«Ненавижу. Ненавижу!»
Слово, пропитавшее его насквозь. Оно разлилось по его крови, словно яд, медленно отравляя изнутри, убивая. Но, он умрет раньше, чем захлебнется в ненависти. О стены комнаты, покрытые разноцветной плиткой, ударяется очередной кашель, сопровождающийся стоном боли.
     Ома поднимает взгляд, стоя напротив зеркала. Уставший от всего, уставший проявлять даже злость, которую парень сейчас испытывает. Он видит в отражении неудачника. Полного неудачника. Неудачника, у которого изо рта и носа стекает ярко-пурпурная кровь, удаляющая по обонянию металлическим запахом. Запачкавшая шарф в черно-белую клетку, и смешавшаяся с водой и лепестками в раковине. С белоснежными лепестками роз, так же окрашенные его кровью. Он кладет руку на стекло, опираясь, чтобы не упасть в очередном приступе кашля. С каждой неделей здесь ему все хуже... Он вытирает тыльной стороной ладони кровь со своего лица, умывая его ледяной водой. Холодно... Не только физически, ещё и душевно. Продолжать носить эту маску, корчить из себя лживого придурка перед всеми стало намного сложнее.  

— Чёрт...

Он ударяет по стеклу, будто желая разбить это отражение, но стекло не водная гладь водоема, оно не пойдет кругами, размывая отражающегося человека. Нет. Оно твердое. Кокичи лишь отдергивает руку, чуть покрасневшую от удара. Он собирает все лепестки с пола, с раковины, заворачивая их в туалетную бумагу и выкидывая в урну. Никто не должен узнать о его состоянии. Никто и никогда. Он лучше умрет, чем позволит эту случится.

***

     Киибо. Киибо это просто кусок железа, ходящего железа. И Ома умудрился влюбиться в это железо. Не взаимно, никаких шансов на взаимность. Он робот, он не может чувствовать, уж тем более любовь. Как бы сильно Кокичи не старался возненавидеть его, у него не получается. От подобных мыслей стебли цветов только сильнее растут, намекая на то, что если он хочет жить дольше, то лучше ему принять свои чувства. Но парень не хочет это принимать. Он не хочет принимать себя. Чтобы он и влюбился? Так ещё и в робота? Влюбился в подобном месте, когда любой из них может сдохнуть в любой момент!? Да к черту! Он контролирует себя, цветы это ошибка! Ома не будет верить в это. 
       По пути в столовую он сталкивается с чем-то тяжёлым, стены в этом месте быть не должно. Он поднимает взгляд, увидев вначале белоснежные жёсткие волосы, а после спину, покрытую железными пластами. Черт, он столкнулся с тем, с кем хотел столкнуться (больше) меньше всего.

— Только посмотрите! Наш робот сломался и застыл на месте? Кака-ая жалость! Ни-ши-ши.~

Киибо поворачивается к нему, сразу в недовольном виде заявляя, будто по заежанной пластинке.

— Ома-кун, только от тебя я могу услышать такие робофобные слова! Прекрати это! И я не сломался, просто там...

     Он поворачивается назад, указывая пальцев вдаль коридора. Ома выглядывает из-за его стены и видит Шуичи, что почти неподвижно стоит у стены. Лишь его плечи время от времени вздрагивают. Он плачет? Не удивительно, пару дней назад казнили Каэдэ. "Бедный" мальчик ещё не отошел от этого.

— Это не важно, он может справится и сам, а ты перегородил мне пусть в столовую! Если я умру от голода, будешь виноват ты, железяка!

      Кокичи толкает его в дверной проем, буквально запихивая в столовую и проходя дальше, спокойно усаживаясь за свободной место и приступая к трапезе. Черт. Зря он это сделал, зря коснулся Киибо. Болит, болит в груди, очень сильно. Главное не начать кашлять. Не здесь. Ома поддерживает разговор, отпуская шуточки в сторону других, особенно задевая робота.

— Бе-едный Киибой! Все едят, а ты сидишь и не можешь! Можешь съешь кусочек, М-м?~

Он улыбается, набрав на ложку каши, протягивая ее сидящему напротив роботу, будто собираясь покормить. Конечно же он издевается.

— Ома-кун, я уже говорил, что не могут принимать пищу, грубо с твоей стороны предлагать это. Робофоб...

Киибо хмуриться, отворачиваясь, игнорируя парня дальше. Кокичи опускает взгляд вниз, мрачнея на долю секунды, после снова улыбаясь.

— Киибой обиделся на меня, да? Да? Да?~

Он кривляется, убирая ложку назад в свою тарелку и вставая из-за стола. Ома не может много есть.

— Что ж. Желаю кому-нибудь подавится, а я пошел заниматься более важными делами, например, планом убийства всех вас, ни-ши-ши.~

     Он выходит из столовой, сцепив руки в замок на затылке. Но стоит ему выйти и закрыть дверь, как вдруг он кашляет, кровь капает на пол, вместе с лепестками. Черт, здесь ему не как их убрать... Кокичи просто уходит, моменты, когда он в одиночестве нравятся ему больше всего. Он может не притворяться перед собой. Ома по привычке запирается в своей комнате, сползая по двери вниз, обнимая руками колени, утыкаясь в них. Он все ещё не верит. Ни в убийственную игру, ни в то, что Рантаро с Каэдэ уже умерли. Это просто сон... Лишь бы сейчас открыть глаза дома, у Дайса, в окружении своих подчинённых. Он поднимает голову, нет, все так же. Эта проклятая комната в проклятом месте. И проклятье, растущее в его груди. По щекам текут слезы, он бесшумно плачет. Он устал, просто... Устал.