Гон чувствует чужую зловещую ауру, чувствует взгляд крупного хищника на себе… Чувствует, но, как бы ни было досадно, понять, где именно сейчас стоит Хисока, не может.
— Нападай, — доносится ровный холодный голос. — Нападай, малыш Гон, перестань убегать от меня.
Гон бы и рад последовать совету, вот только куда нападать? И главное — как теперь, в его нынешнем состоянии, драться с таким сильным противником, как Хисока?
— Сам нападай! — не выдерживает Гон, злясь на всё, на что только может — на самого себя, на красноволосого фокусника, появившегося так некстати сейчас, на того мрачного охотника, в конце концов… Память о «подарке» последнего живёт ярким напоминанием не где-то в эфемерной душе — в самой плоти, в крепком мальчишеском теле. Во взгляде, бегло осматривающем поле сражения по ещё не ушедшей привычке, в глазах, что как будто и не свои уже вовсе — чужие.
Гон не находит Хисоку. Зато Хисока с лёгкостью находит его.
— Кха, — мальчик закашливается от резкого удара под дых, оседая на землю. Отчётливо слышится хруст в ногах. Правое плечо пронзает что-то холодное, стальное… Такое же, как и, наверное, взгляд Хисоки сейчас.
Гон с какой-то вялой отрешённостью понимает, что в плече у него застряла карта, метко пущенная умелым фокусником.
Это шестёрка? Валет? Червовый король, возможно?
Гон лишь хрипло смеётся, когда во вторую руку прилетает ещё одна карта.
Зная Хисоку, наверняка в его левом плече сейчас торчит туз, а в правом — джокер… Или наоборот?
Гон улыбается, позволяя рукам безвольно обвиснуть. О чём он вообще думает? Сейчас его убьют, перерезав горло пиковой дамой или бубновым валетом, а он, как самый настоящий дурак, стоит на коленях, обливаясь кровью, и думает, какая же карта в какую руку попала… Ну разве не глупо?
Гон признаёт, он никогда каким-то особым умом не отличался, но почему-то именно в этот момент узнать масть и картинку на картах хочется больше всего на свете. Почти что до боли в зубах.
— Это джокер и туз, я угадал?
— Так ты и правда не видишь, — досадливо выдыхают где-то рядом, совсем близко.
Гон вновь улыбается — на этот раз через силу.
— Слышал уже, значит… — немигающий взгляд вбирает в себя чёрную пустоту впереди. Повернуть ли голову в сторону фокусника?
Вмиг перестаёт хватать кислорода — кто-то, вставший спереди, поднимает мальчишку над землёй, крепко ухватив за тонкую шею. Гон задыхается, водит мутными зрачками по тёмной бездне вокруг, но по-прежнему не видит ничего. А так хотелось бы ещё хоть раз посмотреть в чужие глаза, уловить в них насмешку, хитринку, безумие… Просто так, перед собственной смертью.
Гон почти прекращает дышать, когда стальная рука опускает его обратно на землю. Повреждённые ноги, конечно, тут же подкашиваются. Повисает тишина, вокруг — ни единого звука. Только хриплые судорожные вдохи Фрикса нарушают глухое безмолвие.
— Ты ошибся, Гон-кун, — непривычно тихо говорит присевший рядом Хисока, вынимая карту из чужой руки и крутя её на кончике пальца. Гон не реагирует ни на слова, ни на действие, даже не морщится, когда вторая карта исчезает из его плеча так же быстро, как и появилась до этого.
Мужчина негромко хмыкает и поднимается.
— Так какими картами ты запустил в меня, Хисока? — шепчет пришедший в себя Гон, смотря вслед удаляющейся фигуре невидящим взглядом.Чужие шаги, непривычно резкие, громкие, обостряют все чувства до предела, позволяя если не знать наверняка, то хотя бы чувствовать, в какую сторону уходит охотник.
— Попробуй сам догадаться, — советуют в ответ.
Гону плохо, даже слишком — отчего-то вдруг в горле встаёт мерзкий ком, — но он всё равно поднимается и неровными шагами, на ощупь, плетётся к дому, превозмогая тошноту и головокружение.
Зря Хисока не убил его... Гон ведь не сможет убить его после.
С большим трудом он добирается до собственной комнаты, размещённой теперь на первом этаже. Бабушка и тётя Мито не слышат неуверенных шагов, потому что не дома — на рынке.
Гон сворачивается на кровати калачиком, обхватив себя обеими руками.
Четвёрка и девятка? Четвёрки или девятки?
Наверное, всё-таки два джокера. Это больше подходит Хисоке…
Гон забывается глубоким сном без сновидений, совершенно наплевав на то, что раны надо бы осмотреть и обработать. Боль, разлившаяся по всему телу, совсем не мешает ему проспать до заката.
Вечером Гону прилетает за то, что вернулся почти полумертвым. Раны уже успели затянуться бинтами тёти Мито, но вот голова всё ещё кружилась и адски болела.
Прислушиваясь к вздохам бабушки и недовольству в голосе Мито-сан, Гон размеренно дышит, полулежа на чистых простынях, и думает, думает, думает… Голова от этого начинает болеть ещё больше, и мальчик непроизвольно прижимает руки к вискам, чувствуя, как выражение лица у тёти становится ещё более беспокойным. Последний факт заставляет его брови нахмуриться.
Теперь он не видит, он чувствует эмоции других людей.
Устроит ли Хисоку такая игрушка?
***
Гон с некоторых пор не замечает, когда день сменяется ночью — разве что снаружи становится чуть холоднее. Не видит зелени листвы и трав в лесу, блеска чешуи пойманной рыбы или того, насколько же всё-таки неровная поверхность у стола в его комнате.
Гон стал сломанной, бесполезной куклой. Недостойной даже того, чтобы быть убитой кем-то навроде фокусника.
При мысли о последнем рука невольно тянется к шее. Ещё бы чуть-чуть, и тогда… совсем как на экзамене… Опять не хватило этого «чуть-чуть».
Почему Хисока вновь отпустил его?
— У тебя клюёт. Вытаскивать собираешься?
Гон слегка вздрагивает, выходя из оцепенения, и наматывает леску на катушку, вытягивая улов из воды. Нащупав тонкую ниточку, проводит по ней пальцами вниз, к рыбе.
— Хороший улов. Умничка, Гон, — хлопают в ладоши сзади.
— Зачем ты здесь, Хисока? — интересуется Фрикс, впрочем, не особо ожидая ответа. Фокусник выходит из-за ближайшего дерева и неторопливо, наверняка грациозно, подходит к мальчишке.
— Вернулся за тем, что по праву принадлежит мне. — Гон чувствует, как его прожигают взглядом… вот только каким, интересно?
— Можем сразиться прямо сейчас, и тогда ты завершишь начатое.
Моро лишь хмыкает в ответ и ничего больше не произносит. Фрикс не выдерживает первым.
— Хисока.
— Да, Гон-кун?
— Ты метнул в меня четвёрки или девятки?
— Ни то, ни другое. Подумай хорошенько, Гон-кун. — Юноша не видит — знает, что на чужом лице сейчас плутовская улыбка.
Непонятное ожидание чего-то — чего? — напрягает до дрожи.
Что хочет хищник от ставшей ненужной жертвы?
— Проводить тебя? — неожиданное предложение повисает в воздухе, в тишине, не отвергнутое, но и не принимаемое Гоном.
Как он должен отвечать на такое? Зная Хисоку… наверняка это издёвка. Сарказм, возможно, или злая ирония, не сулящая ничего доброго адресату.
И всё же Гон сдаётся, улыбаясь по-детски наивно.
— Если хочешь.
Они идут до его дома настолько медленно, насколько это вообще возможно.
Что удивительно, Хисока не шутит и даже, по ощущениям Гона, не улыбается вовсе. До сих пор не может принять его слепоту? Или это — немое прощание со своим незавершённым творением?
Почему-то настроение сейчас такое хорошее... Гону вдруг ни с того ни с сего захотелось смеяться, и он просто берёт и делает это. Хисока удивлённо поворачивает голову вбок, к мальчишке, замечая, как тот прикрывает глаза и расплывается в блаженной улыбке.
— Не знаю, почему ты не убил меня, когда подвернулся шанс, но сдаваться так просто я уже не собираюсь, знаешь ли.
Хисока издаёт смешок и продолжает изучать чужое лицо.
— Кто это сделал? — мягкая аура, обволакивающая сейчас мужчину, совсем не вяжется с резким вопросом, поэтому до Гона не сразу доходит смысл сказанного.
— Он уже мёртв.
Хисока отворачивается и недовольно цокает, явно сдерживая рвущуюся наружу ярость. Фрикс решает переменить тему на более нейтральную.
— Хисока, а как ты вообще узнал, что я живу здесь?
— От Иллуми. А тот — от своего любимого младшего братика.
— Понятно. — Гон делает глубокий вдох и открывает глаза. Абсолютно ничего не изменилось, как будто и не открывал их вовсе…
Моро с интересом наблюдает за его действиями, словно оценивая, стоит ли Гон ещё хоть чего-нибудь.
— Пришли. Ну, я пошел, — неловко улыбается мальчик, почёсывая голову свободной рукой, второй перехватывая ведёрко с уловом поудобнее. — Спасибо… спасибо, что проводил! — быстро проговаривает он и поворачивает к дому, оставляя фокусника стоять в прохладной тени.
Хисока уходит, как только вихрастая тёмная макушка бесшумно исчезает за дверью.
***
Гон понимает, что от красноволосого фокусника так просто не отделаться. Поэтому, когда тот снова появляется во время рыбалки, он, не оборачиваясь, спокойно произносит:
— Я, хоть и слепой теперь, нэн владею по-прежнему и даже лучше. Выходи, Хисока.
— А я-то думал, что за два часа ни разу не выдал своего присутствия.
Гон вздрагивает. Конечно, он понимал, что обнаружить человека, мастерски умеющего скрывать своё присутствие, сложно, но чтобы Хисока наблюдал за ним так долго… Зачем?
— Ты намеренно ослабил зецу на секунду. Проверял, смогу ли я почувствовать тебя за такое короткое время, — Гон сматывает удочку, кладёт на берег рядом с уловом и решительно поднимается навстречу мужчине. — Хисока, ты хочешь сразиться со мной?
Сердце гулко стучит в грудной клетке. Почему-то на этот вопрос так важно услышать короткое «да».
То же самое сердце ухает куда-то вниз, когда до слуха Гона доносится почти такое же короткое «нет».
— Нет, — повторяет Хисока, приближаясь. Зайдя за спину мальчика, шепчет на ухо: — Не сейчас, Гон-кун.
— Почему? — вдруг злится Фрикс. Развернувшись к охотнику, он пытается нанести ему три быстрых удара — один за другим, один за другим, — но фокусник, как и сотню, и тысячу раз до этого, уворачивается, захватывая запястья Гона в плен крепких рук. — Почему?! Ты так легко поставил на мне крест, Хисока?!
— Прямо сейчас ты для меня — как сломанная игрушка, использованная и выкинутая за ненадобностью. Играть с такой совсем не интересно… — Моро чуть подаётся вперед, ближе к лицу мальчика. — К тому же игрушка была сломана не мной, и это заставляет злиться, ох как я зол сейчас, Гон... Понимаешь, если я нападу на тебя сегодня или завтра, то просто не сдержусь и тут же перережу горло.
От человека напротив повеяло сильной угрозой, заставив Гона судорожно сглотнуть. Даже теперь, через три года после их первой встречи, мощь Хисоки пугает до чёртиков.
— Но я всё ещё нужен тебе, так?
Фокусник усмехается и ослабляет давление своей ауры.
— Пожалуй, можно и так сказать. Ты по-прежнему моё недозревшее яблочко, мой сладкий и самый желанный плод, — тихо воркует он, поглаживая правое запястье Гона пальцем.
Признание собственной нужности — вот всё, что требуется юноше сейчас. Он нужен Хисоке даже теперь, когда слеп и почти что беспомощен.
— Спасибо, — выдыхает Гон, подаваясь к мужчине. Тот выпускает его запястья из плена и позволяет прижаться к себе, чтобы обнять.
Маленькие тёплые ручки настолько непривычно ощущаются на спине, что Хисока изгибает губы в усмешке.
***
— Мне вот интересно, Гон-кун... Как ты теперь ориентируешься в пространстве? — фокусник перетасовывает колоду, сидя под деревом на берегу. До расположившегося рядом мальчика доносится острый шелест картона.
В колоде Хисоки по-прежнему пятьдесят четыре карты?
— Я лес около дома наизусть уже выучил, но вот остальные части острова похуже знаю, — объясняет Гон. Его виноватая улыбка удивляет Моро, оторвавшегося на миг от своего занятия.
— Понятно, — по-доброму усмехается он, прикрывая глаза. — Гон-кун, даже в таком состоянии ты не перестаешь меня удивлять.
Фрикс неловко смеётся в ответ, спиной прислоняясь к дереву — довольно близко к мужчине.
Как же приятно ощущать себя нужным.
Гон водит пальцами по траве, бессмысленно, неразборчиво, думая о чём-то своём. В тишине между хищником и всё ещё жертвой не слышится ни одной лишней ноты.
Гон водит рукой по мягкой траве — слева направо, всё дальше налево, всё сильнее направо… и вздрагивает, неожиданно наткнувшись на чужую руку.
— Извини… я случайно. — Пальцы быстро уходят влево, слегка подрагивая. Как отреагирует на такое Хисока?
— Гон-кун, у тебя руки холодные, — в голосе охотника явно сквозит насмешка. Мальчик хочет извиниться ещё раз, как вдруг на ерошащие траву пальцы опускается что-то тёплое. Гон распахивает глаза, когда мягкое тепло окутывает его правую кисть полностью, сжимая несильно.
— Хисока…
— Что-то не так?
— Н-нет, всё в порядке, — отворачиваясь, отвечает смутившийся Фрикс. — Просто… спасибо.
— Ты мне это уже второй раз за сегодня говоришь, — с усмешкой замечают справа. — Гон-кун.
— Извини.
— Не стоит. Мне нравится, когда ты благодаришь меня, яблочко.
Гон замирает, отчаянно пытаясь не дышать, унять расшумевшееся сердце. Хисока тем временем продолжает, задумчиво поглаживая чужую ладонь:
— Я всё думаю, не допустил ли ошибку, позволив тебе уйти тогда от меня. Ты был почти готов, но тут же потерял своё зрение… Как же я злюсь на себя, что не смог предвидеть! — Моро раздражённо цокает, сжимая чужие пальцы до хруста. Младший кусает губу, чтобы не вскрикнуть случайно.
— Вот опять… пытаешься сбросить меня со счетов, — Гон высвобождает конечность, и теперь уже кисть Хисоки оказывается в плену у него. Фокусник опускает взгляд на их руки и, заметив перестановку сил, громко смеётся.
— Прости, Гон-кун. Совсем забыл о том, какой ты упорный мальчик.
Хисока зачем-то переплетает их пальцы — крепко — и откидывается на дерево, шумно вобрав в лёгкие воздух.
Через двадцать минут молчания Гон понимает, что охотник уснул.
Пальцы их рук по-прежнему переплетены. Хисока не хочет отпускать свою игрушку даже во сне.
***
— Тётя Мито, я в лес! Вернусь вечером!
— Жду тебя к ужину. Будь аккуратнее, Гон!
— Хорошо! — мальчик машет рукой на прощание и широко улыбается Мито-сан, показывая, что волноваться здесь не о чем. Ему не хочется доставлять любимой тёте ещё больше забот.
Когда Гон подходит к старому дубу, то чувствует, что за ним пристально следят.
Каких-то других следов, намёков на чужое присутствие нет. Это значит…
Хисока опять наблюдает за ним.
Гон забирается на молодое деревце рядом с дубом и устраивается на одной из веток.
— Хисока, я знаю, что ты здесь, — спокойно говорит он, перевернувшись и повиснув на ветке вверх тормашками.
— Угадал, Гон-кун, — посмеиваясь, подаёт голос мужчина. Судя по негромкому звуку шагов, он находился всего в паре-тройке метров отсюда. — Мне начинает нравиться играть в прятки с тобой. Твоё ощущение меня с каждым разом всё лучше.
Похвала фокусника заставляет Гона широко улыбнуться.
Через секунду он падает с дерева и недовольно потирает ушибленную спину.
— Жаль только, мою банджи-жвачку разглядеть ты уже не сможешь.
Нет… Нет-нет-нет, только не это! Опять он считает Гона недостойным противником…
Фрикс поднимается с земли и атакует то место, откуда в последний раз доносился голос. Он бьёт наугад, искренне желая, чтобы хотя бы один удар задел Хисоку.
Кулак, нанеся пятый удар в пустоту, возвращается и тут же ударяет снова, натыкаясь на твёрдую преграду. Попал?
— Неплохо, Гон-кун, — снисходительно отзывается фокусник, захватывая чужой кулак у своей груди.
— Ты поддался, — мигом понимает Фрикс, вызволяя руку из чужого захвата. — Нечестно, Хисока! — кричит он вверх, туда, где, как он помнил, должно находиться чужое лицо.
— Ты ещё слаб, чтобы нормально сразиться со мной, — замечает Моро. — Не интересуюсь избиением слабых противников.
— Если я продолжу тренировки, то смогу одолеть тебя и без какого-то там дурацкого зрения! — Гон сжимает руки в кулаки, во взгляде пытаясь передать всю решимость, надеясь, что глаза не подведут его снова.
— Гон-кун, — тяжело выдыхают рядом, — не смотри на меня так… У тебя слишком возбуждающий взгляд для слепого.
Фрикс не находит ничего лучше, кроме как показать язык в ответ.
***
За памятным разговором с Хисокой следует неделя упорных тренировок. Гон упражняется дома и в лесу, изредка ощущая чужое присутствие. Фокусник будто специально даёт о себе знать лёгкими всплесками своей ауры, напоминая, в чьей мальчик находится власти.
Гон совсем не возражает — напротив; чужое внимание радует, подгоняя работать усерднее.
На восьмой день они снова встречаются, щедро приветствуя друг друга синяками и ссадинами. Вернее, травмы получает один только Гон — ему по-прежнему не удаётся добраться до Хисоки.
— Хватит, — резко говорит фокусник, ударяя Фрикса под ребро. Весь воздух из лёгких разом вышибает, и Гон отлетает на добрые восемь метров.
— Я ещё не закончил, Хисока, — хрипит юноша, медленно поднимаясь с земли. Моро притягивает его банджи-жвачкой ближе к себе и дотрагивается рукой до лица.
— Я же сказал, избиение слабых противников меня не интересует, — Гон шипит, когда пальцы мужчины проходятся по особо крупной ссадине на щеке. — Не хотелось бы сломать тебя раньше времени.
— Тогда помоги стать сильнее, — решительно произносит мальчик. — Обещаю, что не разочарую тебя.
Убрав руку, фокусник заливается звонким искренним смехом. Гон очень жалеет, что не видит его лица сейчас.
— Посмотрим, Гон-кун. Мне нужно подумать над твоим заманчивым предложением.
***
В тени столетнего дерева прохладно и до невероятного хорошо. Самое то после тяжёлой тренировки на солнце.
Лёгкие мерные поглаживания успокаивают. Хисока проводит картой по непослушным тёмным волосам — спокойно, неторопливо, разделяя их на ряды,оглаживая маленькие ушки, словно расчёской. Гон тихо дремлет, убаюканный незамысловатыми движениями, удобно устроив голову на чужих ногах. Моро переводит взгляд на круглое личико и задерживается на нём, позволяя себе изучать мальчишку дольше положенного.
Курносый носик с парой свежих царапин. Упрямый маленький рот. Доверчивые карие глаза, плотно прикрытые веками…
Фокусник перемещает карту в левую руку и меняет её структуру. Карта сталью проходится поперёк мальчишеской шеи, холодя загорелую кожу.
Хисока непроизвольно облизывается, представив, как первые капельки крови проступают на ней, стоит ему приложить чуть больше усилий…
Гон так возбуждающе слаб сейчас.
Левую руку вдруг мягко обхватывают и заставляют пройтись по тонкой шейке.
Хисока завороженно смотрит, как карта в его руке оставляет за собой узкую полоску из крови.
Не выдержав, он проводит по ней языком, с наслаждением прикрывая глаза. Вкус крови у Гона просто восхитительный.
Моро возвращает взгляд на чужое лицо.Проснувшийся мальчик смотрит в ответ совершенно спокойно.
— Понравилось? — интересуется он.
— Гон-кун… я ведь могу и не сдержаться, когда меня дразнят так открыто, — хриплым голосом произносит Хисока, протягивая руку к волосам мальчишки.
— Я знаю, — улыбается Фрикс. — Я проснулся оттого, что почувствовал твою жажду крови.
— Гон, — стонет фокусник, с силой сжимая тёмные пряди. — Твоя наглость… нет, скорее, наивная смелость…просто сводит меня с ума.
Мальчик подносит руку к лицу и складывает пальцы у подбородка в задумчивом жесте, не обращая на действия старшего никакого внимания.
— Хисока, я как-то слышал, что пики считаются самой неблагоприятной мастью. Это правда?
— Да, так и есть. — Моро пропускает непослушные прядки меж пальцев, оттягивает их и вновь собирает, успокаиваясь. — Почему вдруг спрашиваешь? — интересуется он.
— Я всё никак не определю те карты… Наверно, это и неважно уже, но я всё-таки хочу угадать. — Со стороны фокусника раздаётся лёгкий смешок. Гон уверенно продолжает: — Это были пиковый туз и девятка? Девятка пик?
— Ты верно определил, что обе этих карты в гадании говорят о травме или недуге. Но ирония в том, — Хисока понизил голос, склонясь к уху младшего, — что я метнул в тебя две случайные карты. На этот раз без всяких загадок и скрытых посланий.
Гон недовольно сопит и хмурится. Хисока думает, что если мальчик посмотрит сейчас прямо на него, то он точно не выдержит и сделает что-то, о чём, возможно, потом будет сильно жалеть. Нужно срочно отвлечь себя чем-нибудь.
— Хочешь, научу строить домик из карт?
Глаза Фрикса загораются, но тут же потухают.
— Я ж не вижу теперь ничего.
— Не проблема. — В руке у Моро неожиданно появляется колода — жаль, яблочко не видит этого фокуса с материализацией, — и ленивой гусеницей расползается по траве перед хозяином. — От тебя здесь понадобятся только руки.
— Хорошо, — улыбается Гон, живо поднимаясь с ног фокусника и устраиваясь рядом.
— Садись напротив. Так будет удобнее, — командует Хисока, отбирая карты для будущего домика. Мальчик пересаживается и устремляет взгляд вперед, тщетно пытаясь разглядеть хоть что-то.
— Для начала нужно правильно выстроить «фундамент». Только после этого можно спокойно продвигаться к «крыше». Начнём с небольшого домика. — Гон кивает, и мужчина протягивает ему колоду, уперев в руку, чтобы смог заметить. Юноша ставит карту на землю и облокачивает её на другую — осторожно, чтобы обе не упали. Моро одобрительно хмыкает и кладёт оставшиеся на землю, вместо этого беря Фрикса за запястья. Тот вздрагивает и переводит взгляд на старшего, но потом всё понимает и сосредоточенно кивает в ответ.
Вместе они выстраивают почти что идеальный домик — Хисока направляет, Гон ставит и, если фокусник говорит сместить карту, передвигает.
— Поздравляю, Гон-кун. Ты только что построил свой первый карточный домик, — мужчина убирает руки с тонких запястий, чтобы поправить чуть выбившиеся из общего строя карты.
— Спасибо, но без тебя я бы ни за что не справился, Хисока! — расплывается в улыбке мальчишка.
Моро смотрит на него, на светлую улыбку на губах, и отстранённо интересуется:
— Сам разрушишь или мне помочь?
— Не хочу пока его ломать. Можно, он постоит так ещё немного? Пожалуйста, — просит Фрикс.
— Как пожелаешь, яблочко. Но если вдруг ветром сдует, я здесь ни при чём, — усмехаясь, предупреждает Хисока.
— А можешь тогда изменить их структуру? Ну, как ты обычно с метательными картами делаешь…
— Конечно. Всё, что угодно для милого маленького Гона.
— Я уже не маленький, — обижается Фрикс. — А вот ты слишком взрослый.
— Взрослый для чего?
— Ну, вообще… в целом… для всего, — неопределённо говорит Гон, не найдясь с подходящим ответом.
Мужчина напротив хохочет, заставляя его смутиться на миг.
—Гон-кун, с тобой не соскучишься.
— С тобой тоже интересно, Хисока.
— Ты так думаешь? — стальная карта касается подбородка Фрикса, заставляя слегка задрать голову.
— Да, — просто кивает Гон, смотря туда, где, по его расчётам, должны находиться глаза охотника.
— Твоя прямолинейность не перестает восхищать меня, — холод стали исчезает под короткий смешок Хисоки. Мальчишка улыбается и падает спиной на траву, надеясь, что фокусник не успел уловить смущение на его лице.
В голову вдруг приходит дикая, совершенно нелепая идея, заставляющая Фрикса резко вскочить обратно.
— Хисока, а хочешь научиться рыбачить?
***
На берег реки с шумом приземляется что-то большое и, очевидно, нелёгкое.
— Ничего себе! Хисока, да с твоей банджи-жвачкой тебе никакая удочка не нужна! — восторгается Гон. Старший охотник смеётся чуть сдержанно и отлепляет свою ауру от огромной рыбины, беспомощно дёргающейся на земле.
Фрикс осторожно ощупывает выловленную рыбу и безошибочно определяет: сом. Хисока хлопает в ладоши, хваля своего мальчика.
Через пятнадцать минут сом вместе с остальными рыбёшками обжаривается на костре, разведённом тут же, у берега. Гон вдохновенно рассказывает о рыбалке и местных речных обитателях, Хисока слушает его с неподдельным интересом, подперев голову рукой для удобства.
Когда в ноздри ударяет аппетитный аромат копчёной корочки, мальчик поднимается со своего места и осторожно подходит к костру. Взяв одну палочку с поджаренным линем, он садится на землю и вскрикивает — чьи-то руки сжались кольцом вокруг его талии, застав врасплох.
— Напугался, Гон-кун? — смеётся сзади фокусник, усиливая хватку.
— Хисока, если сейчас не отпустишь, я тебя без обеда оставлю, — твёрдо говорит Фрикс, пытаясь выпутаться из чужих цепких рук без помощи нэн.
— Ты мне угрожаешь? — в голосе Моро слышатся игриво-насмешливые нотки.
— А что если и угрожаю? Давай сразимся, Хисока! — младший охотник поворачивает голову и решительно смотрит на мужчину. Тот внимательно изучает его лицо и, не сдержавшись, облизывается, прикрывая глаза.
— Го-он, — низким голосом тянет он, — Гон-кун… Когда же ты перестанешь дразнить меня? — проведя языком по нижней губе, Хисока издает лёгкий стон и крепко сжимает руки на чужой талии.
— Хис…
— Начинай есть, Гон, — резко обрывает Моро. Фрикс отворачивается и послушно принимается за еду, не произнося больше ни слова. Хисока же утыкается носом в темноволосую макушку мальчика.
— Такое аппетитное яблочко… — глухо произносит он.
Гон доедает свою порцию, всё ещё ощущая чужие руки на талии, усиленно стараясь не думать об этом.
— Хочешь попробовать? — на палочке остался небольшой кусочек, и юноше вдруг захотелось предложить его фокуснику. Просто так.
В затылок шумно выдыхают, и тепло на талии тут же пропадает. Хисока дотрагивается до маленькой руки, держащей тростинку, и снимает последний кусочек зубами.
— Неплохо получилось, — одобряет он. — Умничка, Гон.
От неожиданного поцелуя в щёку мальчик тушуется, вызывая на лице фокусника лукавую улыбку.
— Больше так не делай, — недовольно ворчит младший, прикрывая рукой «пострадавшее» место.
— Как не делать? Вот так? — Хисока целует Гона во вторую щёку.
— Не смешная это игра. Мне не нравится, — бормочет покрасневший мальчишка.
— А мне — очень даже, — довольно улыбается Моро, снова обвив свою игрушку руками. — Гон-кун, — шепчет он, опаляя загорелое ушко тёплым дыханием.
— Так ты не хочешь сразиться со мной? — Фрикс припоминает ранее озвученный вопрос, надеясь, что он станет для него спасением. Просто Гон совершенно не знает, как вести себя с таким Хисокой.
Мужчина обводит языком аккуратные линии уха, оставляя прохладные дорожки из влаги, и, легко поцеловав мочку напоследок, отстраняется. Мальчик слышит, как он поднимается с земли позади.
— Того упитанного сома оставляю на тебя. Спасибо за угощение, малыш Гон, увидимся, —приторно-сладко произносит Хисока, удаляясь прочь от берега, в чащу.
Гон прячет своё лицо в ладонях, сгорая от чистейшего стыда.
Он совсем не понимает, как вести себя с таким Хисокой.
***
Каждое утро по-прежнему начинается с привычного ритуала — открывания глаз. Вот только ночная пелена теперь никогда не спадает.
Потерявший зрение Гон не боится темноты перед собой. Темноты такой, будто кто-то враз опустил неприподъёмный занавес…
Гон скорее уж боится человека, скрывающегося за этой тьмой.
Хисока и есть тьма.
Когда в нём вновь просыпается жажда убийства, Фрикс оказывается совершенно, абсолютно, совсем к этому не готов.
И из-за того, что он оказывается не готов,в данный момент лёжа на земле и истекая собственной кровью, Хисока прямо сейчас идёт убивать его родных.
Всё просто. Просто фокуснику надоело ждать Гона.
Безумие плюс неутолимая жажда — на смену хитринке в золотых глазах. Фрикс уже чувствовал подобный взгляд раньше.
Хисока медленно движется к дому, безумно глядя вперёд...
Гон едва остаётся в сознании.
Хисока издаёт страшные хриплые звуки…
Гон из последних сил ползёт по земле.
Хисока не замечает ничего вокруг, лишь дико смеётся…
Гон находит в себе силы подняться.
Гон плачет, обнимает опасность со спины, умоляя забрать его вместо них.
— Хисока… пожалуйста, Хисока…
Детские руки крепко стискивают ткань на талии. Моро приходит в себя и вовремя поворачивается, чтобы подхватить обессиленное тельце.
— Пожалуйста, Хисока… — лихорадочно шепчет мальчик, отчаянно цепляясь за взрослого.
Фокусник опускается на землю вместе с ним и бережно проводит по грязным спутанным волосам.
Тонкие властные пальцы заставляют веки Гона закрыться, и Гон подчиняется им беспрекословно.
— Маленькое глупое яблочко... — глухо замечает тьма.
Следующее, что он помнит, — тёплые мягкие пальцы тёти Мито, судорожно покрывающие его тело бинтами.
***
Гон болтает ногами в воде, сидя на берегу вечерней реки. На острове уже несколько дней стоит непривычное затишье.
Если резко запрокинуть голову, можно увидеть на миг, как от неба отлетают искры…
Гон моргает и потирает глаза, насупившись.
— Хисока, а как сейчас выглядит остров?
— Всюду зелено. Много птиц. И ни одного достойного противника, — раздаётся негромкий смешок.
Фрикс ложится на твёрдую почву и испускает протяжный вздох.
— Вот бы всё это снова увидеть…
Сбоку доносится тихий шорох, и мальчик быстро догадывается: это лёг рядом Хисока.
В голове весь вечер на удивление пусто, словно все мысли вдруг решили взять выходной.
Гон бесцельно стучит костяшками пальцев по жёсткой земле, придумывая новый вопрос для Хисоки.
— Почему ты всё ещё на острове? — мысль, стоившая Фриксу десяти минут молчания и сорока трёх постукиваний пальцев.
— В городе скучно. На Арене тоже, — безразлично отзывается Моро.
— А тут… разве тут весело? — вяло интересуется Гон.
— О да, — с усмешкой отвечает фокусник. — Наблюдать, как ты растёшь, всегда было интересно.
— Считаешь, из меня ещё выйдет хороший противник?
— Считаю, что тебе пора бы вернуться домой.
— Точно, — бормочет Гон, поднимаясь. — Я же обещал тёте помочь с… — он осекается, вспомнив недавнее. Кинув быстрый взгляд на Хисоку — по всё той же не ушедшей привычке, — мальчик нагибается к земле за удочкой, искренне надеясь, что его движения не выглядят нервными и торопливыми.
Не стоит лишний раз напоминать хищнику об упущенной жертве…
Фокусник сопровождает Гона до края леса.
Они не говорят о том, что было – Хисока Моро живёт одним настоящим.
***
Под собственный радостный вопль Фрикс выдергивает ещё одну рыбёшку из прохладной воды. Поднеся удочку ближе, он рассматривает добычу руками — плотная жёсткая чешуя, два колючих плавника на спине... Похоже, молоденький окунь.
Охотник счастливо улыбается, пуская окунька к его собратьям, затем подхватывает удочку и ведёрко и бежит прочь от берега по излюбленной тропинке.
Девять пойманных рыб — красивая цифра. Девять — одна из любимых цифр Гона.
Сегодняшний день поистине можно назвать удачным: он принесёт домой хороший улов, бабушка и Мито-сан сготовят вкусные рыбные блюда, а вечером можно будет немного поупражняться…
Мальчик так сильно задумывается, что забывает о коварном булыжнике, всегда находившемся здесь, на тропе.
От падения его спасают лишь руки, явно принадлежащие кому-то опасному и большому.
— Я тебя понесу. Ты не против? — в этих словах Фрикс слышит плутоватую улыбку и хитрый прищур золотистых глаз.
— Ты снова следил за мной, Хисока, — не спрашивает — утверждает младший, в один миг оказавшись на чужих руках.
Фокусник звонко смеётся.
— Прости, Гон-кун. Не смог удержаться.
Фрикс ёрзает, устраиваясь поудобнее, осмелившись устроить свободную руку на чужом плече. Хисока на это не говорит ничего. Хисока, несущий его сейчас, вообще очень тёплый и слишком спокойный для тьмы.
Гон покрепче сжимает ручку ведра. Наверное, выглядит всё это презабавно — странно одетый мужчина, несущий мальчика, держащего, в свою очередь, улов в опущенной руке...
Фрикс позволяет себе лёгкую улыбку и поднимает голову, утыкаясь взглядом в старшего.
Такой удачный момент, чтобы разглядывать вблизи Хисоку... Был бы им, если бы Гон имел при себе своё зрение.
Мальчик поджимает губы и молча отворачивается. На тело вдруг наваливается непримиримая тяжесть, и Гон вспоминает: он плохо спал позавчера, вчера и сегодня… Все дни со дня безумства Хисоки.
— Я немного устал. Давай остановимся?
— Как пожелаешь, яблочко.
Фрикса опускают на землю у дерева. Моро отходит куда-то в сторону и тут же становится беззвучным — настолько, что Гон поначалу пугается, не оставил ли он его.
Прямо как бесполезную вещь.
— Нет, — успокаивает себя юноша. — Нет, он по-прежнему здесь.
Сухая ветка издаёт громкий хруст, подтверждая его мысли. Слабый шелест карт напоминает о том, что Хисока где-то рядом, занят чем-то совершенно обычным.
Гон садится на траву и, облокотившись на шершавый ствол, сгибает ногу в колене. Дерево тихо шумит листвой, шепча ему, баюкая…
Гон ловит первую карту за секунду до того, как она рассечёт ему скулу.
— Хорошее яблочко, — расплывается в улыбке Моро, продолжая спокойно перемешивать колоду.
Вторая и третья метят мальчику в грудь десятью минутами позже, когда он почти перестаёт быть бдительным. Гон без видимых усилий останавливает и их, не замечая, как Хисока шумно выдыхает, пытаясь унять кипящую в жилах кровь.
— Гон… Не стоило тебе ловить эти карты.
— Почему? — непонимающе хмурится Фрикс, пальцами проводя по картинкам.
— Сейчас поймёшь, почему, — глухо отзывается Моро, приседая напротив него. Подцепив острый маленький подбородок, Хисока подаётся вперёд, заглядывая в большие доверчивые глаза Гона.
Шоколад этих глаз потерял свой живой блеск недавно.
Гон всё ещё возбуждающе слаб, и так хочется убить его, но нельзя, нельзя… не сейчас.
Хисока дышит в тонкие губы, позволяет сердцу зайтись в бешеной пляске, он хочет… до безумия хочет поскорее сорвать этот плод.
Горячая рука ложится на шею Гона. Ухо опаляет не менее горячим дыханием; талию вдруг резко и грубо обхватывают.
На ухо сладостно стонут: «Гон-н-н…»
Открывшийся рот застывает в немом крике, когда боль жаркой волной вливается в шею. Хисока не душит, просто оставляет на нём синяки. Метки.
Пусть все они знают, что эта игрушка принадлежит только ему.
Ухо несильно прикусывают, пуская по телу миллионы мурашек.
У Хисоки острые зубы, и он не намерен выпускать из них Гона.
Возбуждение сходит так же резко, как приходило, уступая своё место рассудку.
Хисока щурится, глядя на закусившего губу мальчишку, и удерживает себя от бессмысленного убийства — всего лишь один раз.
Потому что Гон ещё сможет удивить его. Он уверен.
***
Лес кажется Фриксу опустелым, и даже пение птиц не в силах хоть как-то исправить это.
Он вновь пересчитывает карты, хотя прекрасно помнит: в колоде их ровно пятьдесят четыре.
Фокусник не появляется целую неделю, не наблюдает за ним, не смотрит оценивающе.
Гон мешает карты, мысленно выискивая среди них джокеров.
Хисока оставил эту колоду ему, когда уходил. Что он должен был с ней делать, мальчик не знал, но смутно догадывался.
Нужно выстроить как можно больше домиков к приходу Хисоки.
Гон ставит первую карту на землю, тут же опирая её на вторую. Третья и четвёртая становятся рядом. Возможно, это пятёрка и дама треф — у них края немного потёртые. У десятки, что ровно ложится на них, масть точно не пики. Следующая… это бубновый валет?
Гону нравится строить домики и всякие предположения о картах. Было бы интересно узнать, насколько верны его догадки… Жаль, здесь нет никого, кто бы мог рассказать ему об этом.
Когда последние карты завершают картонную крышу, Фрикс ощущает знакомую ауру рядом. Непривычно, немыслимо близко.
— У тебя отлично получается, яблочко, — раздаётся над самым ухом.
— Ты вернулся, — озвучивает очевидное мальчик, поворачиваясь к мужчине лицом.
Он построил четыреста сорок четыре домика, прежде чем возвратился Хисока.
— Не скучал тут без меня, Гон-ку-ун? — играючи тянет старший, склонив голову набок.
— Скучал, — честно говорит ему Фрикс.
Глаза фокусника слегка расширяются, но уже через секунду щурятся вновь.
— Что ж, теперь я снова здесь. Ты строил домики всё это время?
— Да, — кивает Гон. — Как ты и хотел.
— Умничка, — одобрительно произносит Моро. — Ты понял, зачем ты их строил?
Младший охотник задумывается.
— Хм-м… Для того, чтобы тренировать концентрацию?
Хисока качает головой.
— Нет. Твоя концентрация уже давно не нуждается в тренировке. Ты строил домики, пытаясь угадать масть карт, их достоинство, рисунок. Ты наверняка научился отличать их по структуре. Заметил, что некоторые более шершавые, чем остальные? — Гон кивает. Смотря на него, Хисока продолжает: — Я могу различать карты по малейшим деталям. Это бывает полезно в бою, но особенно — в азартных играх.
До Фрикса, кажется, начинает доходить.
— Ты хочешь, чтобы я сыграл с тобой? — взволнованно спрашивает он Хисоку.
Мужчина улыбается.
— Верно. Скажи мне, что это за карта?
Гон ощупывает картон с двух сторон, проходится по контуру, задевает уголки…
— Тройка пик.
— Правильно. Эта?
— Хм… Дама… нет, бубновый король.
— Угадал. Эта?
— Наверное, семёрка крести.
— Неверно, Гон-кун. Это самая обыкновенная дама червей.
Фрикс облизывает губы, мысленно готовясь к чему-то нехорошему со стороны Хисоки, но нехорошее так и не приходит. Вместо этого его руку накрывает чужая, и рядом говорят терпеливо:
— Запоминай руками, как выглядят карты, чтобы вскоре я смог поиграть с тобой.
Почему-то эта фраза кажется Гону двусмысленной.
— Хисока… а что ты обычно делаешь со сломанными игрушками?
Неуместный вопрос вырывается прежде, чем Фрикс успевает его остановить.
Тепло большой руки вдруг исчезает. Миг — и остатки домика разрушаются лёгким движением пальца.
Никто в тот день больше не произносит ни слова.
***
Они продолжают прекратившиеся поединки — немного более жестокие, чем раньше.
Жестокие, потому что Хисока не позволяет Гону дотронуться до него.
Он дразнит мальчишку, позволяя ощутить свою ауру, но уже через мгновение совершенно исчезая.
Гон никак не может дотянуться до него в темноте.
Хисока это видит. Он прекрасно всё понимает. И дразнит ещё больше, после каждого боя устраивая Гона на своих коленях. Максимально близко к себе.
— Ты слишком проворный, — говорит ему как-то раз мальчик.
— Просто слишком взрослый, — насмешливо замечает Моро, припоминая Фриксу его давнишние слова.
— Я тоже уже взрослый. И скоро смогу одолеть тебя! — насупившись, заявляет младший. Хисока смеётся, щёлкая его по носу.
— Какое самоуверенное яблочко. Ты ещё ни разу не обыграл меня в картах. Думаешь, с поединком всё выйдет иначе?
— В поединке сжульничать сложнее, — смело отвечает Гон, не боясь того, что мужчина может сделать с ним за такие слова.
— Ты меня оскорбляешь, Гон-кун, — притворно обиженно произносит фокусник. — Разве я могу позволить себе обмануть незрячего? Это будет нечестно с моей стороны.
— Может быть, — задумывается Фрикс. — Но в следующий раз я всё-таки проверю карты, которые ты сбрасываешь. Хочу убедиться, что ты говоришь правду, а я всего лишь невезучий игрок.
— Как пожелает малыш Гон, — мурлычут в ответ, обнимая мальчика со спины. Он облокачивается на грудь Хисоки и задумчиво смотрит вперёд, на реку, прислушиваясь к шелесту тростника.
Старший охотник проводит по смуглой шее губами, целуя то, что осталось от меток.
Как же приятно знать, что ты нужен.
И как много Гон отдал бы сейчас, чтобы просто взглянуть на Хисоку.
***
Фрикс неловко переминается с ноги на ногу, стоя на пороге, когда фокусник вновь сопровождает его до самого дома.
— Спасибо, что проводил, Хисока. Не хочешь… зайти? — неуверенно предлагает Гон, сомневаясь, что поступает правильно, приглашая тьму к себе в гости. Пусть даже сейчас внутри и нет никого.
— Пожалуй, не стоит, — вежливый отказ произносится голосом, показавшимся Гону совершенно чужим. — Отдыхай, ты весь изранен. Я вернусь к тебе через пару дней.
Фрикс каким-то шестым чувством понимает, что охотник, стоящий сейчас перед ним, едва сдерживается, чтобы не прикончить его тут же, на месте. Всепоглощающая жажда Хисоки — не та вещь, с которой стоило бы шутить.
Гон молча кивает и, развернувшись, быстро поднимается по ступенькам. Он чувствует на себе взгляд Хисоки даже тогда, когда закрытая дверь остаётся далеко позади.
Фокусник возвращается через три дня, и от него невыносимо пахнет кровью. Гон достаточно хорошо знает охотника, чтобы понимать: эта кровь — не его.
Он понимает это, но всё равно осторожно касается Хисоки, надеясь не найти чего-то такого, о чём можно было бы беспокоиться.
— Я в порядке. Прекрати, — сухо отзывается Моро, перехватывая руку Гона у своего лица.
Хисока раздражён… Значит, всё пошло не совсем так, как хотелось.
— Расскажешь? — просит мальчишка, устраиваясь рядом. Рука его по-прежнему остаётся в плену.
Хисока отворачивается и молча дуется, прямо как обиженный маленький ребёнок. Фрикс поневоле улыбается, когда на ум приходит такое сравнение.
— Пока тебя не было, я научился паре приёмов. Хочешь, покажу? — оживляется он.
— Гон-кун… — с сомнением начинает Моро.
— Ну же, Хисока! Пошли! — Гон поднимается, утягивая несопротивляющегося мужчину за собой. Руку очень крепко стискивают, но это ничего.
Они снова сражаются, и Фрикс чувствует, как загораются, наконец, глаза у Хисоки. Как его собственный дикий азарт обостряет все чувства, позволяя уворачиваться от града ударов намного быстрее обычного.
Хисока смеётся, дважды больно задев ноги Гона, но Гон безмерно рад быть полезным Хисоке.
Забравшись вверх по дереву, мальчик устраивается на ветке, ожидая следующего удара охотника. Откуда он мог бы напасть?
Ему не составляет труда просчитать все возможные варианты — ничего особенно сложного, минутное дело, — но Моро не появляется ни через минуту, ни через пять, ни через десять… Тогда мальчик разочарованно вздыхает и свешивает ноги с ветки.
Большая тень налетает сбоку и весьма неожиданно. В следующее мгновение Гон уже оказывается прижатым к земле.
— Х-хисока… — удивлённо выдыхает младший, когда знакомые пальцы оглаживают подбородок.
— Глупенький Гон. Во время битвы нельзя отвлекаться, — пропевает мужчина, ногтем проводя по загорелой щеке.
Фрикс на мгновение перестаёт дышать, невидящим взглядом смотря на Хисоку. Затем вдруг мягко обхватывает его шею и тянется вверх, прижимаясь ртом к чужим губам.
Едва коснувшись губ фокусника, Гон резко валит его на спину и усаживается сверху, разрывая поцелуй.
— Яблочко? — вопросительно изгибает бровь Моро, по какой-то причине не оказав ни малейшего сопротивления.
— Хисока, во время битвы отвлекаться не стоит, — озорно улыбаясь, говорит ему мальчик.
Зрачки мужчины расширены, но Гону этого сейчас не увидеть.
— Я уже говорил, что у тебя слишком возбуждающий взгляд для слепого?
Фрикс вздрагивает, когда руки Хисоки ложатся ему на талию. До него доходит — весьма запоздало, — что всё это давно уже перестало быть в рамках. Они оба давно переступили черту.
Моро поднимается и осторожно опускает Гона обратно, придерживая руками за талию. Голова мальчишки зависает в паре сантиметров от земли, и он с гулко бьющимся сердцем ожидает, что последует дальше.
— Ты станешь лучшим моим творением, — шепчет, склонившись ниже, Хисока. — Непокорный, маленький, смелый…
Щеку опаляет горячим дыханием. Гона гладят по плечу, по волосам, а затем смыкают веки и целуют их, настойчиво-бережно.
— Хисока, — бормочет покрасневший Гон, цепляясь за мужчину, как утопающий за соломинку. — Хисока…
Он хочет сказать, что охотник ошибся, что всё это — неправда, ведь он уже давно трусливо подчинился судьбе и в частности одному…
Ему не дают ни договорить, ни додумать, зачем-то поднимая с земли. Когда Гон обнаруживает себя сидящим у дерева, Хисоки рядом уже не оказывается.
***
Шаг… ещё шаг… ещё несколько… Гон аккуратно ступает по узким перилам моста, стараясь сохранить равновесие.
Уф… Не так уж это и просто.
Идущий рядом с ним Хисока не предлагает руки, но и не отходит к противоположной части. Наверное, это можно назвать беспокойством.
Конечно, это нормально — волноваться о том, не сломает ли твоя игрушка себе ещё что-нибудь.
Гон балансирует на мосту, тихонько напевая. Они не идут в какое-то определённое место, Фрикс просто захотел прогуляться там, где давно не был. Эту часть острова он помнил похуже, поэтому был благодарен Хисоке, неустанно следовавшем за ним повсюду.
Гон спрыгивает с моста и на минуту останавливается, вспоминая местность. За холмом справа должен быть ручеёк, а по левую сторону… да, точно. Есть там одно уютное местечко.
— Думаю, нам туда, — тыкает влево мальчик, поворачиваясь к Моро. Тот кивает, и они сходят с дорожки, мгновенно погружаясь в траву по колено. Ещё десять… нет, пятнадцать минут ходьбы, и они уже будут у цели.
— Это здесь, — восторженно шепчет Гон, чувствуя сплетения мощных корней под ногами. — Два дерева, что борются за жизнь друг с другом.
Хисока молча замирает рядом, когда они приближаются к тысячелетним гигантам.
— Они растут на ужасной почве — цветы и трава, например, здесь никогда не появлялись, — подойдя к одному из дубов, начинает рассказывать Гон. — По легенде из случайно занесённого ветром жёлудя проросло сначала вот это дерево, — он похлопывает по массивному стволу рукой, — а потом, видимо, уже из его жёлудя, смогло вырасти и второе. Эти двое всегда соперничали друг с другом за право жить в таком странном месте…
— Думаешь, они похожи на нас с тобой? — отстранённо интересуется фокусник.
— Возможно, — немного подумав, отвечает мальчик.
Хисока отходит от него, чтобы устроиться под деревом напротив. Гон тоже садится на жёсткую, как камень, землю, носками ботинок касаясь ног Моро.
Пространства между двумя деревьями мало, но достаточно для того, чтобы чувствовать себя отгороженным от остального мира, словно в собственной маленькой вселенной. Потому Фриксу и нравится это место. Всегда нравилось.
— Гон-кун, ты не решил, что хочешь делать дальше? — спрашивает вдруг мужчина.
— Ты о чём, Хисока? — не понимает младший.
— Твои глаза ведь уже тебе не принадлежат. Чем будешь заниматься до того, как мы сразимся с тобой?
— Ну-у-у… — задумывается Гон, — буду тренироваться каждый-прекаждый день. Начну делать пробежки по острову, учиться чувствовать твоё присутствие…
— Пробежки? — насмешливо улыбаясь, спрашивает Хисока. — Гон-кун, ты разве забыл, что ничего не видишь?
— Ну, я…
— Сначала научись ощущать хотя бы мою банджи-жвачку, и только потом уже думай о подобном.
— Жвачку? Ты про ту, что тянется сейчас к моей левой руке?
На мгновение между деревьями повисает молчание. Фокусник удивлённо смотрит на Гона — всего секунду, но этой секунды ему вполне достаточно.
Розовая нить бесшумно исчезает.
— Как?.. — заинтересованно подаётся вперёд Хисока.
— Ну... Врач говорил, что моя слепота может быть временным явлением. Он, конечно, ничего не обещал, но у меня ведь с детства неплохая регенерация… — Гон смотрит в глаза мужчине, и тот кивает, повелевая продолжать.
— Три дня назад я проснулся утром и почувствовал свет. Слегка жгло глаза с непривычки… А вчера уже смог различить контуры и цвета. Тебя наконец-то увидел… Не хотел говорить до тех пор, пока полностью не верну себе зрение.
По лицу Хисоки медленно расплывается улыбка. Ещё через пару секунд с губ срывается короткий смешок, и вот уже он, не сдержавшись, хохочет, прикрывая рукой своё бледное лицо.
Этот простачок, сам того не зная, провёл его. Заставил отойти от собственных принципов. Поразительно…
Не зря он считал, что Гон ещё сможет удивить его.
Хисока пристально рассматривает мальчишку сквозь пальцы. Тот смотрит на него неуверенно, и всё же Моро замечает в карих глазах искринку прежнего задорного блеска.
Когда они уходят отсюда, Хисока поднимает Гона на руки, бережно приобнимая за талию.
— Отнесём тебя домой. Ты обязательно должен рассказать это тёте. — Фокусник лукаво улыбается, щурясь по-привычному хитро.
— Да, — кивает ему Фрикс, искренне улыбаясь в ответ.
Хисока украдкой смотрит на тихо сияющего Гона, сидящего у него на руках. Такой Гон вызывает в нём жар и будоражащее кровь восхищение…
Высокая трава шелестит у колен, и мальчишка смеётся, потянувшись к ней пальцами.
Золотые глаза наблюдают, поглощая всего его — без остатка.
Победит ли Хисока в последней их битве?
Кто знает, мой мальчик.
Кто знает…