Ноябрь

21 год

— Эй, может, познакомимся все-таки? Меня Артем зовут, — коротко стриженый шатен с неаккуратной щетиной не оставлял попыток завязать разговор.

— Очень приятно, — Эд поцеловал его в шею, раз, другой, затем коротко в губы.

— А тебя как? — не унимался тот.

«На хрена тебе мое имя, чтобы трахаться?» — промелькнула недовольная мысль.

— Зови меня Барсик, — полушепотом проговорил Эд, вновь припадая к шее случайного знакомого.

— Любишь яйца вылизывать? — парень глупо хмыкнул, и Эдуард ухмыльнулся в ответ. — Сейчас проверим.

Он толкнул Эда вниз, и тот безропотно подчинился. Стащил с парня джинсы, затем чересчур облегающие трусы, достав из кармана презерватив, надорвал упаковку зубами и раскатал латекс по всей длине стоящего члена. Осторожно взяв его в рот, он прикрыл глаза, покорно вживаясь в роль.

* * *

Эдуард в одних трусах вышел на кухню чужой квартиры и не стал зажигать свет. Он безошибочно нашарил рукой пепельницу на подоконнике. Пламя зажигалки на мгновение осветило его нахмуренное лицо.

В окно мрачно заглядывали холодные ноябрьские сумерки, плавно перетекающие во тьму, хотя было еще совсем не поздно. Нижний этаж: практически ничего, кроме раскидистого дерева, из окна не видать.

Ноябрь… Сухой и ледяной. Пора, когда рисунок, отпечатанный в грязи протекторами колес, тверже асфальта. Когда с неба срываются снежинки, похожие на пшено: такие же круглые, мелкие и колючие, больно бьющие по глазам. Пора, подвешенная во времени — еще не полный конец года, но и уже далеко не начало.

Центральное отопление давно заработало, но в сырой квартире было промозгло и холодно. Легкая испарина после секса еще сильнее остудила разгоряченное тело: Эдуард почувствовал мелкую дрожь.

Огонек на пару секунд вспыхнул ярко-оранжевым светом, затем снова подернулся серым пеплом. Он отстраненно подумал, что видит в этом аналогию с собственной жизнью: пара часов яркого света и недели непроглядной серости.

Со смерти Ольги прошло уже полгода, но боль не утихала. Эд чувствовал, как застрял, будто в янтаре. За этот период перед ним прошел, что называется, калейдоскоп незнакомых лиц. Растворяясь в случайных связях, Эдуард пытался заглушить тоску. На какое-то время становилось легче, но от себя далеко не убежишь.

Вновь накатили воспоминания: ужасы реанимации, запах больницы, очередной сердечный приступ, из которого мать так и не выкарабкалась.

Теплый оранжевый огонек туда-сюда в ледяном сером свете.

Всепоглощающее одиночество затопило до краев, пронзительная потеря красной нитью прошила всю оставшуюся жизнь.

— Эй, возвращайся в постель, без тебя холодно, — на плечо легла чужая рука. Грубоватый голос звучал практически над ухом.

— Сейчас, — глухо отозвался Эд.

— Не заставляй меня ждать, Барсик, — гыгыкнул случайный знакомый и исчез в темноте.

Дрожащие пальцы вновь поднесли порцию дыма к губам. Зарождающаяся тошнота напомнила ему, как давно он не ел. Эдуард скривился. Недокуренная сигарета на миг зависла, а потом умерла в пепельнице россыпью искр.

Капающий кран жалобно ронял слезы. Эдик нашел на полке относительно чистую чашку и набрал воды. Выпив все до дна, он осторожно поставил ее в раковину и вернулся обратно в комнату.

Силуэт Артема на кровати был едва различим в сгущающейся темноте. Он, полностью обнаженный, лежал, закинув руки за голову, подмышки и пах темнели растительностью. Шерстяное одеяло в не слишком чистом пододеяльнике сбилось, скомкалось и съехало на пол. Эдик, подавив вздох, лег рядом.

— Как зовут тебя? — снова пристал Артем, властно привлекая Эда к себе.

— Отъебись, — устало отозвался тот и закрыл глаза.

— Можешь спать пока, — разрешил хозяин. — Но учти — я ненасытный!

Он запустил пятерню в волосы Эда и взъерошил их. Тот раздраженно дернул головой, повернулся к Артему спиной и через пару минут забылся дремой.

* * *

— Вот еблан! — в сердцах рявкнул Эдуард, вскидывая злющий взгляд на случайного любовника. В руках он держал соскользнувшую с шеи подвеску: кожаный шнурок, разорванный Артемом в порыве страсти, беззащитно топорщился волокнистыми концами.

— Ты че — серьезно? — новый знакомый даже стушевался, явно не ожидая от Эда настолько негативной реакции. — Таких шнурков в переходе, знаешь, сколько можно купить?

Эдуард молча встал с постели и принялся одеваться. Подвеску он сунул в карман джинсов, предварительно убедившись, что в нем нет дырок.

— Эй, Барсик — не гони! — Артем сел на постели и опер локти о колени. — Четыре утра. Я сам тебе шнурок куплю, ну?

Не издавая ни звука, Эдик полностью оделся и, бросив взгляд на непроглядную темень за окном, направился в сторону прихожей. Отчего-то общество этого парня очень тяготило его морально, и он был рад поводу наконец-то свалить.

— Э, придурок! — Артем выскочил в коридор полностью голым, но Эд, уже натянувший обувь, схватил куртку и сверкнул глазами:

— Счастливо оставаться!