После объявления от старухи я, по сути, не был слишком удивлён, и единственное, что меня заинтересовало, — не отменят ли игру. В конце концов, это была последняя возможность перед тем, как погода окончательно испортится и выпадет снег. А мне, как никогда, хотелось сыграть с Гриффиндором и показать всё, на что мы способны. И в этот раз, я уверен, даже святой Поттер не сможет ничего сделать. Наша стратегия была идеальна. Осталось выждать каких-то пару недель, а в это время максимально сосредоточиться на тренировках и быть готовым к любым ситуациям на поле.

Когда я покидал Большой зал, то сразу обратил внимание, что красно-золотые не спешат на уроки. Но мне-то какое до этого дело?

Единственное, что по-прежнему не давало покоя, так это идиотка-гриффиндорка.

Ох, Мерлин, словами не передать, как я жалел, что решил рассказать ей про Нарциссу. Этого не знал никто, кроме Блейза. И в нём, в отличие от этой дуры, я был уверен. А что, если её потянет кому-то рассказать?

После такого насыщенного утра понедельника дни полетели, словно в ускоренном режиме. В моём случае так точно. Мир сузился до тренировок и учёбы, мне не хотелось думать больше ни о чём. Разве что немного напрягало то, что с самого начала ноября мы так и не заговорили с Забини. Лишь на тренировках были короткие переговоры, но, естественно, это касалось только игры, а в остальном — полнейший застой.

Ближе к середине недели Паркинсон тоже положили в Больничное крыло. Было с десяток учеников, которые приняли решение покинуть школу, перевестись, но почти все были младшекурсниками. Бывалые решили не заострять внимание на очередной проблеме, которую я, по сути, не воспринимал.

За эти дни мы с Грейнджер практически ни разу не пересеклись. Нельзя сказать, что я её избегал… Хотя, может, и так. То, что произошло в её комнате, было ненормальным. Я всего лишь услышал крик, который элементарно мешал спать, и пошёл туда больше со зла, чем из-за беспокойства, а то, что происходило дальше, скорее, было на каком-то интуитивном уровне. Её состояние было пугающим, а когда она ещё и умолять принялась, я вообще в ступор впал.

Мне было совершенно не нужно кому-то рассказывать о том, что она с собой вытворяет.

Просто не нужно. Что мне это даст?

Правильно, только проблемы. Ничего, кроме.

Лишь к концу недели я понял, что у меня буквально язык к нёбу прилипает от долгого молчания, и хочется с кем-то поговорить. А точнее, не с кем-то, а со своим другом и, как он верно подметил, единственным другом. Мне действительно было не по себе от такого затяжного молчания, но в то же время понимал, что Блейз сам не подойдёт. Принципиальный засранец.

Спору нет, друг из него охеренный, но иногда он может быть слишком упёртый, и, понимая это, я всё же решил предпринять попытку вернуть всё на круги своя. В пятницу, перед уроками, пришёл как можно раньше в Большой зал, дожидаясь его, но на глаза скорее попалась Грейнджер, первый раз за последнее время.

И, откровенно говоря, вид у неё был не слишком. Я даже подумал о том, что проклятие и на неё повлияло, ведь то, что с ней происходило тем утром, очень похоже именно на него.

Пока я её разглядывал, даже не заметил, что Забини уселся недалеко от меня, приступив к завтраку.

Тосты и тыквенный сок, ничего нового. Подхватив яблоко, я несколько раз его откусил, постоянно поглядывая на приятеля.

— Ты хочешь что-то сказать? — он уже собирался вставать, даже не доев первый кусок хлеба.

— Нет, — пожал плечами, отворачиваясь в другую сторону.

Резко захотелось дать себе пару подзатыльников и всё же сказать, что хотел, но, обернувшись, понял, что от Забини уже и след простыл. Едва слышно прокляв себя, я отбросил недоеденное яблоко и пошёл в сторону выхода, нагоняя его уже в коридоре и следуя чётко за ним.

— Да, хотел вообще-то.

Блейз обернулся, приподнимая одну бровь, посмотрел так, будто был уверен, что я за ним пойду. А хотя, может, и был. Он, как никто другой, меня знает. Даже лучше собственной семьи.

— Ну давай поговорим.

— Пошли подальше, а то тут куча народу шастает.

Мы отошли от входа и уселись на ступеньках, которые вели к кабинету Прорицаний.

— В общем, я хотел извиниться, — сказал, глядя чётко перед собой, но сразу же услышал короткий смешок рядом.

— В общем, извинился?

Я резко перевёл на него недовольный взгляд.

— Да ладно, я шучу, — Забини хлопнул по плечу, улыбаясь. — На самом деле, думал, ты ещё несколько дней выдержишь, — он пожал плечами, и мы вдвоём уставились на студентов, которые сплошным потоком сновали туда-сюда.

— Слушай, я не знаю, что на меня нашло. И честно говоря, не очень хотел бы это обсуждать. Мы же можем забыть?

— Вы такие забавные, оба, — он засмеялся, вновь привлекая моё внимание.

— Мы? Ты о чём?

— Да так, забыли, значит, забыли.

— Ну, как скажешь, — мне на самом деле не особо хотелось в этом копаться и снова вспоминать ночь Хэллоуина и следующий день.

Забини устремил заинтересованный взгляд куда-то вперёд, а я проследил за ним, снова замечая Грейнджер.

— Она правда тебя так зацепила? — вот это меня действительно интересовало.

— Это уже неважно, — друг снова усмехнулся, поворачиваясь ко мне. — Она меня отшила.

У меня отвисла челюсть от такой новости. И не сразу удалось совладать с собственными мыслями.

— В смысле, когда, как? — я вытаращился на друга, не понимая, как это могло произойти.

— Ну вот как-то так, — Блейз приложил ладони к лицу, словно хотел спрятаться, но затем начал смеяться. — Знаешь, для меня это было немного неожиданно, не привык я к такому. Тем более, это ещё и Грейнджер, сам не ожидал, что решусь ей что-то сказать в этом плане, но она даже договорить не дала.

— А это действительно весьма неожиданно. Кто бы мог подумать, — задумчиво протянул.

— Да я бы не сказал, что это прям шоком было, сам факт забавляет. А ведь, по сути, даже и шанса не было, чтобы как-то сблизиться. Мне дали от ворот поворот буквально после нашего утреннего разговора. Ну, когда она всё услышала.

Я удивлённо посмотрел на Забини, который, кажется, откровенно насмехался над ситуацией. Ему действительно было забавно от этого, но я не понимал, что в этом такого…

— Блейз, ты, конечно, прости, но ты сейчас выглядишь так, будто у тебя кукуха поехала. Тебя реально так веселит, что ты был отшит Грейнджер?

— Не совсем, меня веселите вы.

— Да кто, блядь?

— Ты и она, кто же ещё. Малфой, вырубай уже свой тупизм. Не знаю, как остальные, но я не слепой и вижу все эти ваши переглядки во время уроков и в Большом зале.

— Да-а-а, дружище, кажется, с головой и правда проблемы имеются. Может, в лазарет обратишься?

— Там сейчас слишком заняты все.

Он засмеялся, вставая со ступенек, и мы всё же пошли в сторону кабинета.

Взгляды, вот это шутник, блядь. Делать мне больше нечего, как на неё постоянно глазеть. И что вообще это должно значить?

Плевать я хотел на эту грязнокровку с высокой колокольни. Пле-вать!

Этот парень иногда может быть гениален, а иногда несёт такую чушь, что даже сумасшедшему в голову не придёт.

Впервые за последние дни мне стало неимоверно спокойно и легко. Когда удалось выговориться, помириться и понять, что в наших отношениях с другом ничего не изменилось, я в какой-то степени смог расслабиться. Кажется, больше мне и не нужно. Единственное, о чём в последнее время задумывался всё чаще, — нужно найти кого-то для поддержания физического здоровья. Без секса тяжко. Нужно отдать Паркинсон должное, она приходила на выручку в таких случаях.

Я вернулся в башню лишь ближе к вечеру, после ужина. Внутри стояла неимоверная жара. Эта идиотка, скорее всего, использовала прогревающее заклинание или камин слишком сильно нагрела. Лишь войдя в гостиную, я понял, до чего же неуютно здесь находиться. Проходя внутрь, хотелось как можно скорее отправиться в ванную, но, обойдя диван, резко остановился, глядя на пол.

— Ты там прилегла ковёр рассмотреть или решила полы вычистить?

Несмотря на собственный вопрос, ощутил, как сердце пропустило удар, стало как-то не по себе и не последовало никакого ответа.

Совершенно не хотелось опускаться и что-то предпринимать. Тело словно остолбенело. Я смотрел, что Грейнджер лежит на полу и не шевелится. Взору было даже сложно уловить, дышит ли она. В одну секунду бросило в жар.

Медленно наклонившись, я дотронулся до плеча. На ней была футболка, поэтому я сразу почувствовал под пальцами ледяную кожу. Стало не по себе. Перевернув её, полностью осел на колени, подтягивая её в относительно вертикальное положение.

— Эй, Грейнджер! — слегка ударил по щеке, но это не дало никакого результата.

Ну какого хера… Почему я всегда попадаю на эти моменты! За что мне это?

Я ещё несколько раз ударил её по щекам, понимая, что они тоже весьма холодные. Приложил руки к пульсу, пытаясь его нащупать, но его очень сложно почувствовать.

— Ну же, Грейнджер, давай уже, просыпайся.

Мне вдруг стало страшно. Понятия не имею, почему, но сложилось впечатление, что я снова попал в Мэнор. В тот день, когда нашёл Нарциссу. Повинуясь этой мысли, я оттянул нижнюю губу, моментально приходя в ярость.

— Акцио кувшин! Агуаменти!

Плеснув большую часть на лицо Грейнджер, выбрался из-под неё и подтянул лёгкое тело к дивану, опираясь на него спиной. Положив её затылок себе на плечо, плеснул из кувшина воду в приоткрытый рот и сразу откинул голову вперёд.

Ахуенно будет, если она ещё и захлебнётся.

Снова ударил несколько раз по щекам, но абсолютно никакой реакции. Снова наполнив кувшин и, охладив воду до того состояния, чтобы там появилась ледяная плёнка, плеснул в лицо, попадая и на себя.

— Грейнджер, давай, дыши, блядь!

Я понимал, что меня уже пробивает от дрожи. Не считая того, что я был пиздец, как зол, я ещё и боялся. Было реально страшно, что сейчас она умрёт у меня на руках. А ещё раз я такого не выдержу.

При этом отчётливо понимал, что вода не помогает. Нужно идти за учителем, у меня нет другого выхода. Я попытался выбраться из-под неё, но нога скользнула по полу, где была разлита вода, и я снова осел, а тело гриффиндорки ощутимо трухануло от этого. Мне показалось, что это какой-то грёбаный порочный круг, из которого я не выберусь.

— Нахуя я тебя спасал, чтоб ты теперь удавилась своей травой?! — почти заорал ей в ухо, обхватывая одной рукой за ключицы. — Ну же, приходи в себя! — снова крикнул, второй рукой хватая её за ладонь и откидывая голову на диван. — Пожалуйста, — едва слышно прошептал, переплетая пару своих пальцев с её.

Хотелось орать от злости, но в какой-то момент понял, что злости-то и нет. Это что-то другое. И это что-то…

Я едва ли подпрыгнул, когда она сжала мои пальцы. Дыхание было настолько тихим, что даже когда я положил её голову себе на плечо так, что губы оказались на уровне уха, я его с трудом услышал.

— С тем, как ты орёшь, удивлена, что услышала только я, — еле-еле прохрипела, продолжая слабо сжимать пальцы.

— Я тебя ненавижу, — я тоже перешёл на шепот, снова откидывая голову назад.

— Я знаю, — она повернула голову, упираясь холодным носом в шею, отчего по спине побежали мурашки.

Мы сидели на полу посреди гостиной, оба мокрые. Я не хотел даже сдвигаться с места, а она, лёжа спиной на моей груди, постепенно дышала всё громче и стабильнее. А мне от этого становилось с каждой секундой всё легче.

И только сейчас я мог трезво оценить своё поведение за последние несколько дней. Ведь я действительно её избегал. Мне казалось, что если наши взгляды пересекутся, то я увижу в них жалость. И чего-чего, но этого я точно не хотел видеть, тем более в её глазах.

Понятия не имею, сколько мы так просидели, но я провалился в сон, а проснулся только от того, что ужасно затекла шея, а ещё потому, что Грейнджер перевернулась во сне, надавливая плечом мне на грудную клетку. Отлично устроилась, ничего не скажешь. Кое-как выбравшись из-под неё, встал на ноги, потягиваясь, чтобы размять затёкшие мышцы.

Проскочила мысль оставить её тут, прямо под диваном, но, забив на это, поднял её на руки, кое-как разгибаясь в спине, и потащил в кровать. Она вроде как и лёгкая, но всё же поднимать в таком положении кого-то, тем более без сознания, довольно сложно.

Едва войдя в комнату, заметил на кровати мешок. Захотелось буквально швырнуть её на пол. Вдруг мозги бы на место встали, но… Снова это сраное «НО»! Подойдя к кровати, положил её, накидывая сверху одеяло.

На выходе из комнаты захватил траву, забросив её в камин. На часах было три ночи, что же, самое время пойти в кровать, чтобы нормально поспать.

Стоило ступить на лестницу, как я услышал с противоположной стороны невнятные полукрики-полустоны. Вот в этот момент мне действительно захотелось её придушить. Такое чувство, что я грёбаная нянька. Как и просила старуха с хер знает каких пор.

Вернувшись в комнату, я встал вблизи кровати, нахмурив брови, и наблюдал за тем, как она мечется во сне. Иногда выкрикивая что-то по типу «не надо» или «нет».

— Грейнджер? — потрусил за плечо, ноль эмоций.

Наша песня хороша, начинай сначала. Так она говорила? Пусть попробует ещё хоть раз мне это сказать!

Плюнув на всё, я упал на кровать рядом с ней, которая через пару жалких минут уже была возле меня, обхватив локоть своими руками и закинув ногу мне на колено.

И если первые пять минут я лежал в полнейшем напряге, в принципе, не понимая, как смогу тут уснуть, особенно, если кто-то сопит рядом, то уже через минут десять привык и наконец провалился в долгожданный сон.

***

Я была настолько слаба, что даже не отдавала себе толком отчёта во всём происходящем. Слышала, как Малфой сел на кровать, и снова была ему благодарна за всё то, что он делает. В конце концов, он не обязан был оставаться со мной, не обязан был даже помогать, но всё же он это сделал. И я всё больше осознавала, что не знаю этого человека. И он совершенно не такой, каким я всю жизнь его считала.

Когда я проснулась на следующее утро, то в кровати была одна. Нельзя сказать, что меня это удивило, но как-то немного расстроило. Даже не знаю, почему так вышло, но была словно некая оскомина. Голова всё ещё немного кружилась, чувствовалось лёгкое недомогание, словно у меня начальная стадия простуды, но я отлично понимала, в чём было дело. И это точно никак не связано с простудой…

В башне было на удивление тепло, хотя солнца не было и близко видно. Выбравшись из постели, я уже собиралась идти в ванную, но сначала решила переодеться. И если изначально руки потянулись к привычным спортивным штанам и кофте, то стоило заметить белое ситцевое платье, которое мама непонятно зачем засунула в чемодан, решила надеть его. В любом случае сегодня выходной, а я собиралась искупаться и помыть голову, а значит, необязательно быстро приводить себя в порядок и можно будет посидеть за книгой и дождаться, пока волосы высохнут. Осмотрев себя в зеркале, в обычном платье чуть ниже колена с рукавами три четверти, двинулась к выходу.

Спустившись в гостиную, не обнаружила там Малфоя, и почему-то сейчас стало немного легче от этого. Если задуматься, то он мог уйти с утра пораньше или и вовсе не оставаться в моей комнате. А ещё, скорее всего, он не раз поднимет тему о том, что произошло прошлым вечером. Я и сама понимала, насколько сглупила, но мне отчаянно хотелось забыться.

Почти дойдя до ванной комнаты, услышала шаги позади. Почему-то стало неимоверно страшно, не хотелось поворачиваться и видеть холодный взгляд серых глаз, но, сделав глубокий вдох, я замерла, медленно поворачиваясь, и ощутила сильный удар по голове, теряя равновесие. Под веками заплясали разноцветные точки, которые постепенно утонули в темноте.

Приходить в сознание было до ужаса тяжело. Я кое как разлепила глаза, осознавая, что не чувствую ни ног, ни рук. Всё тело словно не подвластно мне, а когда удалось поднять веки, то, не сдержавшись, издала приглушённый вскрик. С трудом поднявшись, стала крутить головой по сторонам. Первый порыв ветра, и я съёжилась, глядя в непроглядную темноту. Вокруг только чёрные деревья, ветвистые кустарники, пожухлая трава.

Поднявшись на ноги, обхватила себя за плечи ледяными ладонями. Переминаясь с ноги на ногу, я тщетно пыталась понять, где я нахожусь, но не было видно ни башен Хогвартса, ни хоть каких-то огоньков из ближайших деревень. Холод сковывал всё тело, а внутренности буквально сводило от страха. Стоя босыми ногами на ледяной земле, я перетаптывалась на одном месте, решая, что лучше сделать. И единственное, что приходило в голову, это желание поменяться с Малфоем хотя бы на одну минутку, чтобы дать ему понять, что произошло. Он наверняка бы помог…

Очередной порыв ветра, и я начинаю дрожать всё сильнее. Зажмурившись, с огромной силой желаю лишь одного — поменяться с ним местами. Палочка лежит в моей комнате, поэтому сейчас я не могу сделать ровным счётом ничего.

Сжимаясь всё сильнее, я думаю лишь о Малфое. А в следующее мгновение вижу гостиную. Подняв руки, сразу понимаю, что мы всё же поменялись, и неизвестно, сколько это времени займёт, но нужно поспешить к директору, она точно сможет помочь. Ускоряясь, бегу прочь из башни, а затем, как кажется, почти по бесконечным ступеням. Но даже не успеваю добежать до Большого зала, как взору снова открывается лишь тёмный лес. Огромный ствол дерева, а в руках камень, которым Малфой выцарапал на коре что-то похожее на букву «Д». Но зачем…

Позади послышался хруст веток, и я резко обернулась, видя, что ко мне приближается фигура. И я сразу сообразила, зачем он это сделал. Ему нужно было что-то, чтобы точно знать, куда трансгрессировать. Я уже была готова кинуться к нему, бежать босыми ногами по колючей траве, веткам, но стоило фигуре подойти чуть ближе, и я отчётливо понимаю, что это не Малфой. Несколько шагов назад, и я буквально влипаю в ствол позади, а по лесу разносится эхо. Эхо смеха, от которого у меня буквально сводит желудок, подгибаются колени.

Не моргая, чувствую, как по лицу текут слёзы, а холодный ветер делает влажные дорожки на лице ледяными. Когда фигура почти приблизилась ко мне, я обогнула ствол дерева и бросилась в неизвестном направлении.

Этого просто не может быть! Это нереально! Чушь, полная чушь! Она умерла!!!

Вопило моё сознание, но я отчётливо слышала этот хохот за спиной, который заставлял меня нестись только вперёд, словно загнанную лань. Впереди показался другой силуэт, и я снова сменила направление и бежала до тех пор, пока были силы. Ветки то и дело цеплялись за волосы, царапали ноги и руки, а кожу жгло от холода.

Это сон! Очередной кошмар! Так почему я не просыпаюсь?!

Я добежала до какого-то пригорка и спряталась за огромное дерево, вжимаясь спиной в громоздкие корни. Присела, зажав рукой рот, ощущая, что слёзы всё ещё катятся по лицу. Первобытный страх побуждал мчаться дальше, но тело отказывалось слушаться и было словно неподвластно.

Я просидела там какое-то, но вокруг по-прежнему стояла абсолютная тишина. Только свистящий ветер вокруг, который почти глушил мои всхлипы. Мысли вереницей закручивались в голове, но я, словно беспомощный ребёнок, никак не могла сообразить, что происходит.

— Грейнджер!

От этого голоса внутри что-то ёкнуло. Всё в голове моментально выстроилось в какую-то цепочку с чёткой последовательностью. Ещё тогда, в сентябре, Малфой с Блейзом обсуждали Пожирателей. Ещё тогда он зачем-то уходил из школы поздним вечером и ходил в пустую совятню. А была ли она настолько пустой?!

— Грейнджер!

Я вновь вздрогнула, и вдруг снова осенило. Поднявшись на ноги, вышла из своего укрытия и сразу увидела его. Малфой стоял в метрах пятнадцати от меня, и я поспешила вперёд, пока он снова не закричал. Подбежав, увидела, что он что-то хотел сказать. Видела его взгляд, напряжённый и взволнованный.

— Тише! — едва удалось сказать, голос словно не мой.

Оглянувшись по сторонам, я очень надеялась, что его никто не увидел и не услышал.

— Какого хрена тут происходит?! Что ты тут делаешь?

Приложив ледяные ладони к его груди, я снова стала сканировать местность вокруг. Чувствовала, как он тяжело дышит, как колотится его сердце.

— Ты можешь объяснить мне, что ты тут делаешь? — прошептал Малфой, вцепляясь пальцами мне в плечи.

Но в то же мгновение всё моё внимание буквально примагнитилось к движению за его спиной.

— Уходи, — глотая слёзы, едва сказала. — Прошу, пожалуйста, трансгрессируй!

— Люмос. — Я не сводила взгляда с фигур позади Малфоя. — Ты в своём уме, что ты…

Он заметил, куда я смотрю, а от света, исходящего от его палочки, я смогла увидеть её лицо. Спешно обернувшись, Малфой застыл на месте.

— Белла? — едва слышно сказал Малфой.

— Приветик, племянничек! — усмехаясь, почти переходя на свой привычный хохот, сказала женщина, переводя бешеный взгляд от меня к Малфою. — Давненько не виделись, ага?

— Этого не может быть, — Малфой сделал короткий шаг назад, почти прижимаясь ко мне спиной. — Это какая-то тупая шутка, да? — он кинул на меня взгляд через плечо и усмехнулся.

— Ну, если хочешь, можешь посмеяться. Я не против, — с неким задором сказала Лестрейндж.

— Ты мертва, — Драко почти засмеялся, глядя на свою тётку, а мне становилось всё более жутко. — Я сам видел твоё тело. Ты сдохла, — последние слова он почти прошипел.

— Правда? — Беллатриса снова громко рассмеялась, наставляя на нас палочку. — А трупы могут такое? — она выкрикнула: «Окаменей», кидая заклинание в Малфоя, и тот почти упал, мне толком не удалось смягчить это приземление, но от этого и я оказалась на земле. — Ну что, соскучилась за мной, подружка? — ведьма оскалилась, а я осознала, что дар речи меня покинул.

В одно мгновение мы оказались посреди огромной комнаты, где, кроме камина, был только длинный стол с кучей бутылок на нём. Я закрутила головой, а Беллатриса, подойдя ближе, выхватила из руки Малфоя палочку, а затем едва слышно шепнула: «Оживи». Драко моментально поднялся, оглядываясь по сторонам.

— Этого не может быть, что тут происходит?

Я слышала, насколько напряжён его голос. Хотя сама по-прежнему не могла свести взгляда с Лестрейндж. Лишь от её вида меня сковывал страх.

— Зачем ты нас сюда притащила? — злобно бросил Малфой, отходя от меня.

Помимо Беллатрисы, в комнате было ещё пятеро Пожирателей, но они все были в масках, вид которых навевал мне воспоминания о прошлом. О тех, кого мы потеряли, о том, что произошло в ту ночь. Дрожь пробивала всё тело. А я сидела посреди комнаты, поджав под себя ноги и комкая платье в руках.

— Ответь мне! Не игнорируй мои вопросы, чёрт подери! — от громкого голоса Малфоя, который ещё и разлетелся эхом по огромному помещению, я сгорбилась, зажмуривая глаза.

— Что тебе нужно сказать, дорогой племянник? Мы по тебе соскучились, а ты не выходишь на связь. — От её слов у меня зазвенело в ушах. Зазвенело от непонимания всей ситуации. Разве такое вообще реально?! — И вот, пришлось немного схитрить, и да, ты, — она стала говорить на порядок громче, словно к кому-то обращалась, — был прав! Он пришёл за грязнокровкой.

— Конечно, пришёл, я не сомневался в этом.

От этого голоса меня сразу же бросило в жар. Я медленно подняла голову, направляя взгляд в сторону двери, из-за которой слышались шаги. Вскоре в поле зрения попал мужчина, который с важным видом подходил всё ближе. Я перевела взгляд на Драко, который стал пятиться назад, словно увидел призрака. Он неверяще мотал головой и отходил до тех пор, пока не упёрся в стену.

— Этого не может быть. — Я видела на его лице страх. Такой, которого прежде никогда не замечала. — Отец… — едва слышно шепнул, глядя остекленевшим взором на мужчину.

— Ну, здравствуй, сын, давно не виделись, — холодно бросил Люциус, свысока глядя на собственное чадо. — Знаешь, а ты очень меня разочаровал. Мало того, что ты не смог уберечь мать, так ещё и с грязнокровкой связался.

Я словно находилась под заклятием. Не могла промолвить и слова. Переключала взгляд со старшего Малфоя на младшего и обратно, но в какой-то момент снова обратила внимание на Беллатрису, которая, словно хищник, выжидающий свою добычу, ходила вокруг, с оскалом поглядывая на меня.

На заявление отца Драко не нашёл, что ответить. Он лишь прикрыл глаза.

— Так и будешь молчать, сопляк?! — слишком громко крикнул Люциус, а я опустила взгляд на половицы.

Это было то самое место, куда приводили нас с Гарри и Роном, то самое, где мне оставили шрам.

— Тебе не понять, ты никогда меня не понимал! — огрызнулся Драко.

— В таком случае, постепенно разберёмся со всеми твоими приоритетами и расставим их по местам. А сейчас иди в свою комнату, и чтобы я тебя не видел в ближайшее время! — Я резко взглянула на Драко, встречаясь с его взглядом в ту же секунду. — Ах, тебя это волнует… — слишком отрешённо промямлил Малфой-старший, направляясь в мою сторону.

Сжавшись, я даже не могла поднять на него взгляда. Что я могу… Что вообще сейчас противопоставить этому человеку? Для него я пустое место, а хотя, наверное, даже хуже — грязь. Грязь под его лакированными ботинками, как когда-то сказал Драко.

Подойдя максимально близко, Люциус с помощью палочки приподнял моё лицо за подбородок, с ухмылкой глядя в глаза. Несколько раз глубоко вздохнув, я предприняла нечеловеческие усилия, чтобы успокоиться. Перестать дрожать и начать нормально дышать. Он ядовито ухмыльнулся, глядя на мои потуги, а затем поднял палочку надо мной.

— Авада…

— Нет! — моё сердце ухнуло куда-то в пятки, взор застелила пелена из слёз.

Отчётливо слышала какое-то движение перед собой, но поднять взгляд смогла лишь через несколько минут тишины.

— Драко, ты защищаешь грязнокровку? — с неким неверием спросил Люциус. — Ты в своём уме? Ты МАЛФОЙ! — заорал мужчина.

— Тебе это ничего не даст! Ты не обязан продолжать тот же путь, Волан-де-Морта больше нет, ты не должен выполнять его желания!

— Тёмный Лорд тут ни при чём, глупец. Это моя воля, наша воля! — он обвёл руками всех присутствующих. — Потому что такие, как она, не достойны быть в нашем мире, не достойны иметь палочку!

Всё больше и больше всё становилось на свои места. Я вдруг поняла Забини, который говорил, что его отец «Не Люциус». Поняла, почему Драко выражался именно так, ведь, по сути, ему буквально вдолбили все эти мысли. Сделав их истиной жизни.

— Просто отпусти её, она всего лишь одна, что тебе даёт её смерть?

— Чистоту… — как-то умиротворённо сказал мужчина, делая пару шагов назад. — Беллатриса, ты ведь хотела с ней поиграть?

Я ощутила, как увеличились мои глаза. Мне уже давно не удавалось нормально дышать, это больше походило на какие-то обрывки дыхания. Словно у меня неожиданно началась астма.

— Оставь её, — прохрипел Драко, встав напротив меня.

— И зачем она мне? Может быть, в роли прислуги? Ах нет, постой, у нас есть домовики. Кровь которых в сотни раз чище. Так для чего же она тогда нужна?

— Развлекать! — громко вскрикнула Белла, и мы на пару с Драко метнули взгляд в её в сторону. — Таранталлегра! — ведьма взмахнула палочкой, и я моментально поднялась на ноги, которые всё ещё не отошли от холода, а может, и банально затекли от неудобного положения.

Она стала водить палочкой из стороны в сторону, а моё тело вращалось туда-сюда. Ощутив себя тряпичной куклой или марионеткой. Я танцевала на утеху людям, которых мне хотелось уничтожить.

Тело не слушалось меня, как бы я ни старалась остановиться, ничего не выходило. Кто-то из Пожирателей подошёл к огромному граммофону, опуская тонарм на пластинку, и по комнате разнеслась мелодия.

По моим щекам текли слёзы. Когда Драко попытался подойти к Лестрейндж, Люциус положил ему на плечо трость, а затем двое мужчин подошли, хватая под руки. Мелодия всё продолжалась, а я невольно совершала движения руками и ногами, раз за разом зажмуриваясь, но, когда послышался звон, резко распахнула глаза. На полу лежали осколки разлетевшейся стеклянной бутылки. Едва ступив на первый, я почти взвыла от боли.

Беллатриса громко засмеялась, на лице Люциуса появилась довольная улыбка. Вскоре за ведьмой повторили ещё несколько Пожирателей, бросая бокалы мне под ноги. Каждый раз наступая на битое стекло, я понимала, что все ступни уже изрезаны в мясо.

Чувствительность заставляла слёзы новыми потоками катиться из глаз. Мне хотелось умереть. Я видела сжатые кулаки Драко, то, как он не один раз пытался вырваться из чужой хватки. Его побледневшее лицо и плотно сжатые губы. Казалось, что это продолжалось целую вечность, пока Беллатриса не опустила палочку, заливаясь громким омерзительным хохотом. Я рухнула на пол, раня не только ступни, но и голени, бёдра, руки и живот. Истерика билась внутри, но от безвыходности я лишь молча глотала слёзы.

— Вот и повеселились, а теперь можно и к делам возвращаться, — довольно проговорил Люциус.

Я подняла на него затуманенный взгляд, ощущая, что не чувствую собственных конечностей. Только жгучая боль, которая расходилась по всему телу.

— Отец! — Драко высвободился из чужой хватки, подходя к мужчине, но не оглядываясь на меня. — Я пойду за тобой, я сделаю всё, что ты скажешь. Только отпусти её.

Фокусируя взгляд на спине Малфоя, видела, насколько она напряжена, с какой силой он сжимает руки и как его пробивает дрожь.

— Всё, что я скажу? — с ухмылкой уточнил Малфой-старший. — Даже убьёшь Мальчика-который-выжил?

— Да, убью, — он дал ответ, не думая и секунды.

— Нет, — едва слышно прошептала, но меня никто не услышал.

— Я стану Пожирателем и буду делать всё, что ты скажешь. Только отпусти её, пожалуйста. Я никогда не буду тебе перечить. Стану тем, кем ты всегда хотел меня видеть.

Внутри меня начинала закипать злость. Этот человек, он снова рушит его! Он уничтожает собственного сына, причём делая это любой ценой. Ему плевать, что у Драко есть собственные мысли, мечты и чувства.

— Я буду твоим преемником, — словно потухая, проговорил Малфой, разжимая кулаки.

Сейчас он и сам стал похож на марионетку. На того, кем был всегда, до начала этого года. До того, как он, наконец, мог проявить и показать собственное «я».

В комнате повисла гробовая тишина. Я перевела взгляд на ведьму, которая с интересом наблюдала за мной, а когда наши глаза встретились, то она указала на своё предплечье, подмигивая мне.

Мне не хотелось думать, что она имела ввиду, а когда смех Люциуса разнёсся по всей комнате, я уже и не могла.

— Преемником? Ты правда считаешь, что мне нужен такой преемник? Ты жалок и убог, Драко! Всё, что сейчас здесь происходит, только твоя вина! — Малфой-старший говорил на повышенных тонах, откровенно насмехаясь над сыном. — Если бы ты не дал палочку святому Поттеру, то Тёмный Лорд сейчас был бы жив! Всё было бы иначе! Твоя мать мертва из-за тебя! — выплюнул мужчина, а Драко отшатнулся назад.

— Нет, это не так…

— Ты погубил даже собственную мать! Так как я могу тебе доверить хоть что-то! Это ты-то наследник фамилии Малфой?! Ты, кто связался с грязнокровкой?! Запомни, щенок, сейчас ты нужен мне только для того, чтобы получить информацию из школы. И от того, как ты сослужишь свою службу, и будет зависеть…

Дыхание резко прервалось. Мне показалось, что меня снова чем-то тяжёлым ударили, но теперь не по голове, а по рёбрам. Я постаралась обернуться, уже не вслушиваясь в речь Малфоя, и увидела бешеный оскал Беллатрисы Лестрейндж. У неё в руках был нож для колки льда. С него капала кровь, падая на моё некогда белое платье. Пропихивая воздух в лёгкие, я почти свернулась калачиком, хватаясь за раненый бок, но она схватила меня за подбородок, проводя сталью по лицу. Её ухмылка вдруг перестала пугать. Кровь, которая почти хлюпала из раны, была очень тёплой и согревала руки.

— Я смотрю, ты уже насладилась, Белла. Скиньте её с утёса.

Кое-как подняв тяжёлую голову, я заметила, что Драко резко обернулся в нашу сторону. Увидела, как округлились его глаза. Он резко подбежал, оседая рядом. Подхватил меня на руки, но от этого стало ещё сложнее дышать. Прерывисто хватая воздух, я понимала, что почти не могу его выдохнуть обратно. Пыталась сжать пальцами ткань его одежды и не слышала ничего из того, что он бубнил себе под нос. Пальцы словно задеревенели и отказывались подчиняться. Над ухом раздался смех ведьмы, которая почти задыхалась от него.

— Выбросьте отсюда этот мусор.

— Нет! — Малфой с такой силой вцепился в мои плечи, что я ощутила ужасную боль.

Пара Пожирателей попытались к нему приблизиться, но он взял какой-то из осколков, наставляя на них. По сути, его размер не представлял никакой угрозы и вряд ли бы даже достал до кожи через одежду. Когда мужчины это тоже поняли, то один из них буквально рванул Драко за руку. Сопротивляясь, Малфой ударил его в ногу, а затем я только успела заметить, как в его руке появилась палочка, и все голоса в одночасье затихли.

Приоткрыв веки и жадно пытаясь проглотить воздух, я ощущала вкус крови во рту. Забегала взглядом по всему вокруг, но каждый раз останавливалась на ошалевшем взоре Малфоя, который сидел на полу, а я лежала у него на ногах.

— Директор! — он заорал так громко, что я даже сморщилась. — Пожалуйста, директор, помогите ей!

Откуда-то появилась Макгонагалл, но я толком её не видела. Я словно тонула на суше, как рыба. Хватала ртом воздух, чувствовала, что из носа течёт кровь, ощущала привкус во рту, пыталась хвататься за руки Малфоя, но всё казалось пустой тратой сил. А когда тяжёлые веки, наконец, закрылись, стало в разы легче.