить прошлую ссору.

— Хочешь попробовать? — сказал он мне в спину, я слегка обернулась, глядя через плечо. Его перепады настроения не переставали меня удивлять.

— Предпочитаю не напиваться без повода.

— А кто говорит про напиваться? Я предложил попробовать.

— Нет, спасибо, не хочу.

Ещё шаг в сторону лестницы.

— Ты же говорила, что любишь вино.

Я судорожно стала копаться в мыслях, вспоминая, когда я ему могла такое сказать. На ум пришёл только один момент, когда речь зашла о сливочном пиве и огневиски.

— Но сейчас мне не хочется пить.

— Грейнджер, ты не опьянеешь от одного бокала.

— Откажусь.

— Ну и вали, пусть твои мысли тебя грызут, пока ты не вырубишься, — он сделал ещё глоток, а я всё же подошла к лестнице. — Грёбаная заучка.

— Прости, что? — обернулась, не желая это так оставлять.

— Что слышала. Я говорю достаточно громко, и у меня нет проблем с речью.

— При чем тут вообще заучка?

— Потому что ты даже не можешь себе позволить немного расслабиться, даже когда толком нет дел. Поэтому-то ты и грёбаная заучка.

Быстрыми шагами вернулась к дивану и, обойдя, подхватила второй бокал, протягивая его Малфою. Тот лишь хитро ухмыльнулся, словно довольный лис, который поймал свой ужин, и наполнил бокал. Присев на диван, поодаль от Малфоя, я не спешила пить предложенный напиток. На самом деле я совсем не любила вино и ляпнула это просто так. Лишь бы он отцепился со своими взглядами на то, что должны пить девушки.

Но когда время держания бокала в руках уже прилично затянулось, он посмотрел на меня, без слов намекая, что пора бы выпить.

Я поднесла спиртное к губам, принюхиваясь к запаху, а потом сделала один маленький глоток, готовясь либо к слишком кислому привкусу, либо к приторности.

— Ну что скажешь? — он смотрел так, словно какой-то старый мудрец и даёт мне испробовать эликсир жизни.

— Вино как вино. Нормальное, — пожала плечами.

Но на самом деле это было гораздо вкуснее всего, что я пробовала в своей жизни. Это было что-то в меру сладкое, с лёгкой кислинкой и очень приятным ароматом, но чего конкретно, было сложно определить.

— Нормальное? — Малфой прыснул, а затем стал вмиг серьёзным. — Бутылка этого вина стоит дороже, чем ты.

Я сжала бокал так, что мне показалось, он лопнет. В какой-то момент захотелось вылить это драгоценное пойло прямо на его белоснежную рубашку, но на деле я лишь окаменела.

— Да? И сколько же стоит одна человеческая душа?

Мне совершенно не хотелось идти на конфликт именно сейчас. Тем более после того, что было ранее. Я изо всех сил постаралась совладать с собой и выглядеть так, словно эти слова меня ничуть не зацепили.

Он долго смотрел на моё лицо, несколько раз отвлекаясь на руку, в которой был бокал, а затем неожиданно выдал.

— Тысяча, — и вновь пригубил вино.

Я уже собиралась поставить бокал и уйти. Это определённо выше меня. Ему доставляет удовольствие унижать.

— Тысяча галлеонов, — на лице снова заиграла довольная улыбка, словно он кот, которому выдали тарелку парного молока.

— Да?

— Именно, — вернул бокал к лицу, делая ещё один глоток.

— И сколько же стоит это вино? — спросила, пытаясь скрыть улыбку. Хотя откровенно не понимала, почему он решил назвать именно такую цифру.

— Две тысячи сиклей, — его улыбка стала ещё шире, а взгляд вернулся к камину.

— В таком случае моя рыночная стоимость возрастает до тысячи ста семнадцати галлеонов.

— И почему же твоя экономическая значимость возросла? — он удивлённо поднял брови, возобновляя зрительный контакт.

— Как почему? Моя физическая стоимость была тысяча галлеонов, но ведь я выпила это дорогостоящее вино, соответственно, оно внутри меня, и теперь я стою дороже.

— Язва, — он рассмеялся так, как смеялся крайне редко. Искренне. А от этого побежали мурашки по коже. И стало как-то жарко.

— А вообще это вкусное вино. Оно довольно необычное.

— Это купаж белого и красного вина, если точнее, то Кот-Роти.

— И зачем кому-то потребовалось смешивать два абсолютно разных вина?

— Потому что если смешивать нечто совершенно разное, такое, как белое и красное, то может получиться изумительный вкус с богатым букетом оттенков привкуса, а также с невероятными запахами. В жизни тоже такое бывает, когда смешивается то, что обычно абсолютно несовместимо, в итоге может выйти кое-что совершенно уникальное.

От его слов у меня побежали мурашки. Это сравнение заставляло задуматься, и теперь я пребывала совершенно в другом настроении, нежели до прихода сюда. Может, именно об этом говорил Блейз?

***

На следующее утро я проснулась в ужасном настроении и при этом ощущала, что внутри всё натянуто так, словно я не лунарис употребляла, а его противоположность. Достав мешок, посмотрела на траву: вроде всё, как всегда. Но, тем не менее, я была невероятно зла. Скомкав траву, снова положила её под губу, краем глаза замечая стрелки на часах, которые показывали половину пятого утра. Отлично. Всё успею.

Я стала ходить туда-сюда по комнате, сглатывая солоновато-сладковатую слюну, но отчётливо понимала, что всё больше и больше раздражаюсь.

В голове почти нет мыслей, только одна злость. Звенящая пустота вместо какой-то сосредоточенности.

Мне не хотелось оставаться в одном месте, и я быстро пошла вниз, а затем в ванную, чтобы умыться, но в гостиной был Малфой. А у него на коленях Пэнс. Она обвила его шею, запустив пальцы в волосы, и жадно целовала, а когда она заметила меня, то стала ёрзать на коленях.

Сначала захотелось им что-то сказать, но решила, что мне вообще не стоит в это вмешиваться. Пусть делает то, что считает нужным. Мне-то какая разница?

Когда я уже почти дошла до двери в ванную комнату, то услышала голос, который заставил резко остановиться.

— Хочешь присоединиться, Грейнджер?

Я обернулась на голос Паркинсон, которая сидела всё на том же месте, но они перестали заниматься слюнообменом. У меня словно пропал дар речи, я хлопала ресницами в полной растерянности, не понимая, что это за приколы такие. Едва отойдя от шока, уже собиралась ответить, но возможности мне не дали.

— Увольте, — спокойно сказал Малфой, слегка поворачиваясь через плечо в мою сторону. — Пэнси, ты правда хочешь попробовать, какой на вкус лунарис? Она же с ним не расстаётся.

Они вдвоём начали громко смеяться, а я поняла, что тело пробивает крупная дрожь. Мне захотелось достать палочку и выпустить в них по Аваде. Было тяжело осознать, зачем он это сказал, почему именно сейчас?! Это что, из-за того, что произошло вчера? Он так мстит?

Влетев в ванную, быстро подошла к раковине, выплёвывая траву изо рта. Подняла взгляд на своё отражение, понимая, что по лицу катятся слёзы. Стирая их рукавами кофты, пыталась взять себя в руки, но ничего не получалось. От этих мыслей начинало сводить желудок, вызывая рвотные позывы. Включив воду и набрав прохладной жидкости в ладони, брызнула на лицо.

Почему он так поступил?

За что?

В какой-то миг я ощутила себя максимально беспомощной. Словно мне снова двенадцать лет, а я стою посреди двора напротив Малфоя, он снова и снова меня оскорбляет, но совершенно нечего сказать в ответ. Все это слышат, все смеются. Для окружающих это настоящая забава, шоу, которое стоит посетить.

Он всё сказал Паркинсон, а это значит лишь то, что она может сказать про это кому угодно. И что мне тогда делать? А если эта информация дойдёт до учителей, директора? Меня выгонят из школы. В личном деле обязательно укажут причину. Я никогда не смогу найти работу и буду вынуждена покинуть этот мир. Может, я действительно его не достойна? Вдруг Малфой был прав? Или это его способ доказать свои слова?

Когда я покинула ванную, в гостиной уже никого не было. Я быстро пошла прочь из башни, чтобы найти их. Мне нужно поговорить с Паркинсон, нужно любыми способами заставить молчать! Иначе моя жизнь будет разрушена!

Выскочив из-за портрета, понеслась вниз по лестнице, крепко сжимая палочку в руках. Даже не уверена, когда взяла её. Всё словно в тумане. Каждую мышцу в теле сводит в болезненных спазмах. Ноги подкашиваются. Раз за разом теряюсь в пространстве оттого, что в глазах собирается слишком много влаги.

В замке ещё почти никого нет, но те редкие ученики, которых я встречаю, смотрят с такой насмешкой, словно уже всё знают. Но это только самовнушение, ничего более, нужно успокоиться, собраться. Хотя подступившая тошнота не даёт расслабиться.

Я вбежала в Большой зал, где было чертовски много людей. Словно сегодня какой-то общий сбор, о котором я знать не знала. Взгляд тут же метнулся к змеиному столу, за которым все смотрели в мою сторону. Паркинсон громко смеялась, о чём-то говоря однокурсникам, которые моментально подхватывали её настрой и тоже начинали ржать. Малфой был весь во внимание, ухмыляясь от каждого сказанного ею слова. Я посмотрела на Забини, который, словно удручённый чем-то, даже не оторвал взгляда от стола.

— Гермиона? — вздрогнула, посмотрев прямо перед собой.

Гарри смотрел чётко мне в глаза, за ним была Джинни и Рон. Они все злобно на меня смотрели, а стоявшая неподалёку Лаванда раздосадовано качала головой.

— Это правда, ты наркоманка? — слишком грубо и громко спросил друг.

Я замотала головой, пятясь назад и понимая, что абсолютно все в зале смотрят в мою сторону. Слёзы с бешеной скоростью потекли по лицу. Мне не хотелось верить в то, что это всё реально.

— Нет, Гарри, я вовсе не… — сделала шаг к другу, но он отступил на два назад.

— Какая же ты слабая! — вдруг крикнул Рон.

— Ты такая убогая, — прошипел Гарри. — Рон и Джинни потеряли брата, но даже они к такому не скатились. Мы все кого-то потеряли, но только ты настолько убогая, что не смогла с этим справиться!

— Прекрати, пожалуйста.

Отлично понимала, что моё состояние граничит между истерическим смехом и нервным срывом. Каждое слово ранило, раздирало что-то изнутри. Рвало на части душу и плоть. Я видела, что все взгляды, абсолютно всех студентов, направлены в мою сторону. Не веря в то, что это произошло, захотела сбежать.

Посмотрела в сторону слизеринского стола и увидела самодовольную и радостную улыбку на лице Малфоя, который, подперев подбородок рукой, наблюдал за происходящим.

Делая новые шаги задом наперёд, я вдруг врезалась в кого-то и резко обернулась. За спиной стояла директриса, которая смотрела мне в глаза с полным презрением. Её губы исказились, словно ей было неприятно даже стоять рядом. Она немного отошла, сцепляя руки замком.

— Мистер Филч, прошу, выведите эту девушку с территории школы.

— Что?! — я почти закричала, подходя к Макгонагалл и стараясь дотянуться до её рук. Я была готова упасть на колени прямо здесь и сейчас, молить о том, чтобы она изменила своё решение. — Директор, прошу, не нужно, пожалуйста. Я всё исправлю, я брошу! Клянусь!

Мне почти удалось коснуться её руки, но меня тут же схватили за плечи и потащили в сторону выхода.

— В Хогвартсе нет места для наркоманов. Ты очень меня разочаровала, — она со злобой оглядела меня, а затем развернулась и пошла к преподавательскому столу.

— Нет! Пожалуйста, нет! — я кричала, чувствуя, как уже саднит горло.

Голос постепенно покидает меня, но не перестаю повторять слово: Нет!

— Гарри, Рон, прошу вас, поговорите с директором.

Они ничего не ответили. Развернулись и пошли на свои места. А Филч буквально выволок меня из Большого зала. Я брыкалась, как могла. Понимала, что где-то выронила палочку. И, кроме криков, больше ни на что не способна. Из Большого зала слышался громкий смех. По лицу градом лились слёзы. Этого не может быть! Не может быть!!!

— Гермиона!

Я ощущала, как Филч трусит меня за плечи, пытаясь выволочь из школы. Чувствовала руки мужчины так, словно я не одета, а ладони касаются оголённой кожи.

— Нет, пожалуйста, не надо! Я больше не буду этого делать, никогда! Умоляю! НЕ НУЖНО!

— Грейнджер! — я слышала голос Малфоя словно в своей голове.

Филч снова и снова тряс меня, но мы были всё ближе к выходу, а я старалась выбраться из его хватки. Была готова мчаться по коридорам. Нужно сбежать от него, спрятаться где-то! А как только будет возможность, бежать к директору. Я могу всё исправить. Точно это знаю.

Он вытащил меня на улицу, где лил дождь, словно из ведра. Я ощутила, как резко намокла, словно несколько часов стояла тут.

— Грейнджер! — он трухнул ещё раз, и я рухнула на землю.

Презрительным взглядом обжёг сверху вниз. И пошёл в сторону школы, закрывая за собой огромные двери.

— Грейнджер!

Я завертела головой из стороны в сторону, пытаясь понять, откуда этот голос.

Заморгала очень быстро, стараясь избавиться от влаги на ресницах.

— Гермиона!!!

Всё словно в тумане. Ничего не могу увидеть, пока вдруг снова не ощущаю ладони на своих плечах. Меня вновь с силой трухнули, и я смогла рассмотреть лицо Малфоя. И в одно мгновение поняла, что внутри кипит злость. Такая, что я готова убить его прямо сейчас.

По лицу течёт вода, вся одежда мокрая, а передо мной грёбаный Малфой, которого я готова уничтожить!

Брыкнувшись и ударив коленями согнувшегося Малфоя прямиком в грудь, отчего он закашлялся, отступая назад и злобно глядя в мою сторону, я подалась немного вперёд.

— Как ты мог, как ты мог так поступить? — заорала, глядя чётко ему в глаза.

— Да о чём ты, блядь?! — он тоже прикрикнул.

И едва я хотела сказать, какой он ублюдок, как вдруг огляделась по сторонам.

Я сидела на своей кровати, пусть и была вся мокрая. Мы были в комнате, за окном едва поднималось солнце. Метнула взгляд на часы, понимая, что сейчас только начало шестого.

Подобрав к себе колени, я почувствовала, что из глаз снова полились слёзы, но не прошло и минуты, как резко встала на ноги, приближаясь к явно шокированному Малфою.

— Пообещай, — я схватила его за ладони, он стал отходить назад, пока не упёрся спиной в комод. — Умоляю тебя, Драко, пообещай, что ты не расскажешь никому про лунарис.

Мне едва удавалось видеть его серые глаза из-за того, что в комнате было ещё темно, и потому, что мои глаза наполнены слезами.

— Прошу, пожалуйста, — протянула, глядя вперёд.

Я подошла максимально близко, прижимаясь почти всем телом. Он долго смотрел на меня и молчал. Не забирал свои ладони, но и не спешил ничего отвечать. Я чувствовала, как подкашиваются колени. Насколько тяжело устоять на ногах, но в то же время насколько это сейчас важно.

— Умоляю, Драко… — почти шёпотом, опуская голову и глядя на свои руки, которыми вцепилась в его длинные пальцы.

Он неожиданно потянул правую руку, убрав от себя мою ледяную конечность, и положил ладонь куда-то на затылок, притягивая к себе, как тогда. В ту ночь, когда мы остались один на один в переулке. В ту самую ночь, когда я раз за разом бросалась у себя в голове из крайности в крайность. Когда мне хотелось убить себя или тех ублюдков.

Малфой притянул меня к себе, и я обессиленно прижала щёку к его груди, отпуская и вторую руку, чтобы пальцами зацепиться за его одежду где-то на спине.

— Знаешь, с тем, как ты орала, удивлён, что услышал только я.

Вздрогнув от его голоса, я не решилась поднимать голову.

Я слышала, как колотится его сердце. Чувствовала тёплые ладони и понимала, что едва держусь на ногах, но мне так не хотелось возвращаться в кровать. Понимала, что только сейчас начинаю понемногу успокаиваться, приходить в себя. Осознавать, что всё это было сном.

— Я не собирался никому говорить, — наконец сказал Малфой, шумно выдохнув.

— Спасибо, — едва слышно выдала я, вжимаясь носом ему в грудь.

— Тебе нужно бросить, пообещай, что ты это сделаешь.

Резко открыв глаза и глядя чётко в чёрную ткань футболки, я боялась отстраниться и посмотреть ему в лицо. Почему-то сейчас стало ещё страшнее, чем было до этого, во сне.

Молчание затягивалось, я слышала, как его сердце набирает скорость. Словно с каждой секундой он начинает всё сильнее нервничать.

— Почему… — снова шёпотом, мой голос был не способен выдать что-то громче. — Почему для тебя это так важно?

Мне правда были непонятны его мотивы. Это выглядело полнейшим абсурдом. Малфой очень глубоко вздохнул, и я почувствовала, как напряглось его тело, а рука, которая всё ещё была на моём затылке, стала едва ощутимо перебирать волосы.

— Нарцисса. — Я слегка вздрогнула от этого имени, но перебивать не хотела. — Не знаю, в курсе ли ты, но в газетах писали, что она умерла от проблем с сердцем. Это ложь, — коротко отрезал он, ещё сильнее напрягаясь. — Она принимала. И сколько бы я не старался, меня было мало. Ей казалось, что гораздо важнее горевать по мужу, которого бросили в тюрьму за бесконечные убийства, чем обратить внимание на собственного сына.

Мне было нечего ответить. Я вдруг осознала, что не хотела бы этого знать, никогда.

— Она принимала абсолютно всё, что могла найти. Но когда ей в руки попал лунарис, она перешла только на него и в итоге сама себя убила, приняв слишком много.

Я вцепилась ногтями в ткань футболки, сжимая её в кулаках, и крепче обняла Малфоя. Чувствовала, как его пробирает мелкая дрожь, и жалела. Жалела, как никогда, что решила спросить. Что вообще полезла не в своё дело. А это на самом деле было именно не моё дело.

Мне не хотелось знать о такой стороне Малфоя, никогда. Это ведь… слишком личное. Мне вдруг стало непонятно, зачем он со мной поделился таким, он мог сказать что угодно, вплоть до того, чтобы я отцепилась с этим вопросом, но Малфой почему-то сказал правду.

— Но ведь я не Нарцисса, — едва слышно промямлила, но Малфой ощутимо вздрогнул от этого.

— Ты умоляешь меня чего-то не делать, и я соглашаюсь. Но когда я прошу о том же, ты ищешь отговорки. Тебе не кажется, что это несправедливо?

— Я не стану давать обещания, не зная, смогу ли я их сдержать, — чем больше мне приходилось говорить, тем больше я понимала, что сорвала голос. — Только так, с помощью лунариса, я могу успокоиться, расслабиться, уснуть.

— Не надо этой херни, прошу.

— Малфой, я правда…

Он резко схватил меня за плечи, отстраняя от себя.

— Драко… — прошептала, глядя в глаза, в которых был неприкрытый гнев.

Он задержался в таком положении буквально на минуту, а затем опустил руки по швам и пошёл прочь из комнаты, оставляя меня в полном одиночестве и в оглушающей тишине.

***

Мне так и не удалось сомкнуть глаз, хотя состояние было далеко не из лучших. Высушив кровать, которая была словно залита водой, скорее всего, Малфой пытался меня так разбудить, я отправилась в душ, а затем пошла в Большой зал. Мне почему-то было боязно туда входить, но стоило увидеть друзей, как стало чуточку легче.

До уроков ещё оставалось достаточно много времени, поэтому я решила не затягивать с проблемой Рональда. Пойдя не к своему месту, я приблизилась к ребятам, коротко приветствуя их.

— Рон, я могу с тобой поговорить?

Друг удивлённо на меня посмотрел.

Ромильда не менее удивлённо оглянулась, не желая отпускать руку парня, но тот её буквально выдернул, вставая со скамьи. Мы вышли из Большого зала и, отойдя подальше, остановились возле огромного окна. Я взглянула на Рона, который выглядел так, словно носил на плечах вселенную. Глубокие синяки пролегли под глазами, и, откровенно говоря, он был каким-то дёрганным.

— Я хочу тебя кое о чём попросить и сразу говорю, ты не имеешь права отказывать мне. Использую своё желание.

Он сразу же нахмурился, сурово глядя на меня, словно не понимал, о чём речь.

— Летом мы играли в карты, помнишь? — Рон ещё пуще нахмурился. — Я тогда выиграла, и ты должен был исполнить моё желание.

— Ах точно, помню! — он щёлкнул пальцами. — А ты тогда трижды проиграла и выполняла мои желания…

Он стал что-то рассказывать, но всё моё внимание устремилась ко входу в Большой зал, где стоял Малфой и о чём-то говорил с однокурсниками. Я напряглась всем телом, возвращаясь на несколько часов назад и в то, что произошло.

— Ну так? — голос Рональда заставил меня вынырнуть из мыслей и, когда я обратила на него своё внимание, он уже проследил за моим взглядом и нахмурился. — Он что-то сделал? — грубо спросил.

— Нет, с чего взял? Всё отлично!

— А по тебе и не скажешь.

— Всё замечательно, Рональд. Так вот, я хотела тебя попросить сходить со мной в лазарет.

— И это всё? — он неверяще на меня взглянул. — Ты заболела? — голос вмиг сменился на более обеспокоенный.

— Нет, я здорова. В отличие от тебя, поэтому пошли.

Я схватила его за рукав мантии и пошла в сторону лазарета. Когда мы проходили мимо входа в зал, я внимательно посмотрела на Малфоя, но он нарочито отвернулся. Должно быть наоборот. Разве нет?

— Да о чём ты, Гермиона! Я не пойду туда, какой в этом смысл? — Рон причитал позади меня, но всё же послушно шёл.

— Рональд, тебе нужно рассказать мадам Помфри о том, что происходит, поэтому прекрати жаловаться и иди. Хорошо?

— Гермиона, я уверен, что она мне ничем не поможет. Ты ведь сама сказала, что это просто кошмары! — Рон дёрнул руку, и я выпустила его мантию, оборачиваясь.

— Я сказала? — удивлённо захлопала ресницами, не припоминая, когда такое было.

— Ну не я же!

— Не помню такого, пошли, — снова попыталась схватить его, но он отошёл на шаг назад.

— Ты говорила это за завтраком, несколько недель назад. Гермиона, я правда не вижу в этом смысла. Тебя Гарри с Джинни подговорили, да?

— Рональд, я прошу тебя это сделать. Ребята тут совершенно ни при чём. Просто сделай это и не потому, что кто-то хочет, а чтобы выполнить моё желание. Можешь? — я подошла ближе поправляя мантию на его груди.

Он с прищуром на меня взглянул, а затем тяжело вздохнул.

— Это неправильно, что ты так легко можешь мной манипулировать.

Улыбнувшись в ответ на его согласие, я схватила друга за массивную ладонь и пошла в сторону лазарета, а он, к счастью, уже не сопротивлялся.

Когда мы почти добрались до нужного места, увидели Макгонагалл с незнакомым мужчиной, которые тоже, по всей видимости, собирались войти в Больничное крыло. Но когда директор нас увидела, коротко что-то сказала незнакомцу и пошла в нашу сторону.

— Здравствуйте, директор, — почти одновременно сказали.

— Доброе утро, у вас что-то произошло?

— Ничего существенного, пустяки, это Гермиона решила, что нужно идти к мадам Помфри.

— Да, произошло! — я перебила Рона, который уже собирался куда-то смыться, и, не держи я его за руку, так бы и произошло.

— Гермиона, не надо. Ты ставишь меня в неловкое положение, — пробубнил он мне над ухом.

— Что случилось? — Макгонагалл явно была не в самом лучшем настроении и напряжена.

— Дело в том, что… — меня дёрнули за руку, и я сурово посмотрела на друга. — У Рональда проблемы со сном. Уже давно. Он не может нормально спать и постоянно видит кошмары.

Женщина напряглась ещё сильнее, сжимая губы в тонкую полоску.

— Пройдёмте со мной, — декан коротко указала на вход в лазарет и сама пошла вперёд.

Мы послушно последовали за ней. Внутри оказалось немало студентов и тот самый мужчина, который о чём-то говорил с ученицей с Когтеврана.

— Мистер Финн? — Макгонагалл окликнула незнакомца, который, сказав ещё что-то, погладил младшеклассницу по руке и подошёл к нам. — Вот ещё один ученик с той же проблемой, — обеспокоенно сказала Минерва, бегло осматривая лазарет.

Что значит ещё один? Все, кто тут собрался, страдают тем же? Что это всё значит?..

— Директор Макгонагалл, я понимаю ваше беспокойство, но прошу вас, успокойтесь. Мы непременно решим данную проблему.

Мы с Роном переглянулись, совершенно не понимая, о чём вообще идёт речь. Сзади к нам подошла профессор Стебль. Мы коротко поздоровались, но не спешили отходить от учителей.

— Минерва, нам стоит оговорить это со всеми учениками. Далеко не многие могут обращаться за помощью, — голос профессора прозвучал очень взволнованно.

От всего вокруг происходящего я начинала напрягаться всё сильнее, не понимая, в чём дело. А поведение профессоров и посторонний человек в школе явно не давали повода быть более спокойными.

— Вы ещё тут? — директор обернулась, строго глядя на нас. — Мисс Грейнджер, проводите, пожалуйста, мистера Уизли к незанятой кровати и можете отправляться на уроки.

Стебль на пару с этим Финном пошли к мадам Помфри, которая суетилась у дальней койки.

— Я и сам могу дойти, но не вижу в этом необходимости. Это ведь лишь кошмары. Зачем мне ложиться в Больничное крыло из-за этого?

Я видела беспокойство, даже не так — страх в глазах декана. Она вся была словно на иголках и точно не в том расположении духа, чтобы выслушивать пререкания.

— Рональд, иди. Мы к тебе попозже зайдём. — Он взглянул на меня так, словно хотел сбежать отсюда. — Прошу тебя, сделай, как просят.

— Директор, что-то случилось? — я спросила вполголоса, и мы вдвоём проследили за удаляющимся Уизли.

— Мисс Грейнджер, возвращайтесь в Большой зал, я скоро туда подойду, и все всё узнают.

Коротко кивнув, я пошла в нужном направлении, теряясь в догадках, что вообще может происходить. Я давно не видела декана настолько напряжённой и испуганной. А раз уж она в таком состоянии, то, пожалуй, самое время начинать нервничать.

Кажется, ни один год в этой школе не сможет пройти спокойно.

Когда я вернулась в Большой Зал, то сразу отметила, что почти все скамьи заняты. Вся школа собралась здесь, никто не спешил идти даже на уроки.

— А где Рон? — удивлённо спросила Ромильда, но я решила проигнорировать её вопрос.

— Гермиона, всё хорошо? — Гарри тоже выглядел довольно взволнованным.

— Я уговорила Рональда, — коротко посмотрела на Джинни, чему она, кажется, была рада. — Его оставили в лазарете. Директор сказала мне возвращаться сюда. Она сама скоро придёт и всё расскажет, — наклонившись ближе к Гарри, я продолжила чуть тише. — Кажется, что-то происходит. Не уверена, что конкретно, но в лазарете был человек из Министерства.

Едва Гарри хотел что-то ответить, как в зале появилась директриса вместе с этим Финном. Они быстро прошли к преподавательскому столу, останавливаясь перед ним.

— Ученики, прошу вашего внимания! — громко начала Макгонагалл. — В нашей школе кое-что происходит. На данный момент семнадцать студентов находятся в Больничном крыле, — по залу разнеслись перешёптывания. — Дело в том, что у них всех наблюдаются проблемы со сном, который сопровождается кошмарами. Также после этих кошмаров на теле появляются синяки и кровоподтёки. Я прошу всех, кто столкнулся с подобной проблемой, обратиться к вашему декану или сразу идти в лазарет. — Обернувшись к Гарри, я увидела на его лице смятение. — Пока мы точно не знаем, с чем это связано, поэтому решили связаться с Министерством.

К директору подошёл тот самый мужчина с доброй улыбкой, он внимательно осмотрел весь зал и наконец заговорил.

— Здравствуйте, ученики, меня зовут Дэвид Финн. Министерство Магии направило меня в школу чародейства и волшебства Хогвартс, чтобы оказать вам помощь. В первую очередь я эксперт во всём, что может быть связано со сном. Также занимаюсь прорицанием и могу подробно растолковать, что же вам снилось. С этого дня все, кто столкнулся с проблемой кошмаров, могут обращаться напрямую ко мне. Мы обязательно найдём решение и искореним проблему.

— Благодарю вас, мистер Финн! Ученики, прошу вас, не стесняйтесь обращаться за помощью. Мы уверены, что это не просто кошмары. А также по вызываемым ими телесным повреждениям можно говорить о том, что это связано с какими-то тёмными чарами или проклятием. Не игнорируйте проблему, прошу вас.

После этих слов декан на пару с Финном покинули Большой зал, где моментально поднялась шумиха. Отовсюду слышались возмущения, слова о том, что они хотят покинуть школу, кто-то кричал, как ему надоело, что из года в год происходит какая-то ерунда, а кто-то откровенно насмехался над ситуацией, считая её нелепой.

Но, как ни странно, за нашим столом стояла почти гробовая тишина. Абсолютно все, кроме первокурсников, поникли.

Мы ведь всего лишь студенты. Ученики, которые едва ли стали совершеннолетними, так почему именно на наши головы сваливается столько проблем? Разве это нормально?

Я коротко взглянула на Гарри, который смотрел прямо перед собой, даже не моргая. Джинни тоже углубилась в собственные мысли, но на её лице была заметна сильная тревога. Она переживала за Рона, это понятно и без слов: всё же ещё и года не прошло, как она похоронила брата, а тут… проклятие.

Остальные ребята с нашего потока тоже были не особо веселы. Было такое чувство, что мы вернулись обратно, на пару лет назад. К тому моменту, когда всё покатилось в какую-то пропасть. И теперь снова то же самое. Никто не знает причин, но уже есть последствия.