Разразилась такая гроза, что за десять шагов ничего не было видно из-за сплошной стены ливня. Поблизости не было никаких укрытий. Оставался выбор: либо останавливаться и пережидать посреди дороги, либо надеяться, что за поворотом покажется деревня. Тайцзэ сидел за управлением, когда небеса разверзлись. Он вверх посмотрел, и глазницы стразу наполнились водой. Лошади забеспокоились, от удара они вместе ржанули и едва не понесли. Тайцзэ хотел Юэ позвать на помощь, потому что уже собирался соскакивать на землю и удерживать лошадей силой, а одному с парой не так-то легко справиться. Очередной удар вызвал точное повторение последствий первого.

— Держи их, — Юэ сам выглянул из повозки. Видно, что только что спал как младенец после суток без сна. Тайцзэ настоял, а то так бы и ходил с синяками под глазами.

Юэ на землю сам спрыгнул и оббежал повозку спереди, удерживая пару под уздцы. Очередной раскат заставил сердце Тайцзэ ухнуть вниз, так как кони чуть на дыбы не встали. Он бросил поводья и присоединился к Юэ. И они вместе потащили их по быстро превращающимся в грязь колеям. Было слишком сыро, сапоги моментально наполнились водой по самые голенища, хлюпало. Тайцзэ даже не мог сказать, захлестнуло ли сверху, или вода проникла сквозь подошвы снизу. Сейчас все эти бытовые мелочи оказались совершенно неважными. Они вместе шагали по дороге и тянули лошадей за собой. Получалось медленно, становилось холодно, ноги казались тяжёлыми, словно к ним камни привязали, одежда мерзко прилипала к телу, волосы проникли за шиворот. Тайцзэ пытался смахнуть воду с лица, да в такой ливень — гиблое дело.

Юэ на него посматривал, желая поддержать или даже всю работу взять на себя, но он отлично понимал, что в одиночку может не справиться. А если кони помчатся в панике, они очень легко разобьют повозку, тогда охранять государственные деньги станет очень сложно. Да и без вещей остаться никому не хотелось. Они тащили и тащили коней за собой, придерживая их при каждом ударе грома. Наконец на следующем ухабе Юэ поскользнулся и едва не упал прямо под конские копыта, так и повис на лошадиной морде, больно оттягивая её вниз. Лошадь заржала, но, возможно, это и спасло их при следующем раскате, потому что от боли животному стало вовсе не до паники. Вторая лошадь только нервно переступала ногами, не в силах ни умчаться, ни сдать назад. Тайцзэ рискнул уздцы оставить и поддержал Юэ, пока он твёрдо не встал на ноги.

— Не подвернул? — с беспокойством поинтересовался Тайцзэ.

— Нет. Не знаю, — Юэ сделал шаг и провалился по щиколотку, одновременно с этим прихрамывая. — Кажется, немного растянул, но это пустяки. К вечеру будет нормально.

— Ты точно уверен? А то, может, в повозку…

— Уверен. Это даже не растяжение. Считай, что ушиб.

Биться в жидкой грязи было не обо что. Тайцзэ не поверил и продолжал наблюдать за ногами спутника, который упрямо двигался вперёд. Они снова шли в полном молчании. Дыхание сбилось у обоих, холод проникал буквально под кожу, стремясь вгрызться до костей, а гроза громыхала и громыхала, однако чуть-чуть сбавив обороты. Ветер всё ещё дул, сгибая молоденькие деревца пополам. Взрослые деревья только ветки отбрасывали при очередном порыве. Вокруг вырастали лужи прямо на глазах, а в душе поднималось волнение, что если гроза не угомонится и через час.

— Смотри, — Юэ указал вперёд. — Деревня. Давай поднажмём. Хотя бы под навес попросимся.

— Тебе нужно тепло, — возразил Тайцзэ. — С твоей ногой-то.

— Она уже не болит. Я же сказал, что только ушибся.

— Давай мы будем обсуждать это попозже, когда наконец найдём сухое место и переоденемся. З-замёрз, как суслик.

— Иди ко мне.

— Отлично придумано, — усмехнулся Тайцзэ, чувствуя себя ответственным за спутника. — А лошади тем временем дадут дёру — и поди найди, а тебе за золото отчитываться.

— Ты считаешь, для меня золото дороже тебя?

— Но не я же тут ранен, — возразил Тайцзэ, дёргая лошадь сильнее.

Чуть погодя, когда домики в деревне стали хорошо различимыми, они уже мерили сапогами настоящие моря. Только изредка из них торчали островки-холмики. Кажется, в стороне текла река, бурные воды которой охотно присоединялись к наводнению. Но ситуация была не настолько плохой. Вода просто не успевала впитываться в землю. День-два — и от луж останутся только маленькие отблески в ямках.

Гроза ушла в сторону. Ещё гремело, но уже не прямо над головой. Ливень чуточку поутих, но всё ещё споро орошал земли потоками воды. Кажется, в одном из окон Тайцзэ увидел движение. Он отпустил повод и пошлёпал ко двору, выкрикивая по пути:

— Хозяева! Пустите путников переждать ливень и обсушиться!

Юэ ждал посреди реки, коей раньше была дорога. Тайцзэ долго смотрел на него, чувствуя, как внутри что-то сжимает, когда он думал о его ноге. Если бы действительно получил серьёзное повреждение, он бы идти не смог или прыгал на одной ножке, а он работал наряду с Тайцзэ. Кони ещё всхрапывали, когда хозяин дома, крепкий мужчина в старых потёртых одеждах, выглянул во двор, держа над собой полотняной зонт. Он без дополнительных просьб распахнул ворота с помощью Тайцзэ, он сам помог завести коней в тесный двор, а потом и под навес. И лишь после этого Юэ позволил себе опуститься на деревянный ящик и накрыть лицо обеими руками. Тайцзэ подумал, что ему плохо, хотел броситься на помощь, а Юэ только лицо потёр, сгоняя с него излишки влаги. Тогда и Тайцзэ осознал, насколько она мешает ему самому. Он махнул по глазам и щекам и увидел наконец Юэ без мути застилающей глаза воды, но не обратился к нему. Он повернулся к хозяину дома и изобразил уважительный жест:

— Благодарю за приют, добрый человек. Лошадей мы распряжём сами, но если вы не откажете нам в тепле вашего уютного дома, мы щедро заплатим.

— Полно, — махнул рукой незнакомец. — Обсушить усталого путника — дело благородное. А вы, я посмотрю, не из простых. Уж не в Западную ли Чу путь держите? Слыхали мы, что там уже недели две как ожидают нового главу уезда.

Тайцзэ переглянулся с Юэ, который сам поднялся навстречу. Не хромал — Тайцзэ специально всматривался.

— Вы правы, добрый человек, — поклонился и он. — А если уж ваши земли граничат с Западной Чу, то у нас могут возникнуть общие дела. Будем признательны любой помощи и, в свою очередь, окажем её вам сполна, дабы отплатить за приют.

Мужчина явно не рассчитывал приютить таких вежливых господ и наверняка лишь укрепился во мнении, что они из благородных семей.

— Я согрею вам чан воды, чтобы вы могли помыться, моя супруга постирает вашу одежду, а завтра к утру она будет как новенькая.

Не стоило отказываться, тем более Тайцзэ на самом деле собирался заплатить. Взаймы можно взять и лян из государственного золота. Потом, когда они достигнут поместья Чэнь, Тайцзэ непременно вложит одолженное обратно. Но награда в один золотой лян для крестьянина слишком щедра. Юэ вряд ли одобрит такое расточительство. Тайцзэ тоже бы не одобрил, но он был очень благодарен, отлично понимая, что вскоре его эмоции улягутся и он начнёт мыслить логически.

Они вместе выпрягали коней, молча, не начиная разговора о золоте в повозке. Вряд ли хозяева прикоснутся к чужому добру, особенно такому, за которое могут убить, но беспокойство засело на подсознательном уровне. Здравомыслящий человек всегда волнуется за добро и вверенные ему в охрану ценности.

Они вместе ввели лошадей в денник и вместе закрыли его за собой, а потом остановились, глядя в глаза друг другу. Они понимали, что слова тут будут излишни. Словно выбравшись из смертельной опасности, которая могла бы разлучить их навсегда, они шагнули навстречу и уже не смогли остановить стремительно разогнавшихся событий. Юэ целовал Тайцзэ так напористо, что становилось даже больно. Лишь когда он ощутил привкус крови во рту после того, как Юэ неосторожно прикусил язык Тайцзэ, они остановились и продолжали удерживать друг друга в объятиях, всё так же смотря глаза в глаза, соприкасаясь лбами. Они дышали ускоренно, они подрагивали от холода и беспокоились из-за возвращения хозяина дома, который мог застать эту нелицеприятную сцену.

Юэ потянулся ещё раз, а Тайцзэ с удовольствием поймал его губы. Не помнил момента, когда начал отдаваться этим новым чувствам, свободным чувствам, не чета тем, что были у него и Юнтай. Над Тайцзэ не нависало чёрной тени, он не чувствовал себя пленником, он мог сам принимать решения и делать то, что считал нужным он, а не кто-то другой. Над ним не висело множества правил закрытого со всех сторон дворца, в котором шагу нельзя ступить без ведома слуг.

— Давай сначала согреемся, — предложил Юэ, первым отрываясь от него.

— Сильно замёрз? — осведомился Тайцзэ.

— Не очень, но мокрым всё равно неприятно.

Они отступили друг от друга, словно ничего не произошло. Они так же размеренно двинулись к повозке, чтобы лишний раз проверить сундук с золотом и накрыть его парой тюков использованного белья. Стирать было некогда да и не хотелось, если совсем скоро всё это за них сделают слуги поместья Чэнь. Золото было в полной безопасности. Оставалось распоряжение императора о назначении Юэ на должность главы уезда. Им Юэ рисковать не посмеет. Он обязан носить его с собой, пока не уберёт в надёжный тайник по прибытии. Но сейчас он выглядел слишком мокрым и жалким. Некуда спрятать свиток.

— Давай сделаем так, — предложил Тайцзэ, сошвыривая тюки с бельём на пол повозки и открывая замок на сундуке с деньгами.

— Тайцзэ, постой… — Юэ тщетно пытался остановить его. Тайцзэ не слушал, он положил свиток сверху и закрыл крышку. — Так нельзя, Тайцзэ.

— А можно превращать приказ императора в мочала?

На это Юэ ничего возразить не мог.

Вода действительно была тёплой, хотя до оптимальной температуры не достигала и половины. Несмотря на это, Тайцзэ с наслаждением сидел в бочке и отмокал. Пришлось разбавить свою половину чана воды холодной, что, разумеется, не могло его согреть. Всё равно это лучше, чем мыться в ручье, особенно тогда, когда сам промёрз. Тайцзэ сидел и размышлял, насколько разным бывает прикосновение воды. Дождь заставлял прятаться, тёплая ванна или в данном случае бочка — наслаждаться. Он приоткрыл глаза, увидел горящие свечи в маленькой комнатке. Им с Юэ выделили одно из задних помещений, непригодное для жилья зимой. Хозяева пообещали не тревожить их, сказали, что спят в другой части дома, приземистого, но большого в площади. В конце комнатки уже был расстелен широкий матрас на полу, один на двоих. С улицы не доносилось никаких звуков, кроме капель дождя, сменившего ливень. Это был затяжной дождь, на всю ночь.

Тайцзэ снова опустил веки, ждал возвращения Юэ, заявившего, что обязан позаботиться о безопасности поклажи. Наверняка поставил какие-нибудь хитроумные приспособления, которые если не остановят грабителей, то хотя бы дадут знать, что повозку атаковали.

Скрипнула дверь, тяжёлая, почти прогнившая, уже давно требующая замены. Тайцзэ покосился в ту сторону, успел увидеть, как Юэ снимает плащ с головы, услужливо выданный хозяином дома. Их даже ужином накормили и пригласили погреться в основном доме, но Тайцзэ так устал и промок, что предпочёл посидеть в бочке с водой.

— Уже закончил? — осведомился Тайцзэ, наконец поднимаясь. Вода с него потоком хлынула, как в недавний ливень. Он не успел кусок хлопковой ткани взять, выданный вместо полотенца, Юэ опередил его и поймал в объятия, тут же начиная вытирать.

— Не думаю, что на нашу повозку кто-нибудь покусится, но я обязан перестраховаться.

— Кто бы сомневался, — Тайцзэ ухватился за бортики бочки руками и начал перелезать, а Юэ всё это время поддерживал ткань, смотря только в лицо, словно опасаясь посмотреть на само тело. Возможно, он чувствовал возбуждение от одной мысли, что им придётся спать вместе. А если спать на одной постели, то они очень даже могут сократить дистанцию. Было не так, когда они жили в столице дома у Юэ. С тех пор многое изменилось и произошло. Теперь Тайцзэ не был уверен, что сумеет избежать близости.

Ему не хотелось её избегать. Он забыл о том, что вода течёт на пол, и развернулся в объятиях Юэ к нему лицом, сам тронул его спину, отчего Юэ вздрогнул, не ожидая первого шага. Тайцзэ много думал и, услышав ответы Юэ, осознал, насколько одинаковы могут оказаться мысли. Это не было благодарностью за спасение. Это постепенно возникло тогда, когда Юэ бескорыстно поддерживал Тайцзэ, проявляя всю свою заботу. Тогда Тайцзэ увидел его настоящего, а не девушку-спутницу.

Тайцзэ сам поцеловал его и быстро отпустил, погладил его ещё влажные после умывания волосы. Он гладил, а Юэ смотрел в его лицо, млея от удовольствия. Потом он повернул голову и поймал губами ладонь Тайцзэ, одновременно пленив её своей, чтобы сполна насладиться предоставленной возможностью.

— Чем дальше, тем труднее мне становится сдерживаться, — шепнул Юэ ему в руку и снова чмокнул.

— Тогда не сдерживайся.

— Что?

Тайцзэ не дал ему ничего сообразить, шагнул к расстеленному матрасу, едва не уронив Юэ спиной вперёд, заставил его опуститься вниз и тогда снова поцеловал, не ограничившись губами. Тайцзэ закрыл глаза, полагая, что мог увидеть Юнтай вместо Юэ, но его образ был более ярок. Юэ олицетворял лёгкость, Юнтай — кучу обязанностей и ограничений. В пользу Юнтай играло только то, что она женщина. Даже зная о запретах, она позволила Тайцзэ прикасаться к себе.

Тайцзэ думал о Юнтай и о Юэ, ни на миг не обманувшись. Всё, о чём он думал — это сравнения. Нелепые сравнения. Это два человека, которых нельзя сравнивать.

Юэ поддавался ему, не сопротивлялся, когда Тайцзэ потянул пояс на его ханьфу, когда развёл полы в стороны, когда задрал нижнюю кофту и прикоснулся губами к его животу. Юэ открывался перед ним с совершенно другой стороны, готовый на всё, даже стать женщиной для Тайцзэ, ибо уже успел испытать море разочарований и страхов.

Тайцзэ приподнял его, чтобы стащить ханьфу и кофту, потом приступил к штанам и остановился, поднялся к его лицу и, не выпуская его из объятий, шепнул:

— Ты нисколько не боишься?

— Нет, — качнул Юэ головой, отвечая таким же шёпотом. — Не сдерживайся, Тайцзэ. Только, прошу, не бойся причинить мне боли.

Он был полностью готов и в меру расслаблен. Тайцзэ не думал, что всё случится вот так. Он думал, что Юэ захочет подавить его, чтобы оказаться сверху, но Юэ ничего не делал, поддавался и тянулся к Тайцзэ. Но он обязательно в будущем отыграется. Он воин, поэтому не мог позволить постоянно валять себя по постели. И он отдавал право первого раза Тайцзэ, за что хотелось расцеловать его ещё раз и целовать столько, чтобы он стонал от удовольствия. От его покладистости утихомиривались и остатки сомнений.

Тайцзэ ласкал его обнажившееся тело там, где не посмел бы прикоснуться в иное время. Он хотел объять всё это тело целиком, поглотить его и ощутить малейшую мышечную дрожь от страсти, от холода, от ужаса — от чего угодно, лишь бы чувствовать его. Никогда прежде Тайцзэ не делал этого с мужчиной, поэтому остановился, едва коснулся губами поднявшейся плоти Юэ. Точно так же совсем недавно Юэ трогал его, но ограничился ласками, не получив согласия на продолжение. Сегодня всё было иначе. Сегодня Тайцзэ получил даже не согласие, а распоряжение. И он приступил к главному блюду. Даже когда Юэ крепко стискивал в кулаках поверхность старого холщёвого матраса, когда напрягался и не мог расслабиться, Тайцзэ не останавливался. Он уже не мог остановиться.

А потом они вместе лежали, потные и пышущие жаром, тогда как совсем недавно промерзали до костей. Юэ держал Тайцзэ в объятиях, словно он мог сбежать. Но Тайцзэ не побежит. Он никуда больше не денется от него. Ему не хотелось убегать или прятаться. Не было ощущения напряжённости. Не так, как с Юнтай, которую Тайцзэ любил нежно и неторопливо. С Юэ получилось быстро, горячо до боли. С Юэ было настолько хорошо, что Тайцзэ просто улыбался и украдкой поигрывал кончиками его волос, когда лежал на плече, в его крепких объятиях. Юэ словно боялся выпустить свою желанную добычу. И Тайцзэ чувствовал всем телом и душой, что всё это — настоящее. Вся его любовь необъятная, о которой он говорил.

— Можно мне перевернуться? — тихонько сказал Юэ, чмокнув его в висок.

— Тебе неудобно? — Тайцзэ оставался нежным. Знал, что это больно, но не видел ни тени сомнений на его лице.

— Нет, — еле слышно заверил Юэ. — Просто мне очень хочется…

— Снова? — Тайцзэ приподнялся на руках, позволяя ему перевернуться.

— Я так давно думал о тебе, что сейчас не могу понять, что творится у меня в голове, — сознался Юэ.

— А по-моему, ты не поймёшь, что творится у тебя вот здесь, — Тайцзэ отважно схватил его за промежность. — Ого, неужели снова?

— Нет, — Юэ перевернулся совсем и подмял слабо сопротивляющегося Тайцзэ под себя, наклонился над ним, заткнул рот поцелуем, а когда закончил, то завершил и мысль. — Но я чувствую, что взорвусь, если мы ничего с этим не сделаем.

Он атаковал. Тайцзэ не думал, что Юэ применит весь свой боевой опыт, чтобы обездвижить жертву. В конечном итоге Тайцзэ оказался перевёрнут на живот, а его руки — зажаты за спиной в одной руке Юэ. Было больно от неудобной позы, а Юэ дальше пошёл, приподнял зад Тайцзэ, придавая ему очень извращённую позу.

— Юэ, погоди! — воскликнул Тайцзэ. Не думал, что Юэ соберётся с силами так скоро. Он считал, что для первого раза достаточно. Но Юэ уже ласкал его тело, заставляя возбуждаться ещё сильнее. Если ничего с этим не сделать, настигнут настоящие мучения.

Тайцзэ не мог расслабиться, зная, что задумал Юэ.

— Юэ, подожди.

Прикосновение, от которого Тайцзэ вздрогнул и весь подался вперёд, подальше от него.

— Юэ, остановись!

Его вскрик возымел нужный эффект. Юэ ослабил хватку, а Тайцзэ рухнул на матрас, мгновенно переворачиваясь лицом вверх. Вероятно, он выражал такие непередаваемые эмоции, что Юэ на самом деле всполошился:

— Что такое? Ты не делал этого с Его Величеством?

Сразу в корень проблемы.

Тайцзэ с облегчением вздохнул и выдал с упрёком:

— Я же говорил. Почему ты не поверил мне?

— Что? Ты правда ни разу… — Юэ замолчал, осознавая, какую ошибку едва не совершил.

— В этом и заключается ещё одна сторона секрета Его Величества, — Тайцзэ отчётливее завозился, но не спешил выбираться из ловушки из рук, — который я расскажу тебе позже.

— Насколько позже?

— Возможно, когда мы вернёмся ко мне домой и войдём в привычную колею.

— Но она уже не будет столь привычной.

— Всё равно. Сейчас я не хочу ничего рассказывать. Проклятье, Юэ! Я всё ещё балансирую на грани. И если ты сейчас же не решишь, что со мной делать, я…

Юэ решил мгновенно, повторять и выдвигать ультиматумов не пришлось. Юэ действовал аккуратно, медленно. Так медленно, что Тайцзэ изнывал и лишь раз вспомнил о приличиях, поэтому приглушил свои стоны. Как хорошо, что владельцы дома предупредили их, что спят в другой его части. Впритык к комнате стояла только конюшня. Даже сейчас было иногда слышно, как за стеной время от времени всхрапывал конь или глухо стучал копытами по застеленному соломой полу.

С Юэ было совершенно не так. Впервые Тайцзэ испытывал практически полную беспомощность. От него мало что зависело, и ему не нравилось это чувство. Он пытался помогать Юэ, насколько хватало терпения, но в основном позволял ему руководить процессом.

Он засыпал, полностью измотанный, и продолжал думать, как отличалось это от отношений с любой женщиной. Он не знал, нравится ему это или нет, но ощущать на себе объятия Юэ было очень даже приятно.

И проснулся он от постороннего движения, от едва ощутимого влажного прикосновения в область шеи. Тайцзэ ещё не совсем проснулся, но уже знал, что Юэ целует его. В щели проникал свет. Тайцзэ не видел, солнечно ли на улице или пасмурно. Он прислушался и не услышал звука падающих капель, шороха ветвей. Лишь птичка заливалась где-то в вышине.

Тайцзэ шевельнулся, тут же ощутив боль там, где её не должно быть. Он поморщился, всё ещё не поднимая век.

— Проснулся? — шепнул ему в ухо проникновенный голос Юэ.

— Лучше бы проспал два дня, — проворчал Тайцзэ. — Ты счастлив?

— Очень.

Ага, добился своего и рад по уши. Тайцзэ сердился. Не понимал причины недовольства, но явно сердился на Юэ, посмевшего сотворить с ним такое. Это была не та злость, которая заставляет резко отзываться о человеке и подстраивать ему гадости. Это была злость совершенно иная. После сегодняшней ночи многие вещи приобрели иное значение.

— Я не пойму одного, — возобновил Юэ свой допрос. — Неужели Его Величество позволял тебе…

— Снова ты о нём! — воскликнул Тайцзэ. На его голос отозвался конь тихим ржанием, тут же превратившимся в благородный храп и фырканье.

— Потому что меня это беспокоит.

Юэ до сих пор проявлял ревность. Тайцзэ это не устраивало. Он сам хотел забыть о прошлом, которое закончилось для него болью. Он хотел вспоминать только хорошие моменты из их с Юнтай совместной жизни, но получалось думать обо всём сразу. А Юэ продолжал и продолжал напоминать.

— У меня из-за тебя весь живот болит, — для убедительности Тайцзэ обеими руками ухватился за названную часть тела и попытался встать.

— Сильно? — спросил Юэ.

— А у тебя? — Тайцзэ наконец позволил себе обернуться, точно зная, что целоваться он не будет — настроение не то. Зато Юэ попытался, а Тайцзэ отпихнул его лицо двумя пальцами.

Юэ не признался, болит ли у него вообще хоть что-нибудь. Быть может, у них весовые категории разные, хотя ночью Тайцзэ не заметил особых различий в размерах. Он ясно усвоил одно — последствия не столь приятные, как сам процесс. И пусть Небеса разверзнутся и оглушат его молнией, если Тайцзэ ещё раз необдуманно позволит Юэ сотворить с собой такое.

— Пусти, — он рванулся ещё раз и высвободился. Вслед за ним встал и Юэ, абсолютно голый и ничуть не стесняющийся, словно приглашающий повалить его на матрас и повторить все события минувшей ночи.

Вода ещё стояла в бочке, совсем остывшая и не такая приятная даже на вид. Тайцзэ только заглянул в неё и наконец начал думать о бытовой части происходящего. Прежде всего, следовало одеться и умыться, а потом заняться повозкой. Вот было бы представление, если бы ночью на золото покусились воры. Как бы Юэ помчался его спасать? Голый, со стоящей плотью вместо меча? Да он так увлечён был, что не услышал бы, даже если бы прямо в ухо кто-нибудь заорал. Вот вам и глава уезда, начавший с мужеложства.

Тайцзэ усмехнулся, натягивая на себя штаны, чувствовал себя грязным после любовных игр, остановился и всё-таки полез в бочку, чтобы смыть с себя засохшие корочкой выделения — багаж, с которым они вместе уснули. Юэ присоединился к нему в полном молчании. Было неловко. Не думая, что начнёт испытывать это чувство, Тайцзэ старался не смотреть на любовника. Точно так же поступил и Юэ, но он не захотел молчать:

— Ты злишься на меня, потому что я тоже захотел тебя попробовать?

— Ты едва не изнасиловал меня, — ткнул Тайцзэ, наконец поднимая взгляд, держа руку в воде.

— Я не знал, — запоздало принялся оправдываться Юэ. — По слухам, если это происходит постоянно, то не должно быть боли.

— По слухам. Пока сам не попробовал, не повторяй грязные сплетни.

— Не буду. Но я был счастлив сегодня ночью, несмотря ни на что.

Счастлив принимать боль от возлюбленного. Тайцзэ фыркнул не хуже коня, расположившегося за стеной, а потом положил конец любовным изысканиям:

— Если хотим до вечера добраться до дома, надо выезжать прямо сейчас. С учётом привала для отдыха коней, это займёт часов десять. А мне не хочется провести ещё одну ночь под открытым небом. Особенно если всё вокруг мокрое и неизвестно ещё, польёт ли снова или нет.

— Да, ты прав, — поддержал Юэ. Изменившийся Юэ. Больше не страдающий от сомнений.

Тайцзэ закончил с мытьём и отвернулся, украдкой улыбаясь. Всё-таки была в этих отношениях изюминка. Тайцзэ осознавал, что Юэ всколыхнул все его чувства, отзывающиеся таким непривычным трепетом в глубине души. Рано ещё говорить о любви, но если это не любовь заставляет его со всем мириться, то что? Что за чувство? То самое чувство, о котором подробно рассказал Юэ, не ведая, что пересказывает мысли Тайцзэ.

Он полностью облачился и приблизился к Юэ, ещё даже не взявшегося за ханьфу. Тайцзэ положил руку ему на плечо сзади, сжал пальцы и задержался в такой позе, отмечая, как напрягся Юэ. Он ничего не спросил, хотя ему было что сказать. Потом Тайцзэ ушёл первым проверять, на месте ли весь их скарб.

Дождь начал накрапывать сразу после завтрака. Несмотря на сплошные лужи после ливня, вода в основном ушла, оставляя после себя привычный пейзаж после дождя. День был пасмурным, тусклым, таким, что на него смотреть не хотелось. Хоть Тайцзэ и кутался в плащ, он всё равно ощущал сырость под ним. Лошади тоже выглядели жалко, даже, кажется, подрагивали, но он их подстёгивал и подстёгивал, желая поскорее достигнуть родного дома и наконец согреться. И отдохнуть. И забыть о поездке в столицу.

Тайцзэ протянул руку к вяленому мясу: выменяли в одной из деревень на свежую, почти нетронутую тушу кабанчика. Он жевал, едва чувствуя вкус, потому что продрог. Он время от времени вертелся, когда вчерашнее напоминало о себе. В очередной раз, когда под ним скрипнуло сиденье, из повозки выглянул Юэ и рядышком подсел, тут же захватывая себе половину плаща и закутываясь вместе с Тайцзэ — даже не пришлось бороться за драгоценный элемент одежды.

— Если дальше так пойдёт, лошади падут, — вздохнул Тайцзэ.

Лошади были хорошие, из императорских конюшен, явно дорогие, а после длительного путешествия они выглядели измученными. Стоило бы дать им передохнуть, но поблизости снова не было видно ни деревни, ни города. Тайцзэ знал этот участок пути: они находились примерно посередине между селениями. Если взять немного левее, через шесть с половиной ли они натолкнутся на деревню, но отклоняться от маршрута не хотелось — и Тайцзэ промолчал об этом.

— Выдержат, — откликнулся Юэ, наблюдая за конскими спинами и понуро опущенными головами. — Так не хочется проводить ещё одну ночь в этом болоте.

Думал так же, как Тайцзэ.

Юэ поелозил под необъятным плащом, едва не стащив его с них обоих — благо, Тайцзэ успел ухватиться за краешек — и ухватился рукой за Тайцзэ, просовывая её подмышкой. Тайцзэ хотел возмутиться, но прикосновение оказалось приятным, тёплым, совершенно не похожим на слякотную атмосферу вокруг. Он сам к Юэ прильнул — и они сидели, как влюблённая парочка. Краешек плаща мельтешил перед глазами, а стаскивать его с головы и оставить на плечах не хотелось ещё больше, чем терпеть это мельтешение. Тайцзэ помалкивал. Они оба сохраняли молчание, пока Юэ не заговорил:

— Сначала мне придётся принять обязанности у временного чиновника.

— Я могу помочь.

— Наверное, лучше, если я сделаю это сам, без помощи. А то что это за глава уезда будет, который не может ничего сделать сам?

— Неправда, — возразил Тайцзэ спокойно. — Если ты не приврал, в прошлый раз ты показал себя человеком действия. И уж доверие ты точно заслужил. Да, меня там не было. Но долго ли мне узнать. Только пройтись по старым знакомым.

— Снова напиться с ними, — упрекнул Юэ.

— Только не говори, что собираешься ограничивать меня. Мне этого хватило во дворце. И если ты только попробуешь…

— Знаю, убежишь.

Тайцзэ не думал, что он сделает. Он думал о доме, а время тянулось преступно медленно. Ускорить его можно только сном. Но это значило бы, что править лошадьми придётся Юэ, и так проторчавшему всю первую половину дня снаружи. Да и уснуть не получится, слишком много волнений. Тайцзэ как будто возвращался в прежний дом, где его будут ждать родители и сёстры. И он бы торжественно вернул шпильку сестре.

— Ты справишься, — заверил Тайцзэ после некоторой паузы. — Это мой город. И мой город доверяет тебе.

Шпилька до сих пор держала его волосы, почти целиком скрытая в его волосах. Юэ намеренно проткнул подальше, чтобы со стороны она не походила на женское украшение. Повозку качнуло. Тайцзэ, задумавшись и пригревшись рядом с тёплым спутником, сам покачнулся и словно вынырнул из сновидений, оглянулся по сторонам. Что-то противно заскрежетало и почудилось, будто ось переломило пополам, и теперь она царапает землю. Тайцзэ поводья натянул, несчастливо глянув на Юэ.

— В такую погоду только путешествовать, — вздохнул последний и похлопал Тайцзэ по бедру. — Сиди здесь. Я посмотрю.

Тайцзэ сидел, продолжая смотреть на серый пейзаж со смазанными из-за дождя очертаниями. Лошади послушно стояли. Одна из них заднюю ногу подогнула, словно давая ей отдохнуть, затем поставила и подняла другую.

Юэ задерживался. Тайцзэ невольно назад повернулся, чуточку отклонившись вбок, но всё равно никого не увидел:

— Что там?

Громкий «плюх» рассказал красноречивее всяческих объяснений. Ничего не оставалось делать, как бежать на подмогу. Из-под ног Тайцзэ только брызги полетели во все стороны, оставляя заметные следы на полах ханьфу. Он не обратил внимания на свой внешний вид — всё равно переодеваться собирался. Зато он обошёл повозку по большой дуге словно из-под неё мог кто-то выскочить и вцепиться зубами.

— Юэ? — осторожно позвал он, перешагивая через колею. Сапог тотчас же увяз в размокшей грязи. — Ты цел? Надеюсь, на тебя не упало… — он остановился, — колесо, — и закончил, уже не придавая смысла финалу фразы. Юэ, тоже явно поскользнувшись, пытался отряхнуть коричневое колено. Он голову к Тайцзэ повернул и руку вытянул, пресекая всяческую помощь:

— Не подходи, сам справлюсь. Не хватало ещё тебя утопить.

— Да я и не собирался. Я ещё не настолько грязный.

Юэ выпрямился, упёрся рукой в повозку:

— Ось из паза почти выскочила. Как бы нам ни хотелось поскорее добраться до дома, придётся остановиться. Надо приподнять вот эту сторону, — он похлопал по повозке открытой ладонью. На него даже смотреть было мокро, не то что пытаться помогать.

— Ну уж нет, — помахал головой Тайцзэ. — Давай лучше отъедем и попросим помощи у первого, кто проедет мимо.

— Мы можем никого не дождаться два часа.

— Я под повозку не полезу.

— Неужели ты стал таким неженкой?

— Я не неженка, — вскинул брови Тайцзэ, — но и не дурак, чтобы пачкаться, когда можно всё свалить на других, которые за оплату всё это на руках донесут.

— Тайцзэ!

— Нет, — отрезал Тайцзэ и двинулся к подмосткам, быстро на них вскакивая и исчезая внутри. Чуть погодя её снова качнуло — Юэ забрался следом явно с намерением прочитать нотацию. Но с Тайцзэ точно на сегодняшний день хватит. Он скинул ханьфу и закутался в дорожное одеяло. Стало чуточку теплее, но настроение было безнадёжно испорчено. Стоило отвести повозку в сторону, на пригорок, чтобы она не утонула в лужах, и выпрячь лошадей. Оставлять всё так, как есть, точно нельзя, а он не шевелился. Он даже на голову одеяло закинул и завернулся в него целиком, оставил только нос и немного обзора для глаз.

Юэ появился в поле зрения спустя несколько секунд. Он ничего не сказал, просто присел напротив, на корточки, явно готовый подбирать нужные доводы. Сейчас на Тайцзэ не повлиял бы ни один из них, если это не будет весть о погоне из дворца с целью изловить беглеца и наказать заново. Тайцзэ смотрел на Юэ сквозь щель в одеяле и ждал его реплики. Это были напрасные ожидания, тянувшиеся бесконечно долго. Тайцзэ даже начал испытывать угрызения совести, но всё ещё не намеревался выбираться наружу.

— Иди сюда, — наконец он раскрыл одеяло и тут же его захлопнул. — Нет, ты слишком грязный. Переоденься сперва.

— Хорошо, — Юэ не нужно было повторять. Он с самого начала делал всё, чтобы оказаться как можно ближе к Тайцзэ.

Тайцзэ наблюдал за каждым его движением. Юэ аккуратно сложил грязный ханьфу, хотя во время стирки его всё равно перевернут десять раз. Затем Юэ взялся за кофту, медленно, словно соблазняя, развязывая узелок за узелком, потом стаскивая её с плеч. Тайцзэ сглотнул, предвкушая момент со штанами. Сам не заметил, когда начал думать о Юэ настолько похотливо. Как будто между ними уже заключён некий договор, распределены все роли. Юэ приостановился, как только заметил пристальное внимание. На его лице проявилось замешательство. Он наверняка хотел задавить это чувство, но что-либо менять было уже поздно. Да и не скромная он девица, чтобы теряться перед партнёром.

Тайцзэ смотрел, как Юэ стягивает штаны, так же молча, и ощущал разливающееся внутри тепло. Когда он был рядом, Тайцзэ чувствовал спокойствие. Казалось, для полноты жизни и всех ощущений больше ничего не нужно. А совсем ещё недавно одолевали тревоги, будто что-то постоянно идёт не так.

Юэ закончил, оставив на себе лишь нижние штаны, и потянулся к Тайцзэ. Они вместе сидели под одеялом и не хотели ничего делать. Но здравый смысл напоминал о необходимости.

— Нам надо наружу выглянуть, чтобы никого не пропустить, — произнёс Тайцзэ. — Я знаю эту дорогу. Здесь часто ездят и крестьяне, и ремесленники, и торговцы, даже стражники. Только в дождь… сам видишь.

— Была бы дорога так популярна, давно бы кого-нибудь встретили, — упрекнул Юэ. — Ну? Кто из нас пойдёт наружу?

— Сейчас, — Тайцзэ поплотнее закутался, ощущая одним боком жар живого человеческого тела. — Я выйду, а тебе нужно согреться. Вон какой мокрый.

— Я не успел замёрзнуть.

— Зато успел раздеться. Ты вот так собираешься людей встречать?

В таком виде не позволил бы себе встречать гостей ни один приличный человек. Юэ вздохнул, соглашаясь с доводами.

— Надо лошадей хотя бы накрыть, — с очередным вздохом напомнил Тайцзэ.

— Ты ни о чём не забываешь.

— Я достаточно путешествовал, чтобы усвоить необходимые уроки.

Вокруг было совершенно тихо, не считая стука капель о крышу повозки. Не было слышно птиц, насекомых, стука копыт и чавканья увязающих в грязи колёс. Даже не лаяли собаки, потому что ближайшее селение находилось достаточно далеко. Да и захотят ли собаки брехать в такую погоду? Тайцзэ сидел, прижавшись к Юэ боком, и наслаждался живительным теплом. Никогда не думал, что вот так бесцельно и смущающее захочет тратить время. Чем ближе к дому, тем более драгоценным оно становилось. А Тайцзэ сидел и млел. Тепло его начинало размаривать, глаза сами собой закрывались.

— Тайцзэ, — услышал он голос рядом с ухом, — хочется или нет, но нам надо что-то сделать.

— Ладно, — Тайцзэ зашевелился, сгоняя дрёму. Из-за Юэ он сегодня ночью не выспался. Из-за него, запаха влажности и стука дождя. Он мотнул головой, окончательно просыпаясь. — Я знаю, что нам делать.

— И что же?

Поломку в пути не смог бы предсказать ни один мудрец. Они просто происходили. И иногда это просто совпадало с не лучшими погодными условиями. Тайцзэ снова весь вымазался в грязи, когда они поправляли ось, а потом отогнали повозку в деревню, ту, о которой Тайцзэ намеревался умолчать, и не получил ни единого упрёка за секретность. Юэ отлично осознавал, что двигало его спутником, и наверняка сам выбрал бы прямой путь, будь у них выбор. Потом Тайцзэ, выждав некоторое время, выпряг коня и поскакал в имение Чэнь. Половина дня. Со свежими лошадьми и подмогой Юэ может добраться до города уже следующим утром.

Тайцзэ позаботился выбрать самых выносливых лошадей, не переставая переживать за оставленного где-то там Юэ. Он выглядел хмурым и чувствовал себя точно так же. Лишь когда закончил с подготовительной суетой и проводил повозку в путь, он услышал робкий голос служанки, что помогала ему облачиться в женские наряды:

— Господин, — она поклонилась, — вы устали. Позвольте позаботиться о вас.

Тайцзэ позволил. Принимая ванну, он думал о Юэ. Ужиная, он продолжал размышлять, что сейчас делает Юэ. Тайцзэ беспокоило, как он устроился у незнакомых людей, хотя его впустили в дом и дали место для лошади. Как бы то ни было, Тайцзэ оставил его один на один со всеми теми, кто мог ненароком прознать о драгоценном грузе и, соблазнившись лёгкой наживой, позариться на него. Отбиться от одного противника куда легче, чем от двух. Но Юэ и один стоил десятка обычных вояк, а в деревне вряд ли найдётся хоть один достойный мастер меча.

Утром Тайцзэ вскочил чем свет, тут же взялся за сборы, сам намеревался выехать навстречу. Он сам облачился, не соизволив позвать служанку, которая, кажется, всё его тело изучила и даже в какой-то момент перестала стесняться, потому что Тайцзэ не смотрел на неё как на женщину, когда думал только о мести за убитую семью. Сейчас всё могло обернуться иначе. На душе больше не висело тяжёлого груза. Тайцзэ даже о Юнтай переставал думать, не жалел о том, что оставил её. У неё всё будет хорошо. О её ребёнке будут заботиться так, как не заботились, вероятно, о самой Юнтай. К ней у него остались только самые тёплые чувства, никак не сравнимые с чувствами к Юэ, пламенными и невыносимыми, когда приходилось думать о том, что он там делает, вдали, один. Все эти чувства скрутились в один тугой узел в груди и заставляли что-то делать.

Тайцзэ был достаточно честен с собой, чтобы признать своё влечение. Оно всё ещё казалось диким — желание обладать мужчиной, но этим мужчиной был Юэ, который выделялся на общем их фоне. Он отличался с самого начала, когда ещё был женщиной. Наверное, раньше потому и выделялся, что не являлся собой.

Тайцзэ выехал навстречу, увлекая за собой эскорт охраны дома Чэнь. Он встретит Юэ почётным караулом и торжественно проводит его до его нового жилища. Тайцзэ сидел выпрямившись, как шест, а внутри всё восставало от желания поскорее показать Юэ свой мир. Слишком долго Тайцзэ жил в его мире, настала очередь меняться.

Дождь уже закончился, в небе появились проблески, робкие лучики солнца лизали землю то здесь, то там. По истечение двух часов облака сдались под напором небесного светила — и впереди показалось тёмное пятно — неторопливо движущаяся по размытой дороге повозка. Недолго осталось Юэ ковылять по грязи. Совсем скоро, буквально за спиной Тайцзэ, дорога превращалась в ухоженную, вымощенную, олицетворяющую город со всей его стабильностью.

— Не гонитесь за мной, — не глядя, распорядился Тайцзэ и ударил каблуками в конские бока. Лошадь резво взяла с места, разбрызгивая грязные капли в стороны. Они только и успевали оседать на бабках, порой долетая до колен, а до ног всадника не успевали.

Повозка вырастала в размерах. Та самая повозка. За ней следом ещё две. Одна из них принадлежала семье Чэнь, а вторая, скорее всего, одному из местных жителей, оказавшемся случайным попутчиком. Чуть дальше показалась группа всадников. После дождя люди словно просыпались, словно все вместе выбрались из тщательно задраенных домиков и вернулись к будничным делам. Тайцзэ другие повозки не волновали.

Он скакал и совершенно по-детски радовался. Половина суток в разлуке показалась бесконечной. В ожидании время всегда тянется долго.

— Юэ! — позвал он, когда различил его черты.

Юэ помахал рукой в знак приветствия.

— Ты что, всю ночь ехал? — с налёту упрекнул Тайцзэ, проскакивая чуть назад, разворачивая лошадь и наконец поравнявшись с Юэ. — Я же велел слугам не торопить тебя! Что за самовольство?!

— Я сам настоял, — Юэ едва заметно улыбался. Это был всего лишь намёк на улыбку, но он явно разделял чувства с Тайцзэ. Соединившись, они как будто стали полными. Тайцзэ не улыбался, хмурил брови, но в душе хотел смеяться.

— Это крайне безответственно, — принялся отчитывать его Тайцзэ. — Тебе ещё пост главы уезда принимать. Что ты будешь делать, если голова перестанет соображать?

— М-м-м, — Юэ притворно задумался. — В таком случае, я попрошу господина Чэнь Тайцзэ проводить меня и одёрнуть, если я из-за усталости попытаюсь сделать что-нибудь нелогичное.

Тайцзэ усмехнулся:

— Какое отношение господин Чэнь Тайцзэ имеет к работе главы уезда?

— Полагаю, господин Чэнь Тайцзэ обязан подчиняться законам, ревностно охраняемым главой уезда.

— О, очень любопытно. И что же это за правила, если глава уезда не в силах справиться без посторонней помощи?

— Позже я продиктую тебе весь свод. Дай только немного обжиться на новом месте, — пригрозил Юэ, уже откровенно таращась на игриво настроенного возлюбленного.

Тайцзэ улыбаться хотелось, но он продолжал хмуриться. Он взирал на Юэ с высоты седла, ехал совсем рядом, вплотную. Наверное, только конь следил за дистанцией, иначе Тайцзэ давно бы ударился ногой о бортик повозки.

— Отнюдь, — покачал головой Тайцзэ. — Свод общих законов, конечно, важен, но в каждой провинции действуют собственные правила. И эти правила поддерживают знатные семьи. На них главе уезда, значит, и опираться. Когда вы, господин Тао, намерены наладить с ними отношения? Кому планируете нанести первый визит?

— Дайте подумать, господин Чэнь, — Юэ вернулся к созерцанию дороги впереди, но уголки его губ выдавали его с потрохами. — Что если я начну с дома, уже отчасти мне известного? Надеюсь, добропорядочные хозяева не будут против, если я обращу на них своё внимание в первую очередь.

— Всё зависит от дома, в который вы хотите попасть. Я знаю все знатные семьи в городе и могу вкратце расписать их привычки.

— В таком случае, господин Чэнь, что вы можете сказать о поместье Чэнь?

— Так и знал! — отказался от спектакля Тайцзэ, тыкая пальцем в Юэ. — О деле совсем не думаешь. Глава уезда, называется.

— Но тебе ведь по нраву такой глава уезда.

— Ничуть, — Тайцзэ упрямо отвернулся от него, ощущал на себе его взгляд, покосился, дабы убедиться в том, что Юэ любуется им, и резко вернул внимание к дороге впереди. — Но я могу смягчить своё мнение о новом главе уезда, если он наберёт в услужение надёжных и неподкупных людей. И ему, полагаю, понадобится помощь в этом вопросе.

— Я знаю одного человека с хорошими задатками. Только навыки фехтования слегка хромают.

— Да неужели?

После короткой паузы Юэ торжественно попросил:

— Чэнь Тайцзэ, не соизволите ли послужить на благо своей провинции, Поднебесной и Его Величеству? Своевременное жалование, достойное заслуг каждого, и перспективы гарантирую.

Наконец Тайцзэ не выдержал, закончил спектакль и повернулся к Юэ, отвечая на его улыбку своей:

— Я подумаю.