Был на факультете Зеро один персонаж, которого было трудно описать словами. По крайней мере, Кирию на первых порах просто не понимал, как это существо вообще угораздило поступить к ним, и каким образом они оказались в одной группе. Но факт оставался фактом это «существо» постоянно привлекало к себе внимание, хотело оно того или нет.

Айдо Ханабуса выделялся в любой толпе. Но он уж точно не являлся тем, с кем Зеро хотелось бы не то что общаться, но и просто видеться. Весь его вид кричал о том, какой он выдающийся и прекрасный, да Айдо и сам не раз заявлял об этом вслух, при этом выглядя высокомерно и едва ли терпимо. Хотя Кайто всегда со смехом говорил, стоило только им заметить светлую макушку альфы где-нибудь в коридоре, окружённого толпой людей, что этот парень ему определённо нравится. 

Кирию не понимал, что Такамия имел в виду, говоря это. 

За Айдо всегда кто-то бегал, едва ли не преклоняясь. В институте даже существовал отдельно созданный кружок, посвящённый ему. Там его называли Идолом. Такой бред на самом деле. Даже сам Ханабуса это признавал и старательно прятался от своих же почитателей, где только было возможно. 

Однажды Зеро нашёл его в туалете для персонала. Случайно. Просто зашёл тряпку намочить, чтобы преподавателю было чем стирать с доски. Раздался грохот, похоже, что швабра упала или ещё что-то. Омега просто решил проверить на всякий и случай, ну и поднять если что. 

В маленьком чулане вместе с упавшей шваброй обнаружился Айдо. Он показался Зеро искренне напуганным и попросил никому не говорить, что Кирию видел его здесь. Впервые в жизни парень подумал о том, что ему жаль Айдо. Несмотря на то, что этот индивид был достаточно заносчив и избалован, ни одному человеку не пожелаешь такой «популярности». 

Конечно, с другой стороны Зеро в некотором роде признавал, что Ханабуса симпатичный, к тому же не столь глупый, каким казался на первый взгляд. Но его отрицательные стороны всё же перевешивали всё положительное, что из него можно было вычленить. 

Вот и сейчас, глядя на то, как альфа тайком пробирается на корточках в аудиторию, придерживая ворот рубашки, где значительно не доставало пуговиц, явно отобранных его ярыми почитателями, Зеро снова поймал себя на мысли, что испытывает жалость к нему. 

Ханабуса как можно тише подвинул стул и сел рядом с Зеро, который в этот раз занял место на последнем ряду. Он тихо поздоровался с ним и кое-как запахнул рубашку, чтобы не светить обнажённой грудью. 

Это напомнило Зеро давно минувшие дни, когда они с Ханабусой только начали общаться. 

Тогда Айдо точно также, как сейчас опаздывал на пару, и точно также пробирался на корточках. 

Заползая на своё место, Ханабуса тяжело выдохнул и наконец-то достал из своей сумки что-то отдалённо напоминающее тетрадь, а потом вдруг наклонился к Зеро ближе и шёпотом спросил, есть ли у него ручка. Это было довольно неожиданно так, как до этого они и не говорили толком. 

Зеро посмотрел на него в ответ внимательно, размышляя, вернёт ли Айдо ему потом эту самую ручку, но всё-таки протянул ему свою собственную, которую держал в руке. 

Альфа удивлённо моргнул, принимая её, а Кирию тут же достал себе новую из своей сумки, лежащей до этого где-то у него в ногах. Потом они делали вид, будто рядом никто нет.

Тогда лектор неожиданно объявил на всю аудиторию:

— А теперь поговорим о вашем задании. Сейчас посмотрите на того, кто сидит с вами рядом, — Зеро и Ханабуса послушно уставились друг на друга, — это ваш партнёр, с которым вы будете вместе работать над задачами для закрепления пройденного материала. 

По аудитории прокатились недовольные шепотки, кто-то возмущённо бубнил о несправедливости. 

— Тишина! — рявкнул преподаватель. — Своё недовольство вы можете выразить в письменном виде и принести мне до конца дня, но оно всё равно мало на что повлияет, — он подхватил со стола перед ним листки бумаги и принялся раздавать их каждой паре. 

Только взглянув на тексты задания и вытянувшееся лицо Ханабусы, Зеро понял, как они попали. 

Преподаватель же, закончив с пояснениями, гордо удалился под недоумённое молчание. 

Айдо взял листок в руки, покрутил его так и сяк, снова положил и задумался. 

— Когда ты свободен? — спросил Зеро неожиданно.

Ханабуса резко выпрямился и удивлённо посмотрел на него, в первую секунду явно подумав не о том, что хотел до него донести омега. Кирию закатил глаза.

— Нам нужно решить это вместе, — пояснил он раздражённо, пальцем постучав по бумаге. — Когда ты свободен, чтобы пойти в библиотеку и позаниматься? 

— В библиотеку? — Айдо вскинул брови, и Зеро очень надеялся, что значение слова «библиотека» тому всё-таки известно. 

— Да. 

— Почему именно туда? 

Зеро чувствовал, что начинает закипать. Его ужасно раздражало такое нелепое непонимание элементарного. 

— Потому что там тихо и можно спокойно сосредоточиться. На вопрос-то ответь.

— Ну, завтра могу. 

— Во сколько? 

— Да в принципе в любое время, — пожал плечами Ханабуса. 

Кирию кивнул. Тогда они смогут уделить заданиям парочку часов, а потом он побежит на подработку. Идеально. 

— В таком случае завтра и начнём. Думаю, дня за два-три справимся. Завтра после последней пары пойдём в библиотеку. Идёт?

— Хорошо, — он даже кивнул в знак согласия.

На том они и разошлись.

Признаться честно, поначалу Кирию считал, что Ханабуса некий безмозглый мажорчик, которому просто нечеловечески везёт, и только за счёт этого «везения» он выкарабкивается из ям проверочных и лабораторных. Но именно тогда он окончательно уверился, насколько ошибочным было это мнение. 

Айдо оказался на удивление мозговитым парнем. Он действительно любил и понимал этот предмет. Без проблем, конечно, не обходилось. Ханабуса просто не переносил бумажные черновики, отдавая предпочтение решению всего в уме. 

Зеро старательно пытался его убедить, что нужно всё записывать. Но Айдо его слушать не желал, сначала попросту отмахиваясь от него, затем и вовсе делая всё назло. А потом, просто между делом, решил заметить заумным тоном, что все омеги очень уж любят всё записывать. Это и стало спусковым крючком. Вообще-то в оправдание Ханабусы стоит сказать, что первым вцепился в парня Зеро, потому что для него любое неуместное указывание на его тип было нетерпимым, вот и пошло поехало. 

Айдо даже и не понял, с чего на него так набросились, поэтому старался отбиваться как можно слабее, но это лишь сильнее злило Кирию.

Когда Зеро немного поостыл, Ханабуса выглядел перепуганным настолько, насколько это вообще возможно. Омега, кашлянув в кулак, пробубнил что-то отдалённо похожее на извинение, на том, вроде как, и успокоились…

Правда, потом Айдо приспичило извиниться перед Зеро за своё поведение. И вот надо было ему раскрыть свой рот…

— Ты же омега, всё-таки...

Стоит ли говорить, что было после этого? Вот и Зеро думает, что не нужно.

Таким образом, на второй день выполнения задания их просто не пустили в библиотеку и попросили больше здесь вдвоём не появляться. 

Зеро не считал себя виноватым ни за выговор, сделанный им, ни за побитого Ханабусу. Он наоборот очень гордился результатом своих рук, хоть на человека сделал похожим этого мажорчика. 

Айдо, что было удивительно, даже не возмущался, только его дёргающийся глаз оповещал Кирию, в каком шоке находился альфа. 

К счастью, в другой библиотеке их ещё не знали, поэтому они направились туда. Зеро на самом деле был удивлён, что Айдо не сбежал сразу после первого раза. Напротив, он, кажется, ещё больше загорелся заданием. 

Они закончили раньше на три дня, посвятив остальное время корректировке чистовиков. Ну а после сдачи задания, как предполагалось, они должны были разойтись, как в море корабли. Однако…

Однако у Айдо, по-видимому, были на этот счёт другие мысли. 

Ханабуса отчего-то решил, что теперь они с Зеро лучшие друзья. Забавно, что они и друзьями-то и не были, по мнению омеги, и тем более уж лучшими… Бред какой-то.

— Ну почему же бред? — переспросил у него Кайто, когда они вместе сидели в столовой. — По мне всё очень логично. Смотри, для Айдо, за которым постоянно носятся неадекватные персоны, большинство из которых - омеги, ты, по сути, являешь неким исключением из привычных для него правил.

— Каких ещё правил? Я что, по-твоему, виноват, что за ним ежедневно бегают какие-то идиоты?

Такамия отрицательно покачал головой.

— Ты меня не понял. Вернись на пару секунд назад и воспроизведи в своей голове мои слова снова. 

Зеро нахмурился, он ужасно не любил, когда Кайто так говорил, словно указывал ему на его неспособность понять с первого раза то, что до него хотят донести. 

— Да понял я. Но всё равно…

— Что «всё равно»? Благодаря тебе и твоим кулакам наш местный Идол наконец-то сможет пообщаться с адекватным представителем типа омег. 

— Это я-то адекватный? — в голосе Зеро отчётливо проскальзывало сомнение, отчего альфа засмеялся.

 — Вот видишь! Какой ещё омега так спокойно примет тот факт, что его назвали бешеным? 

Кирию не краснел и не жеманничал, просто пожал плечами на всё это. Подумаешь, большое дело, признать собственное крышеедение. Ну а какой нормальный человек, даже не то, что омега, станет кидаться на другого человека только из-за того, что ему указали на его тип? А вот Зеро кидался! Ещё как кидался!

— Думаю, вы с Айдо поладите.

Кайто откинулся на стуле и кивнул в сторону входа.

— А вот и наше второе действующее лицо, — рассмеялся он.

Зеро обернулся и увидел, как к ним бежит Айдо.

Вот с этого и началась их дружба…

Звучало это также печально, как и выглядело. После того, как они с Айдо «сдружились», все поклонники альфы устроили облаву на бедного Зеро. Хотя бедными он считал всех, кроме себя. Потому что только создания без мозгов могли додуматься до их способа мести: они устроили ему бойкот и старались полностью игнорировать его существование. И это было просто шикарно. Свою ошибку они поняли только спустя месяц, когда заметили, как Зеро блаженно спит на последнем ряду, а рядом с ним их бог во плоти читает какой-то справочник.

На этом они не остановились, но, к их глубочайшему сожалению, Зеро был просто непробиваем во всех смыслах. К тому же ему ничего не стоило устроить драку: ну а что, он омега, они омеги, тут вообще всё честно. 

Ханабуса сначала всё пытался вмешаться в эту ерунду, но, видя недовольный взгляд Зеро в его сторону, обещавший тумаки, сразу же отступал. Кирию не переносил, если кто-то пытался за него вступиться. Всё сам, своими руками. Его ужасно бесило, если кто-то относился к нему как-то иначе, нежели другим, только из-за того, что он родился омегой. Дурь чистейшая. 

Айдо достал тетрадь и стал торопливо записывать за преподавателем, стараясь не пропустить ничего. Зеро уже знал, что по окончании пары, у него будут слёзно просить его записи, а он, конечно поворчав как всегда, даст ему тетрадь. 

Их общение стало постоянным не так давно на самом-то деле. После переезда Юки Кирию стал всё чаще ловить себя на мысли, что ему и поговорить-то и не с кем. Нет, с ней у него тоже было не так много общего, но Куран просто была общительна и могла с лёгкостью найти подход к любому, так что разговор за разговором, встреча за встречей, и вот у них уже есть общие темы для обсуждения, а они сами пьют чай на кухне то у одной, то у другого. 

С Кайто же видеться они стали реже, пускай и сами встречи их не потеряли той самой изюминки, что так нравилась парню, просто Такамия находился на последнем курсе, выпускной был не за горами, так что он целиком и полностью отдал себя на растерзание научному руководителю и своей дипломной работе. Они всё ещё пересекались в стенах университета и неизменно обедали вместе, но на что-то большее у альфы просто не было времени, даже о вечеринках пришлось забыть на этот период. Правда, он клятвенно всех заверял, что по случаю своего выпуска закатит небывалую пьянку, и отмечать этот памятный день они будут неделю как минимум. 

И вот так однажды, взглянув на задумавшегося над какой-то задачей Айдо, Зеро просто взял и заговорил с ним первым. Альфа от этого встрепенулся, но ответил ему, вот тогда-то они и стали общаться ежедневно. 

После окончания пар Кирию решил забежать в небольшое кафе прямо около их института, Айдо же остался снаружи, терпеливо дожидаясь его, хотя Зеро ему сказал несколько раз, чтобы тот шёл домой или куда там он ещё собирался.  

Ханабуса навьючился, словно на улице было как минимум -10 градусов. Это была его отличительная черта: альфа постоянно мёрз. Стоило только температуре упасть, как он тут же натягивал на себя всю тёплую одежду, которая у него была и, больше напоминая собой шар на ножках, выкатывался из дома. 

Увидев, как Зеро выходит из кафе с двумя пирожками в руках, Ханабуса расплылся в улыбке и замахал рукой, в которой он держал зонт-трость. 

Зеро насуплено кивнул в ответ и ускорил шаг. Парень ужасно не любил заставлять кого-либо ждать. 

***

Было около двух часов ночи, когда Зеро, протяжно зевнув, решил, что с него на сегодня хватит. Несмотря на закрытую сессию, он продолжал вкалывать, как проклятый, чтобы потом расслабиться чуть больше. А в этом ему могли помочь только автоматы, за которые нужно было бороться. Да с тем же Айдо они оказывались конкурентами! Это возмущало ещё больше… и интриговало. Даже тот факт, что они с Ханабусой друзья никак не повлиял на страсть соревнований между ними. И это добавляло их общению ещё большего азарта. 

Возможно, тут свою роль играло ещё и то, что Ханабуса не видел в нём кого-то слабее себя. Они были равны. За это Зеро готов был угощать парня его любимыми пирожками с малиной и персиком хоть каждую неделю. Всё-таки редко можно найти человека, который не будет осуждать твоё поведение и характер, да и всего тебя в целом, а примет и поймёт. 

Знай Кирию, что Айдо окажется таким понимающим самородком, раньше, он бы, не раздумывая ни секунды, сразу подружился с ним, не теряя целых полтора года до этого. 

На улице снова накрапывал дождь. Из окна была видна большая лужа прямо возле пешеходного перехода. Омега подумал о том, что хотел бы, чтобы поскорее выпал первый снег. Конечно, потом он будет ворчать, что слишком скользко и слишком холодно, но это будет потом. Когда он несколько раз поскользнётся и отобьёт себе копчик. 

Расстелив кровать и выключив ночник, прикреплённый над письменным столом, Кирию сбрасывает с ног тапочки и забирается под одеяло, натягивая его едва ли не до головы. Ему нравится спать, зарывшись лицом в подушку, зажимая край покрывала между ног. 

Зеро редко видел сны. А если и видел, то они были странными, какими-то сюрреалистичными. Иногда ему снились кошмары, как же без них. Но парень, наученный с детства, знал, как с ними справляться: просто в самом сне нужно крепко зажмуриться, подождать немного и тогда ты проснёшься у себя в кровати. 

Такие детские практики они проводили с Ичиру, когда были детьми. Конечно, сейчас они выросли, но иногда неплохо вспомнить нечто такое. Зеро невзначай подумал о том, что брат тоже так делает. По крайне мере, ему хотелось так думать.

Зеро был старше Ичиру всего лишь на каких-то двадцать минут, однако это всё равно влияло на отношение к нему. 

Они были похожи как две капли воды, имели идентичные голоса и одинаковые типы. Но Ичиру с рождения был болезненным ребёнком. Даже после недолгой прогулки по улице он мог в тот же вечер слечь с температурой. Родители очень переживали за него и старались всячески опекать. Мама и папа любили их обоих, несомненно, но к Зеро относились иначе, нежели к младшему брату. Трудно сказать, чем они руководствовались, но было слишком очевидно, что Ичиру баловали больше, всячески выделяя своё особое к нему отношение. 

Зеро мог бы покривить душой и сказать, что это его никак не задевало, но это было глупо. Он был тихим и малоэмоциональным ребёнком, не умел правильно показывать свои чувства и выпрашивать родительскую ласку. Только смотрел на то, как мама в очередной раз гладит брата по голове и целует в лоб, проверяя температуру. Ему же всегда давали обычный градусник, и только, когда мальчик слёг с действительно сильной простудой дотронулись до его лба ладонью. Мимолётное касание, но сколько смутных эмоций оно принесло. 

Своего брата Зеро безмерно любил. За всё детство они ни разу даже не ссорились. Ичиру нравилось забираться ночью к нему в кровать и спать вместе, постоянно говоря, что ему страшно у себя. И он просто не мог ему отказать. 

В память Зеро хорошо въелись воспоминания о том, как как-то раз они всей семьёй поехали на ярмарку, которая проводилась только единожды в год. В большом шатре показывали представления, а на улице было много ларьков со сладостями. 

Там был один скукоженный человек. Он сидел на стуле возле прилавка, где были развешаны всевозможные мягкие игрушки. Зеро понравился большой плюшевый медведь белого цвета, ему ужасно захотелось себе такого. Ичиру же весь аж загорелся. Восторженно вскрикнул, цепко ухватившись за рукава матери и отца и звонким упрашивающим голосом запричитал: «Пожалуйста-препожалуйста».

Отец согласился попробовать сыграть. И выиграл именно то, что они хотели. Однако игрушку отдали Ичиру. Ведь именно он просил её. Наверное, скажи Зеро, что тоже хочет, папа выиграл и для него что-то. Пускай не медведя, а что-нибудь другое, но ведь выиграл бы. По крайней мере ему очень хотелось так думать. 

Его всегда привлекали числа, поэтому не было ничего удивительного в том, что любимым предметом в школе для Зеро стала математика. Он часто приносил домой листки с заданиями, на которых яркими красными чернилами были выведены сто баллов, радовавшие его. Брату же больше нравились гуманитарные науки, так что его всегда хвалили за блестящие сочинения с интересными размышлениями. 

Когда Ичиру приносил со школы очередные листки, исписанные от и до его аккуратным и ровным почерком, то мама всегда обнимала его и хвалила, папа же трепал во волосам, слушая заливистый смех. И глядя на это, Зеро просто не решался показать им свои тесты, где ломанным, чуть корявым почерком были записаны строки решения небольшого уравнения. Он не мог им даже сказать об этом, осознавая, что несколько цифр со знаками никак не превзойдут всех тех слов, что испещряли бумагу мыслями младшего брата. 

Чаще всего об успехах Зеро рассказывал им сам Ичиру. На лицах их тогда застывала слабая, какая-то нерешительная улыбка, отец позволял себе кивнуть головой. Вроде как даже одобряюще, но не более. 

Родители их баловали. Нечасто, конечно, но всё же. Они не забывали и про Зеро. На день рождения и другие праздники им всегда дарили что-либо. Коробки неизменно заворачивали в бумагу разных цветов, чтобы не перепутать. Лиловая — Ичиру, ментоловая — Зеро. 

Вместе с братом они писали письма Санте, а на день рождения могли прямо что-либо попросить. 

Ичиру расписывал то, что хочет, как можно подробнее, если не знал, как оно называется. В такие моменты он улыбался и тараторил как заведённый, чуть сбиваясь от возбуждения. И Зеро, глядя на него, думал, что тот ужасно милый. Он всегда мог поднять настроение, когда день был ужасно тяжёлым и долгим. Мог обнять ночью, если приснится страшный сон, и понимал его с полуслова, не важно, что именно имел в виду брат.

Однако неизменным оставалось одно: Зеро был старше. Пускай ненамного, но всё же старше. А если ты старше, значит, ты можешь перетерпеть. 

Так было с тем самым большим белым медведем, с плиткой шоколада, которым их угостила соседка, с шапкой с колокольчиком как у эльфа, пижамой в паровозик, машинкой, книжкой. Да со всем, чем угодно. И Зеро настолько привык к этому, что просто перестал замечать. 

К тому же сейчас он может позволить себе купить всё, что душа его пожелает, в пределах разумного, разумеется. Вот только смысл? Его не было тогда, так с чего бы появится сейчас? У него не было каких-то безумных планов на будущее, и нуждался он только в самом необходимом для жизни и учёбы. 

Кирию писал родителям письма раз в месяц, а иногда два. Там он подробно отчитывался о своих буднях, умалчивая, конечно, некоторые факты, но всё же старался быть максимально честным. Они отвечали достаточно быстро. Сухо. Но быстро. 

Ичиру же в своих письмах был очень красноречив и многословен. Он мог расписывать произошедшее с ним на много листов, стараясь пересказать всё точь-в-точь, как оно было на самом деле. Они и созванивались иногда. Реже, чем писали друг другу, но и такое бывало. И как-то раз во время их телефонного разговора брат обмолвился о том, что родители пригласили их на Рождество приехать к ним. Ведь они так соскучились по своим мальчикам. 

У Зеро всё внутри замерло на секунду, натянулось изо всех сил, а потом провалилось куда-то, и только сердце болезненно сжималось всё сильнее и сильнее. Просто потому, что ему родители ничего такого не писали и тем более не говорили. Тогда-то он и пришёл к тому самому выводу: не стоит более себя навязывать, пытаясь урвать хотя бы крупицы их любви и похвалы. 

Он сказал Ичиру, чтобы тот поезжал один, а у него неотложные дела, хотя это и было самой наглой ложью на свете.

Нет, Зеро не разорвал связей с ними. Писал. Писал. И ещё раз писал. Получал ответы. Этого было для них достаточно. И неожиданно он понял, что, наверное, просто нуждался не столько в любви родителей, сколько в их признании. Ну вот, признание парень уже получил, так что ещё нужно?

Ведь они о нём не беспокоились. Знали, что у того есть крыша над головой, которую они ему предоставили наравне с братом. Знали, что он учится и подрабатывает, чтобы быть способным себя накормить и одеть. Знали, что он жив. И этого было достаточно. 

Иногда Ичиру устраивал неожиданные визиты к нему. Это было немного неловко и очень волнительно. В последний раз он был у него в гостях ещё до того, как Зеро проколол уши и сделал тату. Ему было страшно представить реакцию брата на это. 

Ичиру ужасно дорожил их внешней схожестью. Поэтому иногда омега испытывал угрызения совести от того, что ещё не сообщил ему о своём небольшом преображении. Всё откладывал до лучших времён, которые, по мнению Кирию, ещё не наступили… И вряд ли наступят…

Вот с такими мыслями он и заснул, представляя, как завтра утром будет искать Айдо по всем коморкам и закуткам их института, потому что за ним снова начали охоту его поклонники, пытающиеся не только вырвать пуговицы, но и содрать с него саму рубашку, да и все вещи вообще. 

Вот они настоящие проблемы жизни, а не все эти глупые ночные размышления.

***

Небольшие каникулы, которые неизменно с небольшой задержкой наступали для них после каждой сессии, Зеро всегда проводил одинаково. Брал на работе дополнительные смены и мог целыми днями только и делать, что раздавать номерки. Все его коллеги с нетерпением ждали этих дней, ведь они могли спокойно взять себе несколько выходных подряд, потом даже не отрабатывая, ну а ему это было ещё выгоднее, ведь платили в двойном размере. 

Кирию не любил сидеть без дела, конечно, и каким-то гиперактивным человеком он не был, но элементарное движение считал неотъемлемой частью своей жизни. 

Никто его такого стремления работать не понимал. Каждый пребывал в томительном выжидании хоть какого-то отпуска, пускай и совсем небольшого. А Зеро наоборот постоянно искал, чем бы себя занять. 

Айдо вместе с семьёй собирались уехать в своё родовое поместье. Он давно там не был, хотя и явным желанием не горел, лишь мама смогла его уговорить. Так что Ханабуса уже отчалил, пожелав перед отъездом хорошо провести время. Парень на его слова покивал и помахал рукой. 

У многих учёба и не прекращалась, это просто у них в институте практиковали такую методику. Материал разбивался на три части: всё те же лекции, семинары. Просто информация давалась ещё раздробленнее. Таким образом они отчитывались не два раза в учебный год, а три. И двухнедельный перерыв был им небольшим приятным бонусом, что должен был позволить восстановить силы после пройденного. 

Из-за пасмурной погоды на улице казалось ужасно темно. Он вышел из подъезда, прихватив с собой зонт, на котором настоял Кросс, услышав, как по радио предупреждали о дожде. 

В этом году конец осени выдался ужасно дождливым, а вот снега и не было. Некоторые говорили, что нормальной зимы в этом году можно и не ждать. Зеро на самом деле это не особо волновало. Среди всех времён года ни одно конкретное он не выделял. Так что терять было нечего, даже если и миллиметра снега не выпадет. 

— Доброе утро, — раздался знакомый голос позади. 

Омега обернулся, видя почти рядом Курана. Он всегда был одет во всё тёмное. Тона могли разниться, но неизменно все они были холодными, как и его взгляд. Единственной более-менее яркой деталью, за которую и зацепились глаза Кирию, стал шарф. Глубокого тёмного винного оттенка, слишком подходящего его глазам. Шарф этот несомненно был связан вручную, и знакомые немного кривые петли слишком красноречиво говорили, кто именно его сделал. 

Рука механически дотронулась до похожего шарфа на своей шее, отличавшегося лишь цветом. Юки не изменяла себе и всегда с поразительной точностью выбирала нужный оттенок пряжи для вязания. Зеро помнил, как она только начинала увлекаться этим. Они вместе ходили в лавку, где девушка набирала несколько мотков, а потом многие вечера просиживала за работой, чтобы к приближающимся холодам не дать замёрзнуть своим близким. Точно такие же шарфы были у Кросса, Вакабы, Соен, двух сменщиц с работы Юки, консьержки из соседнего подъезда и многих других. Куран не скупилась на такие знаки внимания. Пускай некоторые из них и были сделаны немного криво, но те чувства, что она вкладывала в эти подарки значили гораздо большее, нежели любые другие, купленные за деньги. 

— И тебе, — ответил наконец Зеро. 

Альфа разглядывал его шарф точно также, как это делал сам омега всего лишь секундой назад. Было видно, что он тоже понял, чьих это рук дело, и даже глаза его немного потеплели. Вот что не говори, а свою сестру Куран явно любил. Это было заметно всегда: и во время разговора с Кроссом, когда тот без остановки тараторил о последнем письме от его милой Юки; и коротких диалогах с Вакабой, когда та случайно с ним сталкивалась; и даже Соен, что всегда была немногословна с незнакомыми людьми, справлялась о делах подруги непосредственно у него, хотя также как и все получала письма. 

Холодный порыв ветра заставил поёжиться, Зеро сильнее закутался в шарф и отвернулся от Курана, идя дальше. Их разговоры всегда сводили к одному и тому же. Сначала они здоровались, вроде бы даже бодро, хоть и без особого радушия, а потом стояли и молча смотрели друг на друга, пока Зеро, неизменно первым, не прерывал зрительный контакт и не уходил по своим делам. 

Брат и сестра Куран были слишком разными. И Кирию просто понятия не имел, как такое вообще возможно. Так похожие внешне, но при этом отличающиеся всем остальным: от манеры речи, до взгляда одинаковых глаз. 

Зеро никогда не мог похвастаться умением находить общий язык со всеми, но если раньше ему от этого было ни горячо ни холодно, то сейчас он чувствовал себя виноватым перед Юки, что так хотела, чтобы они подружились. Омега прекрасно понимал, что ничего на самом деле не должен, и принуждать его к общению с человеком, что смотрит на него как на пустое место, никто не решится, и всё равно…