Изменения в Изуку были настолько невидимыми для Бакуго, что когда он столкнулся с ними лицом к лицу, то выглядел как олень в свете фар. Мозг поставил блокировку на этого человека, нейроны друг с другом не сходились и выглядел Катсуки как слепоглухонемой полудурок, когда девчонки за спиной начинали обсуждать «косые мышцы» и «ой, вы видели как Мидория проколол ухо? ему так идут гвоздики!». Он напрочь не замечал заострившихся черт лица, широкие плечи, крепкие ноги, новую стрижку и побледневшие веснушки. Для него Изуку ничем не отличался от того, что был с ним в средней школе – хлипкий, с торчащими в разные стороны волосами, дрыщеватый и нервный. Такое обычно происходит у людей, которые пережили душераздирающую травму много лет назад. Во имя защиты нервной системы сознание ставит железные стены и стирает воспоминания. Но травмы нет, есть только придурошный характер и тупое отрицание реальности.

  Осознание не приходило, на главном экране выскакивала ошибка, перезагрузка системы, ошибка, попытайтесь включить и выключить.

  – У Мидории такие бедра широкие, типа, э-э-э, ну я даж не знаю. Они не такие как у девчонок, но у Аоямы, например, в два раза уже, шарите? – Каминари размахивает руками пока говорит. «Когда начался этот диалог и как они пришли к такому ключу беседы?» – Катсуки не помнит, но он выхватывает из нее эту фразу и начинает слушать. «Эжжи» – добавляет Киришима и нет ни единого понятия о том, что именно это слово может значить. 

  – Да, он коренастый. Хизи, мне нравится. Круто когда у парней есть хороший бампер, есть за что потрогать. – Мина делает в воздухе движение непосредственно «троганья бампера» и Бакуго закатывает глаза.

 – Коренастый? Че это значит? – Переспрашивает Серо, открывая банку газировки и делает протяжный серб.

  – У него плечи широкие и бедра, орех, кста, зачетный. Вот Тодороки высокий и у него такое атлетическое телосложение и это делает его только выше. Но Мидория всегда будет казаться ниже чем есть и особо-то и не вырастет. – Она пожимает плечами и обвивает рукой талию Эйджиро, пока он закидывает свою ей на плечи. 

  – И откуда ты это знаешь? – Он улыбается и изгибает одну бровь.

  – Девчонки говорят. У стен есть уши, у людей рты, шаришь? И вообще, с кем я разговариваю. Вы не знаете слово «Коренастый». – Они смеются и идут дальше к тренировочному залу. Катсуки кидает им, кивает, что-бы шли дальше и закуривает в слепой от камер наблюдения зоне. 

  Ну да, бедра неплохие. Вполне в его вкусе. В голове всплывают картинки разминающегося Мидории со своим почти-идеальным-шпагатом. (Бакуго, конечно, может растянуться в два, а то и в три раза лучше, просто потому что)

  Неплохо, возможно, даже очень хорошо. Только было бы круче, если бы его бедрами мог восхищаться только он. Потому что Дековский костюм из спандекса не оставляет маста фантазии – все видно и так. В голове у Катсуки картина начинает прояснятся, Изуку немного подкачался ко второму году обучения в Академии. Но дребезжащие и заикающиеся уродцы не в его вкусе. Бакуго знает Изуку с его тупейшим «Каччан!» и скрипучим голосом, заиканием и ебаным отсутствием любого стиля в одежде. Знает черноволосого смуглого парня, который каким-то загадочным образом отрастил себе при прямоволосых родителях афро-кудри, щекастого, с веснушками и привычкой нервно бормотать, раздражая всех в мире.

  – Деку. – Бакуго смотрит на развалившегося на диване Изуку и делает вид, будто он сейчас попереубивал всю школу и Катсуки пришел мстить. «Не мог бы ты подвинуться и убрать ноги что-бы я мог сесть рядом и посмотреть свою любимую кулинарную программу?» – Встань, убери и закрой рот. – Вау, вот это навыки общения. Его вежливости позавидует королева Британии, чего уж там. Манеры достойные английского джентельмена. Доставайте фрак, этот молодой человек побил все рекорды. 

  Изуку смотрит на него исподлобья и хмыкает, не двигается, перелистывает страницу книги. Сейчас четыре часа утра и хер только знает что их обоих привело в общажную гостиную. Изуку не спится, а он сам всю ночь играл в Мортал Комбат. Вот и ответы на вопросы.

  – Отсоси потом проси, Бакуго. – Он ставит такой акцент на имя, что Катсуки вспыхивает и кидает в холод. «Каччан то, Каччан се!», но «Бакуго» – никогда. Он закрывает книгу, вздыхает и что-то набирает в телефоне, делая глоток кофе из розовой Урараковой кружки. Лимитэд эдишн, презент, хэндмэйд.

From Todoroki:

бакуго тож там? бляяя, изуку, только не нарывайся на неприятности

From Todoroki:

я слышал что ты сказал

From Todoroki:

я достаю ушные затычки, ради бога, глухой крикун сейчас поднимет на уши пол города

To Todoroki

Да меня уже заебало, я уже столько охватывал, что сижу как в аквариуме. Тем более ты видел как он выглядит когда злится.. 

From Todoroki: 

делай как знаешь, бро

  Бакуго выходит из оцепенения и скидывает ноги сам, причем садясь так близко к Изуку, что его многоуважаемые бедра тесно застряют между Катсуки и быльцей дивана.

 – О-о-о, Деку, смотри какие мы серьезные! – Он хрипит куда-то и в полу-ребяческом полу-агрессивном состоянии перехватывает руки Изуку пока тот не начал пинаться локтями под ребра, привычка, которая была в детстве. Бакуго отмечает про себя, что на восемьдесят процентов он взбудоражен, на пять процентов зол и на пятнадцать он вообще не понимает что происходит. Телефон  перехватывается из рук и остается лежать обратно на тумбе, пока эти двое играют в «кто кого», перебрасываясь мерзкими фразами.

 – А ты после лета вырос, Деку, раньше стоя сосал. – Изуку противно морщится и брыкается, пиная его пяткой в тапке по животу.

 – Психопаты звонят тебе за консультацией по мудачеству, ты знал, Каччан? – Он смеется. У него все еще скрипучий и неприятный голос, но ставший на два тона ниже. И можно заметить, что вот так вот бодаться с ним стало куда тяжелее и Бакуго даже не знает кто первый сдастся. Но тут дело не в силе, кто первый отведет взгляд – тот и проиграл и они так и продолжают давить друг на друга всем телом сидя на диване, в полной тишине.  Бакуго знать не знает когда Изуку стал такой стервой, а он сам –  когда начал принимать мысль о том, что может проиграть кому-то вроде кудрявого неуча.

  – Ты палку не перегибай. Тебе какой гроб – открытый или закрытый? – Изуку подбрасывает бедра наверх и его пятка соскальзывает за спину. Изуковские бедра слишком часто фигурируют в мыслях за всю его последнюю жизнь. Он может поклясться, что конопатый сделал это специально, потому что он улыбается и вскидывает зад  еще раз и даже тихо мычит, выводя Катсуки из равновесия. 

  – Ты там вроде своего Гордона Рамзи смотреть хотел. Вот иди и смотри, тут есть дохера места, Каччан. – И в правду, дохера места. Но это его священный долг – приебаться к Деку с нихуя.

  – Ты первый начал, задрот. Я перфекционист, Деку, и я не люблю когда что-то идет не по плану. – Он ухмыляется, возвращает контроль и чувствует, как противник начинает сдавать позиции, когда теряет точку опоры в ногах.

 – Ну а что тогда по плану, а? Или это ты так флиртуешь? Соблазнить меня пытаешься, Катсуки? – Он смеется и отпускает руки, давая прижать себя к дивану и обхватывает ногами поперек талии, прижимая к себе. Бакуго выпадает в осадок и пять процентов злости как-то выпадают вместе с ним. – Или заигрываешь? Может, мне постонать еще? – он смеется сильнее, чувствуя, как вспыхивает навалившийся на него одноклассник с кончиков ушей до всей мать его шеи. Для Изуку это несерьезно, Изуку больше не боится его. Изуку так много раз ломал кости и вспарывал глубокими ранениями кожу, что ему совсем не страшно боли. Он не боится, что его ударят, Изуку просто играется. Изуку выигрывает. Бакуго теряет равновесие, когда Деку снова входит в игру и собирает все свои силы в руки, снова давит. У него подкашиваются мышцы и он быстро пытается встать, выпутывая кисти из переплетения пальцев, но Изуку начинает театрально, реально, не-по-детски, сногсшибательно стонать. Бакуго закрывает ему рот рукой, потому что стены тут как у картонной коробки и ему не хочется что-бы их услышали. Он продолжает мычать, как самые отчаянные девчонки в порнухе, как в хентае, смеется и пытается убрать руки ото рта. В его глазах превосходство, хотя он все еще под одноклассником. Они сползли вниз и теперь подминают друг друга под себя лежа.

  И Бакуго бьет его с размаху в солнечное сплетение так, что в глазах на минуту становится черным-черно, а в ушах звенит и Деку корячится на мягком матраце в попытках вдохнуть. Мычать он перестает.

  – Бляять, а как же хорошо начинали. – Выплёвывает свои легкие и наконец начинает нормально дышать. Когда в глазах проясняется, то картина уже совсем другая. Катсуки сидит на другом конце дивана, раздвинув колени, положив сверху диванную подушку, а еще сверху – руки с телефоном. Он настраивает слуховой аппарат на нужную тональность для носки эйрподсов и утыкается в экран, делая вид, что совсем не замечает Мидорию, который так же кладет диванную полушку между ног и активно печатает что-то.

To Todoroki:

Есть две новости

From Todoroki:

на какую сам сядешь, на какую мать посадишь?

To Todoroki:

Я сама серьезность шото тут такие новости ты ахуеешь

From Todoroki:

удиви м е н я

To Todoroki:

 Пользователю Отправлено Фотографию

From Todoroki:

окей

From Todoroki:

мне готовится к тому что-бы крестить ваших детей? Сегодня вы сидите на одном диване со стояками, стонете и лапаете друг друга

 To Todoroki:

не  то о чем ты мог подумать

From Todoroki:

да я так и понял, а завтра мне нужно будет вызывать Ииду что-бы вас расцепить друг от друга?

To Todoroki: 

пхах ну ладно хоть у кого-то из нас появится мужик

From Todoroki:

иди   нахрен

Бакуго как-то слишком поздно ловит момент, что Изуку, вообще-то, не неудачник. Ничего не случится ведь, если он попытается не замечать изменения, так ведь? Можно ведь просто оставить все как есть. Мидория встает и уходит куда-то в сторону душевых и возвращается через две минуты ровно тогда, когда ему в Директ приходит сообщение от пользователя.

И о Боже. 

Это Дикпик.

  Самый настоящий дикпик с оттянутой резинкой домашних красных шорт и Бакуго готов поклясться, Деку на этом фото держит свою белую футболку зубами, оголяя рельефный пресс. И им обоим хочется спать и мозг не особо координирует и обрабатывает мысли. Это единственное оправдание для себя, перед тем как он швыряет через весь дом диванную подушку в Изуку и сам оттягивает спортивки и записывает целую трехсекундную гифку со вспышкой – они сидят только в рассветной полутьме.  И даже добавляет смайлики и подпись, так и сидя со спущенными штанами, пока Деку валится на пол от смеха. Он отправляет видео и два раза пересматривает свое, потом заправляет все свои придатки обратно под белье и штаны и сохраниет в галерею фото от thatbunbunny.

– У тебя пирсинг? – Высказывается Бакуго и подгибает под себя ноги так, что-бы член не натирали штаны. Это не страшно, возбуждение скоро пройдет.

– А у тебя их два? – Изуку лежит на полу, держа над лицом телефон и точно так же рассматривает чужой хер.

– Три, еще есть кольцо, присмотрись, нерд. – Бакуго только замечает, что тоже смеется охрипшим голосом.

– А френум будет колоться если ты мне засадишь?  

– Я в душ. – Они удаляются друг от друга с громким смехом, пробуждающим весь класс и до самого вечера не видятся.

– Может, мне рассказать Митсуки-сан? – Кричит Мидория через весь коридор и это заставляет его поклясться, что если его мать об этом узнает – он оторвет Деку член и засадит его так глубоко в его зад, что тот еще месяц будет харкаться спермой.

  После этого Бакуго отправляется домой с температурой в сто четыре градуса и проводит там две недели в беспощадной дрочке на нюдсы Изуку и они вроде как начинают встречаться. Они тактично огибают все, что происходило с ними до геройской Академии, вспоминая только тупые или стыдные моменты, пытаясь вогнать друг друга в краску. И с Деку становится общаться так легко, даже легче чем с Эйджиро, потому что сложно не общаться с человеком, который прислал тебе целое десятиминутное видео в котором он кончает только от того, что трогает свою грудь с подписью «Выздоравливай, потому что если ты не приедешь на этой неделе, то я устрою групповуху с твоим сквадом» и ничто больше в этом мире не мотивирует Бакуго так сильно.

Ничего не случится же, он ведь просто влюбился второй раз в одного и того же героя. Но теперь он знает как рассказать о своей любви.