Вместо церкви Лео направился к телефонной будке на углу улицы.

— Нам нужно позвонить в полицию, — пояснил он. — Я не могу всегда защищать тебя. Пусть Менделя покарает закон.

— Ты прав. Но тебе нужно спрятаться. Ты его побил и ворвался в чужой дом, тебя тоже могут забрать в тюрьму.

— Нет. Я буду свидетелем. Тебя могут не послушать, ведь ты ребёнок. Не волнуйся, всё будет хорошо. В худшем случае отсижу несколько суток.

— Но этот человек, мистер Шелтон, богатый и наверняка влиятельный…

— Ему придётся потратить много денег, чтобы отмазаться от тюрьмы. На то, чтобы испортить мне жизнь, не хватит. Теперь им могут заинтересоваться такие как я, а от нас деньгами не откупишься. Если придём за его жизнью, с ней и уйдём, даже если придётся отдать свою. Но не беспокойся, я завязал.

На этом мои аргументы закончились. Лео крутил телефонный диск, набирая номер. Я стояла снаружи и колупала зелёную краску на обшарпанной стене будки. Вокруг текла обычная жизнь: галдели дети, пахло бензином и подгоревшим обедом. На душе было скверно. Я без особой надежды просила Бога, чтобы он уберёг Лео.

В полиции у нас взяли показания, после чего мне сказали идти домой, а Лео задержали «до выяснения всех обстоятельств». Я хотела возразить, но он улыбнулся и с нажимом сказал, что всё будет хорошо. Я позволила себя увести. В коридоре я увидела Менделя в наручниках и в сопровождении двух полицейских. Он ругал «сукиного сына», который его избил. Я спряталась за выступом стены. Мне было противно смотреть на этого человека.

На улице я села на бордюр и стала ждать освобождения Лео. Из кармана юбки я достала розарий, который всегда носила с собой, и стала читать «Радуйся, Мария, благодати полная…» Я не винила Бога в случившемся, лишь моё доверие к священникам пошатнулось.

Время шло. На улице становилось всё жарче. По лбу скатилась капелька пота. Нагрелись волосы, как лапша на сковородке. Возле отделения полиции постоянно останавливались машины. От запаха горелых шин и плавящегося асфальта кружилась голова, вдобавок пересохло в горле, и живот урчал. Я не ела с самого утра. Для меня это было не в новинку. С десяти лет я сознательно держала в пост в положенные дни, а он предполагал полный отказ от пищи. Я решила, что сегодня буду поститься ради Лео, за его освобождение.

Я отошла в тенёк. Дышать стало легче. Я вспомнила, что во дворах должна быть водопроводная колонка, и нашла её в соседнем дворе. Я с наслаждением смыла пот с лица и набрала воду в ладони, чтобы утолить жажду. На вкус она мне показалась приятно сладкой и бодрящей.

Я вернулась к участку и посмотрела на часы. С задержания Лео прошло уже четыре часа. Я хотела узнать хоть какую-то информацию о нём, но меня даже не пустили внутрь. Пригрозили, что насильно отведут домой. Я вернулась на прежнее место, к бордюру. «Не уйду, пока его не выпустят, — решила я. — Пусть даже мне придётся просидеть здесь всю жизнь». Меня одолевали тяжёлые мысли. Что, если Лео мне соврал, и всё гораздо хуже? Вдруг его на много лет посадят в тюрьму, или мистер Шелтон наймёт плохих людей, чтобы его убили прямо в здании полиции?

Ноги одеревенели от долгого сидения, когда я услышала над собой чей-то голос:

— Эй.

Я подняла голову и увидела молодого полицейского. Он уводил меня из комнаты допроса.

— Там остался твой брат?

— Да, брат! — я ухватилась за ложь, как за спасительную соломинку. — Его арестовали за то, что он меня защитил, и я очень переживаю за него.

— Я могу помочь. Что-то узнать у твоего брата или передать ему.

— Вы правда поможете? Просто так?

— Да. Жаль тебя. У меня самого есть сестра.

— Узнайте, пожалуйста, когда его выпустят, а ему передайте… Спросите у него, как он, не нужно ли ему чего-нибудь. Из еды, например.

— Хорошо. Никуда не уходи.

Время ожидание потекло ещё более томительно. Я ходила взад-вперёд, вставала на носочки, надеясь хоть что-то увидеть в зарешечённых окнах. Наконец, полицейский вернулся.

— Твой брат сказал, что у него всё хорошо, и велел тебе идти домой. Думаю, его выпустят уже завтра.

— Спасибо вам большое! Если вдруг ещё раз его увидите, передайте ему, что я его очень жду!

На сердце стало немного спокойнее.

В церкви меня встретили с радостью, никто уже не надеялся увидеть меня живой. Открывшаяся правда шокировала всех взрослых. Никто не ожидал, что под личиной доброго священника скрывается расчётливый убийца. Только малыши ничего не понимали.

В доме полиция всё перевернула вверх дном, и наша воспитательница, миссис Холланд, не представляла, как мы справимся с уборкой:

— Нужно поставить мебель на место, но в будни все прихожане на работе.

Меня осенило.

— Я знаю одного человека, который может помочь. Завтра он должен прийти.

Во всяком случае я надеялась, что Лео согласиться, и что его вообще выпустят.

Ночью мне приснился кошмар. Врачи в медицинских масках везли меня по тёмным коридорам на больничной каталке. Я хотела сбежать, но не могла и пальцем пошевелить. Страх и безысходность переполняли моё существо. Меня завезли в комнату с ярким светом. По мёртвому, больничному запаху я поняла, что это операционная. В руке врача блеснул скальпель, и я услышала… свист.

Я распахнула глаза. Яркий солнечный луч плясал на стене. «Значит, уже утро». Я сонно потянулась. Свист повторился. Я повертела головой в поисках источника звука. В следующий миг стекло противно скрипнуло, затем ещё и ещё. Кто-то кидался мелкими камешками.

Я подбежала к окну. Свежий воздух омыл моё лицо. Внизу стоял Лео, целый и невредимый, и махал мне рукой.

— Я сейчас спущусь, — крикнула я в открытое окно. — Только оденусь.

С умыванием и одеванием я справилась за пять минут и побежала вниз по лестнице.

— Привет, сестрёнка! — усмехнулся Лео, стоило мне оказаться на улице.

Я поняла, что это намёк на мою вчерашнюю ложь, но меня переполняло такое счастье, что я продолжила нестись к нему.

— Никаких объятий! — он отступил на несколько шагов и выставил руки вперёд. Я остановилась, подняв тучу пыли при торможении. — Лучше уж пожми мне руку, если так хочется поздороваться.

Я схватила его ладонь обеими руками и сильно потрясла. Он вздохнул.

— Видимо, с тобой всё в порядке, раз ты опять всем недоволен, — сказала я, лучезарно улыбаясь. — И да, привет, брат! Я очень рада тебя видеть! Как всё прошло? Тебя не обижали?

— Всё хорошо.

— А подробнее?

— Женщинам незачем лезть в мужские разборки. Но одно тебе надо знать: Менделю грозит серьёзный срок, а этот миллионер теперь под наблюдением полиции. Стоит ему ещё раз влезть в какую-то афёру, и всё, крышка. Ты и твоя семья в безопасности, больше никого из вас не отправят на смерть.

— Что ты сказал? Значит, я была не единственной?..

Я с ужасом смотрела ему в глаза. Я хотела услышать один ответ — «нет», но Лео был честен:

— Да. Он продавал детей из приюта на органы. Не всех, некоторых действительно отдавал в приёмные семьи, чтобы не вызвать подозрений. Мне очень жаль.

Мои плечи затряслись. «Значит, почти все мои братья и сёстры мертвы? Как? За что?» Слёзы обожгли глаза, покатились по щекам и едкой горечью осели на языке. Ладонь Лео опустилась на мою макушку.

— Я понимаю твои чувства. Моих родителей и брата убили, когда я был твоего возраста. Тебе нужно стать сильнее, — строго закончил он.

Я беззвучно рыдала, оплакивая всё: убиенных братьев и сестёр, предательство человека, который заменил мне отца, растоптанное детство. Я знала, что Лео против, но тянулась к его футболке. В глазах двоилось от влаги, и я видела перед собой лишь силуэт. Его футболка была парусом, который заметил утопающий, последней надеждой обрести твёрдую почву под ногами.

И Лео сдался — с ворчанием про сопли, которые придётся оттирать, прижал меня к себе. Многие помнят, как утыкались в мамин живот в детстве, это ощущение абсолютной безопасности и покоя. В моей жизни был только названный отец, но мне тоже знакомо это ощущение. Уткнувшись в грудь Лео, я испытала нечто подобное, но он не обнимал в ответ. От рук, что мёртвым грузом лежали на моих плечах, исходили сила и строгость вместо нежности и ласки. До этого он положил руку мне на голову, но не погладил. Он не привык проявлять лишние чувства.

Запах крови перебивал все другие. От страха я перестала плакать — быстро отстранилась и задрала его футболку. Свежая кровь пропитала старые бинты. В глазах потемнело. Я почувствовала, что падаю в обморок, но приказала себе стоять. Руки Лео по-прежнему лежали на моих плечах. Падать должен был он, а не я, но он стоял.

— Что они с тобой сделали? Ты снова истекаешь кровью!