Осень в этом году выдалась на удивление дождливой и холодной. Кажущиеся бесконечными чёрные тучи уже неделю не исчезали с неба, не позволяя солнцу пробиться сквозь их мрачный занавес. Асфальт не высыхал от дождей, а в некоторых переулках вода не успевала сливаться в водосток, из-за чего образовывались огромные лужи. Да и ветер – сильный, промозглый, иногда вперемешку с дождём, — то и дело, пытался отхлыстать тебя по лицу.

Нельзя сказать, что этот город был велик, но и маленьким его назвать язык просто не поворачивался. В райончике, где жил Кирию росло много деревьев, а дома напоминали собой старинные домики по пять-шесть этажей, иногда больше.

Фасады абсолютно всех зданий казались только-только выстроенными и покрашенными. Да и дворики могли похвастаться своей чистотой. И всё это благодаря аккуратным и чистоплотным жильцам.

Он прошмыгнул в третий подъезд, одновременно закрывая мокрый зонт, который не очень то и спас его от ливня на улице. Молодой человек тихо чихнул и провёл рукой по волосам, проверяя, насколько сильно они промокли. Ему повезло, голова не пострадала, если только немного, да и то от влажности воздуха.

— Добрый вечер, Зеро-кун, — поприветствовал его консьерж, Кросс Кайен, работавший здесь ещё до того, как Зеро перебрался сюда. Мужчина всегда был приветлив и даже в некотором роде заботился о нём и обо всех жильцах в целом, словно они были ему родными. Хотя и чудаком он прослыл тем ещё: чего стоили его вязаные вещи обязательно розового цвета, такие же розовые варежки на руках и вдобавок розовые мечты о каких-то небылицах.

— Добрый, Кросс. На улице снова потоп.

Кайен поправил свои очки с большими стёклами и чуть улыбнулся, отпивая немного из дымящейся белой чашки с рисунком большого розового сердца сбоку.

— В ночь и вовсе обещали грозу. Уже и по радио объявили, чтобы вечером никуда не выходили из домов. Ты же, я надеюсь, сегодня никуда не собирался?

— Нет, куда мне. Нужно готовиться к следующему экзамену, так что всё ближайшее время я буду проводить дома за учебниками, — он чуть скривился и расстегнул пару верхних пуговиц своего тёмно-синего пальто.

— Ах, молодость, — мечтательно выдохнул Кросс и погрузился в какие-то свои мечтания, которые, Зеро был готов поспорить, были уже поднадоевшего всем цвета и отдавали ванильной пудрой.

Иногда их консьерж придавался воспоминаниям из своего очень бурного прошлого, тогда, если он начинал говорить, заткнуть его было просто невозможно. Поэтому Зеро предпочёл не вырывать его из состояния нирваны, мало ли…

Кирию подошёл к почтовым ящикам и, выудив из кармана связку ключей, самым маленьким из них открыл одну из ячеек. Внутри лежало письмо. Плотная бумага, явно дорогая, ровный почерк отправителя с лёгкими завитушками и фамильная печать…

— Неужели письмо? — Кросс молниеносно выскочил из своей комнатушки и взглянул на конверт из-за плеча Зеро. — И от кого же?

— Юки, — ответил он.

— Ах, Юки-тян. Как же это мило… — тяжело вздохнул Кросс и слегка потянулся, разминая затекшую спину.

— Да, мило, — согласно кивнул Кирию.

Куран Юки жила в этом доме чуть больше двух лет, когда училась в школе и подрабатывала в маленькой цветочной лавке неподалёку. Они были соседями, их квартиры располагались прямо напротив, и частенько вместе уходили по утрам кто куда.

У Юки был спокойный, хоть иногда и немного переменчивый, характер. Правда, тут можно и поспорить, всё-таки будь она прямо «спокойной», то не смогла бы пробиться через выстроенную от посторонних преграду Зеро и не подружилась с ним. Так что лучше сказать, что она была целеустремлённой, милой, понимающей, и обладала поистине тяжёлой рукой.

Будучи вторым ребёнком в знатной семье Куран, девушка была лакомой добычей для пронырливых журналистов. В большинстве странного происхождения газет с небылицами её часто называли «принцессой» рода Куран. Однако, вопреки своему благородному происхождению, Юки вовсе не была зазнавшейся особой.

Зеро иногда казалось, что её причисление к какому-либо знатному роду вообще ошибка. Ну не была она похожа ни на одну леди из высшего общества…

Однако всё было именно так.

Иногда Юки могла вести себя взбалмошно и непредсказуемо: так, решение поступать в школу вдали от дома и жить отдельно повергло её мать с отцом в такой шок, что они сначала даже не поверили, а потом едва ли за сердце не хватались, умоляя её вернуться домой. Но Юки была непоколебима.

Если честно, сначала Зеро вообще не понимал, чего это её родители так распереживались, ну стукнуло в голову их любимой доченьке пожить жизнью «простолюдинов», так пускай, чего уж там. Насмотрится, наработается, глядишь, и сама домой прибежит.

Причину переживаний супругов Куран Кирию понял спустя две недели проживания с Юки на одной лестничной клетке. Она была крайне неуклюжа, забывчива, и совершенно не умела вести домашнее хозяйство. Понятное дело, когда за тобой с детства бегают няньки, служанки, гувернантки, а вместе с ними и родители ни о какой самостоятельности и речи быть не может. Но это ни в коем случае не оправдывало такую безалаберность со стороны девушки.

Искать выход из всей этой ситуации пришлось Зеро и соседке с этажа ниже, Вакабе Саёри. Её квартира находилась точно под квартирой Юки, поэтому девушка однажды стала жертвой потопа, когда Куран забыла выключить воду при набирании ванны. Впоследствии Юки оплатила ей ремонт. Несколько раз. Всё-таки память у неё была просто ужасная. Забавным оставалось во всём этом то, что этот и другие казусы со стороны Юки не стали помехой их крепкой дружбе. Они частенько вспоминали все эти происшествия с улыбками и смеялись.

Зеро смешно не было. Он был вынужден стать постоянным надзирателем (читайте: нянькой), чтобы предотвратить любой хаос, который только могла создать Юки. Дошло до того, что он стал ей готовить после того, как девушка отравилась едой из какой-то дешёвой забегаловки. Кто бы знал, как часто Кирию думал о том, чтобы позвонить её родителям и попросить их забрать дочурку отсюда, чтобы облегчить им всем жизнь. Но потом эта мысль как-то совершенно незаметно вылетела у него из головы. Да и об этом он не жалеет. Всё-таки время, проведённое с Юки, одно из самых счастливых в его жизни.

К сожалению, Юки пришлось уехать назад. Но это произошло исключительно по её воле.

У неё была мечта, — стать художницей и открыть свою собственную картинную галерею. И для её осуществления она была готова на всё. Юки была одарённой от природы, поэтому, по мнению Зеро, у неё были все шансы сдать экзамены и вступительные испытания и поступить в любую академию искусств, какую только пожелает её душа. Однако и запросы у Куран были соответствующие: она вбила себе в голову, что обязана поступить в престижнейшую из всех академий!

Самое забавное, что эта «престижнейшая академия» находилась недалеко от того самого поместья Куран, где она и жила до своего переезда. Зеро долго смеялся с выражения лица Юки, когда она об этом узнала. А потом пришло мучительное осознание — она должна будет уехать.

В какой-то момент Юки была готова даже отказаться от мысли о поступлении туда, лишь бы остаться с ними, но Зеро вместе с Саёри всё же смогли убедить её идти до конца.

Пожелать ей удачи и попрощаться пришли все, кто мог и не мог. С Кроссом они проплакали в обнимку не менее получаса.

Юки обещалась писать каждому как можно чаще и раз в месяц в определённые, заранее обговорённые, дни звонить.

На том и закончилось его соседство с Куран. Так он, по крайней мере, думал…

Спустя полтора месяца, когда Кирию возвращался домой, в лифте он столкнулся с незнакомцем.

Человек этот был высоким и статным, Зеро даже не побоялся бы назвать его красивым. В нём было что-то такое… аристократическое и утончённое, что, глядя на него, твой статус «простолюдина» и бедняка безжалостно падал на голову, подобно кирпичу с крыши.

У него были каштановые вьющиеся волосы и глаза насыщенного винного оттенка. Парню почему-то показалось, что он выглядит как-то знакомо. Но привычки слишком долго разглядывать людей Кирию не имел, так что он почти сразу бросил это дело. Ну, мало ли на кого он мог быть похож. Сколько ещё таких красавцев есть. Тем более альфа. Уж эти-то выделялись из толпы всем, чем только было можно и нельзя.

Зеро с его типом омеги в этом плане было гораздо проще. Не было столько внимания к его персоне, хоть за это спасибо.

Они доехали до последнего, девятого этажа, где жил Зеро, и тогда он насторожился. Всего на их этаже было четыре квартиры. Зеро и Юки жили напротив, ближе к лифту и лестнице, когда другие две квартиры располагались «по углам». Возможно, этот человек был родственником кого-то из соседей, но кого именно… По стороне Зеро жил дедушка-бета, всё ещё работавший библиотекарем, по другой была семья, состоящая из матери и дочки.

Кирию всё думал и думал, даже пропустил тот момент, когда незнакомец совершенно спокойно подошёл к двери Юки и начал копаться в карманах, что-то ища там.

Когда он выудил из кармана своего плаща связку ключей, Зеро нахмурился, а когда вставил один из ключей в замок и начал открывать дверь, тогда парень не выдержал и окликнул его:

— Прошу прощения, но вы кем будете?

Незнакомец сначала даже не обратил внимания на его оклик, словно не слышал или не понимал. Тогда Кирию повторил ещё раз, только громче.

Мужчина медленно обернулся на его голос. Теперь, видя его взгляд, Зеро понял сразу, с этим человеком они не поладят. Беспросветная скука, плескавшаяся в радужках, идеально сочеталась с раздражением, читающимся в поджатых от недовольства губах. Для него человек, что-то спросивший, казался назойливой мухой, ничего из себя не представляющей. Она просто жужжала где-то на фоне, но при этом никак не могла ему навредить, а если бы она сильно достала его, то он бы лёгким, наверняка изящным, движением руки отбросил её в сторону, ну или вовсе прихлопнул.

— Не думаю, что должен перед вами отчитываться, — тон его был холоден и до ужаса официален, что против воли заставляло насторожиться и ждать от него чего-то неприятного.

Зеро нахмурился ещё сильнее.

— Вынужден настаивать на ответе, в противном случае мне придётся обратиться к консьержу, чтобы тот вызвал полицию.

Но даже на это альфа никак не отреагировал, только продолжал смотреть на него ничего не выражающим взглядом. Да уж лучше презрение и злоба, чем вот такое вот непонятное нечто. Хотя его молчание, будто бы переспрашивало Зеро высокомерным тоном: «И что?».

Не выдержав повисшей тишины, Кирию продолжил говорить.

— Это квартира моей подруги. И она не предупреждала меня о том, что ждёт гостей…

— Наверное, это потому, что она здесь не живёт уже более месяца, — незнакомец продолжал смотреть на него с каким-то меланхоличным спокойствием, что поневоле выводило Зеро из себя ещё сильнее, нежели если бы этот неизвестный начал качать права и всячески хамить. А так, глядя на его непробиваемую маску и уверенный стан с по-королевски прямой осанкой и глазами, надменно взирающими сверху вниз, Кирию чувствовал, что единственный, кто готов взорваться от злости — это он сам.

— И всё же…

— Скажу лишь то, что я новый владелец квартиры. Вас устроит такой ответ? — его губы сложились в неприятную едва различимую усмешку.

— Не совсем. Было бы ещё неплохо узнать ваше имя, любезнейший, — в тон ему ответил Кирию, едва сдерживаясь, чтобы не рычать, а потом чуть не подавился воздухом, потому что…

— Куран Канаме, если вам угодно.

Зеро так и застыл, поражённый.

— Так вы брат Юки?..

Юки расписывала своего любимого старшего брата как некий эталон всех мужчин: с внешностью Аполлона, с манерами джентльмена, умного, пригожего, заботливого, добрейшего… С её слов парень нарисовал в своей голове портрет некоего божества, потому что ни один из смертных просто не мог быть таким безупречным, как описывала Юки своего брата. Теперь же всё встало на свои места. Способность младшей Куран идеализировать людей сыграла с Зеро злую шутку. И эта шутка сейчас стояла прямо перед ним и смотрела, как на грязь под ногами.

Больше они друг другу ничего не сказали. Разошлись каждый по своей квартире, на том их знакомство и закончилось…

…А вот счастливая соседская жизнь продолжалась.

Письмо от Юки, в котором она предупреждала друга о приезде брата, пришло на следующий день после их с Кураном встречи. Там девушка подробно описала что к чему и почему, но Зеро от этого легче не стало. Потому что по письму можно было судить о том, что Канаме задержится у них надолго. Якобы ему предложили работу где-то неподалёку. Сначала он хотел приобрести свою собственную квартиру, но Юки прицепилась к нему, навязывая свою халупку. Ну и Куран не смог отказать её щенячьим глазкам. По мнению Юки, это было идеальным раскладом. По мнению Зеро и, как он сам считал, Канаме, не было.

За прошедшие два месяца житья с этим подобием божества на одной лестничной клетке, Кирию составил свой достоверный портрет «идеального» братца Юки.

Итак, встречайте! Куран Канаме! Обеспеченный, элегантный, угрюмый, немногословный, надменный.

И вот с этим вот набором слов Зеро предстояло изредка сталкиваться на лестничной клетке или в подъезде, порой на улице, а иногда и в лифте.

Они редко разговаривали друг с другом, а если и пытались связать пару предложений, то всё сводилось к такому непонятному месиву из отрицательных чувств, что попытки их быстро свелись на нет. Чисто из приличия, они всё же здоровались, если уж сталкивались лоб в лоб, и сделать вид, будто они не знакомы, просто не получалось.

Больше всего бесило то, что той ещё скотиной Курана считал только Зеро. Вот Кросс, например, в нём души ни чаял. Конечно, его расположения Канаме не разделял, но старался вести себя прилично (во всех смыслах), всё-таки этот чудаковатый консьерж был дорог его любимой сестре. С остальными жильцами он также поддерживал нейтральный отношения. С некоторыми мог даже обмолвиться парой предложений, конечно без каких-либо особых эмоций. Он вообще был крайне безэмоционален.

Кирию покачал головой и убрал письмо в свою сумку на длинном ремешке.

— Пойду к себе, — сказал он, обращаясь к Кроссу, но тот его уже не слушал: по радио началась его любимая программа, так что в ближайший час к ним в подъезд мог пробраться кто угодно и как угодно, а их консьержу было бы совершенно по барабану.

Зеро не терпелось прочитать это письмо. Давненько Юки не давала о себе знать. Письма от неё приходили короткие, содержащие в себе мало информации о ней, но много вопросов о его делах. Это начинало беспокоить, ведь обычно девушка была крайне общительна, чем ужасно напоминала Зеро его брата-близнеца, Ичиру. Тот тоже писал громадные письма, в которых подробно рассказывал чуть ли не о каждом своём дне.

Спрашивать о делах Юки у её брата не было никакого желания по вышеизложенным причинам.

Раздвинув стальную решётку лифта, он зашёл в кабину, закрывая за собой дверь и нажимая кнопку с цифрой девять. Это был самый последний этаж в их доме.

Вообще их дом считался самым опрятным. Потому что всякое хулиганьё перестало бегать сюда после того, как Зеро «прочитал им нотации». Кросс, однако, его методы воспитания не одобрял, каждый раз не уставал повторять, что омегам не престало бить детей, им следует быть мягче и ласковее.

Ага. Куда уж мягче. Кирию взглянул на среднего размера зеркало и усмехнулся, а ведь когда-то был против того, чтобы его вешали в лифте. Но оно оказалось очень даже полезным и нужным, особенно с утра, когда, вылетая из квартиры, он не успевал причесаться либо толком запахнуть пальто.

Тихий скрип обозначил его приезд на нужный этаж. На лестничной клетке было как всегда тихо. С соседями Зеро очень даже повезло: все приличные и вежливые, за исключением Курана, разумеется.

И стоило только вспомнить о нём, как дверь его квартиры медленно приоткрылась, и оттуда вышел сам «Король». Иначе его описать просто не получалось. Всегда одетый с иголочки, весь такой идеальный и блистающий. Одного взгляда на него хватало, чтобы понять, что перед тобой человек знатный, и убедиться в ничтожности собственной жизни.

Наткнувшись, по-другому сказать нельзя, взглядом на парня, Куран спокойным привычным тоном произнёс:

— Добрый вечер, Зеро. Ты сегодня припозднился, — заметил мужчина… хотя какой он вообще мужчина? Он был не на много старше Кирию. Просто на фоне Курана Зеро и сам себе казался какой-то несуразной блеклой ерундовиной, настолько безукоризненным был образ альфы даже для него, вечно конфликтующего с ним. Забавным было также то, что, если раньше они обращались друг к другу исключительно формально, то после, по каким-то им самим не ясным причинам, перестали это делать. Хотя звать его по имени омега не собирался, а как к нему обращаются было без разницы. Главное, чтобы границы знали.

— Иногда у меня складывается впечатление, что у нас не один консьерж, а два, — Кирию хмыкнул, подходя к своей двери.

Куран не спешил уходить, хотя уже должен был. Он всегда покидал дом в разное время, но в последние дни обычно это происходило ближе к вечеру. Канаме читал лекции в университетах. Причём сначала в одном, а потом его начали приглашать во все подряд, услышав о таком молодом, но до ужаса талантливом человеке. Что ни говори, а мозги у него были очень даже ничего.

— Сессия, — заключил он сдержанно, продолжая разглядывать Кирию с ног до головы.

Ну, что тут можно сказать? Куран Канаме: умный, состоятельный, самостоятельный, наблюдательный, но всё ещё редкостная высокомерная сволочь.

— Ага, — Зеро поморщился, такая проницательность была ему неприятна, а внимательный взгляд заставлял внутри подниматься волну раздражения, но Зеро с достоинством её подавил.

Кирию вставил ключ в замок, три раза повернул его, слушая достаточно громкий грохот замка внутри, затем вытащил его, перевернул связку и уже другим открыл второй замок.

Куран сосредоточенно наблюдал за тем, как Зеро возится со своей старенькой дверью. От такого чрезмерного внимания становилось не по себе. Сначала омега игнорировал его, но с каждой секундой делать это было всё труднее.

— Ну что ещё? — нетерпеливо обернулся Зеро назад, вызывающе глядя Канаме точно в глаза.

Тот не растерялся и в ответ спокойно пожал плечами.

— Жду, когда ты зайдёшь к себе.

В таком случае Кирию просто не имел права задерживать его королевское величество. Он поспешил распахнуть дверь своей квартиры и прошмыгнуть внутрь, сразу же захлопывая её и закрывая на все замки.

Оказавшись у себя дома, Зеро наконец-то смог спокойно выдохнуть. Общение с Кураном, даже такое короткое, выводило его из себя слишком часто, хотя лучше сказать постоянно. И не то что бы Канаме вёл себя с ним грубо, либо в лицо сыпал оскорблениями. Вовсе нет, да что тут говорить, он даже ни разу ему каких-либо замечаний серьёзных не делал. Так, пару колкостей когда-то там сказал, да и на этом всё. По большей части в таком отношении к Курану виновато первое впечатление о нём, которое запечатлелось в сознании Зеро, похоже, на ближайшие пару лет точно.

Но это не имело значения. А вот письмо, которое ожидало своего часа, очень даже имело.

Омега скинул сумку на пол, снял пальто и повесил его на вешалку, не убирая в шкаф, давая просохнуть, и, захватив только письмо, прошёл на кухню. Она была маленькой, и периодически просто кричала о надобности ремонта, но Зеро постоянно откладывал это дело на потом. По его мнению, ремонт лучше всего делать летом, в период каникул, когда можно не беспокоиться о том, что неожиданно придётся куда-либо убегать по делам. Но при этом с одного лета он перекладывал всё на следующее лето, потому что обычно все его каникулы уходили на множество подработок.

Как и его брат, Зеро жил самостоятельно, существуя только на свои заработанные честным трудом деньги. И никак иначе. Хотя сначала родители помогали им обустроиться и даже приобрести некоторую мебель для жилья, потом они полностью взяли ситуацию в свои руки, доказывая, что уже достаточно взрослые и способны справиться со всем сами.

Зеро упал на стул и сразу же вскрыл письмо. Он искренне надеялся на то, что Юки простит ему отсутствие специального ножа.

У Юки был красивый ровный почерк с приятными завитушками, которые со всей точностью передавали её весёлый характер. Письмо было довольно большим, что не могло не радовать.

«Дорогой Зеро,

У меня всё хорошо. Извини, что так задержала ответ на твоё предыдущее письмо, но мне очень хотелось написать тебе именно после того, как я наконец-то узнаю результаты своего вступительного испытания для поступления. Это было так волнительно. К тому же списки задерживали очень сильно. Вот всё и затянулось на такой долгий срок. Я так переживала, что несколько дней не могла нормально спать! Ты бы наверняка разозлился, увидь моё уставшее лицо с тёмными кругами под глазами. Но я ни в коем случае не хотела бы тебя беспокоить, поэтому старалась не писать об этом ранее, откладывая на потом.

Сейчас всё хорошо. Я сдала вступительное испытание на «отлично» и теперь с гордостью могу сообщить тебе, что являюсь студенткой первого курса Академии художеств! Когда мне пришло письмо о зачислении, я сначала не поверила, несколько раз перечитала его, даже попросила горничную зачитать вслух. А потом мы вместе с ней прыгали и плакали от счастья. Моя мечта стала на шаг ближе.

Учёба сразу же накинулась на меня, стоило только перейти порог аудитории. Много часов мы посвящаем практике, преподаватели уже предупредили нас о том, что по весне каждый студент должен будет поучаствовать как минимум в одной выставке. Это немного волнует нас всех, потому что многим ещё ни разу не предоставлялся шанс выставлять работы на всеобщее обозрение и тем более обсуждение. Но гораздо больше, чем переживания, нас захлестнуло нетерпение и азарт. Меня так точно.

Со многими я смогла найти общий язык, так что мы проводим время достаточно плодотворно. Частенько ходим вместе гулять и уже обсуждаем планы на предстоящие каникулы. Ты наверняка сказал бы, что мы слишком торопимся, но ведь потом нам будет совершенно не до этого. Вспоминаю твой первый курс, как ты разрывался между учёбой и работой. Хотя и сейчас, я уверена, мало что изменилось.

Надеюсь, что и у тебя всё хорошо, и мой брат старается вести себя подобающе. Меня беспокоит то, что вы никак не можете найти общий язык. Ёри-тян снова писала мне об этом. Это причиняет мне боль. Всё-таки он — мой любимый старший брат, а вы — мои лучшие друзья. Я бы очень хотела, чтобы когда-нибудь мы все собрались вместе у нас дома и выпили бы чая. И я искренне надеюсь, что и эта моя мечта когда-нибудь осуществится.

Как твоя учёба? Нелегко учиться, когда вместо двух положенных сессий, их три… Я не могу не переживать, ведь прекрасно знаю, как ты загоняешь себя на учёбе. А меня нет рядом, чтобы вовремя остановить тебя и привязать к кровати, лишь бы ты только поспал, восстановил силы.

Вспоминая то время, когда мы были соседями, я всегда смеюсь вслух, потому что время, проведённое рядом с вами, для меня самое драгоценное, наполненное столькими важными воспоминаниями. Ты сейчас наверняка подумал, что я слишком сентиментальная. И не ошибся.

На этом я, пожалуй, закончу в этот раз. Буду ждать от тебя письма. Мне не терпится прочесть о событиях, что произошли с тобой за прошедшее время. Прошу тебя, не задерживай ответ.

С любовью Юки»

Зеро ещё раз пробежался глазами по тексту и кивнул самому себе. Откровенно говоря, он всегда ждал письма от Юки с невероятным трепетом и, выполняя её постоянную просьбу, писал ответ незамедлительно. В комнате его всегда была наготове бумага, иногда и конверты.

Писать в ответ было нечего. Его жизнь протекала размеренно и спокойно как всегда. Кирию никогда не стремился к каким-то приключениям, да и времени на это просто не было. Из университета он шёл домой или на подработку, иногда прогуливался по набережной, глядя на то, как разводят на ночь мосты, или ходил в парк, чтобы покормить хлебом уток.

Когда-то, его вытаскивали куда-нибудь одногруппники, но за все те два раза не произошло ничего хорошего. Так однажды, проснувшись на следующий день после совместного времяпрепровождения, Зеро обнаружил, что у него в одном ухе появились лишние дырки, в которые были продеты серьги. А еще в одно утро он проснулся от тянущей боли в районе шеи, в первую минуту у него едва инфаркт не случился потому, что парень подумал, будто бы его кто-то пометил, а он даже не помнил, какой вчера был день недели, чего уж говорить о произошедшем. Но, слава всем богам, это оказалась всего лишь татуировка.

Выяснилось, что одному из местных заводил стукнула в голову замечательная идея — сделать себе татуировку на память об этом вечере (никто, даже сам этот заводила, впоследствии не помнил, что там было такого особенного). Однако тот, кого должны были истыкать иголками, во время волшебного перемещения на ногах из бара, куда-то пропал. А остальные почему-то решили, что тем, кто хотел запечатлеть на своём теле этот вечер, был именно Зеро. Сам Кирию был пьян настолько, что не проснулся даже тогда, когда на него наносили рисунок. Откровенно говоря, он вообще ничего не почувствовал, пока спал в пьяном угаре.

Когда он появился в институте на следующий день, видя ошарашенные взгляды одногруппников, и слыша громкий смех Кайто-семпая (тем идиотом, которому приспичило сделать татуировку во время пьянки, был именно он), Зеро подумал о некоем злом роке, который решил настичь его именно с утра. По крайне мере гогот семпая казался его раскалывающейся голове именно карой за все грехи. Наверное, именно тогда они и дружились с Такамией Кайто. Но участвовать в таких попойках Зеро всё же перестал. Он вовремя осознал, что просто не выдержит, если каждый раз, просыпаясь по утрам, будет находить на своём теле лишние дырки и рисунки. Хотя, стоит признаться, татуировкой парень всё же был доволен. Она ему нравилась, а всех, желающих высказать своё мнение относительно того, что он омега, и ему не следует так «уродовать» своё тело, он вежливо посылал куда подальше.

Перестав тратить время на встречу в шумных компаниях, Кирию почувствовал себя немного лучше. Он стал больше спать, больше работать, больше загоняться на учёбе. Кайто на это только пожимал плечами, они хоть и были друзьями, но коль Зеро хочет изводить себя таким образом, то флаг ему в руки. Всё равно он был слишком упёртым, чтобы с ним спорить и что-то ему доказывать: пока сам не убедится — не упокоится.

Письмо как обычно получилось коротким. Зеро не видел смысла мусолить тему их неприязни с Кураном, поэтому в общих чертах отчитавшись Юки о своей учёбе, немного рассказал ей о делах Кросса, упомянул о встречах с Вакабой, да и всё. Конечно, получилось сухо, но омега надеялся, что она простит ему его неспособность передать свои чувства в словах на бумаге.

Парень сложил листок пополам, аккуратно запихнул его в конверт, облизнул края и заклеил. Заполнив поля с адресом и всем прилегающим, Кирию отнёс письмо в коридор и положил его на видное место, чтобы завтра не забыть отправить его.

Остаток этого дня Зеро посвятил подготовке к следующему экзамену, который должен был состояться послезавтра. Оставалось немного, а потом им дадут две недели отдыха, чтобы перевести дух. И на том спасибо. Можно будет уйти с головой в подработку.

Сейчас Кирию зарабатывал себе на жизнь, раздавая людям номерки в театре ближе к центру города. Конечно, добираться туда было выматывающе, но и оплата труда гардеробщика там была приличной, если сравнивать с другими местами. Скорее всего, это потому, что этот театр считался самым престижным, а билеты туда распродавались мгновенно, не важно даже на какие спектакли. Устроиться в такое злачное место Зеро удалось случайно: работая консультантом в магазине, он часто подсказывал бабушкам и дедушкам какие из продуктов посвежее, и как-то раз одна бабуля в благодарность рассказала ему о том, что им в гардероб требуется помощник. И если Зеро успеет вовремя прийти на собеседование, то она даже замолвит за него пару ласковых словечек. Так и вышло. Благодаря доброте этой женщины у Кирию есть очень хорошая подработка со стабильным графиком (вторник, четверг и суббота) и приличной зарплатой.

Но у парня всё ещё оставались свободными некоторые дни. Он всё чаще задумывался о том, чтобы занять ещё и оставшиеся, а на отдых оставить только воскресенье. Его останавливало лишь сомнение, что он не сможет выдержать такую нагрузку. А с другой стороны Зеро хотелось начать откладывать деньги на всякий случай, мало ли что может произойти, и вот такая заначка может пригодиться в будущем.