Скрытое от взора нечто отталкивало Арагорна от этой неугомонной, до безобразия своенравной и, по его мнению, глупой эльфийки. Угораздило же Леголаса притащить ее с собой в Ривенделл. Необузданная, не обремененная ничем, кроме преданной любви к своему народу Латриэль, была для принца хорошим другом, но обузой для Арагорна и для всего их похода. Как же раздражала наследника Исилдура ее надменность, ее самоуверенность и удивительно мастерское владение оружием. Каждый раз, когда Арагорн слышал ее звонкий смех, его передергивало. Латриэль без конца щебетала с Леголасом на синдарине, замолкая лишь в моменты битв. Ему казалось, он слышит ее голос даже во сне, за шелестом зеленой листвы и легких порывов ветра, пока беловолосый принц поддакивает ей, тем самым провоцируя на разговоры. Арагорн не хотел думать об этом, однако все равно задавался вопросом, как Леголасу не надоедает ее нескончаемая песня, играющая, казалось, со всех сторон.

В первую их встречу Латриэль проявила удивительную бестактность, присущую эльфам, выросшим подле своего короля, олицетворяющего высокомерие. Глядя прямо в его глаза, она говорила о вещах, о которых не должна была даже знать, не выказав к нему, как к незнакомцу, ни уважения, ни этикета.

Немудрено, что она была так близка с Леголасом, отрешенность их королевства и дружба в несколько столетий превратили их в верных друг другу соратников и идеальных воинов, сделав из хрупкой на первый взгляд эльфийки, похожей на тех, что видел и знал Арагорн, настоящее чудовище. Так думалось наследнику Исилдура спокойными вечерами и теплыми днями на протяжении их долгого похода. Как же печально было то, что кроме него, Латриэль, похоже, нравилась всем. Куда бы они не пришли и где бы не оказались волей судьбы, повсюду она могла найти внимание и знакомых, готовых продать душу самому Саурону, если та их попросит. Арагорн никогда не показывал своей ненависти, считая это делом гиблым и неправильным, проявляя к эльфийке должное уважение и искренне считая, что их цель намного важнее любых мелких распрей. Однако каждый, даже мимолетный взгляд на Латриэль сопровождался короткой издевкой, нелицеприятной насмешкой или нелестным высказыванием к ней в его голове. 
Наблюдая за тем, как Гимли и эльфы играют в костяшки, он думал, что ей впору работать за баром в гномьем трактире.