— Широ, открывай глаза, первое января на улице! — над девочкой, закутанной в покрывало, склонилось пять ребят приблизительно её возраста. Детям было около десяти-двенадцати лет, серая форма приюта, убранные в косы волосы, либо тщательно причёсанные, бледные лица — всё это делало их похожими одного на другого. — Соня, подъём.       

— Я не хочу идти в храм, — пробормотала она, переворачиваясь с бока на бок, пряча глаза от солнца. Широ ненавидела вставать по утрам. Ночью ей было гораздо лучше. И уроки делать, и штрафную работу в приюте. — Может без меня?       

— Нет. Этот день важный! — девочка подняла указательный палец вверх с важным видом. — Вставай! — карие глаза лучились светом надежды и теплотой к окружающим. Один мальчик пробормотал, что, раз последняя вставать не хочет, может, ну, её? За что получил ощутимый тычок в бок от соседней девочки. — Шираюки, подъём!       

Широ с неохотой открыла глаза, глядя на этих детей с усталостью. В этом приюте она появилась совсем недавно. Её нашли в крови посреди улицы города. Люди в ужасе шарахались от неё, а девочка совершенно не помнила, что с ней произошло. Лишь то, что кто-то окатил её кровью, и то, что крови было очень много. А что было до и после — ничего. Когда её всё-таки забрали правоохранительные органы и социальные службы до выяснения деталей произошедшего, то выяснилось, что девочка испытала насилие. Синяки, ушибы, черепно-мозговая травма, перелом правой руки — всё свидетельствовало о том, что ребёнок жил в стрессовой и опасной для жизни обстановке. Итог стресса — амнезия.       

Девочка села, протирая глаза ладонями. Из-за перелома руки, которая была рабочей, она заново училась писать левой рукой. Психологи разводили руками на отчуждённость девочки. Та что-то вспоминала, но делиться с врачами не собиралась.       

— Ладно. Встаю…       

Убрав чёрные волосы под резинку, она отправилась умываться.       

Первое января — Новое начало Нового года. Шираюки не верила в эти глупости, что в старом году остаётся всё плохое. Плохое идёт следом. Но дети за сёдзе шумели, смеялись, потому что сегодня в приюте это разрешено. Праздник же. Девочка с тоской посмотрела на себя в зеркало. Окрашенные в чёрный цвет волосы, синие глаза, бледная, как и приютские дети. Полностью вписанная в систему тех, кто остался без родителей.

***

 Привязывая ленточку к храмовому дереву, как и остальные дети, Шираюки посмотрела на небо прежде чем пойти вытягивать гадания на грядущий год. Она не знала, чего хотела. Все желали обрести семью, вернуться к матерям, или наоборот найти друзей.       

— Широ, что ты загадала? — соседка по комнате поравнялась с ней.  

— Ничего.       

— Но…       

— Вытягивай трубочку.       

Шираюки улыбнулась, пока её знакомая с усердием считала считалку. Её желания неисполнимы тут. Шираюки хотела крови, но вместо этого получала от других по кубику сахара для чая втайне от воспитателей. Так хотелось крови пить гораздо меньше. Такие желания не пишут на табличках и не привязывают лентами к деревцу желаний.       

— Твоя очередь!       

Считать она ничего не стала, а просто дотянулась до первой попавшейся ячейки. Когда она развернула маленький свёрток, то прочла следующее: «Всё будет скоро». Свернув бумажку, под молитву жреца она сожгла её. Все обсуждали то, что им выпало на этот год, а Шираюки смотрела на небо.       

Всё будет скоро? Ну, для неё самое главное, что умеет писать своими руками, а остальное она сможет сделать сама. Главное, что в этой системе социальных служб она в безопасности от мира, где её могут убить те, кому это надо.