Никки едва ли помнил, как вернулся в зеленый шумный Хогвартс. Кажется, Уэскотт помог ему аппарировать к опустевшему Хогсмиду, где уже в жилых домах зажигались первые вечерние огни, отряхнуться от невидимой пыли и выйти на дорожку, ведущую к замку. До чугунных ворот он шел уже совсем один, мучаясь фантазиями о Волан-де-Морте. Тот быстро разгадал его тревоги, дал пищу для размышлений, и этот шёпот на ухо… Что-то удивительное пронизывало его, оплетало каждую клеточку тела и лишало рассудка. Он будто бы выпил много крепкого алкоголя, когда на деле ни капли не взял в рот.

— Опаздываете, мистер Холл, — презрительно пробормотал Филч и закрыл за ним ворота. Скрипучий голос старого завхоза вывел его из транса. Никола растерянно оглядел перед собой, а затем тряхнул головой. Его никто не ждал, к тому же студенты наверняка потихоньку собирались домой — послезавтра им предстояло отправиться в родные пенаты.

Никола проигнорировал ужин и сразу отправился в подземелья, иногда скользя по начищенному полу и представляя, что он птица, расправившая крылья. Несмотря на начало июня, в подземельях стояла прохлада и ему пришлось закутаться в мантию, чтобы не замёрзнуть. Холод всегда с лёгкостью доставал его где угодно. Пронёссшись сквозь несколько поворотов, он остановился за тупиковой стеной, облегченно выдохнув, что все слизеринцы скорее всего сейчас трапезничают, а значит он успеет сходить в общую душевую и запереться в своём гордом одиночестве. К тому же, он сможет ещё раз обдумать сегодняшнюю встречу.

— Кровь сравнима золоту, — негромко буркнув пароль, Никола вошел внутрь и тут же пересек зеленые ковры слизеринской гостиной. Кто-то сидел в кресле, но он не разглядел, кто именно, сдержав при себе раздраженное цоканье. Об одиночестве стоило забыть, как и о возможности потратить минут десять у тёплого камина. Парень спустился вниз и притворил за собой тяжелую дверь. С губ сорвался восторженный вздох, и он рухнул на кровать будто подкошенный.

— О Мерлин, — простонал Никола, обнимая подушку и жмурясь в попытке прогнать настойчивый образ Волан-де-Морта, что никак не шёл из его головы.

Меньше чем через пару минут в его дверь раздался нерешительный стук. Никола отбросил подушку, сел и нахмурился, не представляя, кто мог к нему спуститься. Регулус по понятным причинам не приближался к нему ближе, чем на несколько метров. Из команды по квиддичу его турнули с места ловца сразу, как только стало известно о романе, так что вряд ли это был Мальсибер с предложением вернуться обратно на будущий год. Перебрав в уме все возможные вариант, парень гаркнул хриплое «можно» и потянулся за пострадавшей от неожиданности подушкой, что свалилась по другую сторону кровати. За дверью оказался наименее ожидаемый гость из всех: Снейп.

— Ты встречался с Тёмным Лордом! — сходу сказал он сдержанным тоном, но нетерпение прослеживалось в том, как поддрагивали его губы и лихорадочно блестели тёмные, почти чёрные глаза. «Откуда он узнал?» — Никола открыл было рот, чтобы его осадить и выгнать, но тут же его захлопнул. Эта была его личная встреча, только то, что касалось непосредственно его. Интимное. Шепот на ухо и предложение встретиться вновь, когда-нибудь, когда он будет готов слушать дальше.

— Малфой рассказал? — догадался Никки, удивившись собственной сообразительности. Он устало выдохнул и потёр переносицу. — Закрывай за собой дверь и заходи, раз ты здесь, не стой на пороге. Не бойся, рук не распущу, чтобы обо мне ни говорили.

Снейпа дважды просить не пришлось. Он уверенно вошел внутрь, закрыл за собой дверь и с любопытством огляделся по сторонам. Никола хмыкнул: смотреть у него было особо не на что.

Комната, в которую его отселили от бывших соседей, была маленькой и заставленной мебелью. Раньше она использовалась под ненужные или забытые вещи, оставленные старшекурсниками, крайне редко сюда приходили уединяться парочки. Никола передвинул массивную кровать ближе к стенам и разобрал хлам на полу, но от ощущения темницы так и не избавился. Голые стены, никакого полога над кроватью не было и в помине. Максимально сухо, колко, неуютно. Никола к себе гостей не ждал и не звал: мало ли бы какое на него клеймо ещё навесили. Он проводил здесь огромную часть своего времени, когда готовился к учёбе, или сидел же где-то под башнями госпожи Андерсон — их преподавателя прорицания, если накатывало соответствующее меланхоличное настроение.

Снейп сел чемодан Николы, напротив его постели, и постарался принять невозмутимый вид. «Это же насколько его распирало, что он засунул сегодняшнее происшествие подальше? — Никола смешливо фыркнул собственным мыслям, замечая на себе вопросительный взгляд. Он покачал головой в ответ. — Неприятно».

— Ты пришел ко мне, чтобы помолчать? — Никола откинулся назад, прислоняясь спиной к изголовью. Снейп и бровью не повёл. — Да, я с ним встречался сегодня. Полагаю, Малфой проболтался и о том, что Исаак Уэскотт — мой отец. Биологический. Не знал, что вы с Малфоем поддерживаете связь.

— У нас сотрудничество, — скривился Снейп. — И мне и ему оно выгодно. Иногда он передает новости. — через несколько секунд парень почти гордо добавил: — В следующем году мне поставят метку.

— Я бы на твоём месте не гордился бы подобным, — поморщился Никола, возводя глаза к потолку. — Ты так сильно этого хочешь?

— А ты разве нет? — Снейп подался вперед. — Ты получил то, что хотел бы каждый из нас! Быть не на общем собрании для нас, кандидатов, а разговаривать с ним лично! Какой он, когда один? Когда не ведет беседу в кругу людей? Что он от тебя захотел? Или ты уже… — он бросил взгляд на его предплечье, и Никола машинально спрятал руку под одеялом.

— Это инициатива Уэскотта, — Никола убеждал, по правде, сам себя. Теперь, когда Снейп заговорил об этом, ему подумалось, что клеймо на руке сделало бы его ближе к совершенству, с которым он столкнулся. — У меня нет метки. Я вообще не понимаю этих ваших увлечений чёрной магией. Твои друзья, Мальсибер и Эйвери. Ты видел, что они сделали несколько дней назад? Они буквально заставили бедную второкурсницу с Хафлпафла написать на своём лбу «грязнокровка»!

— Они мне не друзья. Возможно, они не очень умны и слишком радикальны, — что-то болезненное угадалось в движении Снейпа, и Никки вспомнил сегодняшний инцидент у озера. — В любом случае, это их проблемы, что они вместо того, чтобы постигать тайны магии, занимаются идиотизмом уровня Мародёров!

— Мародёры не применяют насилие, по крайней мере.

— Да ну?

Никола поморщился. Ладно, не совсем так, но всё же Мародёры не распылялись до расистских шуток. Они могли перегнуть палку, как сделали это сегодня, но всё же они не опускались до избиений беззащитных. Они не задирали девчонок и уж точно не писали слово «грязнокровка» на лбу второкурсниц.

— И всё же, Снейп, зачем ты пришел? — Никола серьезно взглянул на гостя, пытаясь разобраться в его мимике и почуять ложь. — Я думал, что ты должен пытаться извиниться перед Эванс, да и слухи же пойдут, разве не ты это сказал? Тем более, ты сейчас в моей обители. Минут через двадцать начнут возвращаться ребята, и если ты неожиданно покажешься в гостиной, идя от меня, то твои недруги пустят интересную сплетню. Соскучился по песенкам Блэка, который попытался нас поженить на день Святого Валентина?

— Мне было интересно, почему ты не рассказал раньше, что твой отец — член ближнего круга Тёмного Лорда, — сквозь зубы процедил Снейп, поднимаясь. «Его задели мои слова. Отлично», — Никола уткнул лицо в ладони, сдерживая страдальческий стон. Судя по звукам, Снейп то ли подошел ближе, то ли остановился у двери. — Это сделало бы твою жизнь лучше, не думал? Тёмный Лорд — великий человек, он продвигает правильные идеи. Ты должен был убедиться сегодня в этом! Да даже если ты всё ещё убежден в своей «доброте мирской», если ты рассказал, то тебя никто бы пальцем со Слизерина тронуть не посмел бы!

— Я бастард, Снейп, — огрызнулся Никола, опуская голову на свои предплечья, подпёртые согнутыми коленями. — А не законнорожденный сын. И моя мать — всё ещё остаётся полукровкой, у которой законный муж — магл. Не знаю, какую чушь тебе наплёл Малфой, но с бастардами другие правила. Я не наследник рода и никогда им не стану. В довесок к этому, Уэскотт — мой отец только по биологическим данным, нас с ним связывает только кровь и ничего больше. Понимаешь? Да скорее всего, если бы окружающие узнали, что я по крови Уэскотт, то косых взглядом стало бы в разы больше. Мне ещё к своей коллекции эпитетов «сын Пожирателя» не хватало.

— Но ты мог рассказать мне или Регулусу, — возразил Снейп прежде, чем сам осознал, что сказал. Никола подскочил с места, почти сталкиваясь с парнем и гневно уставившись на него сверху вниз. — И мадам Блэк тогда не была бы столь жестока, она очень уважает организацию Тёмного Лорда.

— Что бы мне это дало?! — яростно прошипел он. — Вашу дружбу? Снейп, очнись, я не идиот вопреки всеобщему мнению. Мне не нужны отношения, построенные исключительно на выгоде! Даже сейчас ты пришёл ко мне, понадеявшись, что я расскажу тебе о Волан-де-Морте и поделюсь впечатлениями от нашей случайной беседы, которой не должно было быть в принципе! Я никогда не был тебе интересен, Снейп. Сколько бы я ни старался подружиться с тобой, ты отторгал мои попытки. У тебя была Эванс — была, потому что я не думаю, что она простит тебя за то, что ты сказал. Потому что она гриффиндорка, а гриффиндорцы все горды и не умеют признавать свои ошибки, считая своё слово истиной последней инстанции. Ты приходил к нам с Регулусом тогда, когда оставался один, потому что мы тянулись к тебе. Хотя, что, по сути-то, между нами было? Я брал твои продвинутые конспекты по зельям, а ты отрабатывал трансфигурацию и чары под моим присмотром. Когда я хотел помочь тебе, ты отмахивался, потому что ты не меньший гордец, чем весь Гриффиндор. Когда в помощи нуждался я — никто мне не помог. Совсем никто. У меня нет друзей, и тебе не нужно пытаться разыграть передо мной учтивого собеседника, чтобы я поделился с тобой информацией. А вообще, ты можешь всё узнать у Малфоя, с ним же у тебя «взаимовыгодное сотрудничество». Или ты хотел… Чтобы я организовал вам личную встречу? Потому что я хорошо к тебе отношусь? Потому что я не такой как Малфой и не буду считать это за аванс? Не потребую ничего взамен?

Некрасиво покрасневший от негодования и обиды Снейп (за слова о Лили и о его собственной гордости) бессильно сжимал кулаки, стойко выдерживая всю его тираду. Никки вдруг понял, что раскусил его простой как галлеон замысел.

— Ты действительно не идиот, — зло рассмеялся Снейп. — Раз всё-таки понял это.

Никола чувствовал себя преданным. Эйфория от знакомства с Волан-де-Морта сменилась острым ощущением угнетённости. Снейп ничего ему не был должен: всё-таки, они друг другу никем кроме полезных приятелей не приходились. Однако это обстоятельство настолько разбило его, что он принял решение играть по правилам Снейпа. Тот сам напросился.

— Ха, — он сел на кровать и наклонил голову на плечо, лениво прикрывая глаза. Его голос осип от резкой речи, но недостаточно, чтобы стать совсем неслышным. — А если я не такой добряк, как показывал тебе? Всё-таки потребую что-то взамен? Например, твоё тело? Я же не святой магловский мученик и не ученик Христа, чтобы принимать в себя все камни без желания бросить глыбу в ответ. Что ты на это скажешь? Трахнешься со мной, по-моему, это дешевле, чем горбатиться на род Малфоев, отдавая долги своим мозгом и талантом в зельеварении. Так сказать, ускорю твой путь наверх. Мне обещана ещё одна личная встреча. И я расскажу ему о тебе, о своём дорогом талантливом друге, который жаждет служить ему верой и правдой. Мне кажется, ему понравятся подобные новости.

В комнате повисла тишина. Снейп смотрел на него, как на больного, и тяжело сглатывал, стараясь что-то отыскать на его лице. Никола же не мог поверить, что он действительно это сказал. Сказал вслух, предложил то, что никогда не хотел бы получить. Его не привлекал Снейп как парень. Не потому что не был в его вкусе, возможно и был, но всё же Никки отдавал себе отчет, что хотел бы настоящего друга вроде Снейпа. Он отчаянно завидовал его дружбе с Лили. Сейчас, как никогда сильно чувствуя себя одиноким и никому ненужным, ему хотелось, чтобы их дружба разрушилась, чтобы Снейп был таким же несчастным, как и он сам. Молчание затянулось. Никола немного выпустил пар, и ему даже стало стыдно за подобные слова и мысли.

— Уходи, — глухо сказал он, растягиваясь на кровати и переворачиваясь на бок к Снейпу спиной. — Проваливай. Скоро придут остальные и увидят тебя. Я солгал. Мне ничего от тебя не нужно. Лучше займись Эванс, иначе и правда до неё не достучишься. Волан-де-Морт просто хотел посмотреть на бастарда Уэскотта, любящего мальчиков. Ему было любопытно. Ничего более. Не было никакой особой чести. Мы проговорили не дольше пятнадцати минут и он больше рассказывал о своих взглядах на мироустройство.

Когда он обернулся, Снейпа в его комнате уже не было.

Утром Снейп ходил чернее тучи, но Никола поклялся себе, что больше никогда сам к нему не подойдет и не попробует с ним заговорить. Дуэт Эванс-Снейп окончательно распался, и эта новость окатила школу также быстро, как в своё время когда-то новость о Николе. «Он полночи простоял у портрета Полной Дамы, и простоял бы до самого утра! И всё ради какой-то грязнокровки!» — возмущенно шептались пятикурсницы за завтраком. Никола неторопливо ел и демонстративно игнорировал взгляды Регулуса, который тот бросал на него украдкой, когда Снейп прерывался на подначивания Эйвери. Счастья парень не испытывал никакого по поводу развалившейся дружбы двух противоположностей, несмотря на то, что вчерашним вечером ему хотелось совсем иного. Наскоро доев тост, он одним из первых поднялся из-за Слизеринского стола и, расправив плечи, шагнул к выходу из Большого зала. Кто-то из гриффиндорцев больно хлопнул его по спине и глумливо загоготал, уходя вперед. Наверняка какую-то гадость прилепили. Мерзость.

Не зная чем заняться до обеда, Никола решил полетать на квиддичном поле. Свежий воздух разбавил отвратительное настроение, а собственный снитч дал возможность убить время, гоняясь за ним. На обед он не пошёл, оккупировавшись в библиотеке и пытаясь уговорить мадам Пинс дать ему пару книг с собой на лето. Она осталась чуть ли не единственным работником школы, которая не смотрела на него как на больного, за исключением Дамблдора и, как ни странно, профессора Флитвика. Даже Хагрид старался обходить его стороной, бормоча себе в курчавую жёсткую бороду что-то вроде «Бедный мальчик. Против природы попёр». Мадам Пинс со скепсисом относилась ко всем студентам без исключения и ревностно охраняла книги. Её не волновала ни сексуальная ориентация человека, ни его выбор светлой или тёмной стороны в надвигающемся противостоянии. Почитать Никола сильно любил, как и сочинять, и он нашел к строгой библиотекарше свой подход: он предлагал ей оценить своё творчество, а она не препятствовала его обогащению знаний. Вопрос с книгами был улажен за пару часов: за это время они успели обсудить плюсы и минусы его последнего рассказа, получить и выслушать указания по поводу обращения с книгами дома, и выпить пару чашек чая в каморке библиотекаря, подальше от ценных трактатов. По правде, Никола даже удостоился пропуска в Запретную секцию, но только под присмотром мадам и без возможности выносить из неё книги.

В этом году Хафлпафл решил напомнить о себе и выиграть кубок школы. Прошлогодние синие флаги под хлопки директора сменились за роскошный желтый орнамент вместе с радостно прыгающим по полотну барсуком. Стоял развеселый шум и гвалт. Семикурсники и пятикурсники отдыхали после череды жутких экзаменов, высосавших все соки, и все темы сводились к тому, как они проведут лето. Никола не вслушивался в окружающий его гомон. Он чувствовал себя лишним среди этого праздника жизни, и зависть сильно гложила его сердце. Только одна мысль успокивала его: через несколько часов, завтрашним утром, он уже будет направляться домой, и на платформе девять и три четверти его встретит самый дорогой сердцу человек — мама.

Он никогда не спрашивал, как так вышло, что у неё, светлой и жизнерадостной женщины, случилась интрижка с Пожирателем смерти, в ходе которой Никки и был зачат. Миссис Холл не делилась подобными историями, а сам Никки уверенно полагал, что не его ума дела минувших дней. Ему хватало того, что мама искренне любила и заботилась о нём, несмотря на то, что они были вдвоём до тех пор, пока ему не исполнилось десять лет и в их жизни не появился Френсис. Френсис ворвался в их маленький мирок на двоих, взял фамилию новоиспеченной супруги и занял пустующее место отца. Магический мир ему понравился, и он с восторгом знакомился с их домашней совой Дракулой, волшебными палочками и правилами Статута Секретности. Особенно Френсису полюбились вопиллеры. Когда Никола только поступил в Хогвартс, то стабильно каждый месяц Дракула приносила ему злосчастный красный конверт и Большой зал нередко удостаивался услышать самые разные замечания. В зимние месяцы чаще всего звучало: «Ты же носишь шапку, Никки?!» веселым уверенным голосом. Словно Никола должен был даже в замке передвигаться укутанный по самый нос, в шапке и лаптях, ибо не дай бог деточка простудится.

Френсиса, как и Исаака, не мог назвать своим отцом. Никола никогда не использовал обращения кроме «отчим» или «Френсис», потому что несмотря на то, что семь лет своей жизни он провел с этим мужчиной как с членом своей семьи, его язык сопротивлялся термину «папа». Это было что-то слишком родное для него, запретное. Из-за не сложившейся в школе жизни, парень предпочитал ограждаться от потенциально дорогих ему вещей. Так он чувствовал себя спокойнее, да и, несмотря на то, что Френсиса он по-своему любил, тот его порой неимоверно раздражал своей беззаботностью. Работает там где-то в мире маглов, то ли дзен пытается найти, фанат индусов. И мама его отчего-то втянулась в это: увлеклась йогой, отправилась путешествовать с любимым, пока Никки учился, и присылала открытки из разных стран, где им доводилось бывать. Сама Хелена работала в магловской школе учителем истории, и ей нравилась её незамысловатая профессия.

Как бы то ни было, по семье Никки скучал безумно. А потому, он отсчитывал минуту до долгожданного возвращения домой.

Купе ему пришлось делить со Снейпом и компанией из Мальсибера и Эйвери. Они оказались единственными, кто не стали его гнать прочь и врать, что все места заняты. Никола сомневался, что нашел бы пустое купе, так что вклинился туда, куда ему позволили сесть. Безусловно, не вся школа была так радикально против него настроена, многим было попросту плевать, но внутреннее ощущение дисгармонии мешало расслабиться, а зоны комфорта как не было, так и нет. Ему нечего было терять и получать, так что он молился забыться в лете, чтобы набраться достаточно сил для рывка в седьмой курс и дальнейшей свободы — от Хогвартса, от Британии.

Никола грезил Чехословакией и Карловым университетом, вернее его магическим отделением. Он безумно хотел получить Мастерство по Чарам, показать, что он не слабак. Даже Волан-де-Морт признал его перспективы, пускай и льстиво! Ему хотелось путешествовать по материку, ознакомиться с волшебством других стран и насладиться доступными благами. У маглов как обычно всё обстояло не гладко, новостные сводки от радиостанций твердили о холодной войне и то и дело возникающих рисков с обеих сторон противостояния капитализма и социализма, но Никола был кошмарно далёк от этого всего. Его волновало только то, чего он реально мог достичь. Подальше от Пожирателей смерти, от грома, что привносил с собой тревогу. Туда, навстречу необъятных просторов, непокорённых Грин-де-Вальдом, одним из величайших и жутчайших волшебников двадцатого столетия.

И прочь от Волан-де-Морта, паразитом засевшего у него в голове, вцепившегося в него своими клешнями.

Гудок поезда, оповещающий о скором прибытии на платформу, разбудил его. Никола бегло осмотрел клетку и багаж, с облегчением обнаружил, что никто не посягал на его имущество, и поскорее вышел в коридор, толкая перед собой небольшой чемодан. Все тревоги остались в Хогвартс-экспрессе, и на платформе он утонул в объятиях матери и отчима. Он вернулся домой, где его по-настоящему любят.

***

— Я хотела бы поговорить с тобой, Никки, можно? — мама стояла в дверях. Никола отодвинулся от рабочего стола и кивнул, жестом приглашая войти её внутрь. Она неловко помялась, но уверенно шагнула в его обитель.

— Да конечно. Что-то серьезное?

Вчерашним вечером он получил лаконичное письмо от Уэскотта, в котором тот писал:

Никола!

Милорд приглашает тебя на ужин в Уэльсе. Координаты для аппарации прилагаю. Это воскресенье, семь часов. Убедительная просьба не опаздывать, милорд этого не любит.

Исаак

Никола не был уверен, что дождётся воскресенья ровно настолько, насколько сомневался в том, что вообще его ждет.

— Не знаю, можно ли назвать это серьезным, — женщина не находила себе места. Её взгляд блуждал по постерам из журналов, которыми были завешены стены, метался от книжных полок к сваленным в углу домашним котелкам для практической части домашнего задания на лето по зельям. — Я хотела бы поговорить с тобой насчёт Исаака. Он хочет, чтобы ты в августе отправился к нему в поместье.

Эта новость огорошила парня. Уэскотт ничего не написал об этом в своей записке!

— Надеюсь, ты отправила его в задницу к гиппогрифу, — фыркнул Никола, откладывая от себя тетрадь, в которую он до этого переписывал магическую формулу заклинания Фиделиус.

— Никки! Следи за языком! — воскликнула Хелена, подрываясь с места.

— Я говорю как есть. Я не хочу к нему, ни в какое поместье, тем более на целый месяц, мам. Я не хочу иметь с ним ничего общего. Никак. Никогда.

«И не важно, что ты уже вляпался по самое не балуй, когда в твоей жизни появился Волан-де-Морт», — добавил взволнованный язвительный голосок, видимо игравший у него роль и совести, и здравого смысла. Никола задушил его накорню, пытаясь вслушивать в ответ матери, недовольно всплескивавшей руками:

—…Тебя спасает только то, что ты уже совершеннолетний, и нет рычага давления. К тому же, он хочет вовлечь тебя в эту секту, Никки! По-другому и не скажешь! Видите ли, его дом предпочел их предводитель, и он не хочет упустить возможность приблизить своего сына к чистокровному величию!

Месяц под одной крышей с Волан-де-Мортом. Месяц в качестве пародии на наследника дома Уэскоттов. Одна единственная переменная пошатнула его категорический отказ, и парень облизал в миг пересохшие губы. Это был его шанс. Проявить себя, заинтересовать, быть может соблазнить, хотя он в жизни никого не соблазнял. В отношениях с Регулусом они были детьми, ведомыми гормонами и не заходили дальше неумелых ласк руками, а тут был сексуальный мужчина в расцвете сил, могущественный мужчина, пленивший его за пятнадцатиминутную беседу.

— Никки? — обеспокоенный голос мамы вырвал его из раздумий. К щекам предательски прилило смущение. — Ты меня слушаешь? О чём ты задумался? Всё хорошо? Ты покраснел. У тебя температура?

— Всё нормально, мам, — проговорил он не своим голосом, пытаясь очистить разум от волнительных картин, представленных его подсознанием. — Да, я полностью согласен с тобой. Мне там делать нечего, и нет, у меня нет температуры. Я просто не ожидал, что Уэскотт вдруг решит наладить со мной отношения. Я давно не ребенок в конце концов.

— Вот и славно, — расслабилась Хелена. — Я уже начала переживать, что ты вдруг захотел согласиться.

Никола сдавленно улыбнулся, изо всех сил стараясь не показывать, как близка она была к правде. Как сильно ему захотелось сказать «да». По крайней мере, теперь у него была тема для диалога с Волан-де-Мортом, когда они встретятся где-то в Уэльсе и отправятся ужинать вдвоём. Затерянный среди людских масс, они станут обсуждать тонкости его политики, Никола с лёгкостью будет вестись на его провокации и стесняться романтичной атмосфере, что неожиданно окутает их вместе с принесенной бутылкой вина в дорогом ресторане, где ни одна живая душа не обратит на них внимание кроме официанта, потому что избирательные чары отвлечения внимания сослужат им хорошую службу. Они ещё десять минут будут обсуждать работу маскировочных заклинаний, прежде чем подадут горячее, и Никки ощутит пальцы на своём запястье. Он поднимет взгляд на хитрые глаза Тома, так попросит называть себя Волан-де-Морт вместо длинного псевдонима «Бегущего от смерти» (Никки приятно удивит его своими скромными познаниями французского), и потонет в чужом взгляде. Его сердце будет биться так громко и сильно, что он будет ощущать его удары о свои рёбра. Он не запомнит вкуса еды, потому что будет постоянно прерываться на интересную беседу. Во время десерта Том смахнёт крошки от парфе с его нижней губы и проведет по ней большим пальцем, растягивая собственные губы в ухмылке. И тогда Никки всё-таки спросит его, правда ли, что он будет гостить у его отца, забыв привычно вставить «биологического». Том ответит согласием, лукаво щурясь и ненавязчиво задевая его ладонь за салфетницей, после чего невзначай поинтересуется: не хочет ли Никола взглянуть на родовое поместье, которое возможно однажды станет его собственным? Ужин кончится внезапно, а сухая летняя ночь заставит озябнуть руки. Тогда Том поделится своим лёгким пальто, набросив его на чужие плечи, и предложит проводить Никки до дома, где потом, в лучших традициях любого бульварного романа, поцелует на веранде, оставляя привкус полусладкого красного…