Вскоре Шисуи вернулся в гостиную, с трудом скрывая остатки лёгкого шока на лице. Он присел за стол рядом с Мико и, подавшись ближе, прошептал:

— Кажется, нам лучше уйти.

— В смысле? — она предполагала причины его растерянности и смотрела в упор.

— Там Айсаку и Цуёки… очень заняты, — он резко замолчал. Мало того такие мысли даже в голове не укладывались, так ещё и озвучивать их было как-то неестественно.

— Ты имеешь в виду... целуются?

Шисуи кивнул:

— И не только.

— С чего бы? — и тут она вспомнила, как видела в будущем Айсаку близкие отношения с Цуёки. — Конечно… — прошептала себе под нос Мико, увлечённая раздумьями.

— Что?

— Н-нет, ничего, — вернулась в реальность предсказательница. — Я не понимаю, что на них нашло. Странно как-то.

Это было не просто странно. Мико пыталась провести параллель между поведением Цуёки за столом и происходящим в данный момент на кухне и сидела в ступоре: что у подруги на уме?

Напряжение Мико по воздуху передалось Шисуи, который поспешил разрядить гнетущую обстановку:

— Похоже, мы что-то пропустили. Но это их личное дело.

Растерянная Мико залпом выпила остатки сакэ на дне бокала и собрала мысли воедино, всё же решившись поддержать идею Шисуи:

— Нехорошо так внезапно уходить. Надо их как-то предупредить.

Долго думать не пришлось: друзья появились в гостиной с закусками на тарелках как ни в чём не бывало. При данном раскладе гостям можно было бы и задержаться, и Мико на мгновение засомневалась в скором решении, но Шисуи очень вовремя дёрнул её за рукав. Мико пришла в себя, и они синхронно поднялись из-за стола, подавляя неловкость. Хотя, казалось бы, неловко сейчас должно быть той сладкой парочке, что спокойно опустилась на стулья, однако всё выглядело так, будто Шисуи померещилось несколько минут назад.

— Вы извините нас, но нам уже пора, — Учиха мгновенно взял инициативу в свои руки.

— То есть как? Ещё же ничего не поели, — Айсаку даже испугался: что на них вдруг нашло?

— Так поели ведь, — глупая улыбка застыла на лице Мико.

— И не посидели, — вмешалась Цуёки, поглаживая под столом ногу Айсаку, отчего по его телу пробежала волна мурашек.

— Посидели, — отметил Шисуи. — Уже поздно, мне завтра рано на работу. Поздравляем тебя ещё раз, Цуёки, — его губы дрогнули в улыбке.

— Ну, а ты что? — прищурилась Качимасу, переведя внимание на стоящую по левую сторону от Шисуи Мико, которая всем сердцем надеялась, что они не подвергнутся уговорам друзей.

— Так и мне рано вставать, я устала. Извините.

— Очень жаль! А ведь хотели отдохнуть как следует. Но это ваше право, — огорчился Айсаку, хотя в какой-то мере был даже не против такого расклада, ведь уже не терпелось поговорить с Цуёки с глазу на глаз, без посторонних ушей.

— Спасибо за гостеприимство и с днём рождения, — поздравила напоследок Мико и быстрыми шагами направилась к выходу, невидимой силой увлекая за собой Шисуи.

— Спасибо за ужин. Хорошо посидеть, — бросил Учиха, и они с Мико вышли из дома.

Оставшись наедине, обескураженные Цуёки и Айсаку безмолвно смотрели друг на друга несколько секунд. Вдохнув поглубже, Такаги решился начать разговор с того, что больше всего тревожило:

— Кажется, они всё видели.

Цуёки победно улыбнулась:

— И что?

— Как что? — от откровенной наглости и беззаботности куноичи он растерял правильные слова. — И вообще: что на тебя нашло? Почему ты?..

— Ты же этого хотел, — серьёзное выражение её лица и твёрдый тон убеждали Айсаку в правильности поступка, который совершили они вместе. И к пропасти его подтолкнула Цуёки, чьей настойчивости следовало опасаться — неизвестно, куда она заведёт. Неизвестно, какие последствия придётся разгребать, потеряй он голову окончательно.

— Д-да, но…

— Вот и забей уже, — как приятно с точностью попасть в яблочко и продемонстрировать своё превосходство.

— Так нельзя! — он выдернул руку из её руки и замер в ожидании.

Цуёки набралась терпения, глубоко вздохнув:

— А что вообще можно в этой жизни? Я просто хочу так.

— Хочешь что?

— Тебя, — уточнила Качимасу, увлечённо заглядывая в зелёные глаза, переполненные негодованием.

— Ты ведь шутишь, да?

— Я серьёзно, — она вновь взяла его за руку и бережно погладила.

— А Шисуи как же? — Такаги искренне не понимал, чего она добивается и с какой целью продолжает выводить его из себя.

Не желая углубляться в эту тему, Цуёки вздохнула и придвинулась ближе, что заставило Айсаку напрячься. Он, конечно, хотел продолжить вечер, но не был уверен в рациональном подходе подруги.

— Ты всего лишь исполнил моё маленькое желание. А я именинница, между прочим.

Айсаку лишь на мгновение успел заметить елейную улыбку на губах, как Цуёки страстно его поцеловала, пока между ними не угасла искра, вспыхнувшая ещё на кухне. И на этот раз Цуёки не ограничивала себя в действиях, позволяя рукам касаться того, чего не следовало. Терпение Такаги достигло максимальной точки, когда Цуёки прильнула к шее, расстёгивая пуговицы его рубашки, которая вскоре оказалась на полу. Обнажённый торс был настолько манящим и сексуальным, что у девушки моментально снесло голову.

Напор Цуёки и пугал, и выбивал капли рассудка. Такаги ловко поднял её на руки и перенёс на диван, потушив по дороге свет. Он навис над ней, тяжело дыша. Из груди вырвался стон, когда Цуёки плавными движениями в паху пробудила в Айсаку чудовищное чувство жажды — покорить вершину блаженства, позабыв, что между ними непробиваемая стена.

Сейчас им обоим не хотелось думать об этом.

Он склонился к её лицу и, с трудом собрав себя по частичкам, выдохнул в губы:

— Ты намеренно… играешь на моих чувствах к тебе?

— Считай, что это твой подарок мне, — прошептала Цуёки, удовлетворённая ещё одной победой. Она с радостью взяла в свои руки власть над поверженным Айсаку.

— Жалеть не будешь? — Его будоражащий голос ни на секунду не заставил её усомниться.

Цуёки ухмыльнулась и, притянув его к себе, прильнула к губам.

***

Шисуи и Мико не спеша шли по тихой освещённой улице. Длительное молчание, возникшее по большей части от пережитого шока, развеял Шисуи, считавший, что на них эта ситуация никоим образом сказываться не должна, а уж тем более вводить в раздумья.

— Хорошо посидели.

— Да, спасибо, что пришёл. Если бы тебя не было рядом, даже не знаю, что бы я делала там с ними, — короткая улыбка тронула её губы. — И спасибо, что замолвил слово.

— Да ладно, надо же было как-то выкрутиться из положения.

Мико напряглась, что Шисуи заметил по её голосу.

— Я волнуюсь о состоянии Цуёки: что с ней происходит, я не понимаю. Если она продолжит так себя вести, то нарвётся на неприятности, — ей стало неловко от осознания, что в очередной раз они обсуждают друзей, оставшись наедине.

— Выходит, она с тобой ничем не делится?

— Нет. Она только говорила о своих чувствах к тебе. Но Айсаку…

Повисла пауза. Шисуи не знал, как это прокомментировать, и лишь вздохнул, выпустив пар изо рта, но Мико всё же вывела его на продолжение диалога:

— Как ты к этому относишься?

— Даже не знаю… — задумался Шисуи. — На самом деле, я многим нравлюсь — без ложной скромности. Но мне не интересны девушки, которые за мной бегают, — он надеялся, что Мико поймёт, и для большей убедительности остановил взгляд на ней. — Вот ты совсем на них не похожа. Ты другая.

Ему нравилось, что Мико не бросается ему на шею, теряя голову, не караулит у участка и не добивается свиданий. Легкодоступные девушки не для него.

Поражённая Мико посмотрела в ответ и тут же сосредоточилась на освещённом горизонте, не желая лишний раз сталкиваться с собеседником лицом к лицу.

— Я обычная, не нужно меня выделять.

— Почему? — желающий сделать комплимент Шисуи не ожидал и даже удивился.

— Я не хочу, чтоб меня находили в толпе или говорили: «она отличается, она не такая». Кому-то нравится, когда их выделяют, но не мне, — предсказательница не ожидала от себя откровений в адрес Учиха. Или всё же это алкоголь развязал ей язык.

— Но я не подразумевал ничего плохого, — он поспешил развеять её тягостные мысли и назревающие сомнения. — К тому же, каждый уникален.

— Знаю. Просто хочу, чтобы ты понял мою позицию.

— Я понимаю. Хотя для меня ты всё равно другая.

Мико вовсе не обрадовалась его настойчивости, но спорить не стала:

— Ты имеешь право так считать.

Шисуи остановился напротив, перекрывая ей дорогу, и заглянул в глубину её глаз.

— Ну, а я тебе совсем не нравлюсь? — хоть он и не очень много выпил в гостях, но по необъяснимой причине был готов свернуть горы, и начал с обычного, но чересчур личного вопроса.

Он хотел снова коснуться её нежной кожи, неожиданно обнять, как в парке, чтоб в жилах застывала кровь, и даже позволить себе осторожно коснуться желанных губ. Увиденная сегодня картина в доме Такаги также повлияла на него: тяга к ласке и близости только усилилась. Под воздействием необузданного желания Шисуи чуть склонился к лицу Мико, отчего она вынужденно повернула голову вбок, ощутив его дыхание, которое на холоде обжигало намного сильнее, до мурашек. Шисуи нарушал её личные границы, что взволновало обоих.

— Мне кажется, пока рано задавать такие вопросы, — откровенно сказала она, считая, что лучше здесь и сейчас расставить все точки. И несмотря на количество выпитого алкоголя, она не чувствовала себя раскрепощённо и навеселе, скорее наоборот. — Мне не так легко далось переступить черту от знакомых к друзьям, но я стараюсь и уже даже привыкаю к этому.

Хоть Шисуи и готовился заранее принять поражение, но после полученного ответа спокойнее ему всё равно не стало. Он собрался духом, выпрямился и посмотрел на девушку:

— Это лучше, чем ничего.

Её слова и правда немного встряхнули, хоть он и понимал, что отныне желание расположить её к себе лишь усилится и борьба с самим собой неизбежна.

Мико было неловко, но повлиять на ситуацию она пока не могла. К тому же в её затуманенный разум так не вовремя ворвался Данзо с приказами, служба в Корне и даже Кэтсу, который мог в эту минуту шпионить за ней, а потом доложить старику всё в мельчайших подробностях. Сердце опустилось в пятки от одной только мысли, что происходящее может навредить и Шисуи, и ей. Подумать страшно, что она, оставшись с ним наедине, напрочь позабыла обо всём.

Кроме того она была не готова к отношениям с Шисуи из-за незаживших ран, но рядом с ним ей по-прежнему было спокойно — до появления образа старика в её голове.

Мико, желающая избавиться от приятной компании друга во избежание неприятностей, с трудом натянула улыбку.

— Спасибо, что проводил, но дальше я сама.

Шисуи вскинул брови:

— Ты теперь и провожать себя не позволишь?

— Не пойми меня неправильно: я просто хочу побыть одна, — её глаза отражали мольбу и отчаяние, а потому идти поперёк Шисуи не мог.

Он с трудом отпустил Мико, к тому же ей оставалось преодолеть лишь соседский дом — волноваться не о чем.

Когда Мико остановилась у двери своего дома, нахлынула тревога. Она лишь успела повернуть голову левее, как оказалась прижатой к деревянной стене. От неожиданности в её глазах помутилось, и закружилась голова. Шиноби в звериной маске заткнул её рот рукой, лишая всякой возможности говорить и двигаться. Мико могла только отчаянно сопротивляться и свирепо вглядываться в прорези маски, прекрасно зная, кто ночами слоняется около её дома и ведёт себя столь бесцеремонно. Вместо истошных криков из груди вырвалось мычание, отчего ладонь непрошенного гостя плотнее примкнула к губам.

— Ты играешь с огнём, Нана, — яростно прошипел Кэтсу, заглядывая в горящие от злости и возмущения глаза. — Я предупреждал тебя: если отступишься, то я с тобой разберусь.

Мико нервно пыталась убрать его руку, чтоб дать словесный отпор, и после долгих усилий ей удалось освободиться.

— Какого чёрта ты таскаешься за мной?! — на эмоциях выплеснула куноичи, держа его за руки, чтоб тот больше не посмел их распускать.

Каждое, даже малейшее её действие пуще выводило его из себя.

— Убедиться в твоей преданности. Возомнила себя особенной и творишь, что вздумается. Только тебе твои промахи с рук не сойдут.

— А вот это не тебе решать, — уверенно бросила Мико.

— Думаешь, Данзо пощадит тебя? — прорычал Кэтсу. Радовало то, что из-за маски он не чувствовал её горячего дыхания. Одна только мысль об этом выводила его из равновесия до такой степени, что он подавлял желание прикончить напарницу прямо здесь и сейчас.

— Да, — гордо задрала голову Мико. — Потому что я нужна ему. Как и ты. Поэтому терпи меня, сколько потребуется, а то ведь и я молчать не стану. А моё слово дорого стоит, — ухмыльнулась она.

Вот только её угрозы прозвучали неубедительно. Кэтсу не сдержал усмешки и, выдернув руки из её хватки, отстранился.

— Если завтра не явишься в шесть утра на полигон, пеняй на себя.

— Разве так разговаривают со своей напарницей? — Мико нахмурилась, настроившись серьёзно. — И говорить через маску невежливо.

— Я даю тебе последнюю возможность проявить себя.

— А кто ты такой, напомни-ка мне! — воскликнула куноичи, подавляя желание наброситься на него.

— Твой капитан, — с удовольствием напомнил напарник. — И если ты не прекратишь общение с Учиха, я лично разберусь и с тобой, и с ним. И Данзо всё о тебе узнает. Это понятно?!

Мико захлёбывалась в возмущении и злости, потому не смогла подобрать таких же колких болезненных слов. Его угрозы и до мурашек низкий бас разрывали её изнутри на мелкие кусочки: как он посмел?! Но в одном Кэтсу был прав: она слишком увлеклась. Мико признавала свою ошибку: потеряла рассудок, бдительность и стала уязвимой.

«Я должна быть осторожнее», — она сжала пальцы в кулак, буравя спину напарника до тех пор, пока тот не исчез, оставив её наедине с давящими мыслями.

***

Цуёки нехотя разлепила глаза, услышав сквозь сон голос нависшего сверху Айсаку. С утра после бурной ночи просыпаться совершенно не хотелось. Она скривила лицо и буркнула под нос, что встанет через пять минут, тогда Айсаку сказал:

— Ты можешь остаться здесь, но мне надо на работу. Вернусь поздно.

— Нет, я уже встаю, — она считала, что и так позволила себе лишнего — задержалась у друга, да ещё и переспала с ним на хмельную голову. Цуёки не жалела, прекрасно понимая, на что подписывается.

— Хорошо, — Айсаку вернулся на свою половину кровати, на которой они очутились среди ночи после того, как опробовали пару поз на том самом кухонном столе. Такаги волновало произошедшее гораздо больше, чем подругу, и он смотрел на неё в упор, думая, как начать диалог. — Ты как вообще?

— Как обычно, — отметив головную боль, Цуёки присела и натянула уголок одеяла на обнажённую грудь, — в полном порядке.

— И после такой… страстной ночи ты даже забыла, что за за ерунду говорила про нас с Мико вчера? — Айсаку собирался всё прояснить и поставить подругу на место, если потребуется.

— М-м, как тебя это задело! — Цуёки сарказмом прикрывала вспыхнувшую внутри радость: ещё одна маленькая победа в кармане.

— Не задело, но на будущее: у меня к ней ничего нет и быть не может.

Она встретилась с его укоризненным взглядом.

— По твоему поведению и не скажешь. Прыгаешь перед ней. Уси-пуси…

— Глупости, она мне как младшая сестрёнка. И да, я иногда волнуюсь, ведь она мой работник, и я несу за неё ответственность, — разъяснения Айсаку выглядели как оправдания, что Цуёки и забавляло, и в то же время выводило из равновесия.

— Она девочка взрослая, сама о себе позаботится, — грубо, с толикой обиды ответила Качимасу и отвернулась.

Такаги вздёрнул бровь:

— Ты ревнуешь, что ли?

Из её груди вырвалась усмешка:

— Было б к кому.

Он набрался терпения и твёрдо сказал:

— Ты прекрасно знаешь, что я люблю тебя.

Признание друга только сильнее разожгло огонь в её груди.

— И поэтому в последнее время ты совсем отдалился…

— Это тебе так кажется. И потом: я не хочу навязывать тебе свои чувства, — ему было слишком болезненно упоминать об этом. — Да и ты любишь Шисуи.

Точка кипения была достигнута — Цуёки сорвалась на крик:

— Да что ты всё заладил?! Ты же видишь, что он не обращает на меня внимания! Что бы я не делала…

— Погоди, — Айсаку осенило: он присел, оторвавшись от мягкой подушки, — так ты поэтому всё это устроила вчера?

— Может быть, — с хитрецой отметила Качимасу, задевая чувства Такаги.

— Злишься на Шисуи и Мико, пытаешься им навредить и меня делаешь соучастником?

— Просто хочу показать, что я тоже чего-то достойна.

Айсаку не в силах был понять её мотивов и поступков, переходящих все грани.

— Ты думаешь, они этого не понимают? Обязательно было на их глазах целоваться со мной?

— Между прочим, спала я с тобой не у них на глазах, а потому что хотела этого, — она подползла на коленях ближе, бесцеремонно нависла над ним и, закинув длинные пряди за спину, губами коснулась щеки, от чего парень вздрогнул. — И если я захочу, ты всегда будешь моим, ясно? — властно прошептала она в ухо.

— Перестань так себя вести! — строго выпалил Айсаку, усиленно подавляя очередную волну возбуждения. Он не намеревался сдавать позиции и идти на поводу. — Одного раза было достаточно, — Айсаку убрал руку Цуёки со своего плеча и отстранился, намеренно не обращая внимания на её едва приоткрытую грудь. — Я не собираюсь быть твоей игрушкой.

Цуёки коротко посмеялась:

— Успокойся, я всего лишь хочу, чтоб нам обоим было хорошо.

— Если бы ты любила меня, то могла бы рассуждать об этом вот так легко, — сердце Айсаку болезненно сжалось от воспоминаний и ошибок прошлого. Его глаза переполнились сожалением. — Я понимаю, что должен отплатить за всё, но не таким образом.

— А я об этом и не думала, между прочим. Но вариант неплохой, — она и предположить не могла, какую боль причиняла другу, вонзая острое лезвие в незажившие шрамы. Словно сказанное — в порядке вещей.

Айсаку мужественно стиснул зубы и сделал глубокий вдох.

— Иди домой, тебя наверняка дедушка потерял. Не хватало ещё, чтоб он узнал о нас, — подобные мысли о старике Кадо напрягали его до такой степени, что он сожалел о собственной слабости минувшей ночью. И пусть ему понравилось, и пусть он мечтал об этом, но спокойная размеренная жизнь в одиночестве его привлекала сейчас больше.

— Не делай вид, что волнуешься обо мне. Вам всем плевать на меня, — Цуёки, укутанная в одеяло, демонстративно слезла с кровати и ушла в гостиную за вещами, разбросанными на полу.

Такаги тяжело вздохнул, усмиряя сердце: разговор окончательно зашёл в тупик.

***

Цуёки тихонько, на цыпочках вошла в дом, питая надежду, что дедушка ещё не встал. Она во всех красках рисовала картину, как старик рвёт и мечет, ругая её оскорбительными, колкими словами. Но пути назад не было: дело сделано, придётся выкручиваться. Куноичи, преодолевшая коридор без происшествий, резко замерла перед дверью своей комнаты, услышав суровый голос за спиной:

— Ну, и где тебя носило всю ночь?

Нецензурная брань затмила её разум — оставался всего ничтожный шаг, но все старания проскользнуть незамеченной коту под хвост. Самое время вести себя естественно, будто ничего не произошло. Цуёки криво улыбнулась, встретившись с недовольным дедушкой, чья закрытая поза нагнетала обстановку сильнее.

— У подруги, — ровным тоном ответила она.

Густые брови дедушки нахмурились:

— По имени Айсаку?

И откуда он знал наверняка, оставалось загадкой. Поди, под окнами дома Такаги тёрся всю ночь.

Внучка собралась духом, чтоб не ляпнуть лишнего, не вписывающегося в рамки морали:

— По-моему, я уже взрослая, чтоб отчитываться.

Кадо очертил заспанное лицо пронзающим взглядом и отметил опухшие от поцелуев красные губы. Он слишком хорошо знал её, чтоб не заметить изменения во внешности и поведении.

— Я хоть и стар, но не глуп! С этим ничтожеством была? Отвечай!

— Что ты разорался? — взбунтовалась внучка. — Не была я с ним! И хватит уже его так называть.

Кадо решил, что она заступается за Айсаку, и не мог промолчать:

— А ты что же, забыла обо всех его грешках?

— Ты прекрасно знаешь моё мнение. Я…

— Если я узнаю, что вы встречаетесь, выгоню из дома! — грозно бросил дедушка.

— Что?! — волна ужаса и даже страха накрыла её с головой. — Совсем спятил?

— Ох, внучка… — покачал головой Кадо, искренне переживая за её будущее. — Ты идёшь по стопам своей матери, не повторяй её ошибок…

— Не смей меня сравнивать с ней! — прошипела Цуёки, не желая даже на секунду вспоминать о родителях и отвратительном детстве, которое они ей подарили. — И Айсаку… он совсем не похож на моего отца.

— Такой же бестолковый и никчёмный, — дедушка упорно стоял на своём. — Те люди, которые прикрываются добрым личиком, гораздо хуже твоих врагов на поле боя. Врагов хотя бы видно сразу. А этот… — Кадо отчаянно махнул рукой. С одной стороны он не мог смириться и позволить внучке оступиться, а с другой — устал переубеждать её и учить уму-разуму. Он шумно вздохнул. — Ты ещё роди от него, чтоб загубить себе жизнь. Именно так ты и восстановишь имя нашей семьи, — саркастично сказал Кадо и направился на кухню размеренным шагом.

Цуёки шикнула и скрылась в дверях своей комнаты. Пройдя к кровати, она обессилено рухнула на матрас и на мгновение закрыла глаза.

— Да, Айсаку не достоин меня и виноват. И вопреки всему победителем всё равно буду я, — ядовитая короткая ухмылка очертила её задумчивое лицо.

Цуёки неподвижно лежала на холодной постели и смотрела в потолок, в то время как Айсаку, собравшись на работу, остановился у комода в своей комнате. Он с тяжестью на сердце взглянул на лица товарищей, запечатлённые на фотографии, и, подумав о своём, поспешил в кондитерскую.