Серые цифры на коже, не смотря на свою блёклость, режут глаза. Стив надевает рубашки с длинным рукавом, бинтует руки по локоть, делает всё, чтобы как можно реже смотреть на них. Баки смотрит на это понимающе и молчит. Т'Чалла каждый раз неодобрительно хмурится и тоже молчит. Стив благодарен им за это. Потому что он и сам прекрасно знает всё, что они могут ему сказать.

       Стив скрывает запястья, пытаясь убедить себя, что так болит слабее, вспоминается меньше. Вот только он не мастер по части самообмана. И воспоминания выползают на поверхность, стоит ему немного замешкаться.

       Роджерс прекрасно помнит первую встречу. Жжение на руке, чужое и собственное недоумение. Последовавший за этим неловкий разговор.

       — А у тебя глаза голубые, — выдал Старк, потягивая виски. Стив тогда был слишком задумчив, сбит с толку, чтобы придать этой мимолётной ремарке значение. Но хорошо обдумал её потом.

       Капитан оглянуться не успевает, как мужчина уговаривает его поселиться в своей башне. Старк сияет самодовольной ухмылкой, пока Стив пытается сообразить, как ему себя вести.

       Тони не привык спрашивать разрешение. Это первое, что Роджерс узнает о нём. Гений селит его в соседнюю комнату, лезет в его досье и целует первым.

       Второе, о чём узнает Стив, это то, что сам он совершенно не понимает, когда Старк шутит, а когда говорит всерьёз. А Тони, в свою очередь, понятия не имеет, о чём шутить нельзя. Он небрежно роняет "Капитан Сосулька", а Роджерс с болью вспоминает Пегги, что так и не дождалась обещанного танца, и друзей, что учились жить без него.

       Тони не умеет делиться. Ни вещами, ни людьми, ни проблемами. Он зорко следит за жизнью Пеппер, собирая досье на каждого её ухажёра. Постоянно ругается на Дубину, но кропотливо чинит его после неудачного посещения Стивом лаборатории. Старк пытается прятать круги под глазами и пьёт какую-то зелёную бурду. О том, что у него проблемы, Роджерс узнает случайно. И это молчание задевает сильнее всяких слов.

       О том, что сам он тоже любит помолчать, мужчина задумывается лишь сейчас. Стив не сказал Тони о смерти Пегги. Просто разбитый пришел домой, пытаясь улыбаться. Гений ни о чём не спрашивал. Сам прекратил ухмыляться, нахмурился и ушёл. Чтобы вернуться с бутылкой в руках.

       — Я не могу напиться.

       — Выторговал у Тора. Даже тебя должно пробить.

       Просидел с ним всю ночь, а наутро вновь скрылся в лаборатории.

       Тони совершенно несерьёзный, легкомысленный. То, как легко он выдаёт значение цвета для него, ещё в первую встречу, у всех на глазах, лишь подтверждает это.

       — Они голубые, как твои глаза, — повторяет гений с налётом иронии. Не нужно быть умником, чтобы понимать, как мужчина относится к этой связи.

       Стиву голубой цвет нулей напоминает о реакторе в груди Старка. О том, что, не смотря на костюм, жизнь Тони куда более хрупкая, чем жизнь большинства людей. Каждый раз, случайно ловя голубой отсвет циферблата, Стив чувствует холодок, скользящий вдоль позвоночника, и ледяные пальцы беспокойства на душе. У Стива замирает сердце каждый раз, когда этот сумасшедший бросается в самое пекло, словно это он тут бессмертный.

       Стив пытается, правда, пытается донести до того своё беспокойство, объяснить, что Тони, черт побери не бессмертный. Но каждый раз всё, что он получает, это раздражение в карих глазах и пренебрежительные слова:

       — Ты слишком драматизируешь, Кэп.

       Стив устал. Смертельно устал постоянно беспокоиться о нём. Ругаться из-за виски с утра, из-за нескольких суток, проведенных Тони в лаборатории, после которых тот с трудом может дойти до своей спальни. До их спальни. Стиву надоело то пренебрежение, с которым Старк к нему относится. Словно он оказался в его жизни мимоходом и не задержится там больше, чем на пару дней. Видит Бог, Стив хочет задержаться. Потому что те редкие моменты, когда гений вспоминал о его существовании, были действительно прекрасны.

       Мужчина вспоминал дни, когда Тони не прятался в лаборатории и не сбегал по делам, а оставался. Оставался, чтобы посмотреть с ним фильм, который уже смотрел. Садился рядом, воровал попкорн и шутливо пересказывал сюжет. Оставался, чтобы тихо наблюдать как Стив рисует. Роджерс и не думал, что тот может вести себя так тихо.

       Иногда отоспавшись после очередного эксперимента, Тони спускался к нему на кухню. Ещё немного сонный, порой со следом от подушки на щеке. Он принимал от него большую кружку с кофе, благодарно улыбаясь, и довольно жмурился после первого глотка. А потом поднимал на него тёплый шоколадный взгляд и ещё хриплым со сна голосом спрашивал:

       — Ну и как твои дела, полосатый? — В такие моменты Стив почти верил, что ему не всё равно. Что он что-то для него значит.

       Стив сминает очередной лист, отправляя его в мусорку. Очередное письмо, очередное оправдание. Капитан не считает, что в праве оправдываться. Не перед Тони. И уж точно не в праве теперь писать то, что не смог сказать раньше. Не с выцветшими цифрами на запястье.

       Но написать что-то нужно. Мужчина чувствует, что так будет правильно. Но он понятия не имеет как будет правильно. Стив начинает снова и снова, пока к нему не приходит… озарение?

       Капитан горько смеётся.

       И снова молчит.

       Тони.

       Рад, что ты снова на базе. Не хотелось бы думать, что ты ищешь пятый угол в особняке.

       Всем нам нужна семья. Для тебя это Мстители. Возможно, больше, чем для меня. Я то с восемнадцати сам по себе. Нигде не мог вписаться, стать своим. Даже в армии.

       Я скорее верю в людей. Индивидуумов. И рад признать, по большей части, они меня не разочаровали. А значит и я не в праве их подвести.

       Замки можно сменить, но… стоит ли? Знаю, что причинил тебе боль. Наверное, думал, что, умалчивая о твоих родителях, поступаю милосердно, но… теперь понимаю, что щадил себя самого. Прости. Надеюсь, что однажды ты поймешь.

       И жаль, что с договором не срослось. Правда жаль.

       Знаю, ты делаешь то, что должно. Мы все должны делать что должно, насколько это возможно.

       Как бы всё не сложилось, даю слово, если будем нужны… если буду нужен… я приду.

       Ручка выводит последнюю букву на конверте и под слоем бинтов, скрывающих руку, цифры начинают свой новый забег.