Воистину, до знакомства с человечеством сатурнианский «подземный сок» существовал очень вольготно и просто, и единственные беды, что его одолевали тогда — как бы так поохотиться, чтобы никому не попасться. Иногда оторванный космосом от привычной среды сгусток живой темной жидкости скучал по знакомым, выученным наизусть пещерам и полостям планетарных глубин. Иногда…

Во сне он видел, чаще всего, не свою жизнь, а тех, чью память поглотил однажды вместе с телесами — как людскую, так и сатурианской живности…

»…Красные пески, снимаемые ветром с округлых крыш марсианских колоний, и мчавшиеся в буре парусные мобили, похожие на сосновые зернышки на колёсах…»

»…Разносимые невероятным штормом скалы на поверхности Сатурна, рожденные совсем недавно локальным землетрясением. Обзор снизу открывается сумасшедший, хотя свет видится тьмою, а тьма сияет ослепительно, больно…»

»…Вращающаяся карусель с кабинками в форме упрощенных звездолетов. Папа подсаживает его в одну из таких кабинок и пристегивает специальными ремнями для безопасности, а когда карусель поднимает звездолет, становятся видны разноцветные кроны пластиковых пальм развлекательного центра…»

Цвет — самое странное и при этом самое выразительное, что получил сатурнианец от людей, вернее, от конкретного человека — маленького мальчика с не до конца раскрывшимся талантом художника.

Для твари из вечной темноты появление цветовой гаммы в жизни было сравнительно Большому Взрыву — словно навстречу распахнулась новая вселенная, выжигая, обмораживая, заливая и захлестывая, отвратительная и вкусная, совершенно непостижимая!

Пугающая.

Количество оттенков повергало в ужас: песочный, жемчужно-белый, терракотовый, багровый, кровавый… Зачем так много?

«Зачем это всё?» — импостер, носитель фиолетового (а местами темно-фиолетового, вплоть до индиго!) скафандра, часто смотрел в главную обзорную витрину кафетерия и поражался тому, насколько же сложно работают его человеческие органы зрения. Глаза без особой надобности в этом различали в добиравшемся до корабля цвете звезд малейшие отклонения: вот лучи раскидывает светло-зеленое космическое светило, а вот красно-оранжевое, грозящееся в скором времени потухнуть. Черный вакуум, если приглядеться, вовсе не был полностью черным, ведь со всех сторон его подсвечивали многочисленные туманности, а то и далекие галактики. Это не делало открытый космос более притягательным, но обманывало, дурачило…

Тенёк рассматривал внутренние стены помещений корабля — стандартно-серые. В зависимости от близости того или иного светоча, пластины обшивки меняли свой оттенок. Лже-астронавт снимал перчатку и трогал поверхности, кажущиеся теплыми под оранжевой предупредительной лампой, но обманутый цветовой иллюзией разум сообщал — стена такая же холодная, как другие.

И это касалось не только судна, но и всего остального.

Черный скафандр второго предателя отливал холоднющей синевой, но на ощупь по температуре ничем не отличался от экипировки самого Тенька.

— Зачем ты меня трогал? — поинтересовался Смог, и сатурнианцу нечего было ответить так, чтобы он понял.

— Хотел проверить кое-что.

Смуглая кожа, смесь светло-коричневого с легким налетом оранжевости и красноты — казалась теплой и была теплой, потому что принадлежала существу, имитировавшему живое, функционирующее человеческое тело.

— Если не прекратишь меня лапать, я могу не так понять, — заметил Смог, когда проснулся от чужих пальцев на своей щеке.

— Да как хочешь понимай, — Фиол лишь пожал плечами.

— С тех пор, как ты разбудил ребенка, ты сам не свой, — Черный закатил глаза и перевернулся на спину. — Мне начинать опасаться?

Убрав руку, Тенёк растянул губы в безэмоциональной улыбке.

— Это не ребенок, а придаток, — мрачно возразил он и оглянулся. Позади, за пустым пространством комнаты, в соседней нише спал мальчик лет пяти, чьи волнистые вихры живописно торчали из одеяльного кокона. — Мы с ним связаны и, к сожалению, некоторые черты делим на двоих. В особенности те, которые он определяет приоритетными.

— В вашей парочке он верховодит? — поднял брови Смог, тоже глянувший на спящего.

— Не совсем так, — а Тенёк задумался, как бы пояснее выразить в словах ощущения, близкие лишь виду «сок». — Он… заставляет меня обращать внимание. Словно… поплавок? Знаешь, что такое поплавок?.. Ну или стрелка компаса. Вот. И теперь он уверен, что нам нужно видеть все цвета, а я просто… Не понимаю, — махнув рукой, самозванец разочарованно съежился, подтягивая колени к груди. — В подземельях все казалось более здравым и менее окрашенным, там никто не занимался бессмысленной люминесценцией.

Комната погрузилась в сопящую тишину, длившуюся довольно долго.

— Ну, Тенёк, тут всё просто, вроде, — спустя некоторое время Смог неуверенно шевельнулся. — У нас враги в цветных скафандрах. Цвет — это важно сейчас. Это на тот случай, если ты совсем не понимаешь своего мальца.

— А ты очень понимаешь, — хмыкнул сосед по постели. — У самого-то детеныши были когда-нибудь?

Тишина длилась довольно долго, и Фиолетовому пришлось оглянуться, чтобы лицезреть свекольную физиономию Смога, его блуждающий взгляд и рассеянные поглаживания по животу.

— Моя икра еще не вылуплялась, — через силу объяснил смущенный самозванец. — Хорош таращиться. Шары выпадут.

— Извини, я… — сатурнианец несколько ошарашено склонил голову к плечу, из-за неудобной позы уткнувшись в матрас. — Я просто не предполагал, что ты беременная самка.

— Сам ты самка, — обиделся Черный. — У нас иное разделение полов, не бинарное.

Вот так вот. Буквально ночуя с существом, «сок» почти ничего не ведал о нем. Говорило ли это о высоком уровне доверия? Конечно же нет.

Это было терпеливое смирение с обстоятельствами: выдержать любые испытания, вместе притаиться рядом с превосходящими численностью видовыми врагами ради победы, ради возможности заполучить средства к выживанию. Корабль мог унести нелюдей так далеко, что зоны человеческих исследований останутся позади, и откроются планеты, пригодные для заселения. Тенёк с придатком сумеют, наконец, вернуть себе привычный аморфный облик воды, а Смог отложит где-нибудь икру и создаст колонию из собственного потомства…

Всего-то нужно лишь немного терпения.

…Ради устранения Лайм и Страйка самозванцы выждали немало времени и потратили два дня на осторожное расшатывание системы электрообеспечения судна, чтобы в момент «икс» устроить саботаж и обесточить весь корабль. Такая крупная поломка требовала многих сил на устранение, и группы-тройки невольно прибежали из темноты в отсек электричества, мельтеша мелкими, встроенными в шлемы фонариками, разбрасывая по помещению кривые тени и блики от визоров.

Где уж в суматохе и толкотне перед трансформаторами было уследить за расположением людей и не допустить, чтобы Красного прижали близко к Лаймовой…

Женщина успела почувствовать боль и сырой холод в боку, куда вонзилось лезвие…

Потом, уже на свету, астронавты проводили осмотр комнаты и тщательно ощупывали скафандры друг друга, но так и не нашли никакого оружия. Неудивительно, ведь в лезвие преобразовывалась темная вода одного из импостеров.

Во время убийства рядом с жертвой видели оружейника по меньшей мере трое свидетелей, и потому, скрепя сердце, капитан согласился на крайние меры — внутрикомандный самосуд, проходивший путем голосования.

Больше всех в случившемся несчастье винила себя Розовая, не уследившая за подругой и потерявшая нравившегося мужчину, с которым могло бы что-то и сложиться… если бы не пришлось наблюдать, как его торжественно отправляют в открытый космос без страховки. Роза откровенно плакала, отбросив шлем, пока Красный стойко и непрошибаемо дожидался открытия врат в буферном помещении меж коридором и пустотой — только плечи под кровавого оттенка материей напрягались и расслаблялись, демонстрируя накатывавшие волны страха…

Это длилось недолго.

Но импостеры не успели отпраздновать свою маленькую победу, ведь случилось то, чего они не смогли бы ни за что предугадать — о морально разбитом медике начал заботиться Циановый.

Люди вновь сформировывали устойчивый тандем…

Жизнь на корабле потянулась по-старому: рутинно, нервно, с привкусом тягучей тревоги. Астронавты оставались настороже, несмотря на то, что «убийца» был отправлен в космос, и вроде как следовало выдохнуть с облегчением.

Не выдыхалось.

Следуя за общими параноидальными настроениями, Фиолетовый самозванец старательно изображал растущее внутреннее напряжение и следил за реакцией людей на себя, пока наконец не пришел к выводу, что самое время разбудить придаток. Спрятаться за ребенка — трусливый, с человеческой точки зрения, ход, но «сок» посчитал его уместным ситуации.

Теперь экипаж в первую очередь обращал внимание на малыша. Это удобно.

На самом же деле «сок» не понимал людей до сих пор, и с этим не помогали ни чужие воспоминания, ни подсказки более адоптированного к среде Черного товарища. Если бы Тенёк имел представление о театральном искусстве, то мог бы хотя б сравнить себя с неумелым актером среди сюрреалистичных декораций арт-хаусной драмы, где массовка заламывала руки и качалась из стороны в сторону, явно имитируя какое-то действо. Но какое?

А что делать ему, самозванцу?

Во время приемов пищи он пропускал через горло корабельную еду во внутренний карман на груди скафандра, пришитый как раз для этого, и потом старался подсунуть испорченный продукт в чей-нибудь готовый к выбросу мусор.

Иногда ночами, во сне, импостер терял форму и растекался темной водой по нише, по комнате. Хорошо, что у него не было друзей, и никто не вламывался без стука в жилую ячейку — они бы очень удивились. Предупрежденный Смог не удивлялся, только будил голосом.

Кажется, придаток ощущал себя в чужеродной среде намного свободнее. Иногда детеныш с позывным «Тэшка» даже находил какие-то темы для разговора с окружающими его людьми. Ему нравилась «тётушка Роза» — женщина, в принципе, добрая, неясно как умудрившаяся сохранить легкость характера при обучении на медика. Должно быть, мягкая душа не мешала Розовой отсекать лазером поврежденные конечности пациентов и клеить мясо по-живому.

«Может быть, придаток общается с этим человеком, чтобы не дать мне забыть, кто приоритетная мишень», — Фиол осознавал, что он слишком консервативен. Мысли всё чаще возвращались к пещерам и охоте, с каждым часом ярче намекая, что голод близко.

Окружающая разноцветность давила всё сильнее, раздражала, и Фиол в какой-то степени был даже рад, что вырвиглазный Циановый перестал следить за Желтым, появляться рядом и смущать своим льдистым оттенком.

— А ты так и остаешься моим преданным поклонником? — на скафандре программиста значился позывной «Лимон». Тенёк не имел понятия, что такое лимон, зато псевдо-память ассоциативно подкидывала ужасный щиплющий привкус. Каждый раз окликая Желтого по позывному, самозванец про себя надеялся, что ему не придется пробовать этого человека, наверняка такого же щиплюще-невкусного, и что его убьет Черный какими-нибудь своими музейными пушками. Ну или команда выбросит.

— Кэп пока не давал мне иных распоряжений, — пожал плечами рекламщик, поглядывая то на свой планшетник, то на экраны Лимона, его рабочую зону с постоянно обновляющимися строчками кодов.

— Не скучно здесь торчать? — осведомился человек еще минут через пятнадцать. — Даже твой мальчишка убежал. Кстати, стоит поволноваться об этом.

— Тэшка не полезет в опасные зоны, всё будет в порядке, — потому что люди этого не знали, но Тенёк всегда был в курсе того, где придаток и каково его состояние. В обратную сторону схема тоже работала. — Он очень умен… для своего возраста.

— Да, это заметно, — кажется, компьютерщик хотел добавить еще что-то, но передумал. — Может, тебе киношку включить, раз тут сидишь? Комедию, триллер, прон? — он усмехнулся.

Однако Фиолетовый никак не поддержал шутку, оставшись сидеть истуканом, по банальной причине — чужак попросту не знал, что такое «прон». Память реального рекламщика на это мёртво молчала, оставляя темную воду недоумевать. Подозревая, что «проном» называют нечто банальное и всем известное, Тенёк решил уточнить у Черного при случае, а вот людям свою неосведомленность не показывать — вдруг это вызовет лишнее внимание.

Мирных астронавтов на борту оставалось всего пятеро: Розовая, Циановый, Синий, Желтый и Белый, если капитана можно еще причислять к мирным, конечно. Оба импостера не сомневались в том, что Снег всей душой желает им прокола, а потому собирались всеми силами держаться за свои места на корабле.

Но перед автономной заправочной станцией их ждала подлянка: группа высадки на орбитальную заправку выбиралась жребием. Тянули все, а выпало четверым.

«Не наделай глупостей», — этот взгляд Тенёк, вошедший в группу, адресовал второму самозванцу, остающемуся на корабле, и получил такой же молчаливый ответ:

«Ты тоже».

— Я читал о существовании мозговых слизней, но ни разу не видел их вживую, — Лимон подал голос внезапно, так что Фиолетовый вздрогнул и чуть не уронил баллоны с кислородом, которые тащил на тележку. Этот груз они намеревались забрать на «Skeld».

— Ты к чему это? — хотелось спросить спокойно, но вышло чересчур равнодушно для того, кто только что чуть не подскочил.

— Полагаю, мы, люди, не одни во вселенной.

Незаметно Фиол покосился на мужчину с подозрением, но тот будто бы сам с собой говорил.

«На испуг меня берет?»

Прогрохотав еще парочкой емкостей, Тенёк ухмыльнулся:

— А ты в курсе, что из-за цвета скафандра выглядишь теплее, чем на самом деле? — что ж, «один-один», теперь вздрогнул и недоумевал Желтый. Пусть погадает, что это за ерунду собеседник брякнул…

— Не хотел хвастаться, но под скафандром я вообще горяч.

«Конечно, все живые люди под скафандрами горячие», — мысленно согласился чужак, вспомнивший съеденных на своем веку. Их было совсем мало, если быть честным, но этот соленый жар ни с чем не перепутаешь…

Фиолетовый облизнулся, поймав себя на голодных настроениях. Пора бы навестить крио-отсек и поискать кого-нибудь подходящего на ужин. Жаль, что нельзя покуситься на детей в оранжево-зеленых скафандриках, ведь пропажу ребенка экипаж точно заметит…

Когда «Skeld», нагруженный запасами, покинул орбитальную станцию и отправился в дальнейший путь, Фиол поймал себя на том, что до сих пор хвостищем таскается за Желтым, снявшим шлем и утирающим пот со лба, отчего пахнущим и пышущим жаром по-человечески очень сильно. Кажется, мужчина не замечал привычную тень за плечом, спеша уткнуться в мониторы с какими-то своими мыслями, но все равно было плохо — по человеческой логике следовало найти детеныша и остаться с ним, словно соскучившемуся отцу.

«Но придаток тоже хочет есть, а передо мной такой теплый, такой аппетитный… организм», — и, похоже, уже даже не смущала ассоциация с противными лимонами.

— Тенёк! — Черный и не догадывался, что, кажется, спас компьютерщика от печальной участи раствориться в «соке». Ввалившись в комнату связи, Смог замер, вспомнив — демонстрировать перед людьми свое близкое знакомство с рекламщиком не следовало бы. Чтобы срочно переиграть оплошность, астронавт в черном скафандре подскочил ко второму импостеру и стиснул в объятиях. — Я за тебя волновался! Ты как, в порядке?

«Он делает вид, что мы друзья», — догадался сатурнианец, вцепившийся в плечи напарника.

— Устал немного, — соврал он. — Тебе бы двадцать баллонов потаскать… И вообще, отлипни.

— Я знаю, что мы договаривались не сближаться на публике, но я правда испугался, — глухо проговорил Смог, разжимая тиски рук.

— Я бы вышел, но это мой рабочий кабинет, ребята, — Лимон напомнил о своем существовании, поскрипывая вертящимся креслом.

— Тогда сделай вид, что работаешь, — хмуро зыркнув на программиста, Черный за локоть поскорее вытащил в коридор не особо сопротивлявшегося Тенька и увел на нижнюю палубу, к комнатам.

Здесь, за закрытой дверью спальни, Фиол стащил с головы шлем и признался:

— Я есть хочу.

— Знаю, — шикнул на него напарник. — Не парься, я раздобыл для тебя «мороженку». Ночью отдам. Все-таки моя должность на корабле — заботиться и о питании экипажа тоже, — он хихикнул невпопад и настороженно уставился на Тенька.

— Когда ты на меня набросился, я чуть башку тебе не откусил, — поток откровений явно следовало сократить, но Фиолетовому нравилось нервное поведение товарища. — При свидетеле это вышло бы крайне… неловко. Но он так взбудоражил мне аппетит…

— Давай сменим тему, — мрачно отрезал Черный. — Я перешел ко второй фазе, как мы и договаривались.

— Что именно ты покрыл ядом?

— Навигационные панели…

…Откровения начались спонтанно, во время спора о том, кому будет проще незаметно убивать в толпе. Импостер в черном изо всех сил уверял Тенька, что именно тот должен постараться с устранением Лаймовой. Желавшему и дальше оставаться «чистеньким» сатурнианцу не понравился его напор.

— Ты только и говоришь о том, что у меня лучше получается формирование лезвий, — мрачно заметил он. — А с твоим морфингом что не так? Человека ты изображаешь потрясающе!

— Я могу прикинуться живым организмом, и это мой предел, — в чернущих глазах Смога плавала отчаянная искренность. — Мне сложно видоизменяться, поверь! Я клянусь!

— Да чтоб тебя, — Тенёк недовольно отбросил одеяло и вылез из ниши, чтобы ткнуть пальцем на середину комнаты. — Докажи.

Цокнув языком, Смог выбрался следом и начал стягивать сперва кофту, потом майку. Не мешая ему раздеваться, Фиолетовый терпеливо ожидал развязки стриптиза, и зрелище не разочаровало: кожа на спине напрягшегося мужчины резко полопалась, разошлась, выпуская наружу два параллельных ряда метровых шипов, после чего туловище начало удлиняться, растягиваться в цилиндр…

— О, — только и сказал Тенёк. — Так у тебя есть форма. Я почему-то полагал, что ты аморф. Извини.

— Я же, блядь, говорил, — голос Черного звучал крайне недовольно, притом, что его круглая пасть на деформировавшейся голове не шевельнулась.

Если бы представшее перед Фиолом существо увидела биолог, она бы сразу сказала: «Ребята, это венерианская галлюцигения, представитель истребленного вида!» — но Лаймовой в комнате не было, а рекламщик мало знал про планету Венеру и ее фауну. Тенёк видел перед собой длиннотелое, червеобразное беспозвоночное с дюжиной шипов на спине и дюжиной покрытых иглами ножек, растущих из брюха. Пришлось присесть на корточки, чтобы сравняться с тварью ростом и рассмотреть морду. Глаза странной формы напоминали вросшие в плоть куски вулканического стекла, но смотрели с явным осуждением.

— Ты выглядишь… беззащитным, — заявил хищник, протянувший руку, чтобы погладить длинную шею червя.

— Шипы только фикция, — усмехнулся Смог. — Так-то у меня ядовитые железы.

— Это можно использовать? — новость реально заинтересовала.

— Да, наверно. У человеческого вида яд вызывает сильные глюки… Наши стада истребили ради него, — в тон Черного вернулась угрюмость. — Это якобы лекарство, но на деле — наркотик.

Тенёк погладил ксеноса в последний раз и выпрямился во весь рост.

— Не печалься, есть идея…

Придерживаясь стремления временно вывести из строя капитана, который в последнее время ходил более хмурый, чем обычно, и выглядел, как решающийся на что-то отчаянное человек, импостеры решили — испытаем на нем силу вещества. По-хорошему, следовало первоначально травить Розовую, медика, чтобы ослабить команду перед лицом неведомого «недуга», но из-за Циана добраться до женщины теперь стало сложнее.

— Так, ладно, ждем реакции, — Тенёк задумчиво взъерошил волосы и стряхнул со снятого шлема липкую пыль. — Если капитан сляжет, намекнем, что он мог заразиться на заправке, при работе с топливом.

Молчаливый кивок второго самозванца.

— Твоего ребенка я оставлял с Розовой, — вспомнил он. — И… больше никаких новостей. До ночи.

— Ага.

Уже почти разошлись, но вспомнившись в последний момент кое-что Фиол придержал Черного за локоть:

— Погоди. Что такое «прон»?

— Э-э, порнография, — под неопущенным визором шлема цвета сажи Смог с недоумением изогнул бровь и усмехнулся. — А что?

— Яснее не стало…

— Это изображение секса, если кратко… Да что у тебя с мордой? Стой, ты и про секс не знаешь? — теперь самозванец явно изумился. — Как так?! У тебя есть ребенок!

— Придаток, — привычно поправил «сок» и пожал плечами. — И если бы он или те люди, чей облик мы носим, дали знания о феномене, я бы не спрашивал… А что _у тебя_ с мордой?

Сунув руку в шлем, мужчина скреб подбородок с крайне ошарашенным видом и водил взглядом по Теньку сверху-вниз.

— Это, короче, спаривание, действия, которые могут привести к размножению, — объяснил Смог, явно ощущая себя не в своей тарелке от того, что пришлось главенствовать интеллектуально, и тем не менее, чувствуя некое удовольствие от роли наставника. — А могут не привести. Чаще всего люди занимаются сексом ради кайфа.

— Говоришь, как знаток. Сам пробовал?

— Я так с Венеры убрался, — вздохнул Черный и развел руками в жесте «ну бля, ну бывает». — Вовремя лёг, перед кем нужно… Нда, не хочу вспоминать. Но человек остался доволен.

— Ты не убил его? — в тоне сатурнианца прозвучало неподдельное удивление.

— Не было возможностей, и мне ОЧЕНЬ хотелось покинуть планету, — нахмурился Смог, а Тенёк поскорее прикусил язык.

Локальное корабельное время подошло к ужину, когда Фиолетовый только добрался до отсека обеззараживания, чтобы почистить себя и свой скафандр. Мужчина знал, что можно не торопиться: придаток под присмотром, отлично проводит вечер в компании медика и молчаливого ремонтника, которые в столовой кормят малыша, не подозревая, конечно, что тот ест не по-настоящему… Ничего, ночью второй предатель экипажа обещал принести что-то вкусненькое, и тогда кислое чувство голода перестанет досаждать.

Вспомнив о кислости, Тенёк усмехнулся и посмотрел на обеззараживающие шкафы. В одном из таких как раз проходил вертикальную чистку знакомый желтый скафандр, и что-то неудержимо потянуло к нему самозванца. Крышка шкафа послушно отодвинулась, а ладонь рекламщика легла на шершавую материю скафандра.

Сильно пахло озоном, вытравившим из скафандра весь человеческий дух, но Фиол не спешил разочарованно уходить.

«Действительно кажется теплее», — вздохнул он про себя, пока оглаживал чужой костюм. — «Если бы я занял экипировку такого цвета, то, возможно, мерз бы меньше?.. Нет, я думаю так лишь потому, что лже-память считала желтый цвет главным признаком солнечного света и тепла, которое мне чуждо».

«Но тогда почему я замерзаю здесь, на корабле?»

«Страх быть раскрытым проецируется на сформированную оболочку в виде озноба».

Закрыв шкаф, самозванец отправился в столовую.

— Папа, у тебя сегодня были странные мысли, — увы, но Тэшка не оставил без внимания задумчивость своего подвисающего родителя. — И зачем ты скачал фильмы у Желтого?

Детеныш ждал сигнала отбоя, развлекая себя рисованием на стене под спальной нишей. На взгляд Тенька, мальчишка чересчур старался — порожденный людьми пятилетка вряд ли смог рисовать так красиво, ровно, старательно…

— Как показал опыт Смога, установление связей может сыграть нам на руку, — спокойно отозвался мужчина, листая пальцем картотеку в планшете. — Для сближения нужно правильно выбрать объект. Капитан не подходит — он нас ненавидит. Розовая и Циановый — пара, которую мы намерены разлучить, поэтому вряд ли получится стать их приятелем, предоставлю это Смогу. Синий часто смотрит в мою сторону с неприязнью, и я пока не придумал, как узнать причины — следовательно, с ним ничего не получится. Остается Желтый — он видел нас со Смогом, но ведет себя в достаточной степени неагрессивно, чтобы можно было попробовать…

Ребенок оглянулся, скорчив умильную мордашку в недоумении:

— Ты хочешь с ним подружиться, посмотрев порнографию?..

— Почему бы нет, — не смутился сатурнианец. — Кажется, это называется дружескими шутками. Он предложил, я согласился. Забавно?

В ответ донесся лишь сомнительный бульк, который придаток издавал, когда был крайне несогласен со старшим. Маленькая комната вновь наполнилась тишиной, потому что кино Фиолетовый предпочитал смотреть в наушниках. Начал он с чего попроще — с тяжкой комедии, пестрящей юмором настолько черным, что скафандр Смога на его фоне казался бы серым пятнышком.

Кстати, о втором импостере.

Когда тот намекал про угощение, Тенёк ожидал чего-нибудь небольшого и не слишком сытного, вроде морской свинки или кошки. Но Смог припёр…

— Это козленок или ягненок, я не понял, — стряхнув заблеявшее животное с плеча на пол, лже-астронавт отряхнулся и полез в привычную нишу.

— Проклятье, — обойдя вокруг озирающейся копытной твари с кудрявой шкуркой, рекламщик сокрушенно покачал головой. — Пропажу такой большой особи точно заметят.

— Нет. Никто не шарится в ящиках хранилища и крио, кроме меня, — Смог нахмурился. — Жри. Я намерен дожить до завтра.

— Какой ты пессимист, — но дольше и сама темная вода терпеть не могла, поэтому с следующий миг размороженный безрогий скот был сметен с ног и поглощен жидкой воронкой, в которую преобразовались Тенёк с сыном.

На сытый «желудок» и настроение немного улучшилось.

— Я думал, что мы обсудим дальнейшие действия, — заметив, как рекламщик надевает наушники с намерением впериться обратно в экран, подал голос Черный, спиной привычно подпиравший стенку ниши.

Отвлекшись от незамысловатых «Приключений разнополых близнецов на Хорни-планете», сатурнианец снял один наушник, дабы показать свое внимание собеседнику:

— Мы ждем, когда отравится Белый, верно? Тревога на корабле нам только на руку, — следя за происходящим на экране диким человеческим непотребством, он продолжил: — Тем более, что у нас нет идей, как бы так и насолить, и не подставиться. Взлом реактора слишком рискован, нам ведь нужен корабль, целый, желательно. А к системе воздухообеспечения сложно подобраться, ты сам говорил, что Синий начал беречь ее, как родную дочь…

— Деморализуем Синего, а после сломаем фильтры воздуха, — Смог на чужом экране ничего приятного и интересного не нашел, потому отвернулся, чтобы свет не бил в глаза. — А после можно уничтожить Желтого…

— Нет.

— Чего? — быстрое отрицание неприятно изумило. — Почему? Он одинок и опасен. Сам знаешь, он может пробить блокаду капитана и послать сигнал бедствия!

— Сломаем антенны снаружи, — возразил рекламщик. — А Желтого не трогай. Я хочу… его скафандр. В целом состоянии, понимаешь? Без дырок от пуль, ножей, прочего.

— Что за бред, — нет, совсем подобного заявления Смог не понимал.

— Он выглядит теплым и нравится мне. Не то что твой скафандр, который я бы взял только под угрозой смерти, — «сок» усмехнулся.

А вот черноглазый собеседник неожиданно оживился:

— Насчет смерти как раз я хотел поговорить. Это… Если не получится у нас отвоевать корабль, то, может, попробуем на Полюсе жить?..

Как будто глухая тишина упала на комнату… Но нет, это всего лишь палец дрогнул и поставил на паузу только еще входящую в раж кинокартину. Астронавты дышали очень тихо, поэтому сквозь легкий свист вентилирования помещения послышались далекие-далекие удары космического мусора о корабельный корпус.

— Ты предлагаешь нам жить втроем? Ты, я и придаток?.. — растерявшийся Тенёк решил уточнить, так, на всякий случай, ибо вдруг абсолютно неправильно понял товарища и сейчас напредставляет постыдных вещей. — Просто жить на той холодной и, прости, всратой планете, колонизированной людьми, или… Или ты имеешь в виду симбиоз?

И поскольку Смог выглядел крайне смущенным, Фиол отвернулся от него, не видя ни экрана, ни всего остального.

— Ты бы меня охранял, а я бы «закрывал глаза» на пропажу некоторых своих потомков… — через силу проговорил Черный, спрятав лицо в ладонях. — У тебя очень тупая морда сейчас, ты бы видел.

— Я просто охуел, — честно признался рекламщик. — Подумаю над твоим, эм-м, предложением.

Тишина нависла еще более гнетущая, чем до этого. Корёжащиеся с тентаклями на экране человечки уже не вызывали даже любопытства и желания понять, зачем им надо столько стараний, и Фиол вскоре выключил планшет.

Сложил руки на груди и покосился на Смога, все еще пытающегося сделать вид, что его попросту не существует, не решающегося перелезть через напарника и покинуть спальню.

— Полюс — промороженная дыра, — негромко заметил сатурнианец, — и если мы там застрянем, то обязательно дождемся любой возможности свалить. Так что… не напрягайся. Я понимаю твое стремление к жизни.

— Утешил, бля, — но Черный действительно расслабился. Рядом с сытым хищником это далось проще, чем рядом с голодающим…

Утро встретило рекламщика салютным взрывом в глаза. Словно бы, открыв дверь каюты, он не в коридор вышел, а под залитый солнцем водопад с радугой. Кажется, на фоне запели ангелы, но Тенёк уже не был в этом уверен, потому что зажмурился и тёр слезящиеся глаза рукой.

И какой сволочи пришло в голову устроить иллюминацию?!

…

Поправка: сволочам.

— Доброе утро, Фиолетовый! — Розовая улыбалась с устойчивого мини-подъемника, прикрепляя новый метр гирлянды. Рядом стоял Циан и караулил дорогую подругу. — Со Вторым Рождеством тебя! И тебя, Тэшик!

— Спасибо! — пискнул ребенок из-под бока отца, таращась на светопредставление.

— Ого, какая красота! — Черный тоже выглянул в коридор из своей ячейки, поправил на шее полотенце и довольно прищурился. — В честь чего волшебство?

— В этот день пару веков назад родился новый Христос, которого тоже потом нахер убили, — ответил за всех Синий, пребывавший в явно мрачных настроениях. — Ну ты, Роз, нашла, что праздновать, конечно…

— Иди в задницу~ — певуче откликнулась медик, для которой новом дне поводов для плохого настроения просто не существовало.

Сущий кошмар. Встретившись взглядами со Смогом, Тенёк осознал — тот понимает его опасения, ведь гирлянда на автономном аккумуляторе сделает невозможным полное отключение освещения судна. Прощай, скрытное ночное странствие по коридорам!

«Нужно вынудить этих весельчаков снять свои лампочки, но как?» — пребывая в сумрачных раздумьях, Тенёк на автомате побрился урчащей бритвой, помог умыться ребенку и заявился в кафетерий, где было до ненормального тихо и пусто.

«Может ли быть так, что капитан уже?..» — двери со стороны ведущего к навигации коридора были плотно закрыты, и Фиолетовый не собирался идти в рубку с проверкой. Немощного Белого должен был отыскать кто-нибудь другой, желательно — человек.

Сжав ладошку вопросительно поглядывающего Тэшки, мужчина развернулся и покинул столовую, отправившись на поиски астронавта, за которым привык следить в последнюю неделю. Желтый обычно начинал свой день с чтения отчетов ИИ, скопившихся за время отбоя, поэтому ничего удивительного в его спине перед мониторами главного компьютера связи не было.

А в следующий миг Тенёк насторожился и замер на пороге комнаты.

— Лимон?.. — неестественно неподвижная спина программиста не шевельнулась, человек не отреагировал на зов.

Тэшка понятливо съежился в уголке, когда родитель стремительным шагом пересек комнату и осмотрел тело.

Мужчина в желтой броне тихо и едва заметно дышал, а, значит, был жив. Полустащенный с поникшей головы шлем лежал на клавиатуре, к нему тянулась паутина подохшей слюны, а когда Тенёк снял перчатку и осторожно оттянул у Желтого веко, то увидел превратившийся в точку зрачок.

— Черт возьми…

— У…В-всё рухнуло, всё, — невнятно пробормотал компьютерщик, и самозванец поскорее надел перчатку. — В-м… лёд…

А на столе лежали веером раскиданные флэшки, находившиеся до этого в навигации и контактировавшие с обработанными отравой панелями…

— Что это, начало эпидемии?

Астронавты нервничали, переминаясь у выхода из обеззараживающего отсека, где по велению медика расположили обоих больных. И Желтый, и капитан вели себя схожим образом, бормотали бессвязные вещи, вращали невидящими глазами. Их скафандры проходили в боксах жесткую мойку ради уничтожения предполагаемой опасности, но…

— Кто еще был на заправке, Фиол и Син? — Розовая сжала пухлые губы в линию. — Броню на чистку и идите в свои комнаты, немедленно!

— Нахуя, если мы и так долго терлись среди вас? — возмущенно вздернул руки ремонтник и скрючил спину колесом. — Давайте тогда все изолироваться! А поломки пусть чинит Второй Спаситель!

— В кои-то веки он прав, — осторожно заметил Смог. — Мы можем все изолироваться. Каждый в своей комнате… тебя тоже касается, Роза.

На симпатичном личике медика меж бровей образовалась складка. Ибо попал Черный в самую точку — Розочке не хотелось разлучаться с Циан.

— Сдайте скафандры на чистку все, и вымойтесь. Это самое простое, что я могу предложить в отсутствие медотсека, — со вздохом велела женщина. — Фиол, твоего сына тоже касается.

— Понял, — кивнул рекламщик.

«Вот ведь блядство, мы рассчитывали на выведение из строя только капитана», — хотя до конца исключать возможность того, что любой мимопроходящий мог потрогать навигационные панели, было нельзя. Самозванцы сумели проколоться. — «Сейчас оставшиеся в здравом уме будут больше внимания обращать друг на друга, и на нас со Смогом тоже. Что мне делать?»

Тенёк не мог не признаться перед самим собой, что просто сидеть в кресле и наблюдать за возней программиста с его кодами, было легко и приятно, и это времяпрепровождение сейчас вспоминалось с легкой тоской.

«Возможно, следует убить капитана, пока он не пришел в сознание», — мысль явилась неожиданно, спонтанно, во время обтирания тела полотенцами с чистящим гелем. Рядом сидевший на пластиковой табуретке Тэшка сосредоточенно сопел, мутузя свои кудри тем же средством. — «Программист недееспособен, а это значит, что у нас будет время на доступ к ИИ с его данными, на взлом систем, наружных и внутренних. Я буду действовать».

Отложив полотенце, Тенёк осторожно выглянул за мутную полупрозрачную перегородку кабинки и оценил обстановку в отсеке. Было пусто, лишь двое больных тяжело дышали в дальнем конце помещения. Накрытый вместо одеяла простыней капитан лежал ближе к стене, на пористом матрасе, застеленном клеенкой. Самозванец остановился над Снегом, рассматривая суровые черты искривленного мучительным отравлением лица, пегую седину на голове и в отросшей щетине. Белый был очень силен — в честном рукопашном бою с ним Фиолетовый не выжил бы.

Но… он все-таки предатель.

Тело лежащего мужчины недоуменно застыло, а через несколько секунд дрогнуло, когда перестало получать воздух. Задергалось всё сильнее, но рекламщик не перестал зажимать пальцами чужой нос и перекинул ногу через бедра жертвы, коленом прижимая их, мешая рыпаться. В попытках задышать Белый распахнул рот и захлебнулся — вторая рука темной воды хлынула человеку в глотку, в легкие, заполняя их собой.

«Если кто-то увидит нас сейчас, скажу, что пытался вытащить запавший язык у задыхающегося», — игнорируя судороги агонии под собой, лже-астронавт медленно огляделся…

И вздрогнул сам.

Покоившийся рядом Лимон молча смотрел прямиком в лицо импостера. Понадобилась минута, чтобы понять — внезапный свидетель все еще не в себе, но внутренний шквал сатурнианцу не удалось сразу успокоить. В стеклянных глазах Желтого отражалась творящаяся сцена, и Тенёк видел себя: как он голый восседает на капитане, запустив тому в рот руку чуть не по локоть, и все происходящее сопровождается конвульсиями.

«Живи с этой сценой», — мысленно сказал импостер программисту. — «Это месть за прон».

Так и не пришедший в сознание Снег умер и обмяк, а темная вода покинула его легкие без остатка, по дороге завернув язык мужчины ему же в глотку, чтобы сымитировать несчастный случай.

Чужак встал.

Лимон уже не смотрел, вновь впав в забытие, а Фиол вернулся к сыну, спокойно заканчивающему омовение, словно в нескольких метрах от кабинки родитель не совершил только что убийства.

«Черный мне башку оторвет за такую самодеятельность…» — но отчего-то «соку» казалось, что сейчас он совершил верный ход.