Голуба шагнула в баню, заметила золотистые глаза банного из-под лавки и притопнула ногой. Банный скрылся, так ему и надо, ишь чего удумал, следить за честной девушкой, когда она гадать собралась. 

Крестик она сняла, да далеко убрать не решилась, положила на стол подле зеркальца, всёж таки боязно совсем без защиты. 

— Суженый, ряженый, приди ко мне наряженный, — зашептала она.

Долго, долго Голуба слышала лишь собственный шепот и видела в зеркальце лишь себя. Она уже почти решила, что гадание предсказало ей отвести в одиночестве, когда по бане заходил сквозняк, дверь скрипнула и в отражении мимо Голубы прошел он, в черных одеждах и с мечом. 

— Звала? — Спросил он и голос его громом раскатился по бане. — Ну раз звала, так весели гостя дорого.

Голуба ощутила как щеки её наливаются густым румянцем, но молчать было нельзя и она заговорила. Он слушал её молча, не отвечая на вопросы, и улыбался, и каждый раз, когда Голуба запиналась, улыбался всё шире. 

— Эх, приворотные твои глаза, Голуба, не могу боле без тебе, — сказал он и потянулся за ее рукой, Голуба отшатнулась.

— Не трож, где это видано девок как замужних трогать! 

Лицо его исказилось и стало нечеловеческим, как у домового или банника, только страшнее, Голуба схватила крестик и преградила им путь. За околицей прокукарекал петух, Голуба была в бане одна.