Дрожь Мико передавалась Дайсуке. Он без колебаний крепко сжимал рукоятку куная. Стоило Мико унять лихорадку, Дайсуке напряг плечи. Она внезапно схватила его за запястье и, развернувшись, замахнулась кулаком, но противник успел уклониться и, зайдя снизу, ударил Мико по рёбрам. Завязался ближний бой, в котором Мико не собиралась уступать, но в конечном итоге Томура повалил её на землю и схватил за запястья, не позволяя применить парализующую печать.

— А тебя неплохо натренировали в Корне, но этого недостаточно. Жалкая попытка. И ты жалкая! — плотная пелена накрыла здравый рассудок Дайсуке, а обжигающие слова вырывались из груди чудовищным потоком, отчего его бросило в жар. — Ты ж всегда бежала от проблем, не прикладывая ни малейших усилий, будто тебя это не касается! Ты совершенно бесполезна. Тебе наплевать на всё, кроме себя!

— Заткнись! Ты мне за всё заплатишь, ничтожество! Я убью тебя! — билась в истерике Мико, отчаянно вырываясь.

Она уже неоднократно пожалела, что связала с ним свою жизнь ещё в детстве, когда Дайсуке проявил инициативу стать друзьями, в то время как окружающие её избегали и опасались, считая ненормальной, отрешённой от мира. Дайсуке являлся для неё исключением из правил, но цена за дружбу, любовь и признание оказалась запредельно высокой. Она думала, что попросту не сможет вынести причинённой им боли и после всего пережитого это последняя капля. Хотелось зареветь, закричать во всё горло, но она понимала, что от этого ничего не изменится и легче не станет.

— Попытайся, раз смелая, — Томура склонился и добавил вполголоса: — будто это отменит суть моих слов.

— Я доверяла тебе, а ты ударил меня в спину! Но безнаказанным не остаётся никто. Даже если ты не умрёшь сегодня, ты будешь всю жизнь страдать, — с насмешкой и презрением бросила она, — вместе со мной.

Мико совершенно не интересовали причины и мотивы убийства, и она не хотела бы их выслушать сейчас, постараться понять и хоть немного успокоиться. Злоба со страхом лишь нарастали от воспоминаний, когда после смерти отца на протяжении практически двух лет Дайсуке помогал ей и бабушке, умело скрывая правду. А может, Мико настолько была поглощена скорбью и зациклилась на себе, что попросту не обратила внимания на изменения в его поведении.

Её передёрнуло.

И даже если это была очередная придурь неуёмных чинуш, которым теперь точно не мешает отправиться на тот свет, факт остаётся фактом: отец умер от его руки. И раз Дайсуке не удосужился прийти к ней и объясниться, найти выход из ситуации, то это уже исключительно его проблемы.

Дайсуке до боли сжимал её запястья.

— Ты никогда не могла прочитать меня и предсказать моё будущее, а теперь вдруг прозрела?

— Потому и не могла, что ты должен был перечеркнуть мою жизнь, забрав у меня всё самое дорогое.

— Да нет, просто ты слабачка. Другое дело твоя бабушка. Она-то многое видела, многое могла рассказать. Всё, лишь бы промыть мозги.

— Не смей! — пуще вскипела и дёрнула руками Мико, изрядно вымотанная своим плачевным положением. — Моя бабушка святой человек, она никому никогда не причинила вреда!

— Да, конечно… — рассмеялся Дайсуке. — И твой отец тоже. Всего лишь боролся за власть, переубивал кучу неугодных ему людей и промыл мозги жителям Мурасаки. И всё ради места в верхушке.

— Не правда! Он был… — голос дрогнул. — Он хотел мира! И делал всё для этого.

— Как же мало ты знаешь про Акиру! Он берёг тебя и не хотел вовлекать во всё это, потому что тебя и так с детства презирали и угрожали твоей жалкой жизни. И ты знаешь причины: вы отлично управляете сознанием людей, лишь стоит их убедить в том, что выгодно вам. И глупцы поверят. Потому вас так боятся и ненавидят. В ваших руках слишком много власти, и это следовало прекратить.

— Т-ты псих! Это чинуши тебе промыли мозги!

— Будешь отрицать всё, что я сказал?

— Да думай, что хочешь, мне всё равно, — прошипела Мико, пропуская слова Дайсуке мимо ушей и проклиная его болтливый острый язык.

— Вот потому ты и осталась одна, убегая от реальности и проблем. Постоянно прикрывалась безразличием, отказалась от моих чувств и помощи, возомнив себя самой умной и правильной. Ты эгоистка.

От зорких глаз Мико не ускользнуло сожаление во взгляде Дайсуке, что ввело её в ещё большее замешательство. Она сконцентрировалась на его чакре, пропуская через себя его волнение и отчаяние, и задрожала. Дайсуке вовремя понял и отпрянул, как напуганный котёнок, стараясь не терять контроль над собой. Мико поднялась и, будучи неуверенной в себе и своих желаниях, выставила руку с танто вперёд:

— Да, эгоистка, и предательство я не прощаю.

Дайсуке отчётливо видел, как она старается скрыть смятение и бушующую внутри тревогу, стойко держась. На секунду улыбка тронула его губы.

— Я не пощажу тебя, — сказал он, и рука опустилась в набедренную сумку.

Обратившись к танто, Мико отразила несколько летящих в неё сенбон и, вскочив на дерево, напала сверху. Дайсуке не долго блокировал жёсткие, уверенные удары кунаем — идеально заточенное лезвие танто скользнуло под рёбрами, но серьёзных увечий не нанесло. Томура ударил ногой в живот, заставив Мико согнуться от боли и стиснуть зубы. Воспользовавшись положением, Дайсуке схватил её за воротник, безжалостно припечатал спиной к дереву и встал плотнее.

— Ну, и что дальше? Неужели серьёзно намерена убить меня?

Мико только хотела сложить печати, как тут же получила по рукам и стиснула зубы.

— Даже не думай! — Томура демонстративно поднёс кунай к её свирепому лицу. — Продолжишь — тебе конец.

За спиной оппонента появился клон девушки и отвлёк его. Мико хватило нескольких секунд вырваться и сложить печати, но Дайсуке исчез с поля зрения. Она повернула голову правее: поблизости раздался взрыв. Мико чудом ушла от эпицентра, закрыв лицо рукой. Откашлявшись, она заозиралась в серой густой дымке и внезапно под левой лопаткой почувствовала разрывающую боль, мгновенно распространившуюся по мышцам спины.

«Чёрт! — занервничала Мико, с трудом выдернув и выбросив окровавленный кунай на землю. Неприятное пощипывание, перебивающееся резью, добралось и до руки. — Нет, нет!»

— От этого яда не умрёшь, но следующий удар будет последним. У тебя ещё есть возможность уйти домой и забыть, будто ничего не было.

Забыть? Да он определённо спятил. Ни один здоровый на голову человек так легко не забудет предательство любимого. А ведь и вправду, она так сильно его любила, что раньше просто боялась признать это даже себе, а сейчас — было слишком стыдно и поздно. Любовь к Дайсуке, какой бы она ни была по наполненности и ощущениям, отныне потеряла всякий смысл и какое-либо право на существование. 

Мерзко, тошно от самой себя и слабости, как результата её необъятных чувств. 

Мико задрала голову: на упругой ветке стоял Дайсуке, чья излишняя самоуверенность выводила из себя. Она по-прежнему боролась со вторым «я», вторящим ей убить, отомстить за отца, но руки тряслись и не подчинялись. Однако справедливости ради она хотела ответить на последний удар, чтобы стереть с его лица мерзкую, по её мнению, ухмылку.

— Сегодня вторая годовщина, не так ли? Хочешь умереть в этот же день? — Томура спустился и встал ближе, наблюдая за трясущейся от ярости девушкой, вцепившейся в левую руку. — Странно, что ты ещё здесь, не похоже на тебя. Или всё-таки Данзо смог тебя перевоспитать?

Точка кипения была достигнута. Мико рискнула использовать не до конца изученную технику шаровой молнии и потерпела поражение: мощности и скорости сгустка энергии оказалось недостаточно, да и Дайсуке успел уйти и нанести ей урон.

Шикнув, Мико схватилась за кровоточащую рану на боку, набросилась на Дайсуке с танто без сожаления и в удачный момент смогла серьёзно ранить грудь.

Из ноющей глубокой раны сочилась кровь, что отвлекло Томуру на пару секунд. Мощный удар кулаком по челюсти подкосил его, но он не сдался и решил сравнять счёт, пнув Мико по ногам. Она пошатнулась и потянула его за собой — оба рухнули на землю вымотанные, потные и грязные, в потрёпанной униформе.

Переводящий дух Дайсуке повернул голову и встретился с разбитым взглядом, чья обладательница медленно складывала комбинацию печатей, всё ещё надеясь добить оппонента.

— Теперь ты видишь... что делает настойчивость, — вполголоса сказал он.

Мрак постепенно накрывал её сознание. Резерв чакры практически опустел. Мико коснулась его руки, так и не сумев что-либо ответить, и мгновенно провалилась в небытие.

Метка на обнажённом предплечье появилась и тут же исчезла.

***

Кэтсу осмотрел лежащих без памяти Мико и Дайсуке и, заострив внимание на последнем, нахмурился. Присев рядом с куноичи, он нащупал слабый пульс на сонной артерии и перенёс напарницу подальше. Кэтсу желал избавить себя от этой ноши и ответственности, поэтому как можно скорее применил медицинское ниндзюцу.

Вскоре Мико закашляла и пришла в себя. Помутившийся взгляд едва ли мог распознать сидящего перед ней человека, лицо которого по-прежнему оставалось непоколебимым. Мико стиснула зубы и скривила лицо: мышцы ломило, а всё тело неистово ныло так, словно его не лечат, а пытают. Казалось, оно застыло как каменная статуя; однако, благодаря своей настойчивости, Мико всё же сумела пошевелить конечностями.

— З-зачем? — всё, что она смогла выдавить из себя, наконец поняв, что напарник пытается помочь.

— Приказ господина Данзо, — беспристрастно ответил Кэтсу.

— К-какой ещё... приказ?

— Не дать тебе умереть.

— Но ведь Дайсуке, — куноичи помотала тяжёлой головой, освежая последние события сражения, и ничего не понимала. — Он же отравил меня.

Поток зелёной чакры, обволакивающий руки Кэтсу, усилился. Он опустил глаза на почти затянувшуюся рану.

— Значит, повезло.

После минутного молчания Мико, наконец, набралась смелости и тихо спросила:

— Что с Дайсуке?

— Он мёртв, — Кэтсу намеренно вернул ей своё внимание и с нескрываемым интересом наблюдал за реакцией, которую ждал с самого начала.

Она упустила момент, когда позволила слезам скопиться и предательски покатиться из глаз; попытка остановить головокружительный поток затягивающих в пучину свежих воспоминаний благополучно провалилась. Вместе с тем в памяти вспыхнули наставления бабушки:

«В мести важен не результат, а процесс. Если ты убьёшь человека из мести, то всё быстро закончится. И что взять с мертвеца? Другое дело живой человек».

Кэтсу вскинул бровь, когда плач напарницы сменился отчаянным смехом, и с особым удовольствием добавил ложку дёгтя в без того переполненную бочку:

— И как только такая слабачка оказалась в Корне?

Эта фраза ударила её по голове с невероятной силой. Она перевела изумлённый взгляд на напарника и столкнулась с его — презрительным, острым и холодным до мурашек. Конечно понимания со стороны безжалостного убийцы Мико не ждала, но и сталкиваться с разрушительной волной упрёков не собиралась. Не хватало только соли на рану.

— Ч-что?

— Именно поэтому у шиноби, сражающегося в тени, нет прошлого и будущего. Есть только миссия, — констатировал Кэтсу, безусловно, считая, что правда на его стороне.

— Это не самое главное в жизни, — её брови нахмурились.

— А что важно? Твои пустые и бесполезные чувства? Ты только и делаешь, что страдаешь. Ты слабеешь, и это ни к чему не приводит, — Кэтсу и сам не понял, что его заставило высказать свою позицию. — Так зачем любить кого-то?

— Потому что без любви человек перестаёт быть человеком, — Мико присела, почти забыв о физической боли, и сурово заключила: — Я не хочу быть бездушной куклой.

— Не трать моё время — уходи из Корня, потому что с таким подходом к делу ты здесь не нужна!

Мико усмехнулась:

— Не дождёшься.

— Тогда вставай и докажи свою преданность господину Данзо. А оступишься…

— Сначала спас мне жизнь, а теперь угрожаешь? — она с трудом поднялась, сомневаясь, что накопленных физических сил хватит, чтобы добраться до дома.

— Была бы моя воля, бросил бы тебя умирать.

— Можешь оставаться подонком сколько угодно, — коротко улыбнулась она и миновала остолбеневшего напарника, перебирая ватные ноги.

Путь до Конохи казался ей бесконечным из-за слабости и ноющего непослушного тела. Мико не могла понять, почему Дайсуке обманул и не сдержал слово. Зачем пощадил?

Очередная уловка, а смысл? Какие он преследовал мотивы? Ответы на волнующие вопросы теперь точно не удастся получить, остаётся только догадываться и предполагать, а сил на рассуждения у неё совершенно не осталось. Борясь с головокружением и неважным самочувствием, Мико даже не обращала внимания на косые взгляды Кэтсу.

Погруженная в круговорот мыслей, Мико напрочь забыла о чиновниках и вспомнила лишь в кабинете Данзо поздним вечером, когда Кэтсу предоставил отчёт.

— Миссия выполнена, старейшины Мурасаки устранены, как и Дайсуке.

На имени бывшего товарища Мико вздрогнула и подняла потерянный взгляд на старика, сидящего в ожидании.

— Я его убила, — не своим голосом произнесла она, зависая где-то между суровой жестокой реальностью и тяжёлыми воспоминаниями. И несмотря на пелену, окутавшую мысли, они были настолько яркие, отчётливые и наводящие ужас, что руки в очередной раз её подвели, задрожав. Она также помнила последние секунды, как собиралась применить парализующую печать, чтоб допросить его, но не успела.

— Свободны, — бросил Данзо, оставшись удовлетворённым удачным исходом миссии и разбитым состоянием Мико, которая несмотря ни на что прошла первый этап — убила близкого человека, последнего в списке на сегодняшний день. Всё шло как надо.

Как только напарники покинули кабинет, Мико перегородила путь закрывшему за собой дверь Кэтсу:

— А почему сразу не сказал мне про них?

— Поменьше на своих чувствах зацикливайся, побольше о работе думай, — напомнил Кэтсу.

— Сам-то… бесишься вон, — из последних сил ухмыльнулась куноичи, словно уже победила.

Кэтсу нахмурился, заметив нездоровый румянец на её щеках.

— У тебя жар, — он прикоснулся ко влажному лбу и разозлился, потому что снова столкнулся с ответственностью за её жизнь.

— Ну и что? — Мико некрепко сжала его ладонь и опустила, но продолжала удерживать.

Раздражённый Кэтсу глубоко вздохнул и повёл её за собой. Мико, распрощавшись с равновесием, мгновенно повалилась на Кэтсу и уткнулась в грудь.

— Вот же обуза! — процедил он.

— Поспать надо, — пробормотала она, едва шевеля губами. На глупые споры и сопротивление сил совсем не осталось.

Кэтсу взял на руки беззащитное тело и поспешил избавить себя от этой участи в надежде не попасться другим на глаза.

Мико где-то в сознании на мгновение пропустила мысль о том, что готова провести ночь в его тёплых объятиях.

Стоило Кэтсу усадить девушку на мягкий диван в гостиной её дома, та заключила его шею в кольцо рук и потянула на себя. Возмущённый столь внезапным поворотом Кэтсу вырвался и, присев напротив, попытался уложить непослушное тело на подушку, мысленно бранясь.

Густой туман обволакивал разум куноичи и искажал реальность. Мико, в душе которой вспыхнул огонёк, сладостно улыбнулась и, положив горячую ладонь на щёку Кэтсу, подалась вперёд. Это лишь озадачило Кэтсу и не взволновало до тех пор, пока Мико не поцеловала его нежно, в то же время слишком глубоко и откровенно. Он и сам не понял, как ответил на мимолётную, ничего не значащую ласку.

Кэтсу знал, что её поведение обусловлено повышенной температурой и общим недомоганием, но не понимал, почему тело так не вовремя оцепенело. Окунувшись в неизведанное чувство, он позволял ей быть чрезмерно настойчивой. Её руки своевольно блуждали по его телу и не просто будоражили, а доводили до неистовства, отворяя запретные для Кэтсу двери. Откровенная попытка Мико добиться ответных ласк привела к тому, что Кэтсу запустил пальцы в рыжие волосы и притянул её к себе, полностью растворяясь в страстном поцелуе. Казалось, они оба потеряют сознание или сейчас, или во время жаркой ночи, а утром придут в себя, но будет поздно.

Подумав об этом на долю секунды, он понял и то, что её частое прерывистое дыхание, на самом деле, больше пугает, чем влечёт, ровно как и каждое движение её тела. Вовремя отпрянув от Мико, он очутился на ватных ногах. Переполненный нескрываемым ужасом, гневом и непреодолимым возбуждением, Кэтсу безрезультатно выравнивал дыхание. Страшно представить, что он впервые настолько потерял бдительность и рассудок из-за какой-то слабачки, которая с самого первого дня вызывала отвращение и даже ненависть. То ли из-за её пребывания в Корне и особого отношения Данзо к ней, то ли из-за её мировоззрения и прошлого, с которым она упорно не желала расставаться, то ли по какой-то другой причине...

— Дай-су-ке, останься… — произнесла разгорячённая Мико, удерживая Кэтсу за руку, вмиг застывшего на месте от неожиданности: эта ненормальная совсем спятила? Какой к чёрту Дайсуке?!

Кэтсу яростно вырвал руку, силком уложил отключившуюся Мико на подушку, ввёл инъекцию и, погасив свет, вылетел из дома.

Холодный освежающий воздух ударил в лицо. Кэтсу понял, насколько оно полыхает, и пуще злился на себя за опрометчивость и слабость.

— Три года изнурительных тренировок в Корне — какого чёрта! — он напоследок недоверчиво взглянул на окна её дома и поторопился уйти, надеясь забыть о случившемся, как о сущем кошмаре.

Утром после пробуждения Мико первым делом в непонятках осмотрелась, встав с дивана, приняла очередную волну боли в мышцах и спине и вспомнила о боевых ранах.

— Как же всё ноет, а! Дайсуке, скотина! — протянула куноичи, состроив страдающее лицо, и заметила спящего на другом конце дивана кота. — Как я дома-то оказалась?

Душ привёл в порядок мысли. Если ещё до водных процедур она планировала найти Кэтсу и всё выяснить, то после уже не захотела лишний раз напрягаться и отложила все разговоры на завтрашнее утро.

Птицы щебетали на солнце и успокаивали. Она нашла Кэтсу на полигоне и волнительно подошла со спины, в некоторой степени застав врасплох. Напарник нехотя опустил на неё холодный взгляд, на какой только был способен сейчас.

— Уже здорова? — в голосе мелькнула нотка недовольства.

— Да, уже лучше, — возникшая из ниоткуда неуверенность накрыла Мико, да и твёрдый взгляд стоящего напротив напарника давил на неё. Она даже боялась узнать о случившемся, но всё же решилась: — Ч-что произошло позавчера? Я плохо помню даже разговор в кабинете Данзо. И совершенно не помню, как оказалась дома.

Кэтсу едва заметно дёрнул плечом и непроизвольно опустил глаза ниже, на её губы. От одного только их вида его трясло и воротило. Пальцы похолодели и сжались в кулаки. Мико вопросительно всматривалась в его чуть исказившееся лицо, терпеливо ожидая.

— Пришлось отвести тебя, ты не могла идти, — Кэтсу старался максимально кратко описать ситуацию, усиленно подавляя воспоминания, которые, как назло, выплывали наружу настолько детально и красочно, что хотелось... убить её.

— Спасибо. За помощь в лесу и здесь тоже, — отведя глаза вбок от стыда, тихо поблагодарила куноичи, что даже немного успокоило его.

— Пришла на тренировку?

— Нет, мне надо на работу, но... — замялась Мико, — рука болит. Он ранил меня под лопатку, — она указала на место незажившей раны, повернувшись спиной, — яд использовал.

— И что? — безразлично бросил Кэтсу, прекрасно понимая намёк.

— Как что? Я работать полноценно не смогу.

— Заживёт, — он до последнего убеждал их обоих, что Мико справится и без него.

Она рассердилась:

— Если Айсаку заметит, а он заметит! начнётся допрос. И в госпиталь я пойти не могу, опять же начнутся лишние вопросы.

Напарник приблизился, чувствуя, как подкатывает злоба и потихоньку застывает комом в горле. Он рывком стянул кофту с плеч Мико и в наглую задрал футболку, на что получил укоризненный взгляд в ответ.

— Ты что делаешь?!

— А ты как хотела? — рыкнул Кэтсу.

Мико яростно дёрнула край футболки, прикрывая грудь. Сердце барабанило с бешеной скоростью то ли из-за смущения, то ли из-за повышенной нервозности.

Напарник глубоко вздохнул, с опаской коснулся мягкой кожи и провёл пальцем от лопатки до ключицы, чуть надавливая. Стоило Мико набрать воздуха в лёгкие и выдохнуть, тихо простонав, Кэтсу тут же заткнул её:

— Терпи!

Мико ничего не поняла, но попыталась расслабиться и довериться медику. Обнажённую спину обдавал лёгкий, едва ощутимый поток чакры. Кэтсу принципиально старался меньше смотреть, время от времени отворачивая голову, чтобы лучше концентрироваться на лечении, но ненавязчивый аромат её волос и размеренное дыхание только обострили воспоминания о глупом поцелуе. Одно дело полезла целоваться и настаивала на продолжении, а другое — назвала его именем своего бывшего, считая, что делает это с Дайсуке... Это ни в какие ворота не входило.

Кэтсу в неистовстве спустил её футболку и грозно бросил:

— Свободна! Температуры не было больше?

— Нет.

— Даю ещё два дня. Послезавтра с утра чтоб была здесь, — поспешил закончить диалог Кэтсу и ушёл.

Поджав губы, Мико вопросительно посмотрела ему вслед и неспешно побрела в центр деревни, надеясь погрузиться в работу с головой, как раньше. Раз не было возможности поделиться с кем-то скопившимися чувствами, значит, пришло время окунуться в манящую атмосферу кондитерской «Такаги», делая вид, что ничего не произошло.