четверг

Виталий закончил работу поздно, около часу ночи. Он с наслаждением потянулся, разминая затекшие плечи, и снял одежду, аккуратно убрав ее на вешалку в шкаф. Парень разлегся на кровати, сдвинув теплое одеяло в ноги: ранним прохладным утром оно могло пригодиться.

За стеной в соседнем номере было тихо, но Виталик никак не мог припомнить, возвращался ли сосед Эдик с прогулки. Лег ли спать, или все еще где-то развлекается.

Он только было прикрыл уставшие глаза, как в коридоре послышался громкий шум.

Дверь в блок со скрипом распахнулась, и в общий на оба номера тамбур ввалились двое парней: они очень старались производить как можно меньше звуков, но тем самым шумели еще сильнее.

Вспыхнул свет, и Виталий вдруг увидел, что дверь его комнаты прикрыта не до конца, щель в палец толщиной так и манила взглянуть на происходящее. Он осторожно поднялся и бесшумно приблизился к двери, припадая к просвету: внимательный карий глаз блеснул в темноте.

Эдуард и какой-то блондин целовались прямо у двери блока, не удосужившись войти в номер.

— На хрена ты включил свет? — сдерживая смех, прошептал Эд. — У меня сосед…

Незнакомец прыснул, затыкая ему рот поцелуем, Эд, вывернув руку, нащупал выключатель на стене. С громким щелчком тамбур погрузился во мрак, и с таким же резким оглушительным звуком переключился триггер в мозгу Виталия.

Парни уже давно завалились в соседнюю комнату и стало гораздо тише, а тот все еще стоял у двери, глядя прямо перед собой. Минуты через две он, словно сбросив оцепенение, беззвучно закрыл свою дверь и медленно сел на кровать.

До этого момента он думал, что все его латентные фантазии ими же и останутся. Виталий, дожив до своего возраста, так ни разу в реальности и не сталкивался с наглядными проявлениями гомосексуализма. Эротические мечты, порно-видео, неясные мысли, смутные образы, подавленные желания — этот постыдный коктейль наполнял его доверху, по самые края. Однако он давным-давно смирился с тем, что есть абстрактные мечты, а есть суровая действительность, в которой над его альтер эго доминирует сущность альфа-самца.

Едва различимый скрип кровати в соседней комнате буквально заставил Виталия подпрыгнуть. Он яростно прошипел ругательство, сжав через ткань нижнего белья напряженный член.

Этот парень-сосед сломал все, что так тщательно, по кирпичику, выстраивалось долгие годы! Его идеальный образ, его бронированный панцирь раскололись. Внутренний альфа самец грустно заполз в уголок подсознания и сжался в позу эмбриона.

Тянущая сладкая боль возбуждения погружала Виталия в пучину смятения и противоречий. Страха он не испытывал, давно привыкнув к своим странным желаниям. Через тонкую стену он услышал хриплые стоны и словно взбесился — шумно выдохнул и вскочил с постели. Внезапно подумал — кто же из них стонет? Понадеялся, что Эд.

Комната стала ему мала, словно тигру — клетка.

Виталий несколько раз порывался выйти на балкон, чтобы закурить и успокоить нервы, но каждый раз останавливался, не желая выдать своего присутствия, ощущая себя будто третьим лишним.

Стоны за стеной, уже хорошо различимые, сплетались из двух соло в дуэт.

Виталий лег обратно на постель, но каменный стояк не оставлял шансов уснуть. Пора было признать, что все это время его непреодолимо влекло к новому знакомому, симпатичному парню, от улыбки которого по телу бежали мурашки, а психика автоматически выставляла дополнительный уровень защиты, который выражался в высокомерии, отстраненности и снисходительности.

Одно дело знать, что он — голубой, совсем другое — убедиться в этом воочию. Стоны за стеной звучали практически в унисон, Виталий сунул руку в трусы, чтобы приласкать себя и подарить такую необходимую разрядку.

Это было даже круче видео со множеством подробностей. Сейчас он был словно участником оргии, хотя по сути таковым не являлся. Его мысли были черны, а намерения скрывались так глубоко, что он и сам не мог бы их распознать. Он только сейчас вдруг кристально четко понял, что ревнует практически незнакомого парня, мечтает обладать им единолично, сделать своей — и только своей — собственностью.

Беспощадно резкие движения руки — он будто наказывал сам себя непонятно за что. Темнота убого обставленной комнаты, лунная дорожка на плещущейся вдали реке, темные, словно сажа, листья деревьев на фоне звездного неба — такою он запомнил аранжировку самого яркого оргазма в своей жизни. Таковой была огранка принятого решения — прекратить подавлять свою сущность внутри самого себя.

Виталий, закусив губу, схватился за комод, уперся лбом в предплечье, глотая стон. Теплая жидкость, источающая резкий запах, липко испачкала руку. Он несколько секунд не шевелился, с удивлением осознав, что звуки в соседней комнате тоже стихли. Затем заозирался в поисках салфетки.

* * *

— Я скоро, — громкий шепот за дверью. Виталий, вновь было улегшийся в постель, понял, что Эдуард направился в душ. Решение он принял мгновенно, даже не головой, а телом, подскочившим с кровати. Дождавшись, пока струи воды уверенно зашумят, он резко открыл свою дверь, затем дверь соседнего номера и железным тоном скомандовал:

— Э, орел, на выход!

Худощавый белобрысый парень, не ожидая подвоха, натянул одеяло до самого подбородка, испуганно таращась на разъяренного соседа. Виталий сгреб в охапку лежащие на полу вещи, не утруждаясь разобраться — где чьи? — и швырнул их ему в лицо. Тот спешно выудил из кучи свои шорты и молниеносно их натянул.

— А Эдик…

— Эдик тебе позвонит, — прорычал Виталий, все так же не повышая тон. Дождался, пока блондин нащупает футболку, и взашей подтолкнул его к выходу. Недоумевающий парень предпочел не связываться с незнакомым типом в полтора раза крупнее себя, поэтому прыгнул в шлепанцы и был таков. Виталий захлопнул дверь блока и с тихим стоном вновь растянулся на постели. Только лишь когда Эд вышел из душа, он понял, что забыл закрыть дверь в свой номер.

Виталик замер, прислушиваясь. Он понял, что сосед искренне удивлен происходящему: вернувшись, он обнаружил вместо любовника пустую комнату. Эд тихо вышел в тамбур и осторожно заглянул в приоткрытую дверь его номера.

— Виталий? Не спишь? — прошептал он.

— Нет, — глухо отозвался тот.

— Ты случайно не знаешь, куда делся мой… гость?

— Ушел, — все так же односложно ответил Виталик, поворачиваясь к входу спиной.

— Он забыл трусы, — Эд хмыкнул и пожевал губы.

— Наверное спешил, — резко бросил Виталий. — Я могу поспать?

— Конечно! — Эдуард смутился и вдруг понял, что все это время бессовестно мешал соседу. — Извини.

Тот не ответил, притворившись спящим.

пятница

Утро началось с того, что к зевающему, сонному, проспавшему завтрак парню в номер нанесла визит старшая медсестра. Эд похолодел, пропуская женщину в блок: он мгновенно вспомнил вчерашнего чужака на территории и подумал, что кому-то стало о нем известно. Но медсестра лишь укорила его в недобросовестности, в наплевательском отношении к лечению и предъявила график профилактических процедур, в котором напротив его фамилии красовалось больше пустых клеточек, нежели галочек.

Эдуард хотел было возразить, что напротив строки «Тополев В. Ю.» вообще отметок не значится, но взглянув на строгое лицо женщины, передумал, послушно кивнул и, приведя себя в порядок, отправился по всем кругам ада, методично и последовательно посещая кабинет за кабинетом.

Но все это время его не покидало странное чувство незавершенности. Поступок Стаса вызывал недоумение. Если, по его мнению, свидание стало провальным — в чем сам Эд глубоко сомневался — то все равно было ненормально убегать, наплевав на трусы.

— Здесь что-то другое, — под нос себе прошептал Эд и решил, что должен разобраться в происходящем.

Но после обеда установившаяся жара вновь спутала его планы. Под солнцепеком, в полный штиль Эд передумал шагать свой марафон и решил, что визит к официанту вполне может подождать до вечера. Сам же Эдик решил воспользоваться ситуацией и вдоволь накупаться в реке.

Прохладная вода освежила его, и на смену сонливости пришла бодрость, словно река смыла всю накопившуюся еще с прошлого дня усталость.

Сосед по блоку не появился в столовой на ужин, но Эдик, погруженный в свои мысли, не обратил на это внимания. Чудовищно проголодавшись, он съел подчистую обе порции и быстро отнес тарелки к окошку приема посуды. Если Виталий не найдет на столе своей еды, решил Эд, то пусть выясняет отношения с работниками столовой.

Выйдя из корпуса, Эдуард удивился тому, насколько жарко стало на улице. Воздух не шевелился, и Эдик плыл в нем, словно в раскаленном тумане. Над аллеей поднималось колеблющееся марево: парень вытер бегущий по загривку пот.

Только лишь покинув тенистую территорию санатория и выйдя на открытую местность, Эд выяснил причину такого резкого изменения в погоде. Далеко на горизонте, со стороны города, в небе широко раскинулась приближающаяся грозовая туча.

Он удивленно присвистнул и сбавил скорость. Эд все еще не терял надежды, что гроза пройдет стороной, но спустя полчаса неторопливой прогулки стало совершенно ясно, что туча стремительно разрастается, и что она несет с собой не просто грозу, а настоящий шторм.

Эдик замедлил шаг и в нерешительности остановился. Сунув руки в карманы и запрокинув голову, он задумчиво посмотрел в сизое небо. Если бы парень мог увидеть себя со стороны, то невольно восхитился бы тому, как по-голливудски эпично он смотрится на фоне пополам разорванного молнией неба.

Чутье подсказывало ему, что продолжать путь не стоит. Печально покачав головой, Эдуард развернулся на сто восемьдесят градусов и резво зашагал обратно в санаторий, изредка оглядываясь и отстраненно жалея, что он не обменялся со Стасом номерами телефонов.

* * *

Гроза застала Эда уже на подходе к корпусу.

Небо разверзлось тугими струями воды, дождь сразу хлынул белесой стеной, резко ухудшая видимость до пары метров. Огромные градины падали то тут, то там, отломившаяся ветка березы с громким хлопком разбила декоративный плафон фонаря.

Эдик припустил бегом, стараясь лавировать между стремительно разрастающимися лужами. Деревья гнуло к земле, потоки воды ревели в канавах, а полосы ливня под порывами шквального ветра ходили ходуном, словно струи душа, который кто-то тряс.

Эдуард на огромной скорости влетел в помещение и, оглянувшись на улицу, поежился, оценивая масштаб стихии.

Вдруг в холле бесшумно погасло освещение. Те немногие люди, которые находились рядом, возмущенно зароптали, но Эду было не до того. Он промок до нитки, футболка противно липла к телу, челка, обычно попирающая законы гравитации и бодро торчащая вверх, спадала на лоб. Телефон в кармане мокрых джинсов наглотался воды и отключился, и Эдуард, взбегая по лестнице на третий этаж, молился, чтобы это стало лишь временной проблемой.

Вечер был еще совсем не поздним, но гроза за окном организовала преждевременные сумерки. Коридор, лишенный света, оказался тихим и пугающе пустынным. Эдик, чертыхаясь, ощупью нашел дверь своего блока.

— Виталик, ты здесь? — негромко окликнул он соседа, слегка волнуясь. — На улице апокали…

Сильные руки вдруг грубо толкнули его спиной на дверь. В темноте Эдуард не смог сориентироваться и ударился затылком, но этого даже не заметил. Элемент внезапности заставил организм отреагировать зашкаливающим выбросом адреналина, и он даже почувствовал, что согревается.

— Ви… — но сосед не дал ему закончить. Больно сдавливая пальцами плечи, Виталий удерживал его и, обдав жарким дыханием, скользнул поцелуем по приоткрытым губам.

Глаза Эдуарда широко распахнулись, и он невидящим взглядом пытался отыскать в сгущающемся сумраке зацепку. Поцелуй, похожий на укус, ошарашил его, и даже испугал.

Виталий быстро оторвался от него и отпустил его плечи. Эдик догадался, что тот и сам в шоке от своих импульсивных действий.

Глаза постепенно привыкли к темноте, и взгляды встретились.

Эдуард, обеими ладонями схватив Виталия за шею, в сумасшедшем темпе возобновил прерванный поцелуй. Тот, вплетая пальцы в его влажные волосы, отвечал с такой же неистовой страстью.

Мокрая одежда полетела на пол, и Эдуард сам не понял, как они очутились в номере Виталия. Сердце гулко стучало в груди, мысли полностью отключились, осталось лишь всепоглощающее желание, похоть, азарт и риск, ликование, восторг и, пожалуй, немного счастья.

Эдик не стал медлить, отвоевывая у реальности свои мечты. Он, оставшись в одном нижнем белье, опустился на колени: молния штанов Виталия оказалась прямо напротив его лица. В рекордные пару секунд Эд освободил парня от тесноты трусов и, стараясь не прикасаться к члену холодными пальцами, взял его в рот.

Эдуард выкладывался, как, наверное, никогда до этого. Минет срывал крышу и ему самому, чего стоила одна только мысль о том, что тот самый брюнет-натурал, по которому он недолго, но конкретно сходил с ума, стонет от его ласк, прикусив кисть руки. Другой рукой Виталий медленно перебирал волосы на его затылке, то сжимая сильнее, привлекая ближе, то едва касаясь, и от этого Эдуард просто уплывал в нирвану.

Он попытался максимально растянуть удовольствие, но много времени процесс не занял: коротко и шумно выдохнув через нос, Виталий кончил, слегка сгибаясь и напрягая рельефный пресс.

Сперма брызнула в рот, и Эдик, слизав все до капли, встал. Он подумал, что выгони сосед его прямо сейчас — он бы даже не смог обидеться. Однако тот сумел его удивить.

Жестом Виталий предложил Эдуарду сесть на кровать, и тот безропотно повиновался. Парень присел на пол у его ног, медленно провел рукой по внутренней части бедра: Эд закусил губу, чтобы не всхлипнуть от кайфа. Так же неспешно, будто пытливо изучая, он погладил гениталии через ткань нижнего белья, затем, осторожно оттянув резинку, не без помощи Эда снял с него трусы.

От стоящего и подрагивающего от нетерпения члена его отделял буквально какой-то десяток сантиметров, но Виталий не торопился. Во мраке комнаты он внимательно разглядывал орган случайного сексуального партнера и даже будто принюхивался. Наконец, он соизволил осторожно прикоснуться к нему губами.

Эд не сумел сдержать рвущийся из горла стон. Заведенный до предела, он торопил Виталия поступательными движениями, отяжелевшей рукой, легшей на черноволосый затылок, но тот, замечая старания Эда, выпускал член изо рта, добиваясь хриплого протестного возгласа, затем возобновлял медлительный томящий плен.

Выстраданный оргазм расколол сознание на тысячи стеклянных осколков.

Эдик вдруг осознал, что он все еще мокрый, но уже от пота, от жара возбуждения. И дышит, словно после затяжного марафона. С трудом приходя в себя, он краем глаза заметил Виталия, который вышел из номера в душ, чтобы сплюнуть в раковину и прополоскать рот.

Внезапно Эдуарду стало не по себе. Он неловко натянул влажное от дождя белье: тело пробрала дрожь. Он встал, нашарил на полу свою одежду и замер у выхода.

Виталий вернулся в комнату мгновение спустя. Не говоря ни слова, остановился напротив.

— Я пойду?.. — словно спрашивая разрешения, пробормотал Эд.

Виталик кивнул, разглядывая тело Эдика, освещаемое вспышками молний. Взгляд пронзал до костей.

Эд поежился и двинулся к себе, но Виталий вдруг схватил его цепкими пальцами за предплечье, медленно провел по руке ниже, подушечками пальцев коснулся браслета, кожи запястья, на пару секунд задерживая, а затем, будто передумав, отпустил.

Очутившись у себя в номере, Эдуард с тихим стоном швырнул мокрую одежду на стул. Его не покидало чувство, что он все испортил, хотя портить было нечего. Ему практически сразу стало ясно происходящее: натурал искал приключений, и он их нашел. Эксперимент увенчался успехом: Эдик не видел смысла спрашивать — «понравилось тебе, Виталик, или не понравилось?» Оргазм красноречиво ответил. А собственная страсть стала скорее затмением, которое нашло на сознание: Эд в первый раз пренебрег контрацептивами, которыми ранее пользовался даже при оральном сексе.

Вдруг он понял, что никогда до этого после случайной связи ему не было так гадко на душе. Никогда до сегодняшнего вечера он не мучился угрызениями совести и особо не парился чувствами сексуальных партнеров, так же как и они не думали о его. Сейчас же, растягиваясь на постели и реанимируя намокший телефон, Эдуард ощущал небывалую тоску, такую сильную, что хотелось выть на луну.

Просто очень долгое время до этого он трахался, не влюбляясь.

Эта истина заставила его глубоко вздохнуть. Шумящий за окном дождь убаюкивал. Спонтанный оргазм расслабил тело.

Уплывая в сон без сновидений, Эдуард поклялся себе, что поговорит с соседом и признается ему в своих чувствах. Он не боялся показаться смешным и жалким. Он боялся, что Виталий может никогда о них не узнать.