— Впервые вижу такую технику успокоения, — Ойкава опирается головой о ладонь, с лёгким любопытством смотря за манипуляциями Суги вокруг Тадаши.

— Главное, чтобы работало, — Коуши показывает язык Тоору, одновременно с этим уводя Ямагучи в резкий танцевальный поворот. Тадаши ойкает от неожиданности, но начинает смеяться, от чего его ноги не выдерживают, и они с Сугой валятся на пол под насмешливое фырканье Ойкавы.

— Ты следующий на очереди, — грозно тычет Сугавара пальцем в друга, всё ещё валяясь на полу.

— Дрожу от страха, — насмешливо монотонным голосом тянет Тоору, и Коуши может и рад стянуть его с удобного стула на пол в кучу сплетённых конечностей, да попробуй сдвинь Ойкаву, когда тот решил расслабиться.

Тадаши вновь обнаружил себя на кухне Сугавары, хотя и лица были немного изменены. Вместо спокойного и красивого Акааши на стуле сидел шумливый, хотя и не менее красивый Ойкава.

— Акааши-кун сегодня не придёт? — между тем спрашивает Тоору, и Сугавара садиться на пол, не прекращая мутузить волосы Ямагучи после импровизированного танца.

— Он придёт сразу в бар к прослушиванию. Сейчас учится, сам понимаешь, — говорит Суга с улыбкой, чуть хмурясь под конец.

— Сам знаю, — в этот раз действительно виновато и немного вымученно отвечает Ойкава, морщась. Ямагучи с грустью замечает синяки под глазами Тоору, которые тот потихоньку начинает скрывать консилером. К середине лета консилера под глазами будет всё больше, а к концу осени даже он не сможет скрывать следы усталости на лице Ойкавы.

— Не смотри на меня, будто я умираю, — строго одёргивает Тадаши Тоору, и Ямагучи извиняюще улыбается. Сугавара на это лишь сильнее путает волосы басиста, всё же поднимаясь с пола и легонько потянув Ойкаву за ухо.

— Отставить! — Тоору бубнит в ответ что-то вроде «я даже не начинал», но Коуши мастерски делает вид, словно этого не замечает. — Мне честно лениво готовить, так что я предлагаю заказать пиццу.

Ямагучи тут же оживляется, с восторгом глядя на Сугу, который уже вбивает в телефоне знакомый сайт с доставкой.

— Да, это ради тебя, — Коуши усмехается, ещё раз тыкнув пальцем Тоору в бок. Так, для профилактики.

— Почему все меня окружающие люди так любят меня избивать?! — Ойкава возмущается, да параллельно старается забрать у Суги телефон с заказом. Как же хорошо, что даже звонить не надо, просто написать, и готово.

— Прямо-таки избивать? — наигранно сочувствующим тоном говорит Коуши, да держит Тоору на расстоянии вытянутой руки, стараясь левой криво набрать текст. — Ну вот куда ты лезешь?! — не выдерживает он и щелкает Ойкаву по лбу.

— Закажи ещё пиццу с креветками, мы её как-то пробовали, — тот морщится, трет свой лоб, а потом строит глазки, и Тадаши не может удержаться от смеха, когда видит это жалобное выражение.

Тоору с Коуши довольно улыбаются друг другу, и Сугавара всё же вводит заказ Тоору к общей покупке.

Немного погодя Ямагучи сидит всё на той же кухне, поедая пиццу, слушая очередную историю с лекций Суги и Ойкавы, да чувствует себя куда спокойнее. Хотя бы временно.

***

Волнение вернулось, стоило лишь переступить порог бара и лишиться части поддержки в лице Суги, тут же побежавшего переодеваться. Каким-то образом Коуши мог дать покой всего лишь находясь рядом. Ойкава же, в свою очередь, нервировал на каком-то подсознательном уровне. Тадаши казалось, что Тоору мог слишком легко вычислить любую слабость другого, чтобы потом безжалостно давить на неё. И с одной стороны Ямагучи, уже очень давно знакомы с этой чертой характера Тоору, понимал, что подозрения напрасны, и он не станет использовать это на друзьях. С другой же стороны, какая-то иррациональная часть сознания всё равно боялась этого демона, не позволяя отпустить себя, даже в такой стрессовой ситуации. Этого Ойкавовского влияния мог избежать лишь Иваизуми-сан, знающий Тоору с самого детства, да Суга, являющийся другой стороной монеты этого же «дара». Коуши, хитрый засранец, знал, когда и что ему было выгодно, потому они с Ойкавой и сошлись чуть ли не с первой встречи. Тадаши порой задумывался, что страшнее: останься они друзьями, или будь они врагами.

— Может выпьешь? Я заплачу, — Ямагучи выныривает из своих мыслей, чтобы встретиться взглядом с пристальными глазами Тоору. Только сейчас Тадаши понял, что перебирал пальцами лямку сумки, словно та была гитарой.

— Я не смогу сконцентрироваться, если выпью, — с нервной улыбкой говорит Ямагучи, опуская многострадальные руки, чтобы дать им отдохнуть. Тоору вздыхает.

— Ну что за проблемы.

— Прости…

— Нет, не в этом плане! — тут же старается исправить ситуацию Ойкава, а потом тяжело вздыхает, прикладывая руку ко лбу. — В любом случае, я не слишком разбираюсь в музыке, — Тоору в свойственной ему манере немного задирает подбородок вверх, становясь словно ещё выше. — Но я с уверенностью тебе скажу, если ты сейчас испугаешься, то упустишь возможно единственный шанс показать себя.

— Подобные ободрения не всем подходят, — не успевает Тадаши хоть как-то отреагировать, как за его спиной словно материализуется Акааши.

— Я верю в него, — Тоору не теряется от внезапного появления Кейджи, возможно, он заметил его заранее. — Просто говорю, что считаю важным.

— Простого «Я верю в тебя» было бы достаточно, — признается Ямагучи, приветствуя Акааши лёгкой улыбкой.

— Я рад выбраться, — признаётся последний. — Моя голова уже начинает гудеть.

Тоору понимающе кивает.

— Когда начнётся прослушивание? — уточняет Кейджи, обращаясь к Тадаши.

— Как только Куроо-сан придёт. Мы договорились, что он встретит меня здесь, а само прослушивание будет в гримёрке.

— Разве не вся группа присутствовать будет? — вновь спрашивает Акааши, и Ямагучи теряется, да бледнеет.

Тоору бьёт себя по лбу, а на лице Кейджи появляется раскаяние. Примерно в таком виде их и находит Суга.

— Ну что тут за похороны?

— Хороним мою уверенность, — выдаёт Тадаши, и Акааши внезапно громко смеётся. Ойкава рядом неуверенно хмыкнул, с вопросом смотря на Сугавару. Последний вздохнул и, притянув к себе Ямагучи, просто обнял его. Тадаши рвано, словно смеясь выдыхает, обнимая Коуши в ответ.

— Вдохнул, выдохнул, и поразил там всех, — говорит Суга спокойно. — И помни — даже если ты не пройдёшь, в чём я искренне сомневаюсь, это не будет концом света для тебя.

Ямагучи понимающе кивает, даже бубнит тихое «спасибо», но где-то на задворках сознания понимает — нет, именно для него и сейчас будет.

— Он хоть знает, что такое расчёска? — внезапно слышит Тадаши голос Ойкавы и, словно почувствовав о ком говорит Тоору, оборачивается в ту же сторону, куда смотрит старший.

Куроо выплывает из-за поворота в свойственной ему ленивой манере, потирая затылок и делая свою причёску ещё более растрёпанной, чем до этого. Ойкава принимает это как личностное оскорбление и ужас в его глазах выглядит почти реальным.

— Ну привет-привет присутствующим, — распахивая руки, словно стремясь всех обнять, входит Куроо в роль, сценарий которой известен лишь ему самому. — Где наша главная звезда сегодняшнего дня?

Сугавара гордо смотрит на Ямагучи, словно это он научил его всему, что знал сам. Тадаши немного нервно посмеивается.

— Мы будем ждать тебя у бара, — Акааши едва ощутимо касается плеча Ямагучи, подбадривая. — Ты справишься.

— Конечно справится! — в один голос подтверждают Куроо и Ойкава, а потом перекидываются резкими взглядами. Насмешливым, со стороны Куроо, и пронизывающим, со стороны Тоору.

— Ла-адно, — тянет Куроо, первым разрывая зрительный поединок. — Не навсегда же я его забираю, что вы в самом деле.

— Идите уже! — смеётся Сугавара. — А то я начну волноваться больше, чем вы все вместе взятые! — и подталкивает Ямагучи ближе к Куроо. Тетсуро открыто улыбается и разворачивается, шагая к гримёркам. Пожелания удачи, ему в спину, Ямагучи не слышит из-за пульса в ушах.

***

— Ты какое произведение выбрал играть? — Куроо вполоборота оглядывается на Ямагучи, и его хитрые кошачьи глаза цепляют нервно сжатую челюсть парня. Тетсуро задумчиво ведёт головой. Чтобы разбить скорлупу этого цыплёнка, потребуется время. Однако он знает, что это того стоит.

— М-м? — выныривает Ямагучи из своих мыслей, немного испуганно поднимая глаза. Куроо дёргает уголком губы, словно стараясь сдержать улыбку. Ну что за чудо. — Простите, я отвлёкся.

Куроо останавливается перед дверью с немного кривой табличкой «Zoo». За дверью тихо, и Ямагучи про себя надеется, что всей группы на импровизированном прослушивании не будет. Вокруг полумрак — окон почти нет, а встроенные в потолок лампы работают через раз, создавая подобие шахматного поля из освещённых и нет участков.

— Мы тебя не съедим, — говорит Куроо, и Ямагучи не может не усмехнуться иронии. Он чувствует, словно его впервые послали в клетку кормить каких-нибудь львов. — Не надо так переживать. Я спрашиваю, какое произведение играть с Кенмой будешь?

Тадаши хмурится, долго моргает, а потом вспоминает, что Кенма — это зоопарковский барабанщик, и как можно скорее, словно если он задержится с ответом, то Кенма уйдёт, тараторит:

— Another one bites the dust! Я подумал, что она довольно… В смысле очень проста, но это самый лучший вариант, чтобы проверить, сыграюсь ли я с Кенмой-саном, так что… — Ямагучи мнётся, путается в словах, а щёки его заливаются румянцем, и Куроо не выдерживает, громко смеётся, обрывая сбивчивые объяснения басиста. Тадаши нервно выдыхает, так и не закончив предложение.

— Вот потому-то ты мне и нравишься! — Тетсуро хлопает басиста по плечу, от чего последний с неуверенной улыбкой потирает пострадавшее место. — Расслабься. Готов заходить? — и даже не дождавшись вразумительного ответа, Куроо распахивает дверь, от чего тёмный коридор наполняется мягким светом гримёрки, разбивая шахматное поле. — Кьянма! Another one bites the dust!

Кенма сидит за барабанами, цепкими глазами впившись в высокую фигуру Куроо. Тетсуро же, словно не замечая интенсивности взгляда, проталкивает Ямагучи вперёд, параллельно закрывая дверь, поправляя волосы и доставая вибрирующий телефон из кармана. Что больше всего зацепило внимание Ямагучи — это динамичная грация, с которой Тетсуро выполнял любое действие, пришедшее ему в голову. На его фоне Кенма, замерший статичной статуей на своём месте, выглядел словно вылепленная из глины фигура и лишь жёлтые глаза, следившие за Куроо, указывали на его человечность. Тетсуро всё с той же плавной быстротой подходит к Кенме, и ухмылка, почти постоянно играющая на лице гитариста, прямо на удивлённых глазах Ямагучи превращается в нежную улыбку. Всего на мгновение — Куроо словно одёргивает себя и с привычной хитрецой смотрит на басиста.

— Another one bites the dust? — тихо переспрашивает Кенма, и теперь он смотрит прямо на Ямагучи, словно тому в душу заглядывая.

— Я просто подумал, что если нам нужно сыграться, то логичнее всего… — сглотнув комок в горле начинает Тадаши, но Кенма обрывает — это у них в группе привычка такая? — его взмахом руки и словами:

— Это справедливо. И напрягаться меньше можно. Тогда готовься, по твоему знаку…

— Хей-хей-хей, Ямагучи! — видимо, не давать договаривать людям у этой группы действительно в крови. — Я так рад, что ты всё же пришёл! — кричит Бокуто, буквально ввалившийся в комнату ураганом из крашеных волос, яркой куртки и самой светлой улыбки. Он одной рукой обнимает Ямагучи, второй размахивает чехлом от гитары, приветствуя Кенму, а ногой старается дотянуться до задницы Куроо и ударить по ней. Куроо с хохотом уворачивается и сам старается ответным выпадом совершить этот же шаг. Ямагучи проседает от веса второго гитариста, чуть не роняя свой бас. Где-то на периферии взгляда Кенма тянется к своим палочкам, закатывая глаза, но особо ничего не предпринимая.

— Котаро, пусти его, чем быстрее начнём прослушивание, тем быстрее закончим — проникновенно говорит Кенма, когда шуточная драка двух друзей уже почти превращается в фехтовальный поединок, оружием которого служат зонтики, неясно как оказавшиеся в руках Бокуто и Куроо.

— О, да-да! — Котаро буквально отскакивает от Ямагучи, с ещё большим энтузиазмом стараясь найти место поудобнее. — Я не мешаю! — он одаривает Тадаши широкой улыбкой, напоследок сжав его в объятьях и наконец-то замирает в углу, немигающим взглядом, полным нетерпения глядя на басиста.

Почему-то Ямагучи чувствует себя ещё хуже чем до этого. Вся эта необоснованная вера в его сомнительный музыкальный талант, выраженная в Бокутовском нетерпении только заставила грудь сжиматься сильнее. Тяжесть, дающая знать о себе с ощутимой интенсивностью, буквально тянула под грузом ответственности к полу. Ответственности перед Тендо, Сугой, Акааши и Ойкавой которым он пообещал пройти, перед Куроо, который искренне верит в силы совершенно незнакомого ему парня, но самое главное, ответственности перед собой, перед обещанием, данным самому себе. Оно тяжелее всего.

— Готов? — слышит он словно сквозь туман в своей голове голос Кенмы и только спустя долгие секунд пять вспоминает, что ему стоит ответить.

— Да! — вскидывается Тадаши, отвечая куда громче и выше, чем его обычный голос. Невозмутимое лицо барабанщика на короткий миг озаряется удивлением, заставляя Ямагучи вновь стушеваться, но Кенма куда скорее берёт над собой контроль. Откашлявшись, Тадаши ведёт плечом, будто стараясь согнать с него напряжение и бьёт себя пару раз по грудной клетке. — Простите.

— Начинай, и я присоединюсь, — говорит Козуме, кинув едва заметный взгляд в сторону Куроо. Что именно сделал Тетсуро, Тадаши осталось неведомо — гитарист сидел за его спиной, но Кенма кивнул головой и вновь всё его внимание сосредоточилось целиком на Ямагучи.

Он мог с этим справиться. Бас партия в Another one bites the dust одна из самых лёгких и любимых партий, ему просто стоит начать, и мелодия потечёт сама, Ямагучи знает это, потому, глубоко вздохнув пару раз, Тадаши мягко проводит рукой по струнам в первый раз.

Лёгкие переборы пальцев, и он извлекает из инструмента знакомый рифф, затем второй и третий, позволяя мелодии захватить его, и понести по произведению всё дальше и дальше. Вступление остаётся позади, уступая место не сильно отличающейся основной части, которая также быстро несёт Тадаши по песне, и наконец-то позволяет вздохнуть полной грудью впервые с момента входа в комнату. Ещё несколько хорошо взятых аккордов, и Ямагучи кажется, что он вновь один, он вновь дома, и вокруг него лишь знакомые и лечащие звуки любимого инструмента. Лёгкость, приятная и уже известная Тадаши, наполняет его полностью, покалывая в пальцах, отдаваясь в груди и танцуя в мыслях. Тадаши разжимает челюсть будто отстранённо замечая, что он, оказывается, сжимал её, как вдруг в уже привычную для его души атмосферу врывается барабанная партия, заставляя Ямагучи запутаться в пальцах, сбиться и в итоге вовсе остановиться играть. Он вновь в панике вспоминает, где он находится и, словно забыв что-то, смотрит на Кенму, сидящего за барабанами с таким же растерянным видом как и, наверное, у самого Тадаши.

— Мне стоило ещё подождать? — уточняет Кенма, чуть хмурясь, и Ямагучи трясёт головой, сам до конца не осознавая, что произошло.

— Нет! Нет-нет, это моя вина, -он улыбается растерянно, а внутри него всё сжимается от страха. — Я, видимо, забыл, где я. Я… мы можем начать с самого начала?

— Кончено! — отвечает за Козуме Бокуто, словно само собой разумеющееся. Ямагучи кидает взгляд в сторону Кенмы, но он не протестует, лишь смотрит ровно, словно выжидает чего. — Сколько тебе потребуется!

«Это может занять время» — думается Ямагучи, но он благодарно кивает и вновь начинает играть с самого начала. Приятной эйфории, сопутствующей первой попытке, Ямагучи больше не чувствует. Зато он чувствует свои пальцы, залитые свинцом, чувствует взгляд Куроо-сана и Бокуто-сана, прикованный к его спине, чувствует вибрации от барабанов, когда Кенма вступает в партию. Это уже не неожиданность, и Тадаши даже может идти вместе с мелодией дальше, как вдруг понимает, что торопится играть вперёд барабанов. Кенма кидает на него вопросительный взгляд, и Ямагучи бы сейчас замедлиться, вернуться в ритм, но вместо этого, он просто кидает бас, словно обжёгшись об него, буквально тут же жалея об этом.

— Извините! Я не знаю! Это…хмф, — Тадаши чувствует как яркий румянец заливает его щёки. Он сейчас не может справиться даже с самой простой партией, что же делать, когда речь пойдёт о чём-то более сложном? Чёрт возьми, они уже наверняка думают, что зря затеяли прослушивание, а ведь снаружи Сугавара, Акааши и Ойкава ждут его с успехом, а не с таким позорным провалом.

— Давай ещё раз, — неожиданно для Ямагучи говорит Кенма, и Тадаши немного рассеянно кивает, глубоко в душе надеясь, что третий провал за день невозможен. Он уже заносит руку над своим инструментом, но не может вынудить себя ударить по струнам. Словно какой-то блок стоит у него в голове, не позволяя опустить руку для извлечения звука. Внезапно всё его тело замирает в оцепенении, не позволяя не то, что вздохнуть — моргнуть.

— Всё хорошо? — слышится взволнованный, но всё такой же звонкий голос Бокуто из-за спины. — Давай сделаем перерыв в пять минут, окей? Ты успокоишься…

— Я не уверен, что смогу успокоиться, — выдавливает из себя звук Ямагучи. С неоправданно большим усилием он всё же убирает одну руку от гитары, второй с силой сжимая гриф — струны больно впиваются в кожу, но Тадаши даже не чувствует это. — Я честно не уверен. Мне очень жаль, что я отнял Ваше время.

— Хей, придержи коней, — отсекает его извинения Куроо, появляясь прямо перед его лицом. — Мы тебя не съедим, я уже говорил. Ты впервые в жизни выступаешь не для себя или своих друзей, или семьи, я ведь правильно понимаю? — дождавшись кивка головы, Тетсуро продолжил. — Волноваться и переживать — совершенно нормально, мы прекрасно это понимаем, — он бросает взгляд на Бокуто, словно ища у того поддержки, но Котаро даже спрашивать не надо. Он в мгновение ока оказывается рядом с широкой улыбкой на губах.

— Ага! — поддакивает он, от переизбытка энергии немного подскакивая из стороны в сторону. — Это как прийти на первую контрольную у нового учителя со шпаргалкой! Ты думаешь: «А что будет в работе? А получится ли списать? А вдруг он будет ходить по залу?» Сам себя накручиваешь до такого состояния, что волосы на себе дерёшь, а в итоге работа оказывается наилегчайшей.

Ямагучи немного неуверенно слушает неожиданную ассоциацию, не до конца понимая, какое отношение она имеет к текущей ситуации, но Тетсуро рядом выглядит восхищённо, и Тадаши даже коротко улыбается такому отклику.

— Бро, — Куроо с восторгом смотрит на друга. — Ты просто гений!

— Я весь в тебя, бро, — довольно тянет Котаро, расплываясь в самой довольной из всех возможных улыбок. Ямагучи уже улыбается шире, и не может до конца поверить, что кто-то действительно общается в подобном тоне со своим другом.

— Бро…

— О, это надолго, — слышит Ямагучи слова Кенмы и когда смотрит на него, тот уже утыкается в телефон, видимо листая ленту соцсетей. Тадаши внезапно чувствует себя будто за борт выброшенным, как дверь открывается, впуская последнего члена группы — Тсукишиму. Почему-то его Ямагучи хотелось видеть на прослушивании меньше всего. Синтезаторщик производит впечатление слишком серьёзного и даже немного надменного типа. Тадаши никогда не было комфортно с такими людьми. Кей выглядит также, каким его запомнил Ямагучи — немного волнистые светлые волосы лежали в упорядоченном беспорядке, а стиль совмещал в себе строгость и комфорт. Но самым интересным для Ямагучи всегда были глаза — золотистые, под стёклами очков они оставались для Тадаши загадкой, которую он не горел желанием разгадывать. Слишком велика вероятность обжечься о расплавленное золото.

— Добрый день, — склоняет голову Ямагучи в приветствии, и Кей едва заметно вздрагивает, слегка удивлённо глядя на Ямагучи, прежде чем поклониться в ответ.

— Добрый день, я не помешал? — сложно сказать, являлся ли вопрос знаком вежливости или Тсукишима действительно забыл о прослушивании, но он быстро взял себя в руки, отстранённо наблюдая за всеми.

— Нет-нет, дорогой Тсукишима, — закинув руку на плечо Ямса довольно тянет Куроо. — У нас некие накладки и связанный с ними перерыв, — Тадаши прикусывает щеку изнутри, стараясь уберечь себя от очередного приступа паники. Тетсуро чуть похлопывает его по плечо и мимоходом шепчет: «Всё хорошо». От этого подбадривания на душе становится чуточку легче.

— Что-то серьёзное? — тем временем спрашивает Тсукишима у Куроо, словно не замечая или делая вид, что не замечая состояния Ямагучи. Это было учтиво с его стороны, Ямагучи даже позволил себе удивиться, поднимая взгляд на Кея.

— Я постоянно сбиваюсь, играя с Кенмой-саном, — признается он, тушуясь под вопросительным взглядом клавишника. — Начинаю волноваться, когда он вступает и всё идёт наперекосяк, — Ямагучи смеётся, словно это забавная ситуация, но нервный смех весьма ожидаемо не подхватывают, и Тадаши неловко мнётся. — Вот так…

— Оу, мм, — Тсукишима дёргает бровью, словно хочет её поднять, но в итоге сдерживается и обращается даже не лично к Ямагучи, а скорее ко всем присутствующим. — Может тогда сделать наоборот?

— Хм-м? — тянет Куроо, с интересом переводя взгляд на Тсукишиму, поощряя того продолжить мысль.

— Я предлагаю Кенме-сану начать свою партию, а затем позволить Ямагучи-сану присоединиться, — поясняет Кей, и у Тадаши впервые за прослушивание появляется мысль, что не всё потеряно.

— Стоит попробовать, — это Кенма отзывается скорее всех и берёт в руки палочки. — Ямагучи?

Тадаши мельком оглядывает всех в комнате. В глазах Бокуто искреннее нетерпение услышать положительный ответ, Куроо смотрит поддерживающие и даже немного покровительственно. Взгляд Тсукишимы Ямагучи для собственного душевного благополучия трактует как спокойствие и предоставление возможности сделать выбор самому.

— Я думаю, что я могу попробовать, — говорит он негромко Кенме и прежде чем тот успевает ответить, Бокуто задорно хлопает в ладоши, и гримёрка наполняется импровизированными овациями. Как в одном человеке уместилась энергия, равная целому залу, Тадаши так и не понял, но решил пока что на этом не зацикливаться, с улыбкой принимая подобный приём.

— Тогда я играю, — предупреждает Кенма, будто и не заметив аплодисментов Бокуто. Дав себе три секунды и настроив себя, он начинает свою партию. Барабаны отдают вибрацией по полу, по стенам, задевают что-то в душе Ямагучи, и впервые за этот день его руки сами тянутся к басу, подстраиваясь под ритм барабанов в считанные секунды. Тадаши с восторгом хмыкает, наконец-то чувствуя свободу в пальцах, в плечах, в мыслях и в самой игре. Волнение всё ещё сидит в груди, давая о себе знать громким стуком сердца в ушах. Но когда у Ямагучи в руках инструмент, когда мелодия льётся так правильно, это всё не имеет значения. Тадаши чувствует, что Кенма начал потихоньку ускорять удары, и Тадаши тоже ускорился, почувствовав, что барабаны замедлились, бас почти мгновенно последовал за ними. За спиной раздаётся хлопок, словно кто-то дал кому-то пять. Ямагучи немного отстранённо радуется, что ему не нужно гадать, кто же это мог быть. Под самый конец, Козуме резко ускорился, но Ямагучи так увлёкся этой игрой в догонялки, что ему не составило труда поспешить за ним и последние аккорды он закончил довольный собой.

— Неплохо, — тут же говорит Кенма, пряча барабанные палочки в специальный чехол. — Видимо, и тут мне придётся вести игру, что ж… — Ямагучи неуверенно смотрел на барабанщика, ожидая его конечного вердикта. Пальцы приятно ныли от игры, но Тадаши не мог толком сосредоточиться на этом чувстве. — Пока ты не волнуешься, всё будет замечательно.

Победное Бокутовское «Ура» разносится по гримёрке под довольный смех Куроо. Тадаши же резко разворачивается к Кею, одаряя того самой широкой из своих возможных улыбок. Волосы от поворота растрёпываются, пушистыми прядями падая на глаза.

— Спасибо огромное за наводку, Тсукишима-сан! — говорит он, глядя на блондина сквозь сощуренные в улыбке глаза. — Вряд ли бы я иначе могу пересилить себя.

— Я просто не хотел упускать хорошего басиста из рук, — Тсукишима отводит взгляд и снимает очки, начиная протирать их краем кофты. — Ничего особенного.

— С чего Вы взяли, что я хороший басист? — вырывается из уст Ямагучи, и он искренне надеется, что это не звучит как напрашивание на похвалу.

— Я верю чутью Куроо-сана, — Тсукишима надевает очки обратно, смотря теперь прямо на Ямагучи. Взгляд длится не дольше трёх секунд — почти сразу же на Кея наваливается Куроо, довольно растрёпывая чужие волосы.

— Ооо, вы только посмотрите на это, какая искренняя вера в собственного лидера, ты мне льстишь, Тсукки!

— Не называйте меня так, — Ямагучи с улыбкой и удивлением смотрит, как поджимает в недовольстве губы Тсукишима, но не принимает заметных попыток вырваться из хватки Куроо.

— Как скажешь, мегане-кун!

— Сколько Вам лет?

Последнее замечание остаётся без внимания, потому что Куроо целиком и полностью переключается обратно на Ямагучи.

— Ну что, парень! Ты зря волновался, понял меня? — Тадаши усмехается и чувствует, как после долго напряжения его тело немного потряхивает.

— Одобрение нашего многоуважаемого и почтенного барабанщика уже лежит у тебя в кармане, но! — тут Куроо многозначительно тыкает пальцем вверх, словно великий мудрец. — Я бы хотел послушать ещё на что ты способен. Не против?

Тадаши понимает, чего от него хочет Куроо — одно дело выступить с лёгкой мелодией, чтобы понять, сыграются ли барабанщик и басист в принципе, и совершенно другое — показать свои реальные навыки. Ямагучи аккуратно проводит по грифу гитары, едва ощутимо дотрагиваясь до струн. Сердце с бешеного ритма после выброса адреналина начинает потихоньку успокаиваться и Тадаши думает, что всё не так уж и плохо.

— Мы можем и перенести немного, — тут же торопится сообщить Тетсуро, скорее всего переживая о Ямагучи, но тот качает головой с улыбкой.

— Куроо-сан, если вы каждый раз будете давать мне отсрочку, то в в чём смысл принятия меня в группу? — спрашивает он, склонив голову и погружая комнату в молчание. — Извините! — тут же тушуется он. — Я не хотел звучать грубо, я имел в виду…

— Ты не устаёшь меня поражать, ребёнок! — с искренним уважением говорит Куроо и взгляд его почти горит. — В таком случае, что ты нам сыграешь?

Ямагучи расслабляется и мягко улыбается в ответ, переводя взгляд на бас-гитару. Она на самом деле уже очень старая и потрёпанная. Кое-где видны царапины от не самого нежного ухода. То тут, то там слезает лак, а струны менялись бессчётное количество раз. Но Тадаши искренне любит свой бас, он любит звук, который он издаёт, он любит каждую потёртость и помнит каждую царапину. Но что самое главное, с этим басом связано слишком много приятных воспоминаний, чтобы просто так купить новую. Проведя кончиками пальцев по одному сколу, Ямагучи вздохнул.

— Раз уж мы начали с Queen, — говорит он. — То я и продолжу ими, — с этими словами он берёт первый аккорд «Ogre Battle», и Куроо с Бокуто сходят с ума, почти перекрикивая музыку. На губах Тадаши играет самая счастливая улыбка — он слышит как Куроо себе под нос напевает песню, как Бокуто чуть в стороне исполняет гитарную партию на невидимой гитаре, он чувствует пристальный взгляд Кенмы, сейчас неслышно отбивающего ритм по колену. Он знает — Тсукишима стоит на своём же месте не двинувшись ни на шаг, и с чем-то очень напоминающим удивление смотрит на быстрый перебор длинных и сильных пальцев по четырём струнам. И почему-то из всех в комнате Тадаши хотел доказать именно ему, что он не зря воспользовался шансом вступить в Зоопарк.

— Ты, посланник всех музыкальных богов, это нереально! — по завершению партии кричит Куроо, источающий такую непередаваемую радость и восхищение, что Тадаши даже чувствует себя неловко, будто такое боготворение должно относится к кому-то другому — потолоку, стенам, да даже самому басу, но никак не Тадаши, играющем на нём. На самом деле не то чтобы бас партия в Ogre Battle была чем-то поистине нереальным, однако Ямагучи казалось, что никакие слова сейчас не укротят бешеный энтузиазм Куроо и Бокуто.

— Спасибо, это…

— Чёрт бы тебя подрал, парень, ты так классно с басом управляешься, я никогда бы не подумал, что это может быть так клёво! — Бокуто наваливается с другой стороны, и до Тадаши наконец-то доходит, что эти двое энергичных музыкантов помимо того, что делили одно сознание на двоих, так и эмпатия у них была одна — общая и очень высокая. Та радость, которую буквально извергали Бокуто и Куроо было ничем иным, как облегчением от удачного завершения прослушивания. Это так развеселило Тадаши, что он зафыркался от смеха, с почётом принимая похвалу и кланяясь поочерёдно то Бокуто, то Куроо.

— Я действительно рад это слышать, — Ямагучи выдыхает, немного нервно, но с улыбкой и с волнительным ожиданием ответа на самый главный вопрос. — Значит ли это, что меня приняли?

Бокуто рядом с Куроо внезапно серьёзнеет и шепчет что-то на ухо другу. Тетсуро с видом глубокой задумчивости и понимания кивает в ответ, принимая куда более официальный вид.

— Ямагучи-кун, не составит ли тебя труда выйти на некоторое время из нашей скромной обители? Нам нужно посовещаться, — пафосным и даже немного высокомерным тоном говорит Куроо, но под конец подмигивает, сбивая с себя напускную важность. Тадаши чувствует некоторое смятение от таких перепадов настроения, но коротко кивает и, немного неловко перехватив чехол и бас, выскальзывает в коридор, где буквально минут двадцать назад его успокаивал Куроо. За спиной закрывается дверь, и Тадаши оказывается в тишине, где теперь невероятно легко можно услышать тяжёлый стук сердца в груди. Всё то праздное спокойствие и радость от музыки остались за дверью, вновь оставляя Ямагучи наедине со своими демонами на шахматном поле, развитие партии которой было ему неизвестно.

Уже привычным движением положив ладонь на грудь — туда, где находится сердце, — Ямагучи растирал это место, будто сам заставлял своё сердце биться. Расфокусированный взгляд смотрел куда-то вглубь коридора — там горел зелёный знак экстренного выхода и в рябистом свете прохода он единственный мог привлечь внимание глаз Тадаши.

— Не стоит переживать, — Ямагучи вздрагивает, одёргивая руку от груди и с распахнутыми глазами глядя на Тсукишиму только что вышедвего из-за двери. Свет гримёрки льётся из-за спины Тсукишимы, смягчая его фигуру и освещая дорожку, что тянулась до самых ног Тадаши. Кей выглядит немного виноватым. — Не хотел Вас пугать, Ямагучи-сан.

— Ничего, я просто задумался, — торопится объясниться Тадаши. — Так Вы…

— Вас приняли ещё до того, как Вы пришли в комнату, — Кей хмыкает и полностью выходит в коридор, закрывая за собой дверь и пряча за ней свет вместе с бурными обсуждениями Котаро и Тетсуро. — Как я уже говорил, мы все верим чутью Куроо. А данное, — Тсукишима дёрнул головой в сторону гримёрки, откуда внезапно раздался звонкий хохот Бокуто. — Мероприятие с выставлением Вас из гримёрки скорее для потехи внутренних детей Куроо-сана и Бокуто-сана. Так что дайте им наиграться в настоящих музыкантов.

— А Вы поддельные? — улыбается Ямагучи, склонив голову. Тсукишима внезапно оказывается куда более милым, чем кажется на первый взгляд. Он запинается, словно не понимает, к чему замечание.

— Мы… Любители, — отвечает он аккуратно, словно будучи не до конца в этом уверенным. Пускай сейчас лампы спрятали отрезок коридора, где они стояли, в тени, Тадаши не чувствовал в этом никакой проблемы, словно у Кея в кармане остался свет из гримёрки, греющий просто тем, что находится рядом.

— Спасибо, Тсукишима-сан, — кланяется Ямагучи. — За то, что успокоили. И что подсказали играть после Кенмы-сана.

— Я уже говорил, что я ничего не сделал, — Кей ведёт плечом. — Я вернусь, иначе Бокуто-сан разочаруется.

Ямагучи тихо посмеивается на это и кивает головой, отпуская клавишника.

— Да, конечно, и, Тсукишима-сан, — окликает Тадаши его перед тем, как Кей зашёл обратно. — Можно просто Ямагучи. Мне привычнее.

Тсукишима кивает и уже собирается зайти, но на выходе оборачивается и коротко произносит.

— Тсукишима в порядке.

Дверь вновь закрывается и тонкий луч света, до этого вновь осветивший сумрак вокруг, пропадает. Но во второй раз Тадаши уже не чувствует того волнения на плечах. Как ни странно, Ямагучи не ощущает и привычной тяжести, томящейся в груди тихо и неизменно. Такое же чувство лёгкости возникает у Тадаши лишь от игры на басу, да и то, только в одиночестве. Ямагучи хмурится, но не успевает проанализировать своё состояние — дверь вновь раскрывается, но теперь в проходе лохматая голова Куроо, улыбающегося во все тридцать два.

— Заходи! — говорит он звонко, сам от нетерпения пританцовывая. Тадаши идёт вслед за Тетсуро, и они на пару с Котаро кричат:

— Добро пожаловать в Зоопарк!