Радостно ввалившийся в чужой кабинет Уолтер растерянно замирает на входе. Открывшаяся его взгляду картина очень уж походит на сцену из фильмов, где злодей поджидает протагониста, чтобы сообщить, что тот опоздал на спасение мира. Киллиан вальяжно сидит в кресле, меланхолично поглаживая дремлющую Венецию протезом. Настольная лампа за его спиной и подсвеченный голубой глаз только добавляют жути.

       — Киллиан? — Осторожно зовёт парень, не решаясь подойти ближе. Слишком странное поведение.

       — Уолтер, Уолтер, Уолтер, а я то думал, ты — хороший мальчик. — Тихий голос наполняет помещение, заполняя его собой, как трясина в болоте: чем больше дёргаешься, пытаясь выбраться, тем больше увязаешь. Так сказала Марси. Уолтеру это сравнение не нравится. Болото противно пахнет и мерзко мокрое, холодное, отвратительное. По мнению учёного, Киллиану ближе зыбучие пески. Обманчиво тёплые, обжигающие, иссушающие, никак не выдающие себя, пока ты не окажешься слишком далеко, чтобы выбраться. — Как же я оказывается ошибался. — У Уолтера сердце замирает и подпрыгивает к горлу, а во рту мгновенно пересыхает от дурного предчувствия. — Кто бы мог подумать, что ты способен на такое…

       — Да в чём дело, Киллиан? Что я такого сделал?! — Наконец не выдерживает нагнетания Бекетт, несчастно хмуря брови и делая несколько шагов к мужчине. Киллиан едва заметно улыбается.

       — Шантаж Дженкинс — весьма сомнительное предприятие.

       Пару секунд Уолтер обдумывает сказанное, прежде чем облегчённо выдохнуть. И оглянуться вокруг в поисках того, что можно безопасно кинуть в чертового шутника. Венеция подозрительно наблюдает за его метаниями и предпочитает убраться подальше. Мало ли, вдруг и правда что-нибудь метнёт. Но ничего подходящего не находится и чувство мщения слегка утихает, а когда он смотрит на тихо смеющегося мужчину, почти полностью пропадает. Невыносимый.

       — Кто тебе сказал?

       — Мисс Каппел, — быстро сдаёт Киллиан знакомую.

       В принципе, Уолтер не удивлён. Марси — одна из тех немногих, кто относится к Киллиану нейтрально-положительно, если можно это так охарактеризовать. Она часто требует его помощи и порой оказывает её сама. Не стесняется критиковать и временами снисходит до внерабочих разговоров. Бекетт ей за это благодарен.

       Но сейчас… Ауч, Марси!

       — Я бы не назвал это шантажом, — Уолтер нарочито небрежно пожимает плечами, но не удерживается и отводит взгляд, чуть краснея. Перекатывается с пятки на носок, отводя руки за спину и хлопая в ладоши на уровне груди.

       — Думаю, что нет, — с улыбкой наблюдает Киллиан за этими ужимками. Мальчишка совсем не умеет врать.

       — Это был скорее список пожеланий для успешной работы в Агентстве. Когда я обосновал Марси каждый пункт, она согласилась передать его Дженкинс. — О, да, Марси согласилась. Бекетт уверен, если бы мама была жива, она смотрела на него также: с восхищением и умилением. Словно он сделал то, что она не ждала от него, но в тайне очень-очень хотела увидеть.

       — У меня для тебя плохие новости, Уолтер, — с прежней улыбкой сообщает Киллиан и парень невольно отмечает, как ему нравится, когда мужчина улыбается. Он словно становится совершенно другим человеком, не имеющим ничего общего с тем преступником из Венеции.

       — Какие? — Слегка подозрительно уточняет Бекетт.

       — Это называется «шантаж».

       — Взаимовыгодное сотрудничество! — Запальчиво поправляет парень довольного мужчину и складывает руки на груди, наглядно демонстрируя своё несогласие.

       Киллиан понимающе кивает.

       — Обманывай себя дальше, мой юный шантажист, — и отворачивается к столу, берясь за карандаш. — Включи свет.

       Уолтер подчиняется и приближается, заглядывая ему через плечо. На бумаге — Марси, прикорнувшая на диване. Парню в рисунке чудятся чужие симпатия и почти что любование и от этого неприятно колет сердце.

       — Не сопи на ухо.

       Бекетт возмущённо смотрит на усмехающегося мужчину и намеренно шумно выдыхает ему в ухо.

       — Уолтер! — удивлённо оборачивается Киллиан, чуть отшатываясь вместе с креслом и прикрывая ухо рукой.

       Уолтер довольно улыбается, чуть задирая нос. Киллиан передёргивает плечами от неприятных ощущений и глубоко вздыхает. Вот ведь мальчишка.

       Парень же всё своё внимание обращает на альбом, осторожно перелистывая страницы. Пару секунд мужчина просто наблюдает за ним, а потом возвращается к столу. Уолтер мельком оглядывается на него и, недолго думая, усаживается на колени. Киллиан его страхует, поддерживая его под спиной и приобнимая за талию.

       — Красиво, — коротко отзывается Бекетт, поворачиваясь к своему невольному «стулу». И замечает след от пасты на щеке. Он облизывает большой палец и тянется, чтобы стереть. Киллиан не останавливает его, но крупно вздрагивает, когда ощущает прикосновение. Вся расслабленность, всё хорошее настроение испаряются без следа. Мужчина словно каменеет, сжимая губы в тонкую полоску.

       Проблема. Одна из последних в его терапии. Киллиан уже почти перестал обращать внимание на протез, как-то выделять его. Разве что привычка стоять с отведённой за спину рукой осталась. Но лицо… После освобождения оно вновь было затянуто камуфляжем и Уолтер ни разу не видел, что он к нему прикасался.

       Проблема. Хорошо, что Уолтер догадывается, что с ней делать. Он прижимает ладони к щекам, впервые ощущая разность текстур под маскировкой, и коротко целует в искусственную кость подбородка. Киллиан ошарашенно моргает, встречаясь со смеющимся лазурным взглядом. Улыбается уголком губ, чуть оттаивая, и подначивающе вздёргивает бровь. Бекетт делает «бровки домиком», а его улыбка становится в большей степени смущённой. В глазах разгорается упрямство. Уолтер склоняется к мужчине и решительно прижимается к его губам. Киллиан улыбается в поцелуй. Прижимает парня к себе, довольно ощущая, как тот сам льнёт ближе.

       Идиллию нарушает хлопнувшая о стену дверь и голос ворвавшегося следом Стерлинга.

       — Уолтер, ты… Мать вашу, я ослеп!