Наверное, ему стоило рассказать Снейпу об Эванс. Рассказать, что он поведал ей о его чувствах, высказал всё, что думает; признаться, что допустил ошибку.

В палате как обычно светло. Но ни в первый, ни во второй визит после инцидента с Люпином, Никки не решился. Любимые конфеты Снейпа — горький шоколад и немного ликёра в качестве начинки. Никки никогда не видел таких, хотя раньше и принял их за упаковку из Сладкого Королевства. Они сиротливо приютились на тумбе и редко исчезали одна за другой.

«Она просила мне что-то передать?» — спросил тогда Снейп, когда ни одна из отмазок не сработала против его внимания. Как оказалось, Никола даже при всём своем желании не узнал бы об этих конфетах: оказалось, что-то вроде их личного шифра.

Снейп даже поделился особенной историей на этот счёт, возможно, в знак благодарности, что Никола пришел за ним, хотя и не верил ему.

— Когда я не мог выйти на запланированную с ней встречу, — Снейп не уточнял причин, скупо поджимая губы, а Никола и не требовал большей откровенности. — Лили пробиралась к нам за ограду и оставляла эти конфеты на подоконнике на кухне. Таким образом, она показывала, что не злилась за сорвавшуюся прогулку и ждала меня в следующий раз. Поэтому я и уверен, что ты что-то скрываешь, Холл.

Но Никола не раскалывался и продолжал отшучиваться. За всё то время, что Снейп пролежал в больничном крыле, Эванс так и не навестила его, а когда попала туда сама с какой-то ссадиной — не подошла к его кровати, стараясь делать вид, что они никогда не встречались.

— Слагхорн рвёт и мечет, что я прогуливаю зелья у тебя, а профессор Макгонагалл уже неделю опущенная в воду ходит. Ещё меня пытается подловить Дамблдор. Уж не знаю зачем, то ли, чтобы ты не подумал заявление в аврорат по собственной милости писать?

— Ко мне он тоже уже заходил, — Снейп невозмутимо перелистнул страницу в учебнике по трансфигурации и хмыкнул. — Похоже, он не верит в то, что я не собираюсь предавать дело огласке. Мерзкое слизеринское отродье не способно на сочувствие.

— Эй, не говори так! — Никола боднул его плечом, стараясь приободрить. — Все мы знаем, что слизеринцы способны на сочувствие. А ещё мы умны, расчетливы и сраные манипуляторы.

— Не выражайся при мне.

— Ты стесняешься слова «сраный»?

— Нет, но тебе не понравится, если я заставлю блевать тебя мылом, чтобы хоть как-то избавить тебя от сквернословия.

Никола рассмеялся, чуть не упав с табуретки, и вытер выступившие слёзы из глаз.

— Меня попытался сожрать оборотень, а он смеётся, — вздохнул Снейп, не поднимая от книги глаз. Никола снова прыснул. Не часто у Снейпа хорошее настроение.

— О Мерлин, ты иронизируешь! Похоже, тебя всё-таки нужно подержать подольше. Я скажу мадам Помфи, что тебя не стоит завтра выписывать.

Снейп, наконец, посмотрел на него. В его темных глазах качалось что-то смешанное из легкого веселья и привычной суровости.

— Я скажу, что ты меня соблазняешь, и она мало того, что положит тебя сюда же, так еще и в другой конец крыла, пока за тобой не приедут из Мунго. Полагаю, здесь же пригодится и Силенцио, чтобы твои мерзкие сладострастные речи не попытались пошатнуть мою нормальность.

— Эй-эй, я, вообще-то, достаточно приличный, чтобы не изменять, находясь в отношениях! — Никола притворно возмутился и снова засмеялся. Снейп скользнул по нему озадаченным взглядом, приподнял бровь и даже отложил книгу, чтобы скрестить руки на груди.

Его треснувшее ребро уже зажило, нога тоже, и теперь он заканчивал принимать укрепляющий состав витаминов, чтобы срощенные кости чувствовали себя лучше. Нападение оборотня так или иначе являлось огромным стрессом и имело под собой много рисков, поэтому Мадам Помфри настояла, чтобы Снейп остался в Крыле на неделю, не меньше. Они пропустили целый квиддичный матч, и Никола сетовал, что не увидел, как сборная Слизерина обыграла Рейнквеловцев без его талантов.

— Позволь спросить, — Снейп тряхнул головой, и Никола отвлекся от вертящейся в мыслях не озвученной шутки.

— Позволяю, — бодро вставил он, проигнорировав сведенные брови друга.

Снейп огляделся по сторонам и высунул из-под подушки палочку. Мадам Помфри, к счастью, ушла на обед, а других сильно пострадавших не было, чтобы кто-то мог их подслушать, но такая осторожность немного напрягла Никки. Иногда в Больничное крыло заглядывали за обезболивающим от головы, заранее разлитым по дозам в шкафчике у выхода, чтобы лишний раз не отвлекать мадам Помфри от её дел, но Никола не думал, что вопрос Снейпа носит настолько конфиденциальный характер.

— Оглохни, — буркнул он, выставив палочку перед собой. Никки уставился на тонкую сеть чар, рассеявшихся в воздухе и слегка удивленно присвистнул.

— Так вот, что это было за заклинание в поезде! И ты еще ворчал, что никогда мне его не покажешь.

Снейп промолчал на замечание, и лёгкая улыбка Никки плавно сошла с его лица.

— Не пугай меня так, Северус, я жить хочу, — он неуютно заёрзал на табуретке. Никола уже пожалел, что случайно запнулся об эту тему.

— Ты хочешь, чтобы кто-то подслушал нас о твоих похождениях? — поинтересовался Снейп как ни в чем ни бывало, всё тем же ровным и слегка высокопарным тоном. Никола еще больше не любил, когда друг закрывался в эту привередливую скорлупу. Обычно это означало, что речь пойдет о чем-то крайне неприятным.

Особенно для него.

— Ну, блин, Северус, никого не удивит, если кто-то узнает, что, мерлиновы кальсоны, я сошелся с мужчиной.

— А если этот мужчина — Тёмный Лорд?

Николу будто окатило ледяной водой из железного ведра. Или он стал неудачной жертвой розыгрыша Пивза. Внутри всё свернулось, остыло, в ушах неприятно закололо и запульсировало. Дыхание перехватило прямо в горле, на секунду показалось, что он разучился дышать. Лёгкие замерли, руки невольно дергались. Тишина оглушила его.

— Снейп, ты похоже ударился головой сильнее, чем мы думали, — нервно залебезил Никки, вставая со стула. — За паршивое чувство юмора отвечаю я, забыл?

— Малфой говорил, что летом Тёмный Лорд созывал их в поместье Уэскотта. И что ему казалось, что он видел тебя там. Правда, он решил, что ему показалось, в конце концов, не его дело, с кем целовался Милорд, он не рискнул мешать.

— Бред какой-то. Я лето провёл в Лондоне.

— Поэтому в этом году тебя никто не провожал?

— Ты не поверишь, но у многих людей могут быть дела! Между прочим, моя мать тоже преподает, а я не маленький мальчик, чтобы ходить, присосавшись к её юбке.

— Ты часто пропадаешь из Хогсмида, а порой и вовсе уходишь в запретный лес. Ты прячешь свой блокнот, в котором часто что-то пишешь, в свой чемодан и вешаешь на него довольно сильные чары, что простым Алохомора не открыть. Вы знаете друг друга и могли общаться всё лето. За последнее время я не слышал от тебя резких высказываний в сторону Пожирателей смерти и ты высматриваешь каждый номер Ежедневного Пророка, а если там не упоминается его имя — ты откладываешь газету. Ты никогда не читал столько. У тебя появляются необычные вещи, которые не каждый сможет достать, ты увлекся Защитой так, как никогда раньше, зачем-то полез в этикет чистокровных, я видел у тебя пособие. Сюда же можно добавить, что Тёмный Лорд сильно сблизился с Уэскоттом, а Малфой не раз слышал твоё имя в разговоре. Тёмный Лорд спрашивал о тебе, но не слишком открыто. Самое главное: Тёмный Лорд отказал Беллатрисе Блэк, сказав, что у него есть кто-то на роль его… Супруга, Холл. Он сказал, что именно супруга, а не невесты.

Кровь стремительно прилила к щекам. Никола не подозревал, что Том настолько серьезен в его отношении, хотя они знакомы не так давно и их мировоззрение оставалось всё еще различным друг от друга. Конечно, Том признавался ему, что наблюдал за ним и «до», но супружество в его семнадцать…

— Эт-то всё, к-конечно, интересно, звучит, н-но, Снейп, какой к черту из меня супруг…

— Значит, всё же правда, — выдохнул Снейп, вынудив Николу широко распахнуть глаза. — У тебя на лице написано, Ник. Я немного преувеличил, а ты мало того, что покраснел как новорожденный феникс, так ты еще и заикаешься через. Не надо лгать мне, Ник. Я умею отличать правду ото лжи.

Николе показалось, что его сердце остановилось. Тугой комок скрутился еще сильнее, а вдохнуть всё также получалось с трудом.

— Кажется, мадам Помфри скоро вернется, — просипел он, поднимаясь на не разгибающихся ногах.

— Холл, подожди…

— Поговорим в следующий раз. Финита.

— Николас!

Он стремительно выбежал из Больничного крыла, не оборачиваясь на окрик. «Что мне делать? Обливейт?» — сердце билось как сумасшедшее. Никола несся не глядя, стараясь не врезаться в бродящих по замку в свое свободное время студентов.

«Я всегда готов тебя выслушать, Никки» — вспомнились ему слова витиеватым почерком на шершавой бумаге.

«Да это всё из-за тебя и произошло!» — теперь хотелось выкрикнуть ему в ответ.

Действительно ли Снейп понял всё так, как описал, или же это оказалось шуткой, правдивой шуткой? Никола не знал, не очень-то хотел знать и просто боялся помутневшего будущего. Ноги сами принесли его к башке мадам Андерсон. В это время у неё заканчивались занятия и там было пусто, поскольку пожилая прорицательница отправлялась на дневной променад.

Высоко, пусто, ветрено. И с заначкой маггловских сигарет, бережно спрятанных в расщелине у выхода на маленький открытый балкон. Только ради этого он не оставил дополнительный факультатив из прорицаний, который чаще прогуливал, чем посещал. Но мадам Андерсон никогда не сердилась на них, видимо, заблаговременно зная, сколько ожидать студентов на таинственный урок.

— Алохомора, — вскрыв балконную дверь, Никола проскользнул внутрь, подставляя лицо холодным порывам ветра.

Через неделю близился Хэллоуин, последнее праздничное настроение отбило неожиданное разоблачение.

— Акцио сигареты, — пробормотал парень, устраиваясь у перил, а потом плюхаясь на ледяной каменный пол и ёжась от холода, пробравшегося до костей. Зимой и осенью он предпочитал Астрономическую башню, но сейчас туда было сложнее пробраться. В последний раз, на курсе пятом, его за шкирку выволок оттуда Филч, поэтому нужно было найти другое место для курения. Если бы он случайно не пролетел мимо на метле, увлекшись тренировкой, то так и не узнал бы об этом закутке.

«Я, оказывается, приношу столько проблем», — подумалось ему, когда он вспомнил о том, как сильно тогда отчитал его капитан команды. Он зажал сигарету зубами, выудил из внутреннего кармана мантии зажигалку и прикурил, закрывая кончик ладонью от ветра. Рукам стало гораздо теплее. Тяжелый горький вкус табака осел на корне языка, и Никки тихо закашлялся.

Снейп знал о них с Томом. Том буквально позволил об этом узнать. «Или же, это всё-таки я чем-то нас выдал?» — в голове роились неспокойные мысли. Снейп вряд ли станет сдавать его Дамблдору, но вполне может использовать в своих интересах. Дело даже не в возможном исключении.

Том может посчитать его всё еще слабым. Не подходящим.

Бросить его.

— У-у-у! — взвыл парень, отводя сигарету от рта и утыкаясь лбом в согнутые колени. — Твою мать!

Страх накатывал волнами и не собирался его отпускать. Он так глупо прокололся, что становилось от самого себя тошно до безумия. Никола поплотнее закутался в мантию и с силой затянулся, пока дым не стал резать горло и лёгкие; также резко выдохнул, постепенно успокаиваясь и возвращая себе трезвость рассудка.

Как давно Снейп узнал о них? Или это его мгновенное наказание за то, что он не рассказал о том, что случилось с Эванс?

Ему понадобилось порядка трех сигарет подряд, прежде он почувствовал себя достаточно спокойным, чтобы вернуться в слизеринское общежитие. Сошлется на самообучение. Засядет в библиотеке. Мадам Пин может и не очень дружелюбная, но к ней реально подмазаться, чтобы было хоть какое-то обоснование к прогуливанию послеобеденной Защиты. Ведь к Снейпу он в больничное крыло не вернется.

Потушив сигарету о пол, Никола стряхнул с себя пепел и прибрался заклинанием, заодно уничтожив и бычок в качестве улики. Свежий воздух вперемешку с маггловским ядом немного остудил его голову, и теперь у него появились силы, чтобы воплотить свой скромный план в реальность: схорониться в Библиотеке над каким-нибудь талмудом по чаротворчеству, а вечером, когда прозвенит колокол на отбой, написать Тому и предупредить его об этом.

О том, что о них знают.

Мороз снова пробежался по его коже.

Никола поправил сумку на плече, поглубже спрятал зажигалку и скользнул обратно, стараясь не скрипеть половицей и не сдернуть тонкий тюль.

— О, мистер Холл, как давно я не видела вас на наших встречах! Вы пришли навестить меня? — от кафедры раздался приятный голос пожилого человека. Никола выпрямился по струнке, смешно застыв спиной к преподавательнице. Вместо морозного ощущения скатилась горячая капля пота меж лопаток.

— Профессор Андерсон, — медленно обернувшись, он встретился с теплым взглядом бледно-зеленых глаз и морщинистой улыбкой. — Да… Я хотел… Взять задание у вас за пропуск… Вас не было и я вышел подышать и вот собирался уходить.

— Выдохните спокойно, мистер Холл, да не зарывайтесь, — беззлобно поддела женщина, весело качая головой. Мадам Андерсон была довольно лёгкой на подъем, но, в отличие от Слагхорна, не заводила любимцев. В отношениях с ней чувствовалась особая отстраненность. Чем-то мадам была безумно похожа на Дамблдора: они умели одинаково заглядывать в самые глубокие складки души. — На самом деле, я знала, что вы как-то заглянете ко мне в расстроенных чувствах. И вот, это случилось сегодня. Я могу налить вам чаю, если угодно. И дать мятный леденец, чтобы перебить этот ужасный запах.

Никола покрылся красными пятнами. Совсем немного, и у него из ушей повалил бы пар не хуже Хогвартс-экспресса. Он принюхался к воротнику мантии, не заметив насмешливого взгляда прорицательницы.

— У меня неприятности, мадам?

— То ли еще будет, мистер Холл. И я даже не та, кто вам их устроит. Я не собираюсь жаловаться профессору Слагхорну на вашу дурную привычку, — мадам приманила палочкой поднос с двумя чашками уже налитого чая. Он едва остыл.

Никола неловко сел на предложенный стул перед профессорским столом и ссутулил плечи, растерявшись от ситуации. Профессор предпочла пододвинуть ему чашку и взять в руки один из туманных шаров, чтобы протереть его поверхность от грязи.

— Мой дар провидения всегда был не очень силён, — неожиданна начала она, сосредоточившись на протирке шара. Никола неуклюже хлюпнул чаем и снова смутился. Но после теплого напитка с, кажется, медом, ему стало намного лучше. — Но, дитя, мне есть, о чем тебя стоит предупредить, прежде чем я уйду.

— Вы собираетесь увольняться из Хогвартса? — удивился Никола, оторвавшись от чашки. — Вам, вроде, так нравилось здесь преподавать…

Профессор Андерсон загадочно улыбнулась, но не ответила на его вопрос. Её взгляд всё также не отрывался от шара, в котором начало сворачиваться облако.

— Видишь бабочку? — она кивнула на шар. Никола слегка приподнялся, поддавшись любопытству. — Эта бабочка попала в сети к пауку. Но не потому, что была неосторожна. А потому что паук был достаточно хитёр, чтобы сплести паутину именно для бабочки.

По праве, в дыму Никола не видел ни бабочки, ни паука, но что-то заставляло его смотреть на серые витки.

— Бабочка вырвется.

Но останется без крыла, не сможет летать.

Осядет в траве и медленно станет умирать.

Это так грустно. Она была так красива.

Будут те, кто захотят, чтобы бабочка жила.

И всё же… Бабочка погибнет, Никки.

Такова у бабочки судьба.

Голос профессора Андерсона растворялся в комнате, в запахе чайных листьев и сладости мёда. Пожалуй, все прорицатели изъяснялись крайне завуалированно. Николе на секунду показалось, что он увидел что-то. Чье-то злое искаженное лицо.

— Послушай, Никки, рядом с тобой клубится нечто очень темное, чужое, гнилое. Кто знает, станешь ли ты наполовину мертвецом. Но оно будет тянуть тебя вниз, ты будешь задыхаться, задыхаться, и эта болезнь останется с тобой, всегда рядом, твое незримое колеймо, будет продирать тебе горло. Пройдут годы, — неожиданно после этих слов Никола в шаре увидел мужчину, похожего на него самого. — и тогда, возможно, ты вспомнишь обо мне и моих словах. Тогда, когда ты будешь на перепутье и решишь, сможешь ли ты преодолеть своё сердце или нет, ты станешь историей, ты сольешься с ней. Ты собьешься со счета лун, как ты будешь бояться тех, кто говорит, как змеи; ты сам не змея, но они все будут кружить вокруг тебя, готовясь смертельно укусить. Тебе не осветит путь патронус еще много темных дней и ночей. Но, когда ты пробьешься к свету, все будет лучше, Никки, в тебе есть что-то, что не оставит тебя. За собой ты поведешь такого же погруженного, как ты. Туда, откуда послышится раскат грома, предвещающий перемены и грозу.

Вполне возможно, ты еще сможешь взлететь в последний раз, даже если твое крыло будет оторвано.

Никола завороженно слушал и наблюдал, как мужчина в шаре творит пассы палочкой. Как тот мужчина кому-то смеется, кого-то треплет по голове, даже плачет.

— На краю пятого месяца, в предрассветных сумерках до нового нуля. Никки, на краю пятого месяца. Вспорхнешь.

Звуки резко вернулись в комнату. Уханье от пролетающей за окном совы, стук каблуков по коридору, бренчание цепей Кровавого барона. Разбившаяся чашка, испачкавшая чаем ковер.

— Профессор Андерсон, извините, я не заметил, как смахнул! — Никола подпрыгнул. У него слегка закружилась голова, но он сумел удержать равновесие. Нащупав палочку в кармане, он навел ее на осколки.

— Ничего, мистер Холл, — профессор Андерсон держалась за виски. Её лицо выглядело еще старее, чем прежде. Осанка ухудшилась, щеки немного обвисли, а под глазами залегли тени. — Оставьте как есть.

— Но… — хотел было возразить он, но мадам осадила его жестом руки.

— Оставьте. Вам нужно идти, мистер Холл. Ваш друг ждет вас.

— Мой… друг?

Никола помотал головой. Совершенно ничего не понимая, он рассеянно двинулся в сторону двери. Мадам Андерсон не шевелилась, смотря перед собой в чистый потухший шар.

— Ваш друг, мистер Холл. Ваш самый близкий и самый неоднозначный друг. А теперь идите.

Никола поджал губы, не зная, стоит ли ему что-то отвечать, и вышел, позабыв о пророчестве, которое только что услышал.