— Смотри, смотри! Есть рука — нет руки, — безумно радостный голос Поттера разносится по Тайной Комнате.

Он буквально выдергивает предплечье из локтевого состава руками, прижав ногой плечо Сивого к полу. Звук рвущейся плоти эхом дробится о стены. Сивый уже не кричит, он просто воет. Завывает так, что банши обзавидуется.

Усовершенствованный щит, позволяющий ему защищаться не только от заклинаний, но и поглощающий все звуки, находящиеся внутри, делает эту комнату почти неприступной. Невидимость для Драко до сих пор остается загадкой, словно по его собственному желанию он полностью растворяется в воздухе, и даже если кто-то будет смотреть впритык на него, все равно не увидит. Единственное, что Драко может делать с этой особенностью — все, что он держит в руках, автоматически закрывается ею, как будто сама магия считает удерживаемый предмет частью самого Драко. И даже крики не будут слышны. Ну и протащить сюда Сивого не составило труда. До этого они сюда тем же способом пронесли Питтегрю, который сейчас жмется в дальнем углу и периодически теряет сознание. Драко пришлось избавить его от серебряной руки, чтобы та его не придушила.

Драко безразлично наблюдает за картиной «Гарри Поттер и игры с щеночком», жуя яблоко. Снейп, спустившийся сюда только что, от данной картины, вернее, от одного взгляда на Драко, ежится. Он принес бадьян и волчье противоядие. Флакончик того и котел другого. Просто потому, что худшая пытка для оборотня, такого, как Фенрир Сивый, это лишиться своего зверя. Ведь вся его сила именно в нем.

— А вы перестали нас бояться, — добродушно замечает Драко, вспоминая, как в прошлом Снейп пытался давить на их совесть. — Помню, вы были обеспокоены тем, как далеко мы можем зайти.

— В этом мире многие понимают только силу, — Снейп цитирует фразу, сказанную когда-то давно Малфоем, видимо, нашедший нужное воспоминание из их памяти. Но все еще морщится, видя, как они с Гарри теряют в его глазах свою человечность все больше и больше. — В тот раз вы еще не знали, как далеко сможете зайти и бросались словами, практически угрожая своими гипотетическими действиями.

— Я всегда делаю то, что говорю, — безразлично отзывается Малфой, доедая яблоко вместе с косточками; повезло, что хвостика у него не было.

На фоне все еще воет Сивый, которому Гарри приращивает руку обратно. У него это не получилось бы, не будь тот оборотнем. Уже проверяли.

— И никогда не лгу.

Снейп скептически хмыкает, но спорить не решается. Он разливает зелье по флаконам, расставляя их по столу с точностью опытного хирурга, с некой брезгливостью замечая зажавшегося в углу Питтегрю.

— О, профессор, вы уже здесь, здорово! — щебечет Гарри, опустошая последний припасенный в кармане флакон бадьяна на оторванную руку Сивого. Это помогает ускорить соединение тканей, хотя боль при этом нехилая. — Давайте сюда волчью отраву. Ты же выпьешь все, правда? — он ласково сюсюкает с Сивым, потрепав того за щеку, на что тот даже скалиться уже не в силах, лишь согласно кивает. — Умница! Если щеночек будет слушаться, будет вкусно кушать и часто гулять, — растрепав сальные волосы Фенрира, Поттер принимает очередную дозировку зелья, и Сивый сам открывает рот, охотно глотая. Видимо, от криков во рту высохло. — Ты ж моя прелесть! Если завтра сам выпьешь зелье, я тебе целую индюшку принесу. Любишь еще живых или мертвых, но с кровью? А, может, лучше хорошо прожаренных? — Сивый невольно вздрагивает от его слов, потому что буквально вчера у него был личный опыт порося на вертеле.

Поттер проверяет свои способности к оживлению и заживлению. Оказывается, он может оживлять только животных, людей нет. И оборотень, как нечто среднее, хорошее подспорье для его экспериментов.

— Значит, с кровью дохленького. Тебе же не впервой жрать сырое мясо, песик, — он снова треплет поскуливающего Сивого по щеке и, убедившись, что рука восстановилась, поднимается с колен.

Снейпу неприятно быть участником данной сцены. Он повидал пытки Волдеморта и сам принимал в некоторых участие, но никогда не видел, как ломают кости с по-детски счастливой улыбкой. От одной такой картины к горлу Северуса подкатывает ком, а Драко забавно за ним наблюдать. Столько эмоций разом. Страх, нежелание верить, отвращение, настороженность и даже порыв сбежать. И все равно исправно готовит зелья, кормит пленников и подает Поттеру флаконы. Видимо, он смирился с тем, что сбежать у него уже не выйдет и что лучше он будет с ними, чем против них. Но куда больше у него вызывает отвращение то, как спокойно Драко ест, смотря на такие картины. А ведь прекрасно знает, в каких условиях и что ранее приходилось им с Гарри есть. По сравнению с тем эта сцена — как просмотр мультфильмов по телевидению.

Кстати, Драко весьма понравилось телевидение. Но театр ему нравится больше.

Поттер для удобства сделал ступени в подземелье. Так и Драко, и Снейпу намного удобнее спускаться и подниматься. Проход и дверь в Тайную комнату открываются, стоит им просто сказать «Шалости или гадости». Но, поднимаясь обратно в девчачий туалет, Поттер каждый раз хихикает. А все потому, что когда Драко впервые столкнулся с призраком, бедная Миртл едва не умерла повторно. Он случайно ее коснулся, кто ж знал, что его защита посчитает Миртл за нападающую сторону? Обычно эту защиту Драко активирует самостоятельно, но, похоже, что она работает так же, как легкие и другие органы — автоматически. Зато они теперь знают причину, по которой дементоры бегут от него, как дьявольские силки от солнечного света. Так же они обнаружили, что эта защита Драко стала естественной для его тела. И способна стирать души, что прибавило в Поттере уверенности в том, что Драко дементор! Вот только все это натолкнуло Драко на пару мыслей.

Магия, как таковая, является составной частью мага, как объекта в природе. Маг — это человек, а раз у магов рождаются сквибы и есть магглы, не обладающие магией, значит магию можно удалить из мага и тем самым получить сквиба? А значит, что можно лишить любого мага его естественной составной — магии. И это породило в голове Поттера массу интересных мыслей, где они могли бы это использовать и для чего. Вот только у них нет тех, на ком они могли бы это испытать. Питтегрю нужен цельным, иначе не будет доказательств его виновности в предательстве школьных друзей. А других на примете нет. Не школьников же с учителями подвергать таким пыткам?

Хотя Драко был бы не против парочку пустить на опыты. К примеру, Блэйза Забини. Может, он и выглядит, как типичный слизеринец, но вот характер у него просто отвратительный!

— Эй, Поттер! — Забини шустро подсаживается к тому за парту и без тени смущения лезет к нему с вопросами. — А Малфой хорошо целуется? Он не хочет рассказывать, как целуешься ты. Но мне же интересно!

— Заткнись, — Поттер спихивает его со стула, и Блэйз валится на пол, но не обижается, а громко хохочет, потому что считает, что так Гарри проявляет стеснение.

— Хочешь, чтобы я и тебя поцеловал, Блэйз? — вкрадчиво интересуется Малфой, нависая над гогочущим и не спешащим подняться Забини. — Но сначала ответь, как надолго ты можешь задержать дыхание? Чтобы я знал, как долго мне нужно будет тебя целовать, чтобы ты задохнулся.

— А сам-то не задохнешься? — Блэйз поднимается с пола и, отряхиваясь, никак не может перестать смеяться. — Но вы, ребята, конечно, отожгли! Такой концерт был! Я жутко жалею, что не остался в школе на каникулы.

— На твое счастье, — фыркает Поттер, насупившись.

— Этот год просто нечто! Одни сплошные странности, — не то восхищается, не то ужасается Забини, усаживаясь на соседнюю парту. — Но вот уж чего я меньше всего ожидал, что вы из таких!

— У тебя крайне скучная личная жизнь, Забини, — зевает Драко, усаживаясь за парту впереди Поттера.

Из-за того случая Грейнджер с Гарри не разговаривает, а Уизли все еще пожирает Браун. И оба друга Поттера с ним почти не общаются, но и Драко не может спокойно садиться с ним за одну парту. Во-первых, потому, что чувствовать на себе убийственный взгляд Грейнджер — утомительно, а во-вторых, это дает массу поводов всем вокруг позубоскалить. Вот и приходится все еще держать дистанцию, впрочем, это не мешает Драко ворковать с якобы неприступным Гарри Поттером.

— Ты собираешь все сплетни в округе и готов сделать из них сенсацию. Пожалуй, ты станешь отличной заменой Скитер в ближайшем будущем, — ухмыляется Малфой, повернувшись к Поттеру, замечая, как со стороны за ними наблюдает Грейнджер. — Я бы угостил тебя яблоком, но боюсь, кто-то промажет и вместо яблока взорвется твоя или даже моя голова. Мне жаль, что так вышло с твоими друзьями, — он бросает взгляд в сторону Грейнджер, что не укрывается от Забини.

Поттер неуклюже улыбается, даже не оборачиваясь на Грейнджер. Уизли вообще в кабинете еще нет, воркует где-нибудь с Браун. Драко отчасти действительно жаль, что все так вышло. Он не ожидал, что Грейнджер так отреагирует. До этого такой род отношений они не афишировали и даже не подозревали о подобном исходе. Видимо, этот раз будет пестреть самыми разнообразными случаями из всех.

— Разумеется, это сенсация! — вскакивает Блэйз на ноги, едва не роняя стул, совершенно не думая успокаиваться. — Да о вас можно в газете писать! Необычная история любви Драко Малфоя. С первого дня их встречи, едва получив отказ в дружбе от самого Гарри Поттера, Избранного, Драко тяготится мыслями, что же не устроило Гарри в нем? Чем он хуже Уизли и Грейнджер? Постепенно недовольство одиннадцатилетнего ребенка с каждым годом вызывает в нем зависть из-за дружбы Золотого Трио. И только к шестнадцати годам мечты бедного Драко Малфоя, всячески пытающегося и разрушить их дружбу, и обратить на себя внимание Избранного, перерастают во влюбленность! Когда он впервые понял, что испытывает нечто большее, чем просто неприязнь? Должно быть, когда на долю бедного Гарри Поттера выпало испытание в Турнире Трех Волшебни.. Гхк! — не успевает он договорить, потому что ему в затылок прилетает учебник и весь класс, до этого лишь тихо хохотавший, подрывается от смеха. — Гринграсс! — вскрикивает он, обернувшись. — Ты совсем обалдела?

— Я в тебя попала? Прости, пожалуйста. Я целилась в какую-то раскудахтавшуюся курицу, горланящую так, будто ее живой ощипывают, — с абсолютной невинным видом Дафна приманивает к себе учебник обратно Акцио. К ее невинному виду даже придраться нельзя, идеально отыграно!

— Да что ты? Может, этой курице еще и о тебе погорланить? Бедная несчастная девушка, страдаю… Ай! Стой, убери, фу! — мчится Блэйз к двери, по пути отмахиваясь от насланных на него обычных бабочек, которых он терпеть не может и боится, но тут же врезается в открывшего дверь Лонгботтома.

Моментально поменявшись в лице, Блэйз пытается удрать подальше от Невилла, но тот, схватив Забини за руку, просто избавляет от бабочек и только тогда отпускает его. Если Драко казалось, что Поттер умеет неуклюже благодарить, но, оказывается, Забини его мастерски переплюнул. Промявшись, что-то пробубнив, он быстро шмыгает к своей парте, и Драко невольно улыбается. Забини стесняется! Он смущен таким столкновением с Лонгботтомом, и это уже что-то из ряда вон выходящее. Сам же Невилл, напротив, огорчен его таким поведением, словно не этого он ожидал. Забавная ситуация.

По сравнению с прошлыми годами за всю их долгую жизнь, этот год определенно отличается от остальных. Наверное, потому, что в этом году как-то спокойнее. Вопреки тому, что в мире творится, в школе на удивление спокойно. Да и после случившегося с заключенными Пожирателями весь их курс будто проникся сочувствием друг к другу. Звучит, конечно, странно, но Драко почему-то кажется, что пусть класс все еще дробится на группки, все стали как-то мягче друг к другу. Словно у них открылись глаза и они осознали простую истину — на войне нет разницы, кто за какую сторону, смерть не щадит никого. И Драко странно осознавать это, когда сам и является частично причастным к таким изменениям.

Чем ближе приближается конец учебного года, тем тревожнее становится. Сейчас только февраль, а нервозность уже бьет по голове. Все мысли только и крутятся о том, как бы не упустить шанс. Как же подстраховаться так, чтобы наверняка. И тогда ему в голову приходит навязчивая идея, за воплощение которой Драко взялся с удовольствием. Потому что это будет шикарным сюрпризом для Реддла. Закончив с подготовкой, Малфой несколько раз проверяет, как все работает, на Поттере и остается довольным. Ну и сразу же после этого сообщает о готовности приступать к исполнению плана. А вместе с этой новостью к Реддлу так же вернется Сивый с подарком в лице ошметков от Каркарова. Ну как Каркарова... Гарри тратит почти две недели, чтобы из обглоданных костей индюшки создать что-то похожее на части тела человека. Сначала, разумеется, у него не получается, но в отличие от Драко, ему дается все только на практике, теория проходит мимо его ушей и головы. Потом Гарри заставляет Сивого подрать их когтями и зубами, чтобы было впечатление, будто это он так подрал Каркарова. Копия получилась уродливой и узнавалась только по одной части лица и руке с меткой.

Снейп приносит в ответ неутешительные новости. Реддл был в ярости, что Каркарова не привели к нему живым. Что ж, он знал, кого посылает за ним, и прекрасно знал, что Сивый не будет церемониться. А еще из страха примкнуть как к Ордену, так и к Волдеморту, Реддлу приходится заставлять силой некоторых из старых и новых знакомых работать на него. И число людей в его рядах заметно уменьшается. Припомнив, сколько имен было в некрологах, Гарри изрядно рад тем, что у того ничего не выходит. Сладостная месть — заставить врага изнывать от невозможности собраться с силами. А если учесть, что Реддл уже обнаружил подмену крестража Регулусом Блэком и пропажу кольца, он и вовсе находился на грани уничтожения всего вокруг. Ярость застилает глаза, и он не может видеть четко.

И все же было решено, что план будет осуществляться в начале июня, к которому Реддл собирается собрать достаточно людей. Снейп передает эту информацию Дамблдору, и остается только ждать.

— Директор Дамблдор, вы уверены, что перемещение в школу будет уместным? Все же тут ученики, что если… — Малфой искренне не уверен в его затее, но спорить с ним — явно себе дороже.

После того случая с влюбленностью Драко Дамблдор словно проникается какими-то сочувствием и состраданием, что заставляет Малфоя ежиться каждый раз, когда тот на него смотрит. Может, он и сам такой же, но откуда в нем берется столько сочувствия? Что ему Поттер в тот день наговорил? Гарри так и не рассказывает ничего, но ходит явно довольный получившимся результатом. Даже как-то подозрительно. Впрочем, Драко в какой-то мере плевать, просто нервозность бьет по больным местам и заставляет отвлекаться на мелочи.

— Не волнуйтесь, Драко, — Дамблдор пытается делать вид, что у него все под контролем. — Северус уже передал ему портал, он активирует его сам, когда мы все встретимся и здесь же с ним сразимся. В подземельях полно места. Вам не придется ничего делать, Северус будет под оборотным зельем и выведет вас оттуда до того, как вы пострадаете. К тому же, к тому времени нас уже будут ждать.

Сейчас он наверняка имеет в виду Орден, а не авроров, которые должны будут ловить Пожирателей не в школе, а у лавки «Горбина и Беркса». То есть он полностью перевернул план Драко так, чтобы полностью дезориентировать Реддла. Умно, конечно. Благо Драко успел внести пару изменений и в портал, и в точку перемещения.

— А как же вы? — нервно искусывая губы, Драко раз за разом прокручивает в голове получившийся план.

— Не волнуйтесь, Драко, — снова повторяет Дамблдор, что заставляет нервничать только сильнее. — Нам главное — выполнить условие вашей клятвы, остальное будет на взрослых. Ступайте, вам нужно отдохнуть, — он почти выгоняет Драко из своего кабинета, и Малфою ничего не остается, как уйти.

На секунду Драко кажется, что Дамблдор хочет собственной жизнью заплатить за то, чтобы остановить Реддла, и это заставляет его уважать. Вот только, скорее, он хочет победить его количеством, а не качеством. Похоже, он все так же боится убивать. И уверен в том, что стоит сначала собрать все крестражи, а уже потом двинуться к самому Реддлу. Что ж, отчасти он прав. Чем слабее будет Реддл, тем лучше. Однако, в отличие от него, они с Гарри и Снейпом уже знают, где находится каждый крестраж, и поиски для них что до, что после не имеют особого значения. Лучше, конечно, до. Но если что-то пойдет не так, закончить все сможет Снейп.

Вся хитрость плана Дамблдора состоит в том, что после того, как они с Гарри переместятся к нему в имение Реддлов, портал должен будет перенести их в один из пустых классов подземелья. Там будет ждать Орден, пока с Пожирателями разберется Аврорат. Ну и вместо Гарри пойдет Снейп под оборотным зельем. О, как он радовался этой новости! И какие красноречивые, но не проходящие цензуру, мысли и чувства исходили от Снейпа в тот момент! Но это не сравнится с тем, когда Поттер сказал, что в этом нет нужды, ведь он пойдет сам и будет всеми силами изображать профессора Северуса Снейпа. Снейп тогда растерялся от наплыва чувств и эмоций, не в силах выразить их ни словами, ни действиями, что повеселило Поттера. Шокировать Снейпа весьма непросто, но ему удалось. Правда, потом он вспомнил, что они так и задумывали с самого начала. Просто произошли некоторые изменения в плане, ничего более. Единственное, об этом не должен узнать Дамблдор, потому что это будет маленьким сюрпризом. Впрочем, сюрприз готовится и для Реддла, и для Дамблдора.

И получается у них так. Дамблдор уверен, что с ним будет Снейп под оборотным зельем и Драко, перенесутся они сначала в имение Реддла, а оттуда в пустой кабинет. Вернее, не в кабинет, а в Аврорат, где их и будут ждать. Реддл уверен, что с Малфоем будут Поттер и Дамблдор, а перенесутся они уже в захваченную школу. Вся разница между ними — время нападения на школу, чтобы пройти через шкаф успели только два человека. Полтора, если не считать Сивого человеком целиком. Чудной расклад, на самом деле. С обоими играют на шахматной доске, но с одним в шахматы, с другим в шашки. Кто ж победит-то? Но если проиграют и там, и здесь, для этого есть еще один пункт — место, в которое они перенесутся, не совсем то, что знают Дамблдор и Реддл. И это позволит, чуть что, уничтожить их всех вместе, но не дать Реддлу вырваться. Снейп уже как-нибудь сам разберется с оставшимися крестражами.

Правда, у Драко есть еще одно дело, которое ему нужно завершить до того, как все это начнется. Если все пойдет не так, как они задумали, то ему хотелось бы помочь Астории до этого. Он раз за разом экспериментирует на крысах, которых периодически ловила Бэз и сама же скидывала в клетку за целую курицу или индюшку. Снейп едва не разорился на них, да и покупать приходилось у магглов. И, похоже, когда Поттер воскрешал эту змею, он поделился с ней своими мозгами. Снейп получает особое удовольствие, проклиная крыс по просьбе Драко на глазах Питтегрю, которого Поттер уже предложил отправить на замену их к встречающим их Ордена. Питтегрю, боящийся Гарри теперь больше, чем Реддла или даже Блэка, готов пойти в министерство с повинной, но, вспоминая новости, ведь газету ему приносили, не рискует даже заикаться об этом. И Драко на его же глазах препарирует крыс, пытаясь на деле увидеть, как именно действует то или иное проклятье. Он уже привык и вони в подземелье, и к ползающей вокруг Бэз, потому почти никак не обращает на это внимание, занимаясь исследованиям.

Оказывается, наложенные чары и проклятья имеют разную специфику. Заклинания, подтип той же метки, удалить с тела намного проще, чем проклятья. Та же метка, к примеру, просто находится на теле, не вписываясь в его структуру и не являясь часть формулы, в отличии от проклятий. Да и у разных проклятий разная сфера действия. Все зависит от того, куда и как насылать. Если проклятье не конкретизировать, оно находит простой способ воздействия, если же проклятье детализировать, будет сложнее. И только после двадцати шести крыс, выжили из которых пять, Малфой может в общих чертах разобраться, что и куда. Только после этого он осматривает бессознательное тело Питтегрю, в желании разобраться, как же изнутри функционирует тело мага. Откуда берется магия? Где она расположена, как работает? На деле оказывается, что это просто особый вид энергии, вырабатываемые телом мага. Как любой человек в процессе обмена веществ вырабатывает нужную энергию для жизнеобеспечения организма. Маг же может эту самую энергию по собственному желанию направлять и использовать, тем самым образовывая ее, как магию. По сути, маг просто усилием воли заставляет свое тело делать то, что ему нужно. В каком-то смысле, магия — это способ мышления, с другой стороны — особенность организма. За возможность использования этой самой магии, как энергии, в организме мага отвечает целый набор органов, но главным является вся нервная система. По сути, при возникновении желания, организм просто отвечает либо внутренним, либо внешним действием. Именно поэтому большинство магов способны управлять собственным телом, тому пример — анимаги, способные без палочки обращаться зверем.

У сквибов, спасибо за познания Филчу, организм хоть и обладает наличием выработки этой энергии. При всем желании сквиба энергия не переходит в стадию внешнего действия, и палочка не реагирует, так как не находит источник для действия. То есть сквибы не могут управлять магией, потому что она остается внутри тела, что вполне достаточно для того, чтобы прожить долгую жизнь, в пределах едва ли не до ста двадцати, а то и до ста пятидесяти лет. У магглов организм попросту не вырабатывает такую энергию. Видимо, именно поэтому большинство чистокровных магов считает магглов отбросами мира магии, хотя тут не все так просто. Как говорится, и палка раз в год стреляет, потому у магглов так же могут рождаться магически одаренные дети. Вообще, что у магглов, что у магов, определенно есть общие корни. И утверждать наверняка, что магглорожденный маг не имеет в своих корнях магических родственников, нельзя. Как и то, что у всех ныне живущих магов нет родственников магглов. Хотя бытует версия, что магглы — это потомки сквибов, окончательно потерявшие все свои магические данные. И все это помогает Драко понять, как же заставить организм перестать использовать магию. Есть два способа — заблокировать выход наружу и сломать процесс выработки, то есть повредить какой-то из органов. И второй способ может быть жестоким.

Снять проклятье оказывается не большой проблемой, если понять, как оно работает и как функционирует. Двадцать шесть крыс пострадали за зря. И остается только главная задача — понять, что же за проклятье на семье Григрасс, а для этого придется внимательно осмотреть девушку. Лучше, чтобы никто в этот день не мешал, потому Драко скрупулезно наблюдает и за аврорами, тенью снующими по школе, и за Дамблдором, который ищет крестражи и готовится к схватке с Реддлом. Авроров в школе остается не так много, Дамблдор же пропадает периодически и не всегда ясно, как долго его не будет. Но такой день все-таки удается поймать.

— Ты уверена, что хочешь рискнуть? — Малфой нехотя закатывает рукава до середины предплечья, чтобы не мешали.

— А чем я рискую? — усмехается Астория, сидя на кушетке в Выручай-комнате.

Чем она рискует? Жизнью разве что. Но вряд ли можно назвать такую жизнь приятной. Ее тело слабо под гнетом проклятья, потому что ей одной досталось за двоих сестер. Ее отец, Джаспер Гринграсс, умер спустя пару месяцев после рождения Астории. Мать воспитывает их в одиночку.

Неоднозначно хмыкнув, Малфой принимается внимательно осматривать ее тело, пока просто сканируя взглядом, и слушая повторно рассказ о ее семье.

История их семьи больше похожа на бульварный роман, но на чем-то же должны были подобные книги основываться? Вот и история семьи Гринграсс могла с легкостью стать такой книгой. В начале века в семье Гринграссов впервые за долгое время родились сыновья, зеркальные близнецы Гектор и Эллиот.

Беспочвенная ненависть в человеке, привыкшего получать все, что он хочет, является неотъемлемой его частью. Драко когда-то испытывал такое сам. Ненавидел Гарри Поттера только потому что. Вот и Гектор ненавидел брата, потому что считал, что того любят больше. Потому что думал, что родители всегда обращали внимание только на Эллиота. С ним отец проводил долгие беседы, с ним родители таскались по делам. Для Гектора это было неприятным, и он всячески подставлял брата, радуясь, когда тому доставалась за все подряд. Эллиот же как бы не пытался оправдаться, родители ругали только его, он же старший. И потому поступление в школу авроров стало сродни побегу. Казармы, а там уже собственные деньги и возможность снимать хотя бы комнатушку в «Дырявом котле». Уже позже продвижение по службе, долгие ухаживания, и наконец Мадлен Бруствер согласилась выйти за него. В то время, как Гектор опускался все ниже и ниже. Гектору все казалось, что Эллиоту дается все без труда. И в своем желании отомстить он ввязался в дела Гриндевальда, всячески пытаясь и подставить Эллиота, и испортить ему жизнь. Но однажды попался сам, и как бы Эллиот не ненавидел брата, попытался помочь, что только обострило детскую ненависть Гектора. В итоге, когда у Гектора ничего не получилось, он попытался силой заставить Мадлен сбежать с ним, но узнал, что та беременна, взбесился и попытался убить брата. Исход данной битвы был логичен — Эллиот чаще участвовал в схватках и дуэлях, потому Гектор, ведущий праздный образ жизни, проиграл брату.

— Как я не знал родительской любви и заботы, так и все твои дети не познают родительской любви!

До невыносимости простое проклятье нависает угрозой над семьей Гринграсс. Пропитанное ненавистью к брату и родителям, глупой детской обидной и непомерной жаждой всего и побольше, сделали простое проклятье сложнее. И оставили Эллиота без шанса на снятие этого проклятья. У мертвеца не попросишь прощения, а кровные проклятья сложны тем, что снять их может либо наложивший, либо выполнивший условие для снятия проклятья. А так как условий не было, снять не представлялось возможным. И Эллиот умирает спустя какое-то время после рождения единственного сына Джаспера.

Магдален до последнего своего дня не рассказывала сыну о проклятье, всячески отговаривая его и даже расстраивая его помолвки. А перед смертью рассказывает ему обо всем и этим отвращает Джаспера от желания жениться на любимой женщине еще на десять лет. Вот только все эти десять лет Хилда Пруэтт, младшая двоюродная сестра Фабиана, Гидеона и Молли Пруэттов, не покидает его. И в итоге они все же женятся. Джаспер рассказывает ей о своем проклятье, но та не пугается, и какое-то время они живут только вдвоем, но чем старше становятся, тем сильнее оба хотят детей. Первая дочка, Дафна, рождается на пару месяцев раньше, но никто не пострадал в течение года, и Джаспер уже было радуется, что все обошлось. Решено родить еще ребенка; они хотят сына, но в итоге снова рождается девочка. А спустя три дня после рождения Астории Эллиот скоропостижно умирает, Хилда тяжело переносит его уход и с трудом воспитывает двух дочерей. И, видимо, Дафне, взявшей больше от Пруэттов, нежели от Гринграссов, почти не достается проклятья. Оно есть на ней, но не настолько смертельное.

— Мама рассказывала, что когда Дафной беременная была, ей казалось, что ребенок мертвый родится, потому сама спровоцировала ранние роды. А когда мной, то ей все время казалось, что я ее изнутри ем, но так и не смогла сделать так же, как в прошлый раз. Боялась, — дополнив свой рассказ, Астория, чуть нервничая, рассматривает высокий потолок Выручай-комнаты.

— Вполне возможно, — задумчиво отвечает Драко, но тут же спохватывается. — Из-за проклятья такое возможно. Мне кажется, будто Гектор, когда проклинал, не задумывался о том, что делает, и проклятье нашло самый простой выход — связать жизнь ребенка с родителями. Нет, фактически, любая женщина, вынашивая ребенка, отдает часть своей жизни. Тратит на это энергию, силы и запасы собственного здоровья. Гормональные сбои являются сильным стрессом для организма, а иначе выносить ребенка невозможно. В общем, не буду забивать тебе голову всем этим, скажу одно. Снять проклятье возможно, да, но… — поджав губы, Драко тяжело вздыхает и смотрит на хрупкую фигурку Астории. — Ты потом меня извращенцем считать будешь, — нервно усмехается он.

Приподнявшись на локтях, Астория внимательно смотрит на Малфоя, вздернув брови и ожидая пояснения к его словам. В ее голове сейчас столько мыслей роится, что у Драко самого голова кружится от хлынувших на него эмоций Гринграсс. Выразился, так выразился. Ну а как он должен ей объяснить, что ему придется ее раздеть? Хотя бы до нижнего белья.

— Я мог бы просто усыпить тебя и не сказать, как именно и что я сделал, но не уверен, что ты согласишься на такое, — Малфой стоит напротив и вглядывается в ее тело, все еще пытаясь найти точное место проклятья.

— Ты мне изменяешь? — вдруг раздается голос Поттера с легкой ноткой подозрения. — Как ты мог, Малфой?! Я же верен тебе, ни с кем ни-ни, а ты?! — он строит из себя невесть что, корчась, как рыдающая вдова, пытающаяся убедить семью, что это не она убила мужа. — Ох, бедный я, бедный. Поверил его обещанием. Веришь, нет, Астория? Он обещал жениться на мне! Обещал, что позаботится обо мне! А теперь я застаю вас тут, вдвоем, обсуждающим будущие распутства! — он опускается рядом с ней на колени, лбом ткнувшись в кушетку и закрыв голову руками, страдальчески громко всхлипывая и рыдая. — Что же мне делать, как мне быть? — надрывается он.

От неожиданности Малфой не может и слова вымолвить. Нет, он знал, что Поттер придет, но что концерт с ходу устроит... Такого он от Поттера не ожидал и сейчас просто стоит и смотрит на подрагивающие больше от смеха, нежели от слез, плечи Гарри. Астория окидывает их взглядом и начинает смеяться в голос. Да так лучисто, что даже Гарри голову от кушетки поднимает и смотрит на нее, просто светясь самодовольством.

— Она мне нравится, — произносит Поттер, поднимаясь с колен.

— Всю атмосферу испортил! — отдышавшись, Астория скидывает ноги, усаживаясь на край кушетки, и смотрит на них двоих, как на двух своих старых друзей. — Я тут испугаться была готова, а ты! К тому же, может, я и не против, а? — хитро прищурившись, Астория демонстративно начинает расстегивать пуговки на рубашке снизу.

— Стой-стой-стой! — вскрикивает Поттер, размахивая руками, зажмурившись и отвернувшись от нее. — К такому меня мама не готовила! Все, победила. Сдаюсь! Шутить я от Малфоя научился, все его вин... А-а-а! — пытается он увернуться от потянувшегося к нему Драко, всем своим видом дающий понять, что сейчас так поцелует, что на шутки энергии не останется. — Понял я, понял! — запрыгнув за кушетку и встав напротив Драко, Гарри пытается защититься Асторией, уже плачущей от смеха. — Прекращаю, все. Молчу!

Им приходится еще около двадцати минут отходить и от рвущегося смеха из-за дурачеств Поттера, и собираться с силами, чтобы продолжить. Поттер на удивление быстро находит общий язык с Асторией, хотя болтают они о какой-то ерунде типа любимых сладостей. Драко пользуется этим моментом, чтобы встать за ее спиной и перестать блокировать зрение, чтобы рассмотреть ее целиком. Было бы хорошо, если бы она сняла одежду, но это будет уже совершенно неуместно, когда их тут двое, а она одна. Это будет уже скорее даже аморально, а они пока еще не все остатки разумности потеряли.

— А это правда, ну, что вы с Драко, встречаетесь? — слышит Малфой сквозь собственные мысли голос Астории и недетское любопытство.

— А тебе он нравится? — спрашивает Поттер в ответ. — Я вот до сих пор растерян. С одной стороны, мне кажется, что я знаю его лучше, чем самого себя, а с другой я никогда не знаю, как он отреагирует, и часто не могу выбрать верные слова или нужные действия. Но вот смотрю на вас сейчас, и мне кажется, лет этак через пять вместе вы смотрелись бы просто отлично! И, судя по тому, что ты ему нравишься как человек и он не испытывает отвращения, ты одна-единственная подходишь ему на роль будущей жены. Так что посоревнуемся с тобой, кто займет место подле него? — играючи дергая бровями, Поттер даже не скрывает, что не шутит. По крайней мере, от Драко.

Малфой на секунду теряется, не сразу поняв, к чему ведет Гарри. Только потом вспоминает, что в прошлый раз, когда Люциус и Нарцисса узнали о них, Люциус пригрозил Поттеру. Угроза не несла слишком опасный характер, скорее, Люциус просто злился за то, что частично и сам виноват в такой их жизни. Но на Гарри его слова повлияли слишком сильно. И с того момента Гарри периодически поднимал тему о женитьбе и детях. Не то чтобы Драко против, просто он не может заглядывать так далеко. Все проблемы он привык решать по мере их поступления и действовать так, чтобы избегать каких-то неприятных ситуаций. И он еще не думал о том, что будет, если все это закончится. Когда Реддл перестанет нависать для них угрозой, и они смогут вдохнуть спокойно, что тогда будет? Кто ж знает.

— Я… Я не думала о таком, — смущаясь, Астория старается не смотреть на Драко, хотя Малфой и без этого давно понял, что симпатичен ей.

— О нас с Поттером уже много слухов ходит, половину я сам распространил, остальное додумали, так что не верь всему, что говорят, — хмыкает Драко, закрывая глаза и восстанавливая обычные глазные яблоки. — Ладно, я уже понял, что и как с этим проклятьем. Поттер, тебе придется следить за ее сердцем, если ритм участится слишком сильно, придется прерваться. Астория, последний раз спрашиваю, ты согласна или хочешь еще подумать? — обойдя кушетку, он встает рядом с Гарри.

— Я уже здесь, какой смысл бежать обратно? Хуже может быть только смерть, — как-то уж не слишком обнадеживающе отзывается Астория. — Что мне надо сделать?

— Ничего. Тебе не надо делать ничего, просто доверься нам, — вздыхает Драко, понимая, что с таким настроем такие операции делать не слишком приятно, но вряд ли еще представится момент, когда в школе нет Дамблдора и авроры расслаблены.

— Что, мне даже не надо раздеваться? — вздергивает она бровь и поддергивает края рубашки.

— Ложись на спину, мелкая хулиганка, — тихо хохочет Малфой, снимая перчатки, поняв, почему она ему нравится. Их поведение с Поттером почти одинаковое.

Набравшись смелости, Астория опускается на спину, поправляет юбку и закрывает глаза. Она нервничает, что может заметить любой, даже не обладая таким проклятьем, как эмпатия Драко. Поттер обходит кушетку и встает возле ее головы. В его взгляде не читается ни угрозы, ни раздражения. Они впервые собираются сделать что-то такое, и это их напрягает. Строить — не ломать, а потому нужно быть особенно деликатными.

— Волноваться нормально. Мы постараемся сделать все аккуратно и бережно, — Драко впервые слышит успокаивающие ноты в голосе Поттера, обращенные не к нему. И это слегка затормаживает. Поттер кладет руку на ее шею, касаясь пальцами сонной артерии. — Правда, тебе все же придется потерпеть его прикосновения. Раздевать тебя никто не будет, но ему нужно будет коснуться твоего живота.

Астория тихонько кивает и выдавливает из себя понимающую улыбку. Малфой глубоко вдыхает и медленно выдыхает, отчасти радуясь, что Гарри умудрился подобрать столь простые слова. Поттер накрывает второй рукой ее глаза, и, к удивлению, Астория даже не дергается, просто продолжает лежать. Ритм ее сердца не ускоряется ни на удар. Потерев ладони, согревая, Драко мысленно матерится. Не то чтобы это что-то развратное, но все же может показаться не слишком нормальным действием. Ему приходится аккуратно запустить руку под рубашку и юбку, положив ладонь на низ ее живота. Едва холодные пальцы касают ее тела, как она тут же съеживается и поджимает колени.

— Ой, я забыл, прости, надо было сначала его руки согреть, ничего, сейчас его ладонь станет температуры твоего тела, — Поттер даже не обращает внимание, что Астория моментально впивается пальцами в его запястья, и продолжает говорить все так же успокаивающе.

Закрыв глаза, Драко пытается прочувствовать проклятье в ее теле. И спустя три глубоких вдоха убеждается в том, как именно оно действует. Тонкие, как паутина, но становящиеся все крепче и крепче нити проклятья циркулируют между сердцем, печенью и по всему спинному мозгу. Но сосредоточено проклятье именно на матке и яичниках, где оно почти полностью покрывает все нервные окончания и кровеносные сосуды. Уродливое по своей натуре, похожее одновременно и на грибницу, и на плесень, крепко охватывающее матку и придатки. Ветвясь, обрастая вокруг и медленно врастая внутрь, корни проклятья расползаются по всему ее телу, захватывая все больше пространства. Да, с возрастом рождение ребенка станет для нее смертельно опасным. Однако Драко и так знает, что проклятье крови убивает только кровных родственников. Но в случае с Асторией она могла и вовсе не успеть родить, так и умерев вместе с ребенком.

Чем больше Драко вглядывается и практически ощупывает это проклятье, тем лучше понимает, что в действительности ни ребенок, ни мать не убивают друг друга, это проклятье дурманит разум матери и всячески пытается вытравить ребенка из утробы. Проклятье создает видимость, что женщина вынашивает не ребенка, а что-то наподобие паразита, хотя паразитом является само проклятье. Чудо, что миссис Гринграсс вообще удалось родить двух дочерей. Вот только если с Дафной проклятье было еще слабым, развивающимся, то на Астории отразилось уже более усиленная версия.

Действовать придется с максимальной точностью, иначе можно навредить ей. Определить индивидуальную для каждого тела человека формулу, в которую вплели проклятье, найти источник, откуда именно все пошло. И потом медленно отцеплять самые слабые ветви паразитирующей магии. Сердце, потом печень, следом спинной мозг, левый яичник, правый, и все сходится к матке. Еще раз вдохнув поглубже, Драко аккуратно вливает в ее тело свою магию. От коснувшегося изнутри холода Астория дрожит, но старается не дергаться слишком сильно. Они с Гарри о чем-то тихо переговариваются. И едва Драко касается впивающийся в сердце ветки, как проклятье под рукой заставляет сжаться матку, как при схватках. Астория от неожиданной резкой боли вздрагивает и прикусывает язык.

— Звездочка, закуси мою руку, — почти приказывает Поттер, подняв руку по ее шее и почти засунув ей в рот большой палец. — Придется потерпеть.

Астория усиленно кивает головой, сильнее впиваясь в руки Гарри и от страха, и от боли. Малфою приходится понадеяться на то, что Поттер сможет удерживать руку на ее глазах достаточно долго, ведь ему приходится отметить все заклинания на собственном теле. Приходится использовать немало заклинаний, чтобы выглядеть, как обычный человек — глаза, руки, клыки; хорошо, что тело скрыто одеждой. И, похоже, аккуратно у него не выйдет. Проклятье уже прилично так сцепилось с ее телом, и легче всего ударить по его сердцу, а не бить по лапам. Прижав обеими ладонями ее живот, Драко почти вдавливает ее в кушетку, собираясь одним ударом расправиться с проклятьем. Да, убивать легче, чем оперировать. У хирургов всего мира просто невероятная сила, магия тут и рядом не стояла!

— Драко.

— Я знаю, — отзывается Малфой, уже поняв, что проклятье не желает исчезать так легко.

Сердце Астории колотится до ста двадцати ударов в минуту, дыхание поверхностное и частое. Словно она пытается бежать. Из-за того, что она дергает ногами и пытается вырваться из-под рук Драко, ее юбка задирается и оголяет ноги, но ни Гарри, ни Драко до этого сейчас нет никакого дела. Отбросив все лишние мысли, он одновременно поглощает ее боль и пытается с корнями выдернуть проклятье. Удалить то, с чем человек родился, крайне сложно. Возможно, но сложно. Проклятье поддается с трудом, пытаясь отбиться и впиться сильнее в тело, Малфой на секунду прекращает перекачку боли и одним ударом бьет по проявившимся более точным лапам проклятья. И когда возобновляет переливание боли на себя, у него едва не подкашиваются ноги. Низ живота сводит судорогой, как если бы в него засунули огромный раскаленный кол и крутили им во все стороны, перемешивая внутренности в кашу. Астория прокусывает палец Гарри до крови, грозя откусить его вовсе. Поттер что-то говорит ей, шепчет, будто пытается успокоить. Она плачет, у Малфоя у самого слезы по щекам текут. Проклятье поддается плохо, впиваясь в нее все сильнее. Закусив губу, Драко делает то, что не стоило бы, но это был единственный выход — он просто выдергивает его и сжирает. В тот же миг Астория теряет сознание от боли. Ноги подкашиваются, руки дрожат, как в припадке, и он просто медленно оседает на пол, как мешок. Этому телу непривычна такая боль и любая другая, связанная со внутренностями. Но едва он касается пола задницей, как его подхватывают и укладывают на кушетку рядом с Асторией.

— Я быстро, — протараторив, Поттер сгребает на руки Григрасс и буквально выносится из Выручай-комнаты.

От охватившего его жара Малфой даже произнести ничего не может. Не пошевелиться, ни сжать руки в кулаки. Все тело отказывается шевелиться и только пульсирующее горит внутри. По спине и вискам неприятно стекает пот. Как у мужчины, у него нет матки, но сейчас он будто испытывает все прелести родов от всех женщин мира, вместе взятых. Весь живот, каждая его мышца словно растягивается и сжимается одновременно, преодолевая предел собственных возможностей. При этом все внутри обжигающе выгорает, на секунду ему даже кажется, что он чувствует запах горелого мяса. Тазобедренные суставы распирает изнутри, отчего немеют ноги. Сейчас ему просто нужно подождать, когда собственная, ставшая автоматической, защита справится с проклятьем. Но как долго?

Не в силах ни отключиться, ни пошевелиться, Малфой видит перед собой только пульсирующие красно-черные пятна, от которых к горлу подкатывает тошнота. Он не знает, сколько прошло времени, но едва не вскрикивает от резко сжавшихся мышц живота, когда горячие ладони касаются щек, заставляя приподняться, и его целуют. Холодная, как ключевая вода, энергия стекает по горлу, заполняя желудок и разливаясь по пылающим венам, принеся с собой и новые силы для уничтожения проклятья. Едва он собирается проглотить больше, как столь вожделенная сладость исчезает и его нагло сгребают на руки, усаживая на колени. Каждое прикосновение отзывается в теле горящими искрами, прошивающими его насквозь, связывая мышцы в тугие узлы. Гарри запускает горячую ладонь под молнию брюк, накрывая низ живота Драко, и от его тепла по телу разносится едва заметная волна облегчения. Дрожащими руками Драко обхватывает его за шею и жадно впивается в губы, едва ворочая языком. Поцелуем это не назовешь, скорее, кормежкой изо рта в рот. И только когда от проклятья в теле Драко остается лишь едва заметный отпечаток, он отстраняется от Гарри. Тот аккуратно укладывает его на кушетку, расслабляет ремень и молнию на брюках. Сколько времени ушло, Малфой не имеет понятия, потеряв способность ориентироваться.

— У нее открылось внутреннее кровотечение, — тихо говорит Поттер, улегшись рядом и расслабляюще массируя мальцами живот Драко. — Я запустил процесс восстановления, но на это потребуется какое-то время. Не знаю, чем все это обернется, но ты теперь обязан на ней жениться! — неуместно шутит Поттер, и Драко едва заметно бьет его ладонью по спине. — Мадам Помфри сказал, что она неожиданно упала в обморок. Как очнется, наверняка вызовут директора и ее мать. Но если с ней что-то пойдет не так, я уже подловчился на Щенке и смогу не дать ей умереть. Так что не волнуйся, поспи.

Поттер трепетно целует Драко в уголок губ и укладывается вместе с ним на кушетку, так и не выпуская из рук. Малфой оказывается на спине, Гарри на боку, и его рука все еще поглаживает живот Драко. Боль медленно отступает, но неприятные ощущения еще остаются. Сопротивляться усталости нет сил, как и желания. Измученное тело и сознание жаждут покоя. Ощущая исходящую от Гарри бархатную волну тепла, Драко закрывает глаза, медленно погружаясь на самое дно подсознания.

Темно, легко и тихо. Небытие, покрывающее его шелковой простыней, соскальзывает с тела медленно, как вода, собирающаяся с берега в огромную волну. Но как только исчезает это ощущение, все вокруг тут же переворачивается с ног на голову пару раз, заставив полностью потерять способность ориентироваться в пространстве. В этой круговерти он долго не может остановить головокружение, когда мир приходит в стабильность. И только после понимает, что тьма вокруг стала гуще и тяжелее. Он перестает ощущать близость Гарри. Оглядываясь вокруг, ища его и зовя, Драко всеми силами пытается не замечать медленно подкрадывающегося к нему страха. Как ядовитая змея, он подползает все ближе, шелестя чешуей. Не собираясь поддаваться ему, не собираясь отдаваться на его волю, Драко срывается с места.

Ноги его почти не держат, он не может бежать, как человек, и падает навзничь. Распластавшись, но тут же подрываясь, он словно оборачивается псом и бежит на четырех лапах. Нет ничего страшнее самого страха, особенно, когда он твой собственный и знает о тебе то, что не знает никто. Что даже ты сам пытаешься спрятать от себя, не находя в себе сил с ним справиться. Ни магия, ни смелость, ни что-то иное в этом мире не кажутся сильнее него. А смех, срывающийся с губ, похож на смех заключенного в собственной голове пациента Мунго с пятого этажа.

Не обращая внимание на впивающиеся в руки и ноги мелкие острые камни, Драко на полном ходу врезается в высокую стену. Страх же неотступно следует за ним, подтверждая тем самым все то, что Малфой знает о тварях, живущих в его собственной тьме. И едва эта тварь его настигает, он уже без раздумий стучит по стене кулаками и ногами, сбивая и раздирая кожу в кровь. Пытается выкопать проход, яму, хотя бы лазейку, сдирая ногти и пальцы, только бы не попасться ему. В тот миг, когда тварь касается его спины, он со всей силы прикладывается головой о стену. Челюсть болезненно бряцает, закусывая кончик языка. Мир снова приходит в движение, поворачиваясь на девяносто градусов вперед, меняя пол и громко затрещавшую стену местами. Не раздумывая, он ударяет по стене кулаком, вкладывая все силы, и сваливается в неизвестность.

На мгновение потеряв равновесие, он с трудом открывает глаза. Яркий свет слепит и вызывает тупую режущую боль, а до его слуха доносится срывающийся от невыносимой боли голос Гарри.

— А разве тебе нужны ноги? — насмехается до невыносимости ненавистный голос Реддла. Его сладостно шипящие нотки, пропитанные тошнотворной заботливостью заставляют покрываться липким потом. — Тебя ко мне приносят, тебя от меня уносят. Это Драко понадобились бы пара лишних, ведь он так и норовит успеть всюду и везде. Как и руки, — уже без той же мнимой учтивости и сладострастия взор Волдеморта опускается на Драко.

Сердце бешено колотится в груди. Он уже знает, что произойдет дальше. Знает и никогда не сможет этого забыть. Все тело сковано, он не может пошевелиться.

— Нет! Хозяин, пожалуйста, не надо! — собственный голос кажется Драко таким чужим, не естественным и дрожащим.

Но даже его крики, срывающие с высоких пиков до самых глубин, не в силах перекрыть торжествующий и самодовольный смех безумца Волдеморта. Без раздумий, без промедлений, одним взмахом палочки он ударяет наискось по телу Поттеру. На покрытой грязью и отеками коже ног, от колена правой ноги и до середины бедра левой ноги, сначала образовывается тонкая линия крови. Ни Гарри, ни Драко не успевают даже сообразить, когда в следующий миг Волдеморт, играя, магией оттягивает по полу ноги Поттера к себе и взмахом палочки скармливает их Нагайне. Переломанная, истекающая кровью конечность исчезает в бездонной змеиной глотке. Глаза Драко заливает кровавыми слезами. Не в силах смотреть на все это, он без раздумий бросается на Волдеморта и буквально выгрызает из его рук палочку вместе с пальцами. Но в следующий миг на его голову обрушивается сильный удар и сознание на мгновение мутнеет, тут же выбрасывая его обратно в ту непроглядную тьму. Но даже отдышаться Драко не в силах, за спиной уже чувствуется тяжелый взгляд твари, обитающей здесь же. И она страшнее Реддла.

Снова скрываясь на бег, падая и спотыкаясь, не чувствуя ног, Драко не останавливается ни на секунду. Когда ему начинает казаться, что он бегает по бесконечному кругу, хотя тварь ни на секунду не отстает, продолжая преследовать его по пятам, он снова врезается в стену. В ту же секунду мир резким кульбитом вращается, болтая его внутри, как если бы он оказался внутри Напоминалки Лонгботтома, едва не заставив проблеваться. И когда мир перестает так трясти, Драко падает с потолка, прошибая собой очередную стену.

В следующий миг, когда он открывает глаза, все его тело полыхает. Он судорожно хватает ртом воздух, давясь от кашляя, разрывающего горло и легкие. Над ним зависает пыхтящий Джагсон, впивающийся в его шею руками. Омерзительный оскал самодовольства и звериного удовольствия отражается в его глазах. Малфой не может пошевелить ни дюймом собственного тела, ощущая только ритмичную качку, взбивающую его внутренности, словно отбойным молотком. Ком тошноты подкатывает к горлу, желудок судорожно выдавливает из себя содержимое не без помощи вдалбливающего его в кровать Джагсона. Еще один короткий вдох, и Малфой едва успевает повернуть голову набок, как из его рта вырывается обжигающая горло желчь, ударившая в нос противной горечью. Тут же на него обрушивается пара десятков ударов по лицу и животу, заставляя снова потеряться в пространстве и времени.

Но едва он открывает глаза, как оказывается в самом худшем кошмаре. Тварь все же смогла поймать его и проглотить.

Драко стоит в ослепительно белой комнате. Свет пробивается сквозь тонкий тюль и режет глаза, но сил нет, чтобы закрыть шторой окно. Все тело онемевшее, тяжелое. И единственное, что он видит, это лежащего на кушетке Гарри, с поверхностным, едва заметным дыханием. Под его ресницами залегают тени, на щеках глубокие впадины, кожа посерела и почти утратила живое сияние. Он умирает. С каждым выдохом из его тела уходит жизнь. Драко видит это, и все, что он может сделать, это смотреть. Наблюдать, как с каждым его выдохом воздух вокруг него темнеет, сгущаясь, как туман, принимая все более отчетливые формы и опускаясь на него тяжелым облаком. Эта туча словно вытягивает из него жизнь, грозя свести с ума своим существованием. Страх неминуемой смерти сковывает сильнее веревок и магии, удушая сильнее, чем отсутствие воздуха. В мыслях он кричит себе изо всех сил «Двигайся! Ну двигай же ты, ну же! ДАВАЙ!», но даже пальцем пошевелить не может.

«Это сон. Это просто сон. Это неправда. Он жив. Он жив!» — судорожно повторяет он сам себе, пытаясь проснуться, пытаясь вырваться из этого кошмара. Но это не было бы и кошмаром, если бы Драко мог так легко разбудить сам себя. Отдаваясь на волю пульсирующей в груди магии, он заставляет себя резко двинуться. Но едва он вырывается за пределы этой комнаты, как голову прошивает острой иглой, заставив зажмуриться, и мир снова начинает вращаться с бешеной скоростью. Драко пытается хоть за что-то ухватиться, но вместо этого его пальцы цепляют пелену пространства, разрывая ее, как лезвие ткань с громким треском. Со всех сторон на него обрушиваются громкий, звенящий и режущие барабанные перепонки безумный смех, смешивающийся, как вода и масло, с диким криком. Голову разрывает на части, перед глазами мельтешат кроваво-серые жуткие картины, издающие такой смрад, какой даже все вместе взятые отстойные канавы не смогли бы издать. Легкие забиты этой вонью, каждый вдох приносит боль, глаза режет и заливает жгучими слезами. Он падает все глубже, пока очередная встреча со стеной не вышибает из него воздух. С трудом ему удается разлепить тяжелые веки и встать.

Сон это или реальность? Боль есть и там, и тут. Школа ему тоже снится, а потому Драко не может с точностью даже сказать, где именно он находится. Сердце выколачивает ребра изнутри, все тело, как готовая лопнуть струна. Каждое движение вокруг кажется злобным и опасным. Оглядевшись, он с трудом узнает свою спальню в подземельях. Он в комнате один. Тишина давит на голову оглушительным звоном и шумом крови. Прислушиваясь, он улавливает едва ощутимое присутствие Поттера. Где он может быть? Не важно. Драко срывается с места, даже не обувшись. Как был, в одной водолазке и болтающихся на бедрах брюках, так и выносится сначала в гостиную. На него тут же обращают взгляд, в лицо ударяют разномастные эмоции, но сейчас от них всех тошнит и воротит, а потому, даже не взглянув на присутствующих, он выскакивает из гостиной и несется наверх, лишь по одному наитию двигаясь в направлении башни Гриффиндора. Где еще может быть Поттер сейчас?

Лестницы. Никогда их не любил. Тошнотворное орудие пыток, придуманное извращенцем. Насколько же надо быть чокнутым, чтобы придумать двигающиеся сами по себе пролеты? Малфой с ненавистью смотрит на еле ползущую по воздуху к нему лестницу и, едва она касается площадки, как тут же прыгает на нее и несется вверх. Не дожидаясь, когда же лестница подберется ближе, он заставляет себя магией подпрыгнуть выше и дальше, буквально запрыгивая на уже отдалившейся пролет. Ноги не удерживают, он падает на ступени и разбивает колени. Боль пронзает ровно до кончиков пальцев и спины, руки дрожат, но он все же поднимается и несется выше. Второй пролет, третий. Рассчитывая прыжки, скорее пытаясь предугадать и едва не падая вниз, цепляясь пальцами за парапеты, он буквально врезается в портрет Полной Дамы, спрыгивая с лестницы на площадку.

— Что за вопиющие безо!..

— Откро…

Полная Дама не успевает возмутиться, а Драко прорычать свой приказ до конца, как дверь открывается изнутри, и на пороге оказывается перепуганный Поттер. Окинув его взглядом, Драко тут же вталкивает его внутрь, роняя на пол с глухим ударом.

— Эй, тихо, — Гарри пытается успокоить Драко, но Малфой судорожно пытается удостовериться, что с тем все в порядке.

Холодные, как лед, руки облапывают тело Поттера, безжалостно сжимая и проверяя на наличие стабильного кровоснабжения. Но едва он успевает дойти до ног, как Поттер неожиданно прижимает его к себе, заставив прижаться щекой к груди.

— Стучит, слышишь? Я жив, — едва шепчет Гарри, мягко поглаживая напряженного Драко по спине. — Это были просто кошмары. Все хорошо, Драко, все хорошо, — успокаивающе мурлычет Поттер ту самую колыбельную, что пел ему когда-то очень давно. И это медленно приводит Драко в чувство.

Охватившее его оцепенение медленно сходит, и тяжесть тела ощущается вдвойне. И все же, он боится закрыть глаза. Вслушивается в ритм его сердца, вдыхает его запах, слушает его голос и чувствует его тепло. Скачущее галопом сердце с трудом замедляет свой ритм и дыхание становится тихим. Только после этого он замечает обращенные на них взгляды. Отовсюду слышатся недоумевающие шепотки, наперебой трещащие о том, что происходит. Насмехающиеся, ужасающиеся, презирающие и даже восторженные. Но Драко уже плевать. Самое главное, что Гарри жив и кошмары остаются лишь кошмарами.

— Успокоился? — Поттер мягко треплет волосы на затылке Драко, и Малфой кивает. — Вот и хорошо. Давай подниматься, — он мягко подталкивает его в плечо, и они оба усаживаются. Драко оказывается между разведенных в стороны колен Поттера, и вся эта сцена казалась бы жутко пошлой, если бы не мечущееся от пережитого кошмара сознание Малфоя. — Смешной такой, — вдруг хихикает Гарри, поправляя растрепавшиеся волосы Драко, тут же поднимаясь на ноги и подхватывая под руки Драко.

Чуть покачиваясь на нетвердо стоящих ногах, Малфой доходит с ним до дивана, и они усаживаются рядом. В горле пересохло, но даже говорить ему сейчас не хочется. Стойкое ощущение слишком реалистичных кошмаров все еще держит его за горло. Драко приваливается к плечу Гарри, уткнувшись носом в ворот его рубашки, и только после этого с опаской закрывает глаза. Его начинает трясти, как от лихорадки. Поттер снова напевает, обхватив его за плечи и мягко поглаживает по руке. Горячие пальцы невесомо скользят по гладкой и холодной коже, вырисовывая одним им известные узоры. Треугольники, круги, руны. Буквы, собирающиеся в вереницу слов «Я рядом. Я всегда буду рядом». Драко хочется возмутиться, ведь где он был, пока он падал в эту бездну? Что он делал, пока Драко оказывался один на один с этим ужасом?! Но сил нет, и тонкий голос разума пищит забитой в углу мышью, что Поттер не мог провести с ним весь день. Не мог оставаться в комнате с ним днем. Уже то, что он отнес его в спальню из Выручай-комнаты, могли бы заметить, и это стало бы очередным скандалом. А сейчас Драко лично прибавляет им проблем. Но бороться со страхом один он не в силах. Не без него.

— Он босой, — тихо произносит подошедший к ним Лонгботтом, положив рядом с Гарри сложенный плед и новые носки.

— Спасибо, Нев, — улыбается тот в ответ. — Я верну тебе новую пару позже, — но на эти слова Гарри получает лишь отрицательный кивок, и Лонгботтом уходит. — Так, давай сюда свои конечности, пока не отморозил.

Гарри высвобождает руку, склоняется вниз, попутно вскрывая упаковку и доставая теплые махровые носки. Аккуратно приподняв его ноги, он поднимает их к себе не колени, заставив Драко повернуться спиной к подлокотнику. Утеплив его стопы, растерев их немного руками, потому что побелевшие пальцы на ногах еще холоднее, чем руки. Того и гляди, еще чувствительность потеряется из-за плохого притока крови. И тут же закутывает его в плед, прижимая обратно к себе. Драко сжимается в плечах и прижимается к его плечу лбом, уцепившись рукой за рубашку. Удушающее и тошнотворное чувство страха уже прошло, но трясти никак не перестает. Он пытается успокоиться, но получается плохо. Резко захлопнувшаяся дверь в одну из спален заставляет вздрогнуть сильнее, скорее, от взорвавшейся в голове болью, чем от испуга.

Когда это закончится? Когда эти кошмары перестанут мучить их так сильно? Страх неотступно движется по их следам, готовый в любой момент схватить за горло. Реальность не ощущается реальностью. Они сменили столько раз собственные тела, столько раз пытались все исправить, что становилось только хуже. Столько раз пытались хоть что-то сделать. Надежда давно умерла, вместе с верой в справедливость и сказки. Осталось только безумное желание жить. Выжить любой ценой, но только вдвоем. Вместе. Для себя Драко давно решил, что смерть он сможет принять, только если Гарри того захочет. В иных случаях он не сдастся, ни за что и никогда. Будет бороться до последнего вздоха. И только кошмарам удается сломить его защиту, раскрошить стены уверенности, и разбить о скалы ужаса с такой легкостью, что заново выстраивать становится все сложнее и сложнее.

— Гарри, это… не нормально, — шепчет Уизли, видимо, думая, что Драко спит. — Что это, черт возьми, было?!

— Рон, — тяжко вздыхает Поттер, говоря спокойно, не тихо, не громко. — Можешь не шептать, он не спит. И какая тебе разница, что это было?

— Кошмар это был, — сухо произносит Малфой, так и не пошевелившись. Он едва начал отходить и успокаиваться. — Вряд ли поверишь, Уизли, но бывают такие сны, что стирают грань реальности настолько сильно, что даже после пробуждения сложно понять, спишь ты или же нет. Потому нужны якоря, которые позволят отделять реальность от сна. В этом случае моим якорем стал Поттер, — произносит он, чувствуя, как все прислушиваются к нему. — Нашли клоуна, — тихо фыркает Драко, наплевав на все вокруг и прижавшись ближе к Гарри.

— Щекотно, не дыши так, — ежится Поттер от дыхания Драко на его шее, хихикая и поправляя сползший с их плеч плед.

— Если бы я мог не дышать, тогда и кошмары бы меня не мучили, — фыркает Малфой, но все же опустив голову чуть ниже, чтобы не щекотать его.

— Хочешь, можем пойти куда-нибудь, где будет тише? — предлагает Поттер, проигнорировав бурчание Драко. Малфой отрицательно качает головой, подозревая, что за ним сейчас явятся профессора. — Как хочешь.

— Кошмары? — недоверчиво переспрашивает Уизли. — Это что же такое сниться должно?

— Рон.

Драко уже хотел ответить, но в гостиную врываются Макгонагалл и Снейп. Они тут же подходят к ним с Гарри. Снейп заставляет Драко отлипнуть от Поттера, удерживая его за плечо и всматриваясь в лицо, ощупывая шею и руки. Всячески делая вид, будто проводит осмотр, но скорее просто проверяет на целостность заклинания, что они с Поттером используют для сокрытия особенностей своего тела.

— Кошмар? — спрашивает тот, и Драко кивает. — Вот, — он всовывает Малфою в руку флакон. — Умиротворяющий бальзам, поможет успокоиться. Профессор Макгонагалл, вызывать директора Дамблдора нет никакой нужды. Это вполне терпит до завтрашнего дня.

— Профессор! — Поттер успевает вклиниться до того, как Макгонагалл что-то скажет. — Можем мы занять пару коек в Больничном крыле? Боюсь, что он может вовсе не уснуть ночью, а если ему приснится что-то опять, то Полная Дама может не устоять.

Тяжко вздохнув, Малфой пытается не обращать внимание на гнетущие его взгляды и подозрения. Разумеется, Макгонагалл вынуждена следить за ним, ведь, как и Дамблдор, не верит ни единому слову. Снейп же безразличен к этой ситуации, хотя и не хотел бы, чтобы они устраивали много шума из-за этого. Потому ответственность за это решение сваливает на Макгонагалл простым взглядом. Поглядев на них пару минут, она вынужденно соглашается, ведь благополучный сон всех студентов — одна из ее главных задач. Поттер на радостях даже притаскивает Драко свои ботинки, благо у них один размер. Макгонагалл так и провожает их — закутанного в плед Малфоя и идущего с ним подругу Поттера, — до Больничного крыла, где тратит около двадцати минут, чтобы переговорить с мадам Помфри.

Ночью мадам Помфри и Макгонагалл обнаруживают их спящими под одним одеялом. Мадам Помфри до глубины души затрагивает тот факт, что когда-то вечно ругающиеся мальчишки так сблизились. Макгонагалл же пугает, что это произошло столь неожиданно. Тем не менее, внимательно посмотрев их спящих, они вынуждены остаться ни с чем. Поиски ответов на единственный вопрос «взял ли Драко Поттера под контроль магией» так и остается для них без ответа.