Примечание
сокджин/чонгук; юнги; хосок; тэхён; чимин
Если бы я мог отыскать способ, чтобы ясно понять это, Я бы убежал прочь Навстречу счастью, которое я бы уже отыскал И я прибегаю к тому, что, по их словам, могло бы меня излечить, Возродить мою жизнь такой, какой ей следует быть. Я жду, когда эта микстура от кашля подействует. ♬ glee cast — cough syrup ♬
«Жизнь слишком коротка, чтобы заботиться обо всём», — говорит Юнги, за что получает ложкой по лбу от недовольного такими словами Сокджина. «Чему ты учишь детей, недофилософ» и короткий взгляд с извиняющейся улыбкой на Чонгука. А мелкий и не знает, что забыл на этом празднике жизни. У него кола в стакане и шумные Тэхён с Чимином под боком, дерущиеся за приставку Хосока. Собственно, из-за него и собрали всю компанию в доме Чонов. Хосок выиграл супер классный хореографический конкурс, дающий возможность месяц бесплатно обучаться в лучшей танцевальной студии США. Этим и объясняется взрослый алкоголь в руках шепелявого хёна и вкуснейшая пицца, приготовленная Сокджином. Чонгук растерянно смотрит по сторонам, не зная, к кому приткнуться и согреться. Тэхён с Чимином вовсю обсуждают стратегию игры, Хосок делится радостным событием с родителями по скайпу, а Сокджин едва ли не кормит захмелевшего Юнги с ложечки, потому что «закусывать надо, горе ты». Ещё никогда младший Чон не чувствовал себя так некомфортно и одиноко. Он делает пару глотков вишнёвой колы и, как думается, незаметно покидает комнату, провожаемый парой чужих глаз. Майский вечер, плавно перетекающий в ночь, невыносимо звёздный и тихий. На балконе хорошо, хоть и ветер на высоте 15 этажа гуляет сильный. Чонгук ведёт плечами, поёживаясь. Большая медведица (или как там её, Чонгук не запоминал) светит сегодня особенно ярко и близко, что можно рукой дотянуться. Чонгук бы рискнул, да только звёзды слишком холодные. — Замёрзнешь ведь, мелкий. На чонгуковы плечи падает тяжёлая косуха Юнги, а сам старший закуривает неизменные marlboro red. Чонгук наизусть знает привычки второго любимого хёна (первый — Хосок) и невольно улыбается. С Юнги легко, он всегда честен и прямолинеен, до кончиков выкрашенных в белый цвет волос. — Юнги-хён, а это правда? Старший выпускает дым куда-то в сторону звёзд и поворачивается. — Что правда, Чонгукки? Обычно, Чон всегда берёт лучшие черты от хёнов, но склонность к недовопросам у него явно от брата. — Правда, что жизнь действительно коротка для забот? Юнги осекается на полузатяжке, автоматически вспоминая сокджиновскую оплеуху. Учить мелкого плохому нельзя — себе же хуже. но. — Правда, Чонгукки. — А любовь — это тоже забота? Юнги давится дымом и спешно закашливается. Откуда младший такой вопрошающий нашёлся? Какая любовь, ему же 16 всего. Чонгук смотрит пытливо, сильнее закутываясь в хёновскую куртку. Юнги не знает, что отвечают подросткам в таком возрасте, он не влюблялся. Сюда бы сейчас Сокджин-хёна для ответов. — Так что, хён? — А сам как думаешь? Отвечать вопросом на вопрос не входило в планы Юнги, но хмельная алкогольная дрянь грозилась развязать язык. А падать в глазах Чонгука хён не собирался. — Мне кажется, что забота — это и есть любовь. Младший шмыгнул носом, дёргая рукав куртки. — Но. Хён. Неужели жизнь действительно коротка для любви? Юнги впервые нечего ответить. Он докуривает медленно, до самого фильтра. Вопрос Чонгука поставил всегда рассудительного хёна в тупик, но уходить от ответа не в его принципах. — Не рановато тебе о таком думать, Чонгукки? Любовь — это не то, чем стоит разбрасываться и тратить всего себя ради кого-то. Чонгук внимательно смотрел на повествующего Юнги: — Любовь похожа на простуду. Когда тебя нереально шатает от мозговыносящего чувства, что всё, это фаталити, на всю жизнь. Что ты не сможешь выбраться на поверхность и свободно дышать, что тебя будет нести течение в один конец. Но, Чонгукки. — Юнги потрепал младшего по волосам. — Чон Чонгук, всегда, слышишь, всегда найдётся лекарство от простуды. Юнги улыбнулся (что случается крайне редко) и зашёл обратно в комнату, оставляя Чонгука наедине с пищей для размышлений. Ветер переменился и парню казалось, что холод пробирается под самую кожу, прожигая кости. Балконная дверь скрипнула вновь, на секунду даря тепло. — Ты что здесь делаешь, Чонгукки? Посмотри, какой холодный ветер! Ох, Юнги опять курил при тебе? А ну-ка быстро идём отогреваться. Сокджин-хён всегда такой — как непоседливая заботливая мамочка, прижимает к себе и греет своим необъятным крепким телом, словно, целой вселенной. Значит ли это, что Сокджин весь состоит из любви?***
Утро встречает Чонгука болью в горле и поднявшейся температурой. Состояние не из лучших за последние (единственные) 16 лет жизни. После вечернего разговора с Юнги на холоде и выпитого на ночь стакана молока парня конкретно подкосило. Чонгуку бы встать с кровати и проводить брата в поездку, но он не может от слова совсем. Хриплое «хён» в пустоту комнаты — всё, что получается. Где-то на кухне Сокджин готовит завтрак, параллельно споря с Юнги о перспективах жизни в большой стране, а в коридоре чертыхается Хосок, прыгая по чемодану в попытках его закрыть. Тэхён с Чимином ещё стопроцентно спят. У всех свои проблемы, никому нет дела до бедного, заболевшего Чонгука. Парень шмыгает носом и закашливается. Спустя пару секунд квартира затихает. Кашель подступает к горлу с новой силой и Чонгук неприлично громко озвучивает его. Дверь в комнату аккуратно открывается и Сокджин медленно заходит, держа в руках розовую прихватку и градусник. Чонгук быстро прячется под одеяло, предвкушая скорые процедуры лечения. — Чонгукки, — тихо зовёт Сокджин, подходя к кровати. — Малыш, ты заболел? В ответ хриплое «нет» и очередной приступ кашля. — Тааак. Мин Юнги! Сокджин вылетает из комнаты, по пути сшибая с ног спешащего к брату Хосока и размахивая прихваткой. Чонгук участливо вздыхает, вновь шмыгая носом. Вечно эти хёны раздувают из слона муху. Ну или что там обычно делают. — Братик, не умирай! Ты не можешь оставить меня одного, Эй. Гуккииии. Хосок ещё больший паникёр, чем Сокджин. Если последний после минутного причитания сразу берёт контроль в свои руки, то Чон старший будет верещать, пока батарейки не сядут. — Нашёл время сопли разводить. У тебя самолёт через час, вали уже. Сами разберёмся. Трезвый и злой Мин Юнги. Впрочем, ничего нового. — Эй, Чон Чонгук. Вылезай. — Гукки, солнышко, мы должны тебе помочь. Сколько внимания сразу. Чонгук нехотя выполз из своего убежища, ища на полу футболку хёна. 5 пар глаз (всё ещё сонные Тэхён с Чимином прилагаются) уставились на него. Сокджин суетливо подошёл к кровати и, наклонившись, прислонился губами ко лбу Чонгука. Чона будто молнией ударило. Резкий контраст прохладных губ хёна на собственной горячей коже — это что-то новенькое. — Хосок, помаши брату ручкой и отправляйся в аэропорт. Юнги, дуй в магазин за малиной. Тэхён, Чимин, поезжайте с Хосоком. Быстро покинули комнату, ребёнку нужен отдых! Чонгук ещё никогда не видел Сокджина таким грозным. И заботливым (?). Остальные хёны беспрекословно исчезли из поля зрения, оставив самого старшего и самого младшего вдвоём. Чонгуку не по себе, но выхода нет. — Будем лечиться.***
Юнги-хён был прав. Любовь — это простуда. А простуда — способ проявить заботу, равную любви. Чонгук понимает это на третий день совместного