«Экстренное собрание!»
— Что экстренного ты усмотрел в асфиксии капитана? — Смог скептически поднял правую бровь, исподлобья уставившись на дотянувшегося до кнопки ремонтника в синем пошарпанном скафандре.
Все пятеро дееспособных астронавтов сидели в кафетерии за главным столом, предавшись безрадостным настроениям после похорон Белого. Слегший мужчина задохнулся в бессознательном состоянии, будучи больным то ли страшным псевдосом, то ли вообще чем-то неизвестным. Медик отрицала псевдос, но экипаж — человеческая его часть, все равно молча и вопреки предполагал…
— У него было отменное здоровье! — рявкнул Синий, саданув кулаком по столу, да так, что импостер вздрогнул и отодвинулся подальше. — Я не удивлен, что заразился этот хилый хакер, мутный и тощий, будто скелет, но капитан — немыслимо! И почему тогда не слёг вот этот тип, — палец обвиняюще ткнулся в сторону Тенька, угрюмо поднявшего взгляд, — такой же, сука, дохлый, как Желток, и работавший на заправке с ним в паре?!
— А ты почему не заразился, если вертелся возле капитана? — отплатил той же монетой рекламщик.
— Я не заразился, чтобы тебя, гниду, на чистую воду вывести! — запальчиво объяснил мужчина воде «грязной». — Я давно за тобой наблюдаю, рекламмер, и ты мало того что ебанный бездельник, так еще и ведешь себя временами, как контуженный!
— О Небо… — вздохнул Циан и подпер шлем кулаком, готовясь выслушивать долгую перепалку.
Пока реальной опасностью не пахло. Не то что вчера, когда пришлось объясняться с Черным по поводу убийства… Вот это было реально жутко, ибо Смог умел быть страшным.
Сейчас же Тенёк не напрягался, развел руками:
— Как ты сам сказал — я «ебанный рекламмер», так что ты хочешь, чтобы я делал на корабле? Полез править курс и напутал там? Ковырялся в проводах, не имея навыков электрика, и сжег судно к херам? — самозванец не повышал голоса, но дребезжащую и сдерживаемую яростную желчь можно было уловить. — Или ты забыл, что мы посреди космоса, и от пожара на улицу не выбежать? Или ты того и ждешь, чтобы всё сгорело, как в медот…
— Фиол, — Смог с укоризной на лице остановил поток обвинений. Кстати, высокий брюнет был единственным, кто снял шлем и не боялся демонстрировать эмоции. Сейчас его лицо казалось даже красивым, ну, если сравнивать с обычными человеческими рожами в стрессовой ситуации. — Успокойся. Синий просто огорчен гибелью капитана, потому что любил его…
— Ой, заткнись, психуёлог, — сгорбившийся ремонтник схватился за голову.
— И вообще, это большое горе для всех нас, — в приступе вдохновения продолжил Черный, как будто ничего не слышал. — Все мы любили капитана, в той или иной степени… Он бы не хотел, чтобы мы перессорились и просрали корабль, — уже менее поэтично закончил астронавт и сложил руки на груди.
Минута молчания случайно образовалась сама собой, но на исходе пятидесятых секунд сутулый ремонтник заерзал на своем месте с удвоенной силой, как будто половину всех отверток корабля всадили ему в зад.
— Я видел Фиола рядом с Лайм, когда ее убили, — прошипел он, склоняясь к напарнику по должности — единственному, кто, как Синий знал, реально выслушает. — В темноте кто-то дал мне коленом под зад, я оглянулся, чтобы ответить, и увидел Лайм, зажатую меж Красом и Фиолом! Я еще подумал про порнобутерброд.
Но молча выслушавший Циановый отрицательно качнул головой:
— После времени всё это уже не проверить. Тебе нужно было сообщить раньше, когда осуждали Страйка.
Синий склонился к товарищу чуть ли не умоляюще:
— Когда поднялась тревога, то все мысли вылетели из башки, будто дерьмо из турбины, — признался он жалобным хрипом. — Но я правда видел!
— Я верю, — в глухом безэмоциональном тоне Цианового мелькнула нотка утешения. — Вот только моей веры недостаточно, а больше с тобой никто не соглашается.
Ремонтника в кислотно-голубом скафандре сейчас больше всего волновала не ущемленная справедливость напарника, а женщина, которая безмолвствовала с самого момента похорон. Настолько тихо и неподвижно сидела Розовая, что с ней мог посоревноваться ребенок Фиола, молчавший по причине отсутствия права голоса на обсуждениях.
— И вообще, если верить графику гигиены, ты последний был в обеззаражке! — заметив отсутствие ярой поддержки, Синий заметно отчаялся и ковырнул память еще глубже, отыскивая факты в свою пользу. — Ты… Ты вполне мог убить Белого! Задушить его, уж не знаю зачем!
— Запихнуть ему его же язык в глотку? — рекламщик явно иронизировал, и люди могли лишь догадываться, что на самом деле чужак сейчас смеется над правдой. — Да, даже это проще представить, чем то, что человек мог нечаянно подавиться языком сам.
— Фиол принимал «душ» с мальцом, — напомнил сжимающему кулаки спорщику Черный. — Кем вообще надо быть, чтобы проворачивать убийство на глазах ребенка?!
— И то, что там находился Желтый, забывать не стоит, — продолжил рассуждения рекламщик. — Вдруг он симулянт?..
Ремонтника начало мелко потряхивать от удерживаемых внутри эмоций, и самозванцы поняли — еще немного, и человек бросится в драку, как задразненный колышущейся тряпкой бык. Не хватало какой-то самой малости, может, грубого слова, чтобы Синий попрощался со сдержанностью и остатками репутации.
— Вы. Вы оба, — выдохнул он. — Даже слушать меня не хотите, собаки. Если бы капитан…
— Это моя вина, — на неожиданный, охриплый от попыток удержать рыдания и зажатый голос замолчавшие оппоненты повернулись с удивлением. — Моя, — повторила Роза и отстегнула шлем, медленно стаскивая с головы. По опухшим от плача щекам текли слезы, терявшиеся в вороте скафандра, и женщине пришлось вытереть лицо ладонью. — Я должна была сидеть со Снегом и Лимоном, должна была присматривать за ними. Это моя обязанность! — отчаяние прорвалось выкриком. — Но я… я испугалась, что это действительно все-таки псевдос, и что в таком состоянии я заражусь!.. И вместо того, чтобы сидеть с больными, я убежала и провела весь вечер в объятиях Циана. Он не виноват, только я… — закончив исповедь, неудачливый медик заплакала уже в голос, не стыдясь присутствующих.
В образовавшейся тишине, наполненной всхлипами и рыданием, Синий встал и молча выбрался из-за общего стола. Сняв шлем и удерживая его под мышкой, мужчина прочистил горло тихим «кхм-кхм» и повернулся к медику:
— Я лучше сдохну, чем приду к тебе за помощью, — отчетливо проговорил он, и Роз съежилась еще сильнее.
— Небо, — угрожающе выдохнул Циановый, приобнимавший подругу в безуспешной попытке успокоить.
— Заткнись, Яд, она виновата! — отрезал старший ремонтник, после чего метнул гневный взгляд в сторону рекламщика. — А за тобой я продолжу следить, сукин сын. По пяткам ходить буду.
— Попкорн не забудь.
Синий гневно угрохотал ботинками прочь из кафетерия. Сорвавшись следом, убежала все еще плачущая Розовая, а за ней Циан с ее шлемом в руках.
За столом остались лишь импостеры.
— Люди странные, — подал голос придаток, впечатленный только что произошедшей сценой сильнее, чем отцовским киномарафоном. На это Тенёк ничего не сказал, лишь прижал ребенка к своему боку покрепче.
— Что дальше? — Смог решил побыть лаконичным. — Тебя чуть не раскрыли.
— Не станем затягивать. Когда Желтый поправится, мы потеряем превосходство.
— Тогда у нас примерно двое суток, — на этом мини-собрание завершилось.
Корабль словно бы вымер: пустые коридоры, тусклый свет плафонов, и веерная, рассыпчатая тень на стенах, пущенная неторопливо идущим астронавтом. Он и сам был похож на тень, не привлекающий внимания крадущийся хищник…
— Топаешь, как слон, чуть башка не треснула, — такими словами встретил его больной в отсеке очистки.
— Извини, мне казалось, что тихо иду, — покаявшись, Тенёк присел рядом с очухавшимся Желтым, который пока что не мог не только встать, но даже приподнять голову. — Тебе очень хреново?
— Таких «вертолётов» не было даже после просроченной дури в общаге, — Лимон прикрыл мутные глаза локтем.
Чтобы собеседник не страдал от рези и дискомфорта, самозванец вновь поднялся и сходил до дверей, где отрегулировал рубильник плафонов. Освещение уменьшилось на три четверти, и со стороны импровизированной лежанки донесся вздох облегчения.
— Я принес тебе воды, — импостер, сама любезность, не только притащил бутылку, но и свернул тугую пробку, чтобы Желтому было проще открывать. Лежачий мужчина хотел приподняться, чтобы попить, но из-за сильного головокружения снова распластался.
— Потом… Что случилось, пока я отсутствовал?
— Мы похоронили капитана, он не пережил болезнь, — рекламщик оглянулся на дверь, откуда робко шмыгнул ребенок. Тэшка засопел и подлез отцу под руку, будто озябший птенец. Царящая в обеззаражке тишина не исчезла с появлением придатка, а словно бы усилилась.
— Вот как… — программист заметно помрачнел. — Могу я узнать, как именно он?..
— Лучше спросить это у медика, — плечи под лиловой броней слегка приподнялись и опустились.
Про себя Тенёк ехидно подумал, что вряд ли такие вопросы улучшат эмоциональное состояние Розы, но импостера переживания женщины не печалили, конечно же. Хотя… «Сок» бы не удивился, если бы выяснил, что у второго самозванца к экипажу развилось подобие сочувствия. Ничего шокирующего не имелось в громадной разнице меж видами инопланетян, однако ловивший себя на легком любопытстве к напарнику сатурнианец не мог не признаться — с удовольствием бы контактировал со Смогом более открыто, являйся тот темной водой, а не червем колючим… Возможно, они бы даже слились ради взаимопонимания…
Это уже что-то из области грёз, совершенно неуместное в сложившейся на корабле, да и конкретно в прачечной, ситуации. Рядом видовой противник, страдающий от похмельного синдрома после отравления ядом галлюцигении, но до сих пор являющийся угрозой планам и жизням чужаков — ибо он свидетельствовал убийству Белого, пусть даже сквозь бред. Это все еще огромный риск, человек мог вспомнить.
— Тебе помочь выпить воды?
— Мне бы наоборот, — фыркнув, лежавший мужчина поморщился, — но я даже понять не могу, подцепили ли меня к «сливу», — взамен допотопным горшкам и «уткам» на лежащих больных надевали специальное устройство со шлангами, либо сменной емкостью для сбора отходов. Но, поскольку эти потрясающие аппараты превратились в куски корявого шлака во время пожара в медотсеке, никто не смог бы ими воспользоваться сейчас.
Должно быть, Лимону было совсем хреново, раз память подводила в таких простых вещах.
— Нет, ты не подключен, — Тенёк достоверности глянул вокруг матраса на пустеющий пол без шлангов. — И даже памперс на тебя не нацепили. Испугались и забыли, наверно, я не знаю. Но клеенка подстелена…
— Пиздец, — программист зашевелился в попытках перевернуться на постели и встать хотя бы на четвереньки, но в своих потугах напоминал новорожденного котенка, вазюкающегося моськой по полу и путающегося в конечностях. — Раз уж ты здесь, помог бы, а не любовался.
— Тэшка, сходи к Розовой пока что, — велел рекламщик, потому что запоздало заметил — больному неловко под взглядом ребенка. То есть, по факту человеческую беспомощность наблюдали четыре глаза Фиола, но программист-то этого не знал, для него мальчик был отдельной, полноценной единицей…
Как добирались до санузла, располагавшегося за тонкой стенкой, вспоминать потом было больно, но Тенёк все же доволок туда тело, заваливавшееся то в одну сторону, то в другую, отяжелевшее из-за недуга. От Лимона несло жаром, и весь он покрылся испариной, хотя был одет всего лишь в трусы и майку — остальной шмот как прошел экстренное обеззараживание, так и покоился в шкафчике чистым и нетронутым.
Плюсы в ситуации импостер нашел — о человека сейчас было очень удобно греться.
— Я как-то не рассчитывал, что обзаведусь помогающей мне поссать сиделкой раньше, чем старческим маразмом, — человеку явно было _крайне_ неловко. Даже сквозь гудение под черепом и тошноту, словно после часа центрифуги в тренировочном центре, он ощущал, что сокомандник не просто поддерживает, а буквально прижимается сзади. — И, кажись, меня вырвет щас…
— Это последствия токсикоза, — серьезно кивнул Фиол, щекотно проехавшись челкой по чужому загривку, отчего Лимона передернуло. — Не держи в себе и пей воду… Ну, сам знаешь, не маленький.
После рвоты вхолостую — в желудке ничего не было уже больше суток, даже воды, — компьютерщик обессилел настолько, что готов был прилечь на пол прямо в туалете. Тенёк не позволил, поднял больного на руки, чтобы донести обратно до лежанки.
— Я тебя тащу, а ты даже не состришь по этому поводу?
— Потом.
Поместив человека на матрас и напоив водой, Фиолетовый покосился в сторону открытой двери, за которой в светлом коридоре мелькал синий скафандр — ведь ремонтник обещал следить за Фиолом, и вот исполнял это. Что ж, пускай. В данный момент ничего подозрительного не происходит, наоборот — подозреваемый помогает страдающему товарищу справляться с бытовыми проблемами, как хороший друг.
На самом деле расставаться с «грелкой» не хотелось, вот и весь секрет.
— Не врал, ты действительно чертовски горяч под скафандром.
— Иди в задницу…
— У тебя все руки в пятнах, — Тенёк сказал это просто так, чтобы поддержать хоть какой-то разговор и тем самым получить предлог задержаться в помещении подольше. — Это шрамы от… ожогов? Чем ты так?
В действительности, шероховатые пятна у Лимона были не только на коже рук, но и вплоть до плеч, немного по груди, и на коленях тоже. Неестественные и приковывающие взгляд, они словно бы светились маячковыми проблесками — хотелось смотреть и смотреть, изучать.
— Ледяные ожоги, — после недолгого молчания неохотно отозвался мужчина. — С Нептуна.
— Ясно, — потому что и правда было всё ясно. На Нептуне адски низкие температуры, и заработать обморожение, вплоть до пузырей и некроза, проще простого.
И все-таки… Тенёк совсем не забыл, зачем на самом деле явился к лежачему, своему свидетелю. Он должен был выяснить, что Лимон знает и помнит о том бредовом вечере про убийство капитана.
— Раз ты не спишь, может, поболтаем? — предложил Фиолетовый, усаживаясь поудобнее на край чужой лежанки. Без скафандра и телесного контакта снова стало зябко, и «сок» понял — это всё нервы. — Или сыграем в игру «Правда за правду». Хочешь? Можешь задать мне любой вопрос.
Гудящее шуршание высоких — под самый потолок — очистительных шкафов нарушало долгую тишину, пока Лимон колебался перед предложением, словно перед шагом на прогнивший до хрупкости мостик через овраг, глубокий не настолько, чтобы разбиться, но достаточный для многочисленных переломов и болезненной беспомощности… Его темный и оценивающий взгляд самозванец ощущал на себе даже тогда, когда бесцельно озирался по сторонам, косился в коридор, пока что пустующий…
— У тебя метки на ушах, — наконец, подал голос программист. — Расскажешь о них?
«Хм, начал с простого?» — Тенёк даже слегка улыбнулся. Эту часть истории своего прототипа он рассмотрел в памяти отлично.
— В пятнадцать лет попытался удрать из колонии на крейсере, — пальцы коснулись ушных раковин с квадратными вырезами на хрящах — по два на каждом ухе. — Но меня поймали и поставили такое вот клеймо. Больно… — сейчас шрамы уже не ныли, конечно же. — И страшно… Я был с двумя приятелями, такими же беглецами. Нас поставили к стенке, велев держаться за уши, обыскивали… У одного нашли дурь, ему досталось сильнее, чем нам. А после всем троим сделали эту… модификацию, — он поморщился и опустил руки, глянув на собеседника с вызовом.
«Достаточно откровенно?»
— Принято, — выдохнул Желтый, сглотнув в очередной раз накатившую пустую тошноту. — Теперь ты.
Тенёк сделал вид, будто задумался. На самом деле вопрос у самозванца имелся всего один, но для него было рановато.
— А откуда твои шрамы? — ибо, если хорошенько подумать, люди любили цепляться к внешнему виду друг друга. Тенёк замечал это даже здесь, среди десятка астронавтов, почти все время закупоренных в унисекс-броню, но умудряющихся даже так вглядываться во всех товарищей ради поиска недостатков…
Кажется, у лежачего резко подскочила температура. По крайней мере, полыхнуло от него так, что Тенёк удивленно поднял кустистые брови и склонил голову к плечу.
«Сейчас он кажется… вкусным».
— Я работал преподом в нептунеанском приюте для детей, и там случилась катастрофа, — слова растянутые, тон недовольный, и совершенно ясно было одно — Лимон говорит через силу. Действительно переступает себя. На миг самозванцу стало стыдно за выбивание — бессмысленное, если подумать — доверия такого уровня… — Пласт льда рухнул на купол и просто раздавил приют. Я обморозился, пока пытался помочь подопечным выбраться из стынущих руин, засыпанных льдом… Тогда очень многие получили ожоги.
— Спас кого-нибудь? — неловко спросил рекламщик, теребя рукав своей термо-кофты.
— Да, — безразлично подтвердил Лимон. — Но погибло еще больше. Намного… Я любил этих детей, так что больше не смог там оставаться. Это не передать словами, да и… Лучше бы ты спросил, сосал ли я кому-нибудь за деньги.
— Нафиг мне эта информация? — искренне удивился чужак, но ответа не получил.
Программист действительно не любил обнажать свои увечья публично, как, впрочем, не любил глядеть на них и сам. Желтый всегда старался мыться в одиночестве, когда нет случайных свидетелей даже за мутной полупрозрачной перегородкой кабинки, да и перчатки почти не снимал. Но внезапная болезнь заставила избавиться от «скорлупы», и вот приставучий человек ковырнул на памяти коросту, обновляя кровотечение…
«Меня беспокоит его печаль, потому что теплый солнечный цвет не должен хандрить», — Фиол слегка тряхнул головой, стараясь устаканить сентиментальные мысли. — «Не хочу, чтобы однажды этот человек выбросил меня в космос…»
Ровное дыхание рядом казалось искусственным, но, прислушавшись тщательнее, рекламщик понял, что астронавт действительно успокоился.
— Отто, — произнес Тенёк так неожиданно, что поймал недоумевающий взгляд. — Меня зовут Отто, — нет, это не его имя. Оно принадлежало погибшему владельцу облика, но почему бы не представить на минутку, что вот он — живой и настоящий человек, пытающийся подружиться. — Отто Кальтенбруннер, родившийся в «Мемории» на Сатурне… А моего сына зовут Тихон, он уже с Марса…
У молча слушающего компьютерщика было обалдевшее выражение лица, но недолго. Мужчина улыбнулся, кривовато, хотя и искренне:
— Я догадался, что с Марса. По глазам.
— Вот, ничего от тебя не скроешь, — хихикнул Тенёк.
У марсиан из небогатых слоёв населения за многие десятилетия колонизации мутация проявилась на роговице. Более плотная, роговица не боялась песка и мелкого мусора, но дарила белкам глаз рыжевато-желтый оттенок. У неведомой матери занятого придатком ребенка были именно марсианские глаза, передавшиеся потомку по наследству…
— Насчет твоего сына, — Желтый заметно оживился. — Мне повезло с ним пообщаться, но периодически он ведет себя странно.
Да, Лимон и Тэшка действительно разговаривали несколько раз, и иногда Фиол сам был этому свидетелем. Общались вполне мирно и на доброй ноте, но самозванцу казалось, что астронавт каким-то странным образом «тянется» к придатку: старается держать в поле зрения и беспокоится об отсутствии, обращает внимание во время питания, иногда предлагает мелкую помощь в некоторых проблемках…
Сейчас, когда стало известно о его бывшей должности, эти странности для Тенька объяснились.
— Разве? — он почесал в лохматом затылке. — Ну, после развода… Сын немного замкнулся.
— Я не об этом.
«А о чем?» — вопрос засел тревожной иголкой, потому что ставил под угрозу жизнь двоих сразу. Если человек вычислил импостера в придатке, сложить «два и два» ему не составит труда. Ткнуть пальцем во взрослого ксеноса при первом же людском собрании — и дело с концом!
«Если я надавлю с расспросами, будет ли это похоже на родительское беспокойство? Или уже подозрительно? Блядь, я не могу сейчас даже позвать Черного для чтения чужих эмоций, потому что…» — потому что прятаться за Смоговскую спину не годилось, когда пытаешься вскрыть сейф. Либо сам, либо никак.
— Может, объяснишься? — хмуро осведомился мужчина у лежачего. — Наплел что-то про сына моего…
Удивительно, но Желтый запросто согласился ответить на этот вопрос:
— Дети в пять лет весьма нестабильны. У них вовсю идет развитие, кризис, обучение… Но Тэшка очень… ровный. Не выпадает в эмоциях, не путается в словах, ни одного каприза не устроил, — мельком бросив взгляд на озадаченного папашу, Лимон продолжил: — Однажды я предложил сыграть в прятки, и он без проблем считал до тридцати. Я бы даже решил, что твой ребенок — вундеркинд, но обычно родители о таком смолчать не могут, а ты ни разу не похвалился. Для тебя сын, как, не знаю даже, приложение?.. Ты его словно само собой разумеющееся рядом держишь.
«Надо убить», — вспыхнуло в голове быстрее, чем Тенёк вернулся к здравым рассуждениям. Вновь ощущение озноба на коже заставило повести плечами. — «То есть… Он прав, наверно. Я не знаю, как должен РАЗВИВАТЬСЯ человеческий ребенок, ведь работаю только с имеющимся материалом. Черт подери…»
Пока импостер молчал рыбой, бывший приютский преподаватель поглядывал на него так, словно ЗНАЛ все самые затаенные истины.
«Что мне делать?» — от растущей тревоги темная вода под оболочкой забурлила, и Тенёк отвернулся от Лимона — не хватало еще пустить при свидетеле черные слёзы. — «Он видел убийство капитана, он раскусил искусственность ребенка. Он сейчас опаснее Синего даже, а я не могу его убить, потому что… численное превосходство все еще у астронавтов», — неплохое оправдание для того, кто изначально заявлял, что не станет убивать компьютерщика ради скафандра. Ибо в данный момент на Лимоне не было брони, он словно бы напрашивался на покушение…
«Минуточку», — опомнился сатурнианец. — «Со мной всё ясно, а почему ОН меня не выдает?»
Спросить о таком прямо… нет, лже-рекламщик не решился. Он вообще испытал тяжкое желание покинуть обеззараживающий отсек, но перед этим решил хоть как-то ввести человека в эмоции, напоследок.
Тенёк повернулся обратно к собеседнику, но теперь лицом выдавал часть притаившейся хищной натуры.
— Итак, ты назвал меня плохим отцом сейчас, — тихо произнес он, опираясь рукой рядом с головой лежачего, и склоняясь ниже, почти нос к носу. — А моего сына — ненормальным. Не знаю, как на Нептуне, а у нас за такое принято считаться.
Встречая глазами независимый взгляд, слегка подернутый поволокой болезни, Тенёк однако слышал усилившееся сердцебиение человека под ним. «Ага, дрогнул мальчик».
— Но я лежачих не бью. Мне вообще драться не по душе, — так же тихо продолжил самозванец и медленно отстранился, небрежно заправляя челку за ухо. — Ты мне нравишься, так что я прощаю тебе этот трёп… Выздоравливай.
— Монолог, достойный драмы, — не удержал ехидную подначку Лимон, в тоне которого все же произошли некоторые перемены. Пока неясно, к лучшему ли, но Фиолетовый решил довериться судьбе и покинул очистительный отсек в дальнейшем молчании.
— То есть, ты просто будешь торчать тут и тасовать программы, как последний идиот? — не выдержал Синий. Его супер «слежка» замкнулась в кольцо, ибо подозреваемый как устроил задницу на кресле в комнате связи, так и сидел там безвылазно уже два часа.
— Что, устал от непонятных знаков? — самозванец неприязненно зыркнул через плечо на изнемогающего рядом от безделья мужчину. — Тебя не заставляют их читать. Это для умных парней.
— Отсоси.
На удачу импостера, Синий действительно не очень хорошо шарил в программном коде, он был по технической части. Тенёк тоже не являлся гением, но его задачей стояло _сломать_, а это можно было сделать и без большого понимания. Главное — чтобы потом экипаж поверил, что поломки — случайность, что рекламщик не нарочно оставил всех без внутренней слежки по датчикам скафандров и биочипам…
А вот связи со внешним миром корабль все еще был лишен силами ныне покойного капитана. «Все-таки хорошо вышло, что Лимон слёг, он дал нам фору…»
«Однако, есть риск, что он проболтается в мое отсутствие. Нужно как-то следить за ним. Отправить туда Тэшку?..»
Подходило обеденное время, а придаток все еще где-то гулял. По этому поводу взрослая особь уже почти начала было волноваться, как и подобает нормальному родителю, но послышались легкие шажки, и ребенок впрыгнул в комнату связи.
— Где это ты скакал без присмотра, пострел? — не успел чужак и рта раскрыть, как вместо него допрос начал Синий.
— В столовке… — опешил мальчишка, не ожидавший, что на него насядут с порога.
— Тут тебе не… — но ремонтника вовремя заткнули.
— Это _мой_ сын, и я сам разберусь, — и Фиол повернулся к топчащемуся малышу: — «В столовке»? Я велел тебе идти к Розовой, что непонятного в этой фразе?
— Не получилось… — Тэшка поник, уставившись на свои ботиночки. Спектакль ради одного зрителя.
«Были причины».
— В следующий раз, если не получится попасть туда, куда я сказал, сразу возвращайся ко мне, — и, дождавшись робкого кивка, «сок» поднял ребенка и усадил себе на колени, чтобы незаметно сквозь скафандр связать с ним материю да выяснить, наконец, все новости.
Полученная информация ввела Фиола в состояние глубокой задумчивости. Нет, он, конечно же, и раньше догадывался, что Циан и Роза уединяются не только ради обнимашек и теплых слов, но смачный секс глазами «метр от пола» тоже как-то не рассчитывал посмотреть. Из воспоминаний Тэшки делалось ясно, что женщины даже не сразу заметили его, увлеченные друг другом…
Стоп, женщины?
Циан все это время скрывала от команды биологический пол? Ну, судя по увиденному, пользуется она своим телом отлично — ловко и свободно. Должно быть, молчала все это время, чтобы оградить себя от приставаний мужской части экипажа, которые имели место быть — не так уж и редко, Тенёк иногда замечал. Сам он в этом не участвовал, потому что был риск, что «окучиваемый» субъект поддастся на флирт, и что тогда делать? Да и не было влечения.
В воспоминании две постанывающие от страсти женщины все-таки заметили наблюдателя, спохватились и, запоздало прикрывая телеса одеждой, вывели мальчика из каюты, попросив идти к отцу, а еще никому не рассказывать об увиденном. Они были очень милы и ласковы, особенно Розочка, потому что Яд просто стояла с багровым лицом и помалкивала, как воды в рот набрав. А дальше Тэшка отправился бродить по коридорам, зная, что к родителю нельзя — тот занят Желтым, вскрытием этой консервной банки…
Строчки кода на экранах начали стремительно разъезжаться и вертеться, и появившееся ощущение тошнотной пустоты Фиолетовому пришлось опознать как нервный всплеск. За такое большое время, проведенное с людьми, он все еще не выявил все их сюрпризы и скрытые возможности. Осталось совсем чуть-чуть до победы, но любая мелочь может всё оборвать, абсолютно всё.
Циан — женщина. Сыграет ли это против самозванцев? Да, ведь если встанет выбор меж сомнительными мужиками и женщиной, человеческая мужская часть экипажа выберет женщину — вероятность весьма велика, почти что стопроцентна…
«Может, я зря испугался? Нужно обсудить это с Черным, срочно. И без свидетелей».
Чтобы не маяться тревогой дальше, Тенёк включил на компьютере банальную дефрагментацию и хлопнул задремавшего Синего по плечу:
— Присмотри тут, мне надо отлить.
— Я ваще-то за тобой слежу, — ремонтник разлепил веки с треском и сфокусировал на Фиоле свирепый взгляд. — Так что пойдем вместе!
— Умоляю, не надо. Мой член не такой огромный, чтобы играть на нем в четыре руки.
— Так, иди в жопу.
— Спасибо, — поднявшись с кресла, рекламщик усадил на нагретое местечко сына. — Тэш, будь здесь. Дядя Синий приглядит за тобой.
— Не борзей, — но голос ремонтника уже дал слабину, ведь у мужчины не было никакого опыта работы нянькой, и он попросту сдрейфил перед ответственностью за мальца…
Первым делом — в комнату управления, к столу с голографическим отображением всего корабля и маячками-астронавтами.
Так: в связи остался смирненько сидеть Синий; в прачечной все еще лежит больной Желтый; двойной ярлычок — это Роз и Циан, они теперь уже в кислородной, а заняты делом или снова обжимаются… Черт их знает.
Ярлычок Смога обнаружился в хранилище, и Тенёк поспешил туда. Слабоосвещенное громадное и гулкое помещение было заполнено ящиками, цистернами и прочей утварью, облегчающей транспортировку грузов. Астронавт в антрацитовом скафандре переставлял ящики в одном из дальних углов, разгружая доступ к люку мусоросброса. Черный работал спокойно и ритмично, отчего мышцы заметно гуляли под толщей брони.
«Как же круто он себя слепил, все-таки…» — Фиолетовый притормозил, когда напарник заметил его приближение.
— Что случилось? — должно быть, морда у рекламщика под поднятым визором была красноречивая, раз Черный сразу понял, что к нему не просто так повидаться пришли.
Нервным полушепотом пересказанное открытие про Циан было выслушано со всем сосредоточением. Второй самозванец помалкивал, вращая в голове мыслями, а темная вода рядом изводилась от нетерпения.
— Думаю, ты прав, — согласился Смог после минутных раздумий. — Мы должны убить их сегодня. Дольше тянуть нельзя.
— Идем к Роз и Циан? — понятливо уточнил Тенёк.
— Нет, — возражения были неожиданными. — Я устрою поломку, после пойду к Роз и надавлю ей на совесть, заставляя следить за больным. Циан должна чинить поломку, а ты держи пока что Синего при себе и не отпускай.
— Значит, разлучаем дееспособных. Хорошо.
«Никогда бы не подумал, что стены могут выглядеть такими холодными», — обратно в связную Тенёк шел очень неторопливо, почти что тащился, одолеваемый нежеланием встречаться с Синим. Оттягивая наступление момента выхода на «последний уровень», самозванец ловил взглядом оттенки окружения: серый, серый, металлик, синий, сизый, желтый…
«Теплый», — глухо вздохнуло внутри, но сатурнианец хлопнул себя по груди, обрывая поток мыслей.
— Ты пару часов назад озеро выпил, что ли? — с подозрением осведомился встретивший возвращение блудного подозреваемого ремонтник. Стулый мужчина сидел на полу рядом с маленьким мальчиком, и они вместе портили стену рисунками. Конечно, Лимон бы не одобрил вандализм на его рабочем месте, но в данную минуту всем было наплевать.
— Просто малое превратилось в большое, — усмехнувшись, Фиол занял место за мониторами. — Ты моего сына не обижал?
— За кого меня принимаешь?!
«Я принимаю тебя за свою жертву. Но пока что я в засаде», — беспечно расслабившийся в компании детеныша Синий не знал, что часы его жизни сочтены.
Гудение кулеров компьютера, шорох фломастерных стержней, негромкие голоса — хриплый и низкий у астронавта, чистый и детский у придатка. Тиканье электронный часов, отмеряющих локальные секунды, минуты…
На наручный планшет Фиола неожиданно пришло беззвучное сообщение: «Мы с Роз у Желта. Ты забыл снять его коммуникатор с брони, я это сделал».
Черт возьми, Смог.
Тенёк закусил губу, сдерживая эмоции. Он не заслужил такого замечательного напарника.
«Но почему Лимон так и не сообщил никому о своих подозрениях? Он может не помнить убийство капитана, но ненормальность Тэшки его уже насторожила, однако… Он боится? Выжидает? Что-то задумал? Или, может, ему безразлична жизнь людей этого судна?..»
***
Теплая рука медика казалась прохладной, настолько раскален был лоб.
— Это очень печально, что на космической посудине среднего класса мы вынуждены сбивать температуру доисторическими методами, — смачивая полотенце из бутыли, Розовая невесело улыбалась. Простейший компресс отправился на лоб лежачего программиста. — Твое состояние стабильно, но… Скажу сразу, Лимош, я не знаю, переживешь ли ты следующий скачок температуры.
Ответом ей послужила кривая ухмылка и приподнятая рука с оттопыренным большим пальцем.
— Через пару часов попробуем промывание кишечника слабым солевым раствором, — бормотала меж тем Роз, перебирая те немногочисленные вещи, что могла использовать завместо врачебных атрибутов. Женщина была похожа на шаманку в окружении сушеных мухоморов. — А когда всё выйдет, нужно будет вымыть тебя, еще раз, чтобы избавиться от, возможно токсичной испарины… Ты мне с этим поможешь, Смог?
Человек в черном сидел в позе мыслителя на невысоком стуле рядом с боксами. Услышав обращение, он оторвал взгляд от наручного планшетника и поднял курчавую голову:
— Что, помочь надо будет? Конечно, Роза, — у Смога была очень славная улыбка. Так улыбались хорошие парни, скромные, и те, кто никогда не свистел девушкам вслед.
В боксах висели два скафандра — желтый и фиолетовый. Астронавт в черном предпочел сесть рядом с темной броней, напоминавшей гирлянду свисавших лиловых цветов глицинии из оранжереи.
— Ты нервничаешь, — больной отметил дрожь пальцев женщины, которая как раз закатала на нем майку, чтобы осмотреть тело и убедиться в отсутствии прочих симптомов, кроме высокой температуры. Ни сыпи, ни волдырей, только бледность и четко очерченные ожоговые пятна…
— Я уверена, что ты отравился, но не понимаю, чем, — призналась врач. — Тебе мог просто попасться просроченный брикет на обед, но… Но и капитану тогда тоже. А ведь все, абсолютно все брикеты хранились в одинаковых условиях. И капитан умер.
— Я и раньше травился едой, но не до глюков, — усмехнулся Желтый. — Не зацикливайся, Розовая. Причину мы, скорее всего, не узнаем.
И это являлось абсолютной правдой. Сидящая на стульчике рядом с разговаривающими людьми причина не дрогнула ни одной мышцей лица, как-либо выказывая свою причастность к трагедии. Черный собирался пережить всех на этом долбанном куске металла, мчащемся к звездам. Сегодня в его левой перчатке прятался небольшой, но очень острый нож, а в отвороте ботинка — заряженный пистолет.
…Скрутив внутри настороженность и недоверие, Смог разрешил второму импостеру, своему новообретенному напарнику, подержать в руках нож.
— Хороший, — оценило это тощее недоразумение в баклажановой экипировке. Порезав палец и поглядев на проступившую из раны черную каплю, Фиол устранил порез так же быстро и легко, как отмотал бы пленку видео на пару секунд назад. — Им ты уже убивал кого-нибудь?
— Да, — сумеречно припечатал Черный, забирая оружие и пряча в свой скафандр. — И еще убью, будь уверен.
Он едва не добавил «салага», но сдержался, потому что опасался по-настоящему разозлить стоящего напротив ксеноса с личиной человеческого мужчины…
В каюте Смога оба импостера очутились в первую же ночь после заселения. Фиол просто шел по коридору к двери своей комнаты и неожиданно оказался грубо втащен за локоть «в гости». Хозяин темной спальни при этом впечатал Тенька в стену весьма ощутимо и негромко угрожающе прорычал:
— Какого хера ты забыл на моем корабле, безбилетник?!
— Тихо, тихо, давай без нервов, — но лже-рекламщик не испугался. Он успел заметить жгучие взгляды импостера в свою сторону еще при посадке на «Mini-Skeld», а потому понимал — неприятного знакомства не избежать ни под каким предлогом. — Мне нужно улететь из Системы, как и тебе. Вот и всё.
— И что, предлагаешь нам вместе это делать? Да нахуй нужно, — Смог отвернулся и возмущенно плюнул через открытую дверь в коридор. Вспомнил, что надо бы запереть ее, а когда сделал это и повернул голову обратно, то увидел перед носом черное лезвие. Растущее прямо из руки удерживаемого им чужака. Скоростной и бесшумный морфинг заставил судорожно дернуть горлом в глотке пустоты.
— На твоем месте я бы подумал, — подлец еще и улыбнулся тому, как глаза Черного сошлись на острие «в кучку».
Перчатки тихо скрипнули, выпустив лиловый скафандр, и Смог был вынужден сделать шаг назад.
— Хороший выбор, — Фиол все так же не повышал голоса, но хотя бы трансформировал лезвие обратно в руку. — Почему я «безбилетник»?
— Потому что Компания обещала, что я буду единственным самозванцем на «Skeld», — и Черный прислонился к стене напротив, угрюмо хмурясь. — Ты что, не регистрировался?
— Лишь полётная карточка, — виновато вздохнул незнакомец, помахав обозначенным куском пластика и сунув его обратно в карман. — Я спешил. И совсем не подумал про бюрократию.
Они замолкли, оценивающе присматриваясь друг к другу, принюхиваясь, почти что проникая чуткостью сквозь броню и личины…
— Да ты веган, — у Фиолетового расширились глаза. Его можно было понять: он явно не ожидал встретить рвущееся в космические пустоты агрессивное травоядное.
— Черт, только не это, — простонал Смог, ведь нутром опознал в собрате по несчастью хищника.
Хищника, способного, если вдруг на ум ему придет, сожрать не только экипаж, но и неудачливого своего партнера по судну…
И каким-то немыслимым образом они договорились держаться мирно, работать сообща, не сдавать друг друга до тех пор, пока это возможно.
Ох, да, Черный и вообразить не мог, что однажды станет беспокоиться за хищную тварь, расстроившую его блестящие планы на одинокое выживание, что будет доверять ей себя и скрытое в теле потомство, и назовет эту проклятую богами всех планет особь своим другом…
…Раствор соли, размешанный медиком прямо в бутыли с водой, Желтому пить ужасно не хотелось, ведь голова кружилась при мысли о том, как жидкость комом поползет по пищеводу. Однако не противиться же воле доктора. Приподнявшись на локте и зажмурившись, чтобы комната не ходила ходуном перед глазами, мужчина приложил горлышко емкости к губам и начал мелкими глотками проталкивать воду в себя. Солоноватый привкус напоминал слёзы, и Лимон был намерен съязвить на этот счет, когда опустошит бутыль до дна.
— Я отойду проведать Циан, пока тебя бу… — фраза Розовой вдруг резко оборвалась, словно женщину отвлекли, и мысль покинула ее. Послышалось хриплое гудение, заставившее программиста резко распахнуть глаза от нахлынувшего мутного ужаса, и точно, он ожидал увидеть что-то такое: сжав женщине половину лица перчаткой, со спины напавший на Розу Черный как раз заканчивал вспарывать ей живот. Небольшой нож почти что беспрепятственно проходил сквозь плотные слои скафандра, пластинки экзоскелета, кожу и мышцы — оружием повелевала нечеловеческая сила. Подобным образом ранее Смог зарезал Оранжевого члена экипажа, что было даже сложнее, учитывая риск обнаружения на месте преступления и мощь геолога.
С пола донесся захлебывающийся кашель — подавившись, программист извергал всю воду обратно и вжимался в угол, шарахнувшись, словно зверь в западне. Самозванец заставил немощного мужчину вздрогнуть, уронив перед ним медика. Окровавленная Роза пыталась закричать, но могла лишь судорожно зажимать холодеющими руками дыру в теле, которое совсем не слушалось из-за судорог.
Все мысли разлетелись из головы прочь, кроме грохота пульса. Из-за усилившегося головокружения Желтый смутно осознавал ощущение, захлестнувшее его — ужас перед неподвижно возвышавшимся Черным. Хоть убийца и не шевелился, он источал смертоносную тьму, заставляя не отрывать взгляда от глаз, пустых и непроглядно-черных. Внутренним пониманием программист осознал — то, что все время скрывалось в коже Смога, теперь не пользуется человеческими органами зрения, потому что в этом никогда и не нуждалось.
Медленно присев рядом с покойницей, импостер вывернул ее руку и сорвал с рукава мини-планшетник, чтобы Желтый не добрался до него и не подал сигнал тревоги. А после — просто вышел из блока обеззараживания, уже в коридоре на пути к комнате управления встряхиваясь и возвращая себе «живой» человеческий вид. Напуская эмоции.
***
— А, Яд, ты чего тут? — Синий оглянулся на второго ремонтника, возникшего в дверях. Вернее, на ремонтницу, но Синий не знал об этом маленьком пункте биографии «товарища».
— Я закончил с починкой, — кратко объяснила Циановая, медленно обводившая взглядом комнату. В глаза бросались свежие каляки на стенах и полуразобранный приемник, над которым как раз корпели мужчина в пошарпанном скафандре цвета темной джинсы, и единственное неспящее дитя корабля. — Вижу, ты нашел собеседника по интеллекту, Небо.
— Иди к чертям! — обрадованно вскинулся тот.
— Не ходи к чертям, — с кресла программиста оглянулся Фиолетовый-старший. — Лучше зайди, расскажи, что вообще ломалось.
Он сумел застать тот краткий миг, за который промелькнула неуверенность Циановой, ее колебания между оценкой предложения и принятием решений.
— Мне нужно вернуться к Розовой, — и все-таки Циан сделала шаг внутрь помещения.
— Это не займет много времени…
Но «это» могло отнять вечность.
Про себя импостер уже предположил, что медик мертва. Осталось дождаться следующего шага напарника, и главное сейчас — выдержать хорошую мину при неизвестной игре. Тенёк откровенно нервничал внутри, и пару раз успел незаметно промокнуть перчаткой черные слезы.
«Не торопись, умоляю», — он был готов пустить в ход ребенка, чтобы удержать Циан, уже заканчивавшую сухо отчитываться о ремонте какой-то значительной, но неведомой рекламщику части судна…
— Циан, ЦИАН!.. — всполошенный крик из коридора прервал монолог младшего ремонтника, а когда запыхавшийся Черный влетел в комнату, то едва не сбил человека в голубой броне с ног. — Желтый! Он!.. — проклятый актер, так изобразить волнение мог на каждый. — Он схватил Розу и угрожал ей!
— Где они?! — никаких лишних вопросов, только по делу. В этом вся Циан. Увы, за вспыхнувшим стремлением спасти подругу, девушка не усомнилась в услышанном.
— В прачечной! Скорее! — Черный выскочил обратно в коридор, и за ним метнулась лазурная молния.
А вот встревоженный Небо с пола подняться так быстро не смог, замешкался с затекшими ногами и скидыванием с коленей плат и микропроцессоров.
Мужчина в Синем скафандре не успел даже до дверей из комнаты добраться, как его схватили за плечи дотянувшиеся сзади руки. Скафандр затрещал под пальцами, а человек в нем мимолетно удивился тому, насколько у рекламмера, оказывается, цепкая хватка.
— Куда рванул? — доброжелательно осведомился Тенёк. — Ты мой надсмотрщик, забыл?
— Ты ебанулся?! Надо Яду помочь! — дернувшись, ремонтник попытался свирепо отмахнуться локтем и ощутил замирание под ребрами, когда ничего не вышло. — Пусти, сучий пёс!
— Оглянись.
Но позади мужчина не увидел привычного надоевшего уже за время полета лица, только черный его силуэт, обрезанный воротом скафандра, словно краем яркой лиловой бумаги.
«Так не бывает…» — успел подумать и ужаснуться Син, а в следующий миг его захлестнуло, накрыло воронкой вращавшейся воды, и человек погиб.
То, что осталось от старшего ремонтника, походило на манекен для штанов и юбок — тело от пояса до пяток, обескровленное почти полностью, а потому не фонтанирующее краснотой. Буквально — соединенные тазом ноги и немножко живота. Покачнувшись, все это с тихим шумом повалилось рядышком с разбросанными деталями приемника, вывалило остатки кишок на когда-то чистый серый пол…
Издали, искаженный пространством коридора, донесся звук пистолетного выстрела, заставивший две «капли» — большую и маленькую — переглянуться. Кто-то еще погиб на корабле. Либо это был человек, либо второй предатель — очень страшный расклад для чужаков, но такая вероятность существовала.
— Нам пора, — сатурнианская темная вода, двойник рекламщика по имени Отто, носившая не свой скафандр и пропускные карточки с псевдонимом «Тенёк» протянула руку к своему детенышу, а все это время жавшийся у стены придаток принял отцовскую ладонь, непроизвольно считывая чувства.
Хотелось, чтобы наступил конец неведению. Неважно, какой: даже если в живых остались два человека, то людской экипаж победит, двоим сразу Фиол не сможет сопротивляться сейчас, сразу после убийства, ведь молекулярная структура воды еще не перестроилась заново в режим «охоты».
Если Смог погиб…
Об этом не хотелось и думать.
***
Когда Циановый примчался и с грохотом ворвался в очистительную, то недалеко отползший от лежанки в поисках оружия для защиты Лимон успел ощутить вспышку ликования — товарищ жив!
— Циан…
— Заткнись, или сдохнешь, — однако та не удостоила его вниманием, сразу сбрякав коленями по полу рядом с остывающим телом Розочки.
— Циан, Черный — убийца! — не выдержал Лимон.
— Он сказал, что это ты, — хмуро оборвала его Яд, у которой прямо сейчас за хладнокровным выражением лица творился внутренний разрыв, а душа падала в стылую пропасть от боли потери и одиночества. Было поздно доверять обоим мужчинам, когда на руках хладный труп возлюбленной, которую убил кто-то из них, либо сразу двое.
В следующий миг похолодел и программист, ведь сквозь неизменно-равнодушный свет коридора пророс черный силуэт. Циан оглянулась, и метившая в затылок пуля прошла через лицо, пробив сначала визор, потом голову и заднюю часть шлема, да застряв в шкафчике для полотенец. Под отчаянный крик Желтого, младший ремонтник мягко повалилась в бордовую лужу рядом с мертвой женщиной.
— Т… так это ты испортил передачу сигнала? — не самый ожидаемый первый вопрос к возможному убийце, но запихнувший пистолет в ботинок Черный не собирался осуждать бледного компьютерщика, у которого испарина на лбу превратилась в капли размером с ягоды.
— Не я, — кратко отозвался импостер, после чего ногой открыл один из ящиков бельевого бокса и вынул пару простыней, чистых, свежих. Не смущаясь больше присутствия свидетеля, он начал упаковывать трупы для похоронной церемонии, вовсе не заботясь тем, что ткань моментально побагровела.
Из коридора донеслись осторожные шаги: тяжелые взрослые, и полегче — явно детские. Когда в дверном проеме нарисовалась тень, Лимон успел испытать мимолетный всплеск надежды на что-то… Но глухая тоска тут же накрыла с головой, потому что Фиол не только не испугался открывшейся картины, но и, похоже, был успокоен увиденным.
— Что с Синим? — Смог спросил это у напарника, не оборачиваясь.
— Нужна половинка простыни, — поступил честный ответ, и тогда уже сидящий самозванец оглянулся, с недоумением.
— От него что-то осталось?..
— Ноги, — и Тенёк решил объяснить, не дожидаясь дальнейших вопросов: — Я не настолько проголодался, чтоб хватать целиком.
— Мог бы впрок…
— Это не так работает.
Они разговаривали между собой привычно, почти равнодушно, и нисколько не стеснялись чужих ушей. Словно бы человеческого свидетеля не существовало, уже. Импостеры попросту не брали его в расчет, и это рождало в душе мужчины глухое раздраженное бесстрашие смертника, то самое, при появлении которого становится наплевать на все возможные ужасы.
— Не хотелось бы встревать в ваше милое семейное воркование, но я еще тут, — программист сам не заметил, как сжал в испятнанных шрамами пальцах свою простынь, побывавшую меньше чем за полчаса и в крови, и в воде, и бог еще знает в чем. — И жажду узнать, мне самому завернуться, — он кивнул на упакованное тело медика, — или кто из вас поможет?
На растерянный взгляд Фиола второй самозванец только пожал плечом.
— Сам решай, Тенёк, твой же пленник.
Молчаливый контакт глаза в глаза. «Сок» не понимал эмоций Желтого, но чувствовал себя на редкость некомфортно, и вообще, хотелось уйти да спать лечь, чтобы спокойно переварить поглощенное.
— Ты видел, как я убил капитана? — негромко спросила темная вода, замерши статуей рядом с лежанкой.
— Не уверен, — на лице программиста за считанные минуты отобразился несвойственный возраст, а на глаза легла тень. — Было похоже на сон.
— Это явь, — с каким-то особым сожалением опроверг рекламщик. Дотянувшись рукой до головы замершего человека, Фиол потрогал его потный лоб, после чего лизнул палец. — Поздравляю, яд уже покинул твой организм. Завтра сможешь встать на ноги.
Словно в издёвку, рядом с шумом поднялся Смог, одну спеленутую «мумию» закинув на плечо, а вторую ухватив за ноги. Когда мужчина, нагруженный, словно складской носильщик, вышел из комнаты обеззараживания, то оставил за собой размазанную кровавую дорожку.
Запах ужаснейший только сейчас добрался до носа, и Лимона снова вывернуло вхолостую.
— Мне кажется, что с нами ты жить не сможешь, — прокомментировал Фиол.
— Считаешь? Щас водички попью и в строю буду, — съязвил в ответ программист. — Вольюсь в вашу веселую коллаборацию преступников.
— Я подумаю, что с тобой делать, а пока что вставай, — Тенёк протянул руки и взял мужчину за локти, помогая подняться. — Здесь нужна хорошая уборка…
***
— Зачем ты поменял наши кислородные рюкзаки местами?
— Видишь ли… — в навигационной было пусто и тихо, маятник на панели не стучал шариками. Желтый и Фиолетовый сидели в креслах пилотов, рассматривая приближающуюся звезду. Это светило системы, в которой располагается планета Полюс, изначально конечная точка пути корабля «Skeld». Звезда красная, словно обнаженная рана. — Я хотел забрать твой скафандр, но передумал, по многим причинам. Однако, ничто не помешает мне забрать часть этого скафандра, красивую, желтенькую~
— Чертов фетишист, — невеселая усмешка.
В системе Полюса очень холодно, и Тенёк рад, что летит мимо. А вот своему недружелюбному товарищу может только посочувствовать, хотя четкий выбор мужчины ясен — он собирается приземляться, вместе с крио-отсеком и детьми, спящими в капсулах беспробудным сном, спасающим от осознания сиротства.
— Твой сын… придаток, как ты говоришь, — Лимон побарабанил пальцами по гладкой панели. — Он убивал?..
— Нет, — слегка удивленно возразил Тенёк. — Он еще маленький. Пока что я охочусь за него тоже.
— Хорошо, — непонятно проговорил мужчина, но сатурнианец уловил нотку облегчения в голосе.
— Тебе пора на заморозку, — импостер проводил тоскливым взглядом чужие руки, убравшиеся с панели, и вернул внимание пейзажу за лобовым стеклом. — Удачного приземления…
— Да. Прощай, двойник Отто.
Хренов космос, до сих пор радужно-прекрасный, как черный опал, простирался вокруг всеми своими неизмеримыми глубинами.
Корабль «финишировал» на орбите маленького бело-сиреневого планетоида и аварийно сбросил там целый отсек. Истосковавшиеся по посылкам с родины колонисты в приземлившемся «сюрпризе» нашли помимо ящиков с припасами капсулы, в которых один выживший астронавт и четверо детей, а еще — видеопослание, где человек в фиолетовом скафандре и с усталым равнодушным лицом заявил, что поскольку почти вся команда корабля погибла при странных обстоятельствах, судно на орбите не останется, и вообще подлежит уничтожению.
«Позаботьтесь о выживших», — попросил он напоследок, после чего послание завершилось.
Огромный «Skeld», отлично различимый в стоявший на балконе научного центра телескоп, улетал от планеты все дальше во тьму, пока не превратился в крохотную сияющую точку и не пропал совсем.