Джулиан судорожно записывает роящиеся в голове мысли. Он так близок к открытию лекарства, так чертовски близок… но оно всё равно каждый ускользает от его горящего в лихорадке сознания.

Грудь разрывает кашель, оставляющий капли крови на ладони, но ему плевать. Он и без столь явных признаков прекрасно осознаёт, что его время на исходе.

— Если ты продолжишь в том же духе, то загонишь себя в могилу прежде, чем найдёшь лекарство от чумы.

Джулиан вздрагивает всем телом. Он не слышал этот голос уже столько месяцев, но не забыл его. Никогда не забудет

Маэва сидит на узкой койке и внимательно смотрит на него с улыбкой на губах. Она выглядит как в последнее утро в клинике: волосы, убранные в тугой пучок, чистая врачебная форма и бледное лицо, на котором видны следы усталости и недосыпа. Но её глаза…

Её голубые глаза болезненно блестят на покрасневших белках, как и у всех жертв чумы.

— Невозможно. Тебя здесь нет, — сухие, потрескавшиеся губы Джулиана двигаются с трудом. — Ты…

— Умерла, — беззаботно заканчивает за него Маэва, словно бы говорит о погоде.

— Маэ… — его голос дрожит, и он не в силах отвести взгляда от видения. Ему не важно плод ли она его больного сознания, неупокоенная душа, пришедшая его помучить, или же предвестница его собственной кончины, он знает только одно — он так много не успел ей сказать. Но сейчас он способен произнести лишь: — Мне так жаль.

— В случившемся нет твоей вины, Илья, — грустно улыбается она и в привычном жесте склоняет голову набок. — Но ты мне всё равно не поверишь.

— Я был недостаточно внимателен! — Джулиан вскакивает с места и пошатывается, потому что земля неожиданно уходит из-под ног. Он хватается за край стола, не замечая, как падает стул, на котором он сидел. — Я позволял тебе работать на износ. Я… оставил тебя одну, когда ты больше всего нуждалась во мне, — его голос полон ненависти к самому себе. — Этого я себе никогда не прощу.

Он начинает горько смеяться, а затем буквально падает койку рядом с Маэвой и прячет лицо в ладонях.

— Но это всё не важно. Скоро я тоже умру. Быть может, тогда я смогу всё искупить.

Ему на плечо опускается почти невесомая в своей лёгкости рука, и он вздрагивает, поднимая взгляд на Маэву. Для видения она кажется слишком настоящей.

— Знаешь, порой нужно пройти между мирами, чтобы найти ответы на вопросы.

Илья хмурится, не понимая, что она имеет в виду. Он открывает рот, чтобы спросить…

И внезапно просыпается.

Он осматривается по сторонам в поисках видения, но в тесной каморке кроме него никого нет. Только из-за двери доносится тихий, холодный голос Вальдемара, что-то рассказывающий другим врачам.

Илья взъерошивает мокрые от пота волосы и неуверенно поднимается на ноги. Сон совершенно выбил его из колеи.

Он подходит к столу, чтобы зажечь огарок свечи, и тут его взгляд цепляется за книгу, которую он украл… нет, одолжил, у Азры. И в его голову приходит безрассудная мысль. Джулиан начинает бешено листать страницы, пока не находит нужную.

Это безумие, но какая разница? Не получится, он умрёт. А если всё же…

Нет, он не смеет надеяться, но должен попытаться. Ради Везувии. И ради Маэвы.

Главное, чтоб Повешенный оказался сговорчивым типом.