Утром меня разбудил шум на кухне. Я тихонько встала и, пройдя коридор, прислонилась к кухонному косяку, стараясь не привлекать к себе внимание.
 

Ворон. Готовил. Завтрак. Что-то внутри меня ломалось и сжималось от несоответствия образа Ворона-преступника и парня, который что-то гнусаво подпевает певцу в наушниках. Он кажется беззащитным, лёгким для нападения. Намного проще оглушить его сейчас и сдать полиции. И то, что он позаботился обо мне, ничего не значит в сравнении с…
 

— Проснулась? — он заметил меня, выключая наушник. — Как горло?
 

Я растерялась. Слишком была занята мыслями, что не придумала ничего лучше, чем мотнуть головой.
 

— Ясно, значит и сегодня побудешь слушателем, — он указал жестом, чтоб я села, и поставил передо мной тарелку с пюре.
 

Я непонимающе нахмурилась, а парень показал на горло и добавил:
 

— Жидкая пища. А то горло обдерёшь.
 

Сам Ворон потягивал кофе и, не обращая на меня внимания, что-то напряжённо читал с экрана смартфона. Я отодвинула тарелку. Есть не хотелось. Я встала из-за стола.
 

— Не заставляй меня кормить тебя с ложечки. Это уже перебор, не думаешь? — он схватил меня за плечо, останавливая. — Понятно, что из-за болезни нет аппетита. Есть надо через силу.
 

Я высвободила руку из его хватки и с усилием произнесла:

— Убирайся.
 

Парень поставил кофе, вздохнул и встал, чтобы наши лица оказались на одном уровне:

— Ну уж нет. В домохозяйки к тебе не нанимался… А если серьёзно, я вполне ясно ощущаю, как ты меня ненавидишь. Не понимаю причину такой ярой ненависти. Или ты прониклась духом комиксов и веришь в то, что свет и мрак непримиримы?
 

Ворон отошёл и положил руку на дверцу холодильника.
 

— Уже пять лет прошло. Ты не ловишь себя на мысли, что ненависть может со временем перейти в неприязнь или даже простое раздражение?
 

От его взгляда, голоса становилось неуютно, гадко на душе, ненужные размышления, ненужные вопросы, которые ворошат болезненные воспоминания.
 
На глаза мне попался ножик для масла. Силой мысли я заставила его подняться в воздух и направила на Ворона. А тот лишь рассмеялся, закрыв одной рукой лицо. Рассмеялся так искренне, что стало только хуже. Ситуация мирного завтрака со своим врагом, человеком, который причинил столько боли в прошлом… Было бы проще находиться с ним в битве, перестрелке, но так.

— Да ведь он тупой! Как ты мне им угрожать собираешься? — воскликнул парень, но заметив, что выражение моего лица не изменилось, неопределённо повёл кистью.

 

Нож вернулся на стол против моей воли. Ворон подошёл к столу, взял кофе и, не оборачиваясь, произнёс:
 

— Я понимаю, что переломить себя и принять так сразу трудно. Я немного поспешил в своих действиях, не думал, что ты до сих пор… Пф… Обещай мне, что съешь хоть немного. Я вернусь где-то к одиннадцати, может полдвенадцатого.
 

Стоило ему договорить, как открылся портал, и парень исчез.

 

***
 

 Температура всё ещё держалась, а горло болело всё также. Я пыталась сосредоточиться на работе, но мысли мои вязли, словно в голове был кисель, и ничего толкового не выходило. Статья всё ещё не готова.
 

По дереву аккуратно постучали. В проёме стоял Ворон. Он медленно поднял белый пакет, показывая мне.
 

— Заскочил в магазин. Я же обещал купить мёд с молоком. Выключай всё, и пошли на кухню.
 

По-хозяйски располагаясь на кухне, парень поставил греться молоко и начал заваривать себе чай. Я наблюдала за его действиями, сжимая в руках блокнот с ручкой.
 

— Хочешь взять у меня интервью? — пошутил он.
 

Я протянула ему блокнот.
 

— Мне не нужна твоя помощь. Не знаю, что ты задумал, но если продолжишь находиться в моей квартире, я вызову полицию, — прочитал Ворон, отдавая записку. — Ну во-первых, полиция меня не удержит, скорее всего. А во-вторых, садись, будет долгий разговор с интересным для тебя предложением.
 

Он налил молоко в чашку, добавил мёд и вдруг остановился.
 

— Только не говори мне, что проигнорировала записку, что я прикрепил к холодильнику?
 

Я не понимающе нахмурилась. Тогда он подошёл к холодильнику. На его дверце действительно была записка. Ворон сорвал её и начал зачитывать:
 

— Принять следующие лекарства, бла-бла-бла, полоскания раз в час, тёплая пища… И ведь на самом видном месте! Ты вообще как меня выслеживала с таким вниманием, а, Умбра?
 

Он провёл рукой по лицу и прикрепил инструкцию обратно.

— Таблетки я вижу выпила, догадалась. А вот полоскания… Ты вообще как лечилась-то до меня? Чисто спреями и ингаляторами? — насмешливо проговорил парень.
 

Я закатила глаза. Вот серьёзно, какая ему разница? Он подошёл ближе.
 

— Раскрой рот, нужно оценить насколько всё плохо… Да не бойся ты, смысл мне тебе вредить сейчас, я бы сделал это раньше, если бы захотел… Плохо, не критично, но плохо.

Пока он заваривал ромашковый отвар, я написала «Откуда ты знаешь? Болел ангиной?».

— Я медик.
 

Я удивилась и быстро начеркала: «А как же клятва Гиппократа? Не навреди человеку и всё-такое?»

— Я не приносил его клятвы. У нас была клятва под редакцией Льюиса (1)… Но и его клятвы я не давал, поэтому с относительно спокойной душой творю, что творю. (2)
 

Ворон протянул мне стакан, а я глубоко задумалась. «Этот человек не давал клятвы. Не связывал себя обетом, чья суть не навреди. Он знает о человеке всё: как его спасти и как убить. Такой преступник с медицинскими познаниями, уж разумеется, знает, куда нужно стрелять. Так почему же Ворон…»

Но тут же всплыли в голове его слова про неприязнь и искреннее непонимание с его стороны. «Пожалуй, пора бы поговорить. Как бы мне не хотелось отомстить, он должен знать и осознать свою вину.»
 

К слову, сегодня парень постоянно куда-то уходил. Хмурый. Что-то писал в телефоне. Я же наигранно злорадно наблюдала за этим. 
 

Самочувствие моё слегка улучшилось, а, значит, время важного разговора неумолимо приближалось.