Суета, обрушившаяся после на присутствовавших, вовсе не походила на ту, какая должна была бы последовать. Такое положение вещей стало возможно, во многом, из-за действий Дмитрия Вранова, который, обнаружив тело, довольно быстро смог взять себя в руки и поместить под собственный контроль действия каждого, кому не посчастливилось оказаться в кафе «Наполеон» в этот час. В тот момент, молодой человек сумел заглушить в себе страх и отголоски горя, создав себе новую маску, которую он всегда хотел примерить – маску детектива.

И правда, детектив в историях – романтический герой, выступающий против зла и насилия только со своим умом наперевес. Учитывая, что Дмитрий не особо ценил триллеры, которые гордо называли себя «современным взглядом на истинный английский детектив», нетрудно представить, какое удовольствие доставила «маска», позволявшая ему, наконец, проверить свои способности к логике на практике. Стоит также отметить, что он совсем не питал иллюзий, предполагая, что это дело расколется как орешек. Скорее, он прекрасно понимал, что не сделает ничего прорывного, но предпочел погрести эти мысли там же, куда запрятал и свои эмоции.

Первым делом, он отошел вглубь книжного уголка, образованного стеллажом и шкафом у стены, и оттуда сделал несколько снимков торта на свой телефон. Уверившись, что качество удобоваримо, Дмитрий прошел за стойку настолько невозмутимо, насколько это возможно. Впрочем, Ане он все равно показался каким-то скованным.

– Что-то произошло? – с нескрываемым кокетством спросила она.

– Она спит, – не очень убедительно соврал ее коллега. Прыснув в кулак, она одобрительно закивала головой, всем видом говоря «все с тобой ясно, я воздержусь пока от расспросов».

Смерив ее странным взглядом, молодой официант вдруг зашептал:

– Можешь оказать мне услугу, ничего не спрашивая? – она кивнула. – Говори всем, что у нас сбой в программном обеспечении, и мы, временно, не можем им выставить счет?

– Но… Что ты задумал? – не удержавшись воскликнула девушка, от ее образа «бизнес-леди» не осталось ни следа.

– Секрет, – серьезно ответил ей Дима, посмотрев прямо в глаза, жестом закрывая рот на замок. В этот момент что-то щелкнуло в его мозгу, и он сорвался в служебное помещение.

– Выслушай их, как администратор, – выбегая оттуда и направляясь к входной двери, кинул он. Через мгновение, звякнул колокольчик и послышался звук запираемой двери.

В тот момент еще никто не мог подумать, что небольшая суета, вызванная закрытием кафе по техническим причинам и удержанием немного раздосадованных посетителей на своих местах, буквально через час превратится в совсем другую, более страшную суету.

Часть кафе за стеллажом опечатали желтой лентой. Множество людей сновали туда-сюда, фотографируя и помечая улики. Музыку было решено выключить, а люди, что недавно смеялись, теперь с ужасом жались друг к другу, отказываясь воспринять факт произошедшего.

– Вы долго, – Дмитрий подошел к человеку в штатской форме, стоящему поодаль от места происшествия, ловко перебирающему и заполняющему какие-то бумаги.

– У меня тоже есть начальство, которое не привыкло к тому, что следственный комитет выезжает на место по личному звонку, – хмуро заметил тот, не отводя взгляда от таблиц. – Можете вывозить тело.

Он обратился к кому-то за лентой, а затем вновь умолк. Весь внешний вид этого в меру полноватого, но очень солидного следователя в бежевом пальто и смешной кепке-восьмиклинке, просто вопил о его недовольстве происходящим. Отчаянно напоминая шефа из братьев-пилотов, ему не хватало только трубки во рту и присущего персонажу гнусавия.

– Тем не менее, я угадал с тем, чтобы позвонить напрямую тебе?

– Угадал-угадал, – следователь смерил взглядом официанта и язвительно продолжил, – господин Вранов. Мы не в твоих любимых детективах, сейчас власть бюрократии стоит выше любых морально-этических принципов.

– Раньше ты был более мягким в выражениях, – удовлетворенно хмыкнул Дима.

– Мы меняемся, – сухо ответил он. – А теперь я бы хотел поговорить с посетителями и узнать, что они видели.

– Лень, я ведь не подозреваемый? – вдруг тихо спросил работник «Наполеона».

– Пока тебя не задержали по подозрению, ты в деле фигурируешь исключительно, как свидетель, – остановившись, пояснил следователь. – Но это не значит, что ты вне подозрений. В этом деле… Впрочем, неважно.

Диме не нравилось, как его друг со школьной скамьи ведет себя, хотя и понимал, чем его поведение обусловлено. Любому было бы тяжело, если бы его близкий приятель, с которым они прошли огонь и воду вдруг оказывался замешан в серийном убийстве, которое ты расследуешь. Однажды Леня уже упоминал, что в подобных вещах всегда сложно разобраться. «В нашем законодательстве вообще никак не отделено понятие серийного убийства от любого другого, – говорил он, – а потому разработка таких дел похожа на приступы трудноизлечимой болезни. Произошло убийство – дело поступает в оборот, но, учитывая, что жертву и преступника, в таких случаях, почти наверняка ничего не связывает, почти сразу же перемещается в архив – пациент принял болеутоляющее. И с каждым новым преступлением, которое логически можно связать с первым, ты понимаешь, что до очага добраться будет нелегко. Семьдесят процентов останутся навсегда нераскрытыми, а в оставшихся тридцати иногда происходят такие курьезы, которые выбивают из колеи».

По всей видимости, сегодня и произошел такой «курьез». Решив сильно не зацикливаться на этом, Дима заварил чай и поспешил присоединиться к беседе своего друга со свидетелями.

– Понятно, – недовольно рылся в бумагах Леня. – Значит так, девушки, сейчас я выдам вам две бумажки, я очень надеюсь, что вы передадите их вашим родителям.

Те переглянулись между собой и медленно кивнули.

– То есть нам не избежать того, что об этом узнают родители? – робко спросила одна из них, та, что сидела с заплаканным лицом.

– Увы, – согласился следователь, протягивая им повестки. – И еще одно.

Он сделал паузу, а потом достал из дипломата какой-то рисунок и положил его на центр стола. Выдержав паузу, он продолжил:

– Вы когда-нибудь видели это?

Девушки склонились над распечатанным рисунком скелета, машущего из-за дверцы шкафа.

– Нет, – уверенно заявили обе.

– Хорошо, – утвердительно кивнул представитель закона и протянул визитку. – Если увидите, сообщите по этому номеру.

– Это так важно? – спросила одна из девушек.

– Нет, вовсе не важно, – отлично соврал тот, пряча документы в дипломат. – Все равно то дело уже закрыто.

Дождавшись, пока девушки покинут место преступления, следователь пригласил к столу своего старого друга.

– А как же та пожилая леди в том углу? – с интересом спросил Дима.

– Она вряд ли что-то скажет полезного, поэтому ее опросят мои помощники и вызовут повесткой при необходимости для опроса, – пожал плечами тот. – Ты гораздо интереснее.

– Лень, ты точно меня не подозреваешь? – с недоверием спросил официант.

– Сейчас я для тебя Владлен Богданович, – доставая еще одну кипу бумаг, процедил старый друг. – И подозреваю. Работа у меня такая.

– Что хотите знать, Ладлен Богданыч? – нарочно проглатывая звуки спросил Дмитрий. – Повторить под протокол случившееся здесь?

– Нет, у меня есть свой перечень вопросов, господин Вранов, – не обратив никакого внимания на язвительность старого друга, продолжил тот. – Начнем с того, связывали ли вас какие-нибудь дела с жертвой?

– Ничего, кроме работы, – откинулся на кресле официант. – Можно сказать, что мы испытывали взаимную симпатию, но при этом не знали даже имен друг друга. Просто так складывалось, что, когда она приходила почитать в наше кафе, я старался ее обслужить.

Владлен с иронией посмотрел на бейджик своего друга, но промолчал.

– Но вы утверждаете, что для ревности причин нет? – выдержав паузу, он продолжил гнуть свою странную линию.

– Абсолютно, – кивнул допрашиваемый. – я до сих пор не знаю ее имени, более того, ты же знаешь, я не хочу обременять себя отношениями.

– Хорошо, что я услышал это от вас, – улыбнулся следователь, – мне нельзя опираться на свои знания.

В этот момент Дима вновь посочувствовал своему старому другу. Внезапно стало очевидно, что допрос дается ему с трудом, а потому тот всеми силами пытался дистанцироваться. Однако, сочувствие не означало, что сам Вранов может смириться с тем, что его друг старается забыть, даже на время, его, как человека. Это оскорбительно! Делая скидку на его чувства, Дмитрий спросил:

– Длен Даныч, что-нибудь еже?

– Да, хотелось бы знать, связывает ли что-то жертву с другими работниками?

– Помимо меня у нас работают еще три официанта: Аня, вы сегодня ее видели, Серега и Даня. Еще есть администратор, но сегодня ее нет – Катя.

– Ну с именами разберемся после, – хмыкнул следователь, – давай по порядку, начиная с Ани.

– Анна Веселова, – начал Дима, – также как и все другие официанты связана с жертвой только работой, во всяком случае, насколько я могу об этом судить. Учитывая, что Аня часто выходит со мной в одну смену, она иногда подменяла меня, когда на мне и так висело много столиков. Но, всегда старалась оставить ее обслуживание мне.

– Почему?

– У нее такой пунктик, – отвел взгляд Дима. – Если она видит, что у кого-то есть взаимная симпатия – это, считай, ее новое задание. Она должна в лепешку расшибиться, но сделать их парой, а лучше самой подвести под венец, побыть свидетельницей со стороны невесты. Бьюсь об заклад, будь ее воля, она бы еще и свечку держала бы.

– Маниакальное описание, – хмыкнул Владлен. – Но не было ли у нее какого-либо мотива?

– Опять намекаешь на ревность?

– Двадцать первый век все же, – пожал плечами старый друг. – Девушки гораздо более раскованы в своих чувствах и легче выносят их на публику.

– Ты прав, – кивнул официант, соглашаясь. – Она и правда до недавнего времени встречалась с девушкой. Уж не знаю, что произошло, но они расстались.

– Как давно?

– Полгода, наверное, прошло.

– Значит мотив не исключается?

– Ты думаешь, что она могла одновременно сводить меня с жертвой, попутно сгорая от ревности настолько, что отравила ее?

– «Вы думаете», – поправил Владлен. – А вообще, нелогичность в поведении на удивление частая штука в повседневной жизни. Естественно, «нелогичность» – слишком громкое слово, скорее, люди руководствуются своей собственной логикой.

– Звучит так, словно логика – это что-то абстрактное.

– Когда дело доходит до людей и их мыслей, возможно всякое. Когнитивные искажения – лишь один из примеров.

– Действительно, люди склонны к самообману, – помедлив, согласился Дима, вспоминая массу народа, которая слепо верит шарлатанам в интернете. А ведь это следствие той самой «нелогичности». Люди слишком сложны, если так подумать, хотя на самом деле, пожалуй, чем проще размышления, тем ближе будешь к разгадке.

– Значит, ревность мы все же оставляем, – еще раз уточнил Владлен, возвращая допрашиваемого к предмету разговора.

– Я так не думаю, – запротестовал Дима.

– Личная симпатия?

– В последнее время к нам зачастил один сантехник, самозанятый, – покачал головой официант. – Первый раз мы его вызвали по чистой случайности, но с того времени, я склоняюсь к мысли, что Аня специально ломает наш санузел для персонала, чтобы он снова пришел.

– И есть веские основания?

– Он ведет себя, как влюбленный. Постоянно флиртует с ней, а та постоянно отказывает. Слишком игриво отказывает, я бы сказал.

– И их…

– Также ничего не связывает, кроме работы.

– Ощущение, что здесь собрались извращенцы, – пробормотал Владлен.

– Удивительно, что в наше время знакомства в реальности стали приравнивать к извращениям, – подколол друга Дима.

– Что по остальным официантам?

– Сергей Нагайнов. Пару раз менялись сменами. Говорил, что девушка расстраивалась, когда меня не было. Вроде больше их ничего не связывало, – пожал плечами тот. – Насколько я понимаю, она специально приходила в мои смены. Что до Даниила Хранова, так он и вовсе ничего не упоминал о жертве. Не исключаю, что он ее обслуживал, но никогда в разговорах не упоминал.

–В целом, ситуация знакомая, – огорчившись, покивал следователь. – Что до администратора? Ссоры, недовольство обслуживанием, гневный отзыв, портящий репутацию?

– Ничего такого, – повел головой Дима. – Никаких конфликтов.

Закрыв записную книжку и сложив бумаги, Владлен наконец смягчился и позволил себе сказать немного лишнего:

– Ужасно, Дим. Мы вряд ли раскроем это дело.

– Почему?

– Никаких явных подозреваемых в личном окружении жертв. Я думаю и в этот раз будет также.

– С чего ты взял? – вскинул брови официант. – Это ведь только второе преступление.

– Третье, – хмуро поправил его старый друг. – Год назад я тебе рассказывал о первом. Второе произошло в конце лета. Уже тогда все пошло под откос. Есть несколько личностей, которые попадают в пересечение их кругов общения, но никаких доказательств.

– Но ведь статистика на вашей стороне, верно?

– Больше убийств – больше шансов? Смешно, если подумать и вспомнить статистику раскрываемости серийных убийств.

– Ну так давай я вам помогу? Секретно. Всегда хотел побыть детективом.

– Ты знаешь мой ответ, – отстранился его друг. – Я не могу делиться с тобой всей информацией о следствии. И так много сболтнул.

– Ну вдруг сработает?

– Вдруг? Я не хочу, чтобы вот так вот «вдруг» появился второй Чикатило¹.

– Ты же знаешь, что я ни при чем, верно?

– Мое личное мнение не имеет значения! Даже не уговаривай!

– Ну тогда, – хитро прищурился Дима. – Ты же просто считаешь мою помощь бесполезной, верно?

– Конечно, – согласился следователь.

– Заключим пари? Если я смогу найти хотя бы один факт, который не нашел ты со своими ребятами, то ты расскажешь мне все и позволишь действовать самостоятельно.

– С твоими возможностями, это невыполнимое пари, ты знаешь? – скрывая возбужденную заинтересованность, спросил Владлен.

– Тогда соглашайся, – хитро улыбнулся Вранов. Сейчас он оправдывал свою фамилию, как никогда. Весь его вид напоминал ворона, который уже нашел падаль, которой не против полакомиться. – Если выиграешь, я обещаю отстать и больше не лезть с расспросами. А иначе я тебя из-под земли ими достану.

– Не надеешься же ты, как Дюпен по газетам вычислять преступника²? – в голосе Владлена слышался сарказм.

– О, так ты прочитал? – удивился официант. – Мои методы пока останутся для тебя загадкой.

– Будь по-твоему, – азартный огонек блеснул в глубине зрачков следователя. Все как в старые-добрые школьные времена. – Но учти, что сейчас газеты уже не те, что были раньше. Да и преступление помельче.