Чем дальше они отъезжали от столицы, тем сильнее Юэ казалось, что они погружаются в непролазную чащу. Его не пугали расстояния. Он терял уверенность в том, что справится с возложенными на него обязанностями. Он взял с собой свои книги, в том числе новоприобретённые, где отчётливо был расписан долг главы уезда. Вроде, ничего особенного, но всё это выглядело непостижимым и заставляло Юэ усомниться в собственных силах.

— Не спи на ходу, — подзадорил Тайцзэ, делая выпад.

Если бы Юэ отвлёкся чуточку больше, он бы неминуемо почувствовал укол острой стали у себя в боку. Ощущение не из приятных. Какой воин не ранился в сражении? Пусть это будет просто царапина, заживёт она всё равно не за один день.

— Прости, увлёкся, — Юэ ловко парировал серию ударов, попросту раскидав их по сторонам быстрым маханием меча влево-вправо. Тайцзэ отступил:

— Как грубо. Ты меня обучаешь мастерству фехтования или уличной драки?

Юэ не сознался, что отвлёкся:

— Фехтование — это не только изящные танцы с клинком. Это ещё и грубая сила.

— О, тогда тебе нечему меня учить, — подытожил Тайцзэ, — я так умею, — и он атаковал куда яростнее, чем Юэ предполагал. Он не давал ни секунды на передышку, снова меняя углы ударов. Их было не так просто отбивать, как казалось. Тайцзэ выработал свой собственный стиль и всячески его развивал. Много лишних движений тоже могли сыграть на руку в настоящей битве. Обычно противник постепенно ищет уязвимости в обороне противника, но стиль Тайцзэ мог сбить его с толку на какое-то время. Это было полезно и стоило взять на собственное вооружение. Юэ попробовал скопировать одно из его движений — и красиво распрощался с мечом, вылетевшим из его руки и дважды перевернувшимся в воздухе и в завершение просто брякнувшимся в траву.

— Продул, — Тайцзэ немедленно свой клинок к его шее приставил.

— Всего лишь попробовал твой стиль, — прозвучало как оправдание. — Ну хватит, — Юэ оттолкнул лезвие двумя пальцами, двинулся к своему мечу, продолжая оправдываться по пути. — Любой человек, испытывая новый приём, будет делать ошибки.

— Ну да, так я тебе и поверил, — Тайцзэ догнал его и чуть сильнее ткнул остриём в спину. Юэ остановился — явно пропорол кожу, но, надо отдать должное, самой верхушкой. Наверное, это будет выглядеть, как укол спицей. — Ты, такой мастер боевых искусств, проиграл обычному сыну знатной семьи, а теперь хочешь подняться в собственных глазах.

— Ты прав, — признал наконец Юэ. — А потому дай мне подобрать меч и сразимся снова.

— Нет уж. Не хочу.

— Будешь тратить столько времени на тренировки, тебя обыграет обычный лесной разбойник.

— Да неужели?

— Тайцзэ! — Юэ развернулся к нему. Только чудом клинок противника, всё ещё выставленный вперёд, не разрезал его ханьфу. Чудом и стараниями Тайцзэ, который вовремя отстранил меч, успел проследить за движениями. Юэ воспользовался моментом и шагнул к нему, вплотную. Только очутившись прямо перед его лицом, в паре ладоней, он забыл о фехтовании. Он хотел отметить, что Тайцзэ совсем не чурается его близости, что он сам вперёд подался, медленно, соблазнительно размыкая губы. Юэ раздвинул свои, с трепетом ожидая его первого шага. Наконец-то шага навстречу. Он не поверил бы, что это не так, даже если бы прямо сейчас Небеса нашептали, что он ошибается. Он опустил веки, и тогда ощутил прикосновение к груди. Острое прикосновение, болезненное. Он руку вздёрнул, дабы накрыть больное место, в тот же миг широко открывая глаза, и напоролся на лезвие. Он не поранился всерьёз, просто кожу содрало с костяшки безымянного пальца, крови капелька набухла, а он до сих пор не верил, что Тайцзэ стоит совсем рядом и тычет клинком ему в сердце.

— Один нажим, Юэ, — произнёс он тихонько. — Всего один нажим. И ты ещё будешь утверждать, что способен справиться с любым противником один на один при удачном стечении обстоятельств?

— Нет, — едва слышно шепнул Юэ, начиная верить в настоящее. — Боюсь, при таком раскладе, тебя мне не одолеть.

Не поцеловал. Тайцзэ изучил множество уловок, в том числе и те, которые показал ему Юэ. И он воспользовался слабостью противника, чтобы нанести сокрушительный удар.

Тайцзэ перестал играть, ибо видел то, что гнетёт Юэ. Он отступил и остриём меча указал на его меч, лежащий в траве. Юэ подобрал его, готовясь ко второму раунду. Они встали в стойки. Удобные как для атаки, так и для отражения ударов.

— Ты сегодня очень рассеян, — отметил Тайцзэ, атакуя первым, больше не пытаясь убить соперника.

— Мысли не на месте. Чем ближе мы к Западной Чу, тем сильнее я сомневаюсь в своих силах, — признался Юэ. — В столице надо мной стояло достаточно людей. А там я сам буду стоять над остальными. Это так… ново.

— Испугался ответственности?

Они обменивались обычными ударами, ничуть не ускоренными, стандартными, какими обучают молодёжь наставники.

— Я не знаю. Но похоже на то.

— Император ведь пожаловал тебе деньги на наём людей. Кто утверждал, что тебе будут их навязывать. Ты сам волен выбирать тех, кто подходит тебе, — попытался утихомирить его несогласие в душе Тайцзэ.

— Да, знаю, но мне придётся и отчитываться перед императором за каждый потраченный лян. И я не собираюсь списывать их на якобы оплату несуществующего задания.

— Честный и непогрешимый глава уезда. Юнтай не прогадал, выбрав тебя. Наверное, он ещё тогда, когда получал отчёты, сделал выбор, только не знал, как попросить тебя об этом.

Юэ вздрогнул и отступил на несколько шагов, прерывая битву. Снова Тайцзэ называл Его Величество по имени.

— Нет, — покачал Юэ головой. — Не думаю, что это так. Его Величество сделал это, чтобы я увёз тебя домой.

В дом, больше ему не принадлежащий. Юэ отказался от схватки, опустил меч остриём вниз и поднял свободную руку к лицу, не заметил струйки крови по тыльной стороне ладони, мазнул по щеке, а потом с шумным выдохом уронил руку обратно.

— Я не понимаю, Тайцзэ, почему тебя ничуть не беспокоит, как Его Величество распорядился твоим имуществом?

— Однажды… — Тайцзэ двинулся на сближение, так же опустив меч вниз, — я расскажу тебе. Обязательно расскажу, но не проси сделать это прямо сейчас. И тогда ты тоже поймёшь, что это лучший выбор. Возможно, я сделал бы то же самое.

— Отдал поместье второму принцу?

— Да. Второму принцу.

— Почему не первому? У него больше шансов, а второй ребёнок ещё даже не родился. И, возможно, это будет всё-таки принцесса.

— Мне неважно, кто это будет.

— Тебе важна очерёдность, — сделал вывод Юэ. — Я не понимаю, — он покачал головой, сдержав порыв снова накрыть лицо ладонью. — Не понимаю, Тайцзэ. Но если это для тебя так важно…

— Поймёшь, — повторил Тайцзэ. — Я могу рассказать тебе. Я хочу рассказать, но…

— Не сейчас, — повторил Юэ.

— Я хорошо знаю императора. И уже сейчас я могу с уверенностью сказать, что он будет делать. Во-первых, он больше не женится. Не знаю как, но он найдёт способ. Он скажется разочарованным, когда Цзие умрёт. Скажет, что после катастрофы с императрицей и второй его возлюбленной он больше не намерен выполнять требования совета, стремящегося подсунуть ему в постель всевозможных женщин. А потом, когда он выберет наследного принца и всему обучит его, когда вручит ему стабильное государство, он оставит трон добровольно и…

— Нет, стой-стой-стой, — перебил его Юэ. — Это невозможно. Ты хочешь, чтобы так было, потому что думаешь, Его Величество пойдёт разыскивать тебя? Или ты надеешься, что он вместе со вторым принцем поселится в твоём доме?

— Я же сказал, что хорошо знаю его, — упрекнул Тайцзэ за недоверие. — Просто подожди и увидишь сам.

— Невозможно, — Юэ не верил. Предположение звучало дико, не говоря уже о том, что это когда-нибудь могло оказаться правдой. — Его Величество отлично осознаёт ответственность и не допустит, чтобы неопытный юноша правил государством, рискуя наделать ошибок. Его Величество, чтящий свою семью и намеренный выполнить свой долг до конца, не будет обращать внимания на такие мелочи, как плохое настроение из-за преступления императрицы. И… Цзие… она может прожить ещё очень долго.

— Нет, — Тайцзэ покачал головой. — Мне жаль её. Правда жаль, но — нет. Если бы император не забрал её во дворец, возможно, она не дожила бы до конца этого года. Я только надеюсь, что она успеет родить этого ребёнка.

— Которого ты так жалуешь. Уж не ты ли отец её ребёнка? — с подозрением спросил Юэ, не поверив ни на миг.

— Спать с наложницей императора? Я не самоубийца, — покачал головой Тайцзэ. — Хотя совсем недавно всё-таки чуть не самоубился.

— Из-за своего сумасбродства. Кто просил тебя притворяться женщиной так долго?

— А что я должен был сделать?

— Выйти из дворца и отыскать меня, — показал упущенную альтернативу Юэ.

— Ты же знаешь, женщине трудно самой покинуть дворец.

— Ты мог бы выйти мужчиной.

— Я пытался, Юэ. Потом целые сутки стража обыскивала каждый закоулок, а мне пришлось плакать на плече императора, притворяясь смертельно напуганным, когда мужчина ворвался в мои покои посреди ночи.

Юэ прыснул:

— Ты? Плакал? На плече императора? Поэтому ты его…

Юэ замолк. Ему не хотелось думать о моменте, когда Тайцзэ пал под его чарами.

— Эй, ты что там себе надумал? — Тайцзэ сам к нему шаг сделал, оружие поднял. — А ну к бою!

— Тайцзэ, погоди, я только хотел сказать…

— К демонам твои оправдания! Ты явно подумал обо мне какую-нибудь гадость!

Он нанёс первый удар, но Юэ уже не стремился парировать его. Он уклонился, потому что заметил за спиной Тайцзэ отчётливое движение. Он пригнулся и ушёл из-под клинка, не отводя взгляда от шевельнувшегося куста. Когда он метнулся за спину Тайцзэ, со всех сторон выскочили люди. Казалось, их сотня или даже тысяча, а на самом деле не больше десятка. Кажется, даже меньше. Юэ мгновенно понял, что это те самые разбойники, о которых упоминал всадник на дороге. Теперь он уже на полпути к столице, но пока отбиваться придётся своими силами.

Тайцзэ тоже сразу перестроился. Они встали спина к спине, полностью серьёзные и сосредоточенные. Наконец-то можно не сдерживаться и делать смертельные выпады.

Юэ воспользовался свободой действий и с ходу прикончил двоих. Больше такого великолепного шанса ему не предоставят. Он бился, как ненормальный, боясь упустить хотя бы одного. Его преследовала навязчивая идея, будто они здесь из-за Тайцзэ. Они не могли видеть лица императрицы, а тем более, знать, что она осталась жива и куда направляется. Чувства делают с людьми странные вещи. Юэ чудилось, будто они знают Тайцзэ в лицо и не отступят, пока он не погибнет.

Но они отступили. Все, кто остался на ногах, нырнули обратно в кусты, а Юэ ринулся за ними.

— Юэ, стой! — Тайцзэ ухватил его сзади за ханьфу. — Стой! Ты чего?! Их же шестеро!

Трое остались на месте. Двое, скорее всего, убитых, один ещё копошился, стоная в голос — работа Тайцзэ.

— Всё, Юэ. Они быстро поняли, что мы им не по зубам, — Тайцзэ удерживал его за руку, крепко, как никогда бы не взял в обычной ситуации.

— Или пошли за подкреплением.

— Вряд ли. Зачем им жертвовать братьями по оружию ради каких-то двоих путешественников, у которых, возможно, за душой лишь десяток лянов серебра на двоих.

Юэ знал, что он прав, накрыл его пальцы своими и тоже сжал, посмотрел в глаза. Он пугался собственных мыслей. Только что ему хотелось погнаться за негодяями, а теперь уже — впиться в губы Тайцзэ. Он сделал это. Он не сдержался, потянулся к нему и поцеловал. Юэ почувствовал, как Тайцзэ отталкивается от него, но лишь усилил хватку, обняв его со спины и прижав к себе поплотнее. Рукоять его меча наверняка больно врезалась в спину Тайцзэ, а Юэ не мог отпустить его, наслаждался его губами, его вкусом, его сорвавшимся дыханием на своей щеке. Юэ знал, что однажды это случится. Мужчина обязан быть решительным и уметь делать первый шаг. Он его сделал. А теперь оставалось ждать развязки, которой он боялся больше, чем повторного нападения.

Юэ остановился, но всё ещё не выпускал, дышал в лицо Тайцзэ и видел его огромные глаза. Тайцзэ молчал и биться перестал. Он тоже не выпустил меча. Он тоже чувствовал что-то невообразимое. Он словно преобразился, но вряд ли по той же причине, что и Юэ. Возможно, он потрясён столь стремительным натиском, самым необдуманным поступком Юэ.

— Пожалуйста, не отодвигай меня в сторону, — шепнул ему в губы Юэ. — Я буду сдержаннее.

До следующего раза. После первого невнятного поцелуя словно замки сорвало. Уже тогда Юэ знал, что повторит его. А получилось даже не осторожно, а напористо.

Тайцзэ сам коснулся его. Его губ, но лишь тронул, не пытаясь поцеловать, а потом легко высвободился. Юэ остался на месте, низко опустив голову. Только вслед посмотрел и со вздохом поднял меч к глазам. Он понимал, что происходит и что могло произойти. Тайцзэ мог провести черту. Тогда будет всё очень сложно.

Тайцзэ молчал. Он присел на корточки перед раненым и заговорил с ним:

— Кто вас подослал?

Тоже подумал на преследование из столицы? Юэ подавил нерешительность, двинулся к нему и сел напротив, объяснив ситуацию, чтобы избежать недопонимания:

— Это разбойники, появившиеся после того, как глава уезда собрал все деньги и сбежал, боясь ареста после казни министра финансов.

— Ты знал о них? — Тайцзэ сразу оставил в покое корчившегося бедолагу. Слишком много крови. Пожалуй, его рана тоже была смертельной, но более мучительной, чем от клинка Юэ.

— Я должен был рассказать, но ты сам отказался слушать.

— Сейчас это не так важно. Ты уверен, что они не посланы за нами?

— Уверен.

Они даже не могли отправить тела к главе уезда. Никто не занимал эту должность.

— Извини, Тайцзэ, но, думаю нам придётся ненадолго задержаться здесь, — Юэ воспринял происходящее на свой счёт. — Если я не назначу временного главу, провинция погрузится в хаос, и погибнет много людей.

— Да, — Тайцзэ не стал спорить.

И не испугался поцелуя. Юэ долго сверлил его взглядом в ожидании хоть какой-нибудь реакции, но для Тайцзэ, казалось, это было настолько естественно, что он даже не побледнел, не делал непроизвольных резких жестов от волнения, не опасался движений Юэ, которые тоже могли привести к физической близости.

— Нам надо доставить тела в город, — начал Тайцзэ. — Но в повозке много ценного, поэтому…

— Тайцзэ!

Он замолчал, вскинул взгляд, забывая о делах.

— Если ты придёшь к какому-нибудь решению, ты ведь скажешь мне?

Услышать, что он не утратил доверия гораздо важнее, чем целая провинция, чем вся Поднебесная.

Тайцзэ не дал никакого ответа, он протянул руку и щёлкнул Юэ по лбу пальцами, отчего стало легче. Намного легче. Юэ во все глаза смотрел на него, а Тайцзэ уже занимался телом, в очень скором времени бездыханным трупом.

Город ничем не отличался от остальных, стоящих в провинции, оторванной от столицы. Юэ точно не знал, какой из городов считается главным в ней, но выбора у него не осталось, кроме как попытаться что-то сделать в близлежащем. Юэ нашёл людей, оставшихся после главы уезда, обычных стражников, остатками сил поддерживающих порядок в окрестностях. Так было в каждом городе; большее, на что хватало их инициативы — это устранять драки и разбирать уличные ссоры торговцев. Нетрудно было догадаться, что раскрываемость преступлений при таком раскладе ничтожна, поэтому Юэ потратил целый день на знакомство с нужными людьми и в конечном итоге назначил одного из них временным чиновником, а потом сразу же отослал очередное письмо в столицу и занялся формальностями. Его просили остаться, а он не мог. Он не должен хозяйничать на чужой территории. Юэ это объяснил несколько раз, не помогло даже «всего лишь до того времени, как прибудет замена» молящих о помощи местных.

Юэ устал. Уже в сумерках он вырвался на свободу, нашёл в конюшне свою лошадь, уже рассёдланную и почищенную. Местные не преувеличивали, когда уверяли, что рассчитывают на его помощь.

Помочь им Юэ не мог. Он оседлал коня и вернулся в гостиницу, где они с Тайцзэ остановились. На этот раз две комнаты. Гостей в такое неспокойное время почти не бывает, поэтому и комнаты пустовали, что, впрочем их обоих устраивало. Помнится, они с Тайцзэ всегда селились отдельно, когда притворялись женщинами. На этот раз Юэ не стал деликатничать, опасаясь потревожить знатную особу. Он постучал к Тайцзэ и тут же получил отклик — уверенные шаги. На миг сбился их ритм — и Юэ успел подумать, не случилось ли чего, пока его не было.

Ничего не случилось, не считая потерю устойчивости Тайцзэ. Он улыбался, стоя в дверях, с чашей вина в руке. Уже успел напиться до состояния полного счастья.

— Юэ, — Тайцзэ не пропустил его внутрь, облокотился о косяк и заговорил, — твоими темпами мы доберёмся до дома очень и очень нескоро. Ты был в борделе?

— Разумеется, нет, — спокойно ответил Юэ, протянул руку и забрал у него чашу, а затем опрокинул её себе в горло. Вино уже успело нагреться до комнатной температуры. Юэ было всё равно. Он опустил руку с чашей вниз, удерживая её всей ладонью, и спросил:

— Можно мне войти?

Спрашивал разрешения, словно пытался проникнуть в комнату девушки. Тайцзэ медлил. С распущенными волосами он выглядел очень привлекательно, не хватало лишь немного косметики и сверкающих заколочек.

— Неудобно говорить на пороге, — вздохнул Юэ, протягивая ему чашу. Тайцзэ взял её.

— О чём хочешь поговорить?

— Можно мне тоже? — Юэ указал ему за спину, где в маленькой комнатке посреди столика стоял кувшин вина. Возможно, там уже ничего не осталось, но Юэ попытал счастья.

Тайцзэ отлепился от косяка и отступил в сторону, впуская позднего гостя. Опасного гостя. Юэ сам ощутил, насколько он сейчас опасен для Тайцзэ, проникнув в святая святых возлюбленного. Но он не сделал ничего, подошёл к столу, как и обещал, и взялся за кувшин. Для этого пришлось наклониться. И когда Юэ наливал вино в чашу, Тайцзэ сбоку к нему подошёл и ловко увёл чашу у него из-под носа, себе. С улыбкой на губах, сверкая глазами от необъяснимой радости, он выпил вино, налитое Юэ.

Юэ сглотнул, наблюдая эту картину. Тайцзэ точно хватит. Он нечасто так сильно напивался. Его что-то очень тревожило. Что-то, о чём Юэ догадывался, даже знал наверняка. Тайцзэ было тяжело принять настолько радикальные перемены, но он старался.

— Ты влюблён в него? — Юэ поставил кувшин на стол и развернулся к спутнику.

— В кого? — Тайцзэ словно не понял.

— В Его Величество. Ты страдаешь, потому что вы можете никогда больше не увидеться?

— А-а-а, ты об этом… — почудилось, будто в голосе Тайцзэ нет ни капли энтузиазма. Возможно, Юэ ошибся — и Тайцзэ не испытывает к императору всех тех надуманных чувств.

— Тайцзэ, прекрати уходить от ответа, — Юэ поймал его за руку. Чаша вырвалась из его пальцев и разбилась на мелкие черепки. Они оба уставились на неё, долго стояли неподвижно. Также не поднимая глаз, Юэ задал следующий вопрос. — Как сильно ты привязан к нему?

— К кому? — Тайцзэ из-за хмеля терял ниточку разговора. Он головой тряхнул и упрекнул. — Клянусь Небесами, Юэ, ты изъясняешься непонятно.

Придётся прямо. Юэ сделал то, чего хотел сделать. Возможно, Тайцзэ будет смутно помнить этот вечер и не обидится:

— Ты влюблён в императора? Или он заставлял тебя спать с ним? Скажи мне, Тайцзэ. Я должен знать. Ревность… она уничтожает меня. Я думать ни о чём не могу, когда представляю вас вместе. Мне было бы намного легче, если бы он тебя насиловал, а ты едва это терпел.

Сказал и выдохнул. Тайцзэ не смеялся. Он покачнулся, заставляя Юэ заподозрить, что он пропустил всё сказанное с таким трудом мимо ушей. Но это было не так. Это не могло быть так, потому что Тайцзэ никогда не напивался до беспамятства.

Он отступил в сторону, словно обходя Юэ, снова покачнулся, а Юэ его подхватил, уже жалея о вырвавшейся тираде. Он поддерживал нетвёрдо стоящего на ногах возлюбленного, сквозь одежду и рёбра ощущая сильный стук его сердца, не рискуя снова вызывать на откровенность. Если Тайцзэ услышал вопросы, он ответит на них. Возможно, не сразу, но когда-нибудь точно. Даже если Юэ не понравится то, что он скажет.

— Кажется, я выпил лишнего, — сознался Тайцзэ без намёка на веселье.

— Тебе плохо? Может, лучше, чтобы стошнило?

— Нет, — воспротивился Тайцзэ. — Зачем тогда напиваться, если всё это выплюнуть обратно? Какой в этом смысл?

Прятался в вине от реальности. Грустил по императору?

Юэ поддержал его и повёл к кровати. Тайцзэ почти рухнул на неё, упал на спину поперёк и тут же упёрся руками, чтобы привстать, но Юэ уже помогал ему.

— Я из-за тебя, — сообщил Тайцзэ. — Ты заставляешь меня пить, потому что я не знаю, что с тобой делать.

— Не из-за него? — получилось робко, с надеждой. — Прости. Если тебе неприятно вспоминать произошедшее…

— Ты глупый? — Тайцзэ сердился. Как мало надо пьяному человеку, чтобы его настроение менялось каждую минуту. — Я хоть раз… хоть когда-нибудь говорил что-то о Юнтае?

— Ты постоянно о нём говоришь.

— Нет, — Тайцзэ снова головой помахал, попадая волосами в рот Юэ. Пришлось ловить его чёрную гриву и отводить назад, но она тут же вновь рассыпалась по плечам. — Если император так тебе омерзителен, зачем тогда служишь ему?

— Он мне не омерзителен. Мне просто хочется знать, что мой любимый человек испытывает к нему.

— Неправда! — Тайцзэ ярился, а потом икнул, содрогаясь всем телом — и его гнев резко успокоился. — Кажется, мне плохо. Как в тот день, когда всю мою семью убили.

Юэ терялся в догадках. Тайцзэ не думал об императоре, утверждал, что думает о нём самом. Он сидел, низко опустив голову, укладывая кончики волос на свои колени. Тогда Юэ руку поднял и прикоснулся к подбородку Тайцзэ, приподнял его и повернул к себе. Тайцзэ просто смотрел, не протестуя и не соглашаясь. Кажется, он даже не понял, что происходит с Юэ прямо сейчас, на какую опасную тропу Тайцзэ сам ступил.

Юэ наклонился к нему, уже целенаправленно накрывая его губы своими. Влажные губы, пахшие вином. Слюна с привкусом вина, мягкий, совершенно расслабленный язык, легко раздвинувшиеся зубы. Юэ наслаждался им, пока не понял, что Тайцзэ отвечает. Тогда он усилил напор и свалился вместе с ним, поперёк кровати. И они оба остановились. Тайцзэ лежал с закрытыми глазами и дышал с открытым ртом. Его тело источало жар желания. Юэ дотронулся до его паха, чего никогда бы не сделал, будь Тайцзэ в здравом уме.

— Нет, стой, — Тайцзэ осознавал всё это так же чётко, он перехватил руку Юэ за запястье, но слишком поздно. Юэ уже отчётливо видел его проблему. Вино, губительно сказывающееся на теле, приносило благо Юэ, продолжающего с нажимом гладить его пах. Тем не менее, хватка Тайцзэ не ослабла, так не похожая на хватку пьяного человека.

— Не могу больше… остановись! — Тайцзэ пытался освободиться.

— Если ничего не сделать, тебе будет плохо.

Разумеется, Тайцзэ знал об этом, но продолжал сопротивляться, хотя не так яростно, как могло показаться. Наконец он голову запрокинул и выгнулся в спине, приподнимая её над жёсткой кроватью. Юэ знал, что если упустит шанс, другого может не представиться очень долго или не представиться никогда. Он не желал на фоне Его Величества выглядеть мерзавцем.

Юэ потянул с Тайцзэ штаны и поймал его плоть, мгновенно прекращая всяческое сопротивление жертвы. Вместо протестов прозвучал отчётливый стон, пошлый стон и соблазнительный. Юэ не смог перед ним устоять.

А потом, когда он вытирал живот Тайцзэ, всё ещё лежащего с опущенными штанами, испытал потребность попросить прощения, но не раскрыл рта. Тайцзэ было хорошо, он снова опустил веки, разомкнул губы, ибо так было легче дышать. И он всё равно выглядел совершенно обычно, даже не покраснел. Ничего не смущающийся Тайцзэ, бессовестный возлюбленный, любитель женщин и выпивки. Что с ним таким делать? Юэ всё ещё ощущал его вкус на губах, но уже не пытался целовать его тело, смотрел в лицо, сам подтянулся к нему поближе и вглядывался в каждую его чёрточку. Сегодня они немного сблизились. Тайцзэ уже не казался недостижимым. Чувство, рождённое в минутах его удовольствия, расплывалось внутри Юэ. Он снова хотел сделать это, но не посмел прикоснуться.

— Не дыши мне в лицо, — Тайцзэ поморщился с закрытыми глазами и повернул голову в сторону, приводя Юэ в чувство.

— Давай-ка ты ляжешь нормально и попытаешься заснуть. На сегодня тебе приключений хватит, — распорядился Юэ, мгновенно найдя верную линию поведения.

— Ну отстань, — натолкнулся он на слабое сопротивление, больше походящее на отмахивание.

— Ляжешь под одеяло — отстану, — пообещал Юэ, возвращаясь к его штанам. На сей раз он их подтянул с огромным трудом, потому что Тайцзэ не помогал, а только мешался, постоянно выскальзывая из рук Юэ, старающегося прикасаться мягко, осторожно. Наконец его усилия были вознаграждены — и Тайцзэ очутился под одеялом. Он мгновенно «проснулся», руки поднял и ухватился ими за краешек одеяла, смотрел пристально, в глаза. Его взгляд не был мутным или смущённым. Кто тут смущался, так только сам Юэ.

— Ты такой бесстыжий, — обвинил он беззлобно.

— Зато у тебя совести на двоих, — атаковал Тайцзэ в отместку. — Больше так не делай.

— Как?

Не пытаться помогать ему разрядиться? Не прикасаться? Не целовать?

— Просто не делай, — Тайцзэ развернулся набок, спиной к Юэ.

Юэ знал, что сделает снова. Он прямо сейчас наклонился над Тайцзэ — тот только плечом повёл — и запечатлел на уголке его губ долгий поцелуй.

Всю ночь Юэ провёл в смелых фантазиях. Наконец, когда он сообразил, что заснуть не получится, решил заняться делами. Трижды сгорали до основания свечи, он зажигал новые и к утру был готов полноценный план поддержания ближайших окрестностей от разбойников. Какая-никакая помощь для мирных жителей, пока не прибудет подкрепление из столицы. Возможно, уже едет, так как первый вестник должен был примчаться. Вряд ли он сбавлял скорость — так был напуган из-за грабителей. Его и другая провинция, спокойная, могла не угомонить. Тем лучше.

Потом Юэ снова думал о том, что сотворил ночью с Тайцзэ. Вроде, ничего необычного, но грань он всё равно переступил. Кажется, он перешагнул её в тот момент, когда поведал Тайцзэ о своих чувствах. Юэ помнил каждое прикосновение к его горящей огнём коже. Он помнил его попытки поскорее избавиться от возбуждения. Любой другой на его месте при такой-то помощи засмущался, но Тайцзэ демонстрировал чувства иные. Возможно, где-то там, внутри, ему было крайне неловко, иначе стал бы он отворачиваться.

Ещё Юэ знал, что человек, испытывающий к другому чувства, способен не замечать множества деталей и пугаться из-за любого пореза возлюбленного. По крайней мере, Юэ читал об этом в красивых романах, где за победу над жестоким врагом мужчина получает в награду любовь женщины. В таких историях, если мужчина случайно ранился, женщина сразу начинала о нём заботиться, а мужчина отговаривался незначительностью раны.

Юэ споткнулся о сундук, когда колесо подскочило на очередном ухабе. Он не хотел спотыкаться, но сделал это намеренно, когда увидел, как Тайцзэ с вожжами в руках повернул голову вбок, чтобы рассмотреть стайку птиц, резвящуюся на лужайке. Возможно, размышлял, годятся ли эти птицы в пищу. Полог они откинули и закрепили, чтобы оставить вход внутрь повозки распахнутым. Юэ казалось, там начало пахнуть плесенью после дождя, а сегодня на улице светило солнце.

Юэ споткнулся и издал громкий стон, столь же намеренный, как и само действо. Тайцзэ резко развернулся. Когда показалось, что он остановит лошадей и бросится на помощь, потому что Юэ согнулся для пущей убедительности и схватился за живот, хотя как раз животом он ни к чему даже не прикасался, Тайцзэ отвернулся обратно и громко укорил:

— Кто же спотыкается на ровном месте? Настоящий воин должен ходить, не касаясь ни травинки, как парящая бабочка.

Юэ стало смешно, но он не смеялся. Это был скорее горький смех, потому что он не получил ни единого отклика на свои старания. Он оставил сундук в покое, похлопав по нему напоследок, и вышел наружу, сел рядом, вплотную. Его бедро касалось бедра Тайцзэ. А Тайцзэ только взглядом скользнул по ногам, дабы проверить, что к нему прикоснулось. Не отпрянул — и на том спасибо.

— Дай сюда, — Юэ забрал у него поводья и словно в оправдание укорил в ответ. — Между прочим, даже маленький ушиб может быть очень болезненным.

— Но ты ведь намеренно споткнулся, — мигом раскусил его Тайцзэ.

Юэ вздохнул и ничего не ответил, но продолжил спутник:

— Что за уловки? Если таким образом хочешь извиниться за вчерашнее, то это неверный выбор.

— Я не собираюсь извиняться, — невольно получилось повторить вздох. Тайцзэ был неумолим и теперь вряд ли даст шанс повторить вчерашнее действо. Теперь он будет настороже.

— Это была естественная реакция организма, — словно в оправдание заговорил Тайцзэ. — Я не был с женщиной уже… — и замолчал.

Юэ ждал, что он обозначит срок в несколько месяцев — всё то время, пока был императрицей, но не дождался и подсказал. Сказал то, чего не должен был говорить:

— Зато был с мужчиной.

— И это даёт тебе право трогать меня?! — взъярился Тайцзэ. — Что, теперь я такая доступная барышня?!

— Я имел в виду совсем не это! — Юэ понимал, что Тайцзэ на нервах. Вот и последствия, которые копились в нём с той ночи. Лучше бы он выплеснул их сразу же, а теперь они вернулись, многократно усиленные. Тайцзэ не выдержал, размахнулся. Юэ легко мог уйти от удара, но он не дрогнул, продолжал смотреть ему в глаза. Он только вбок отклонился, когда кулак заехал ему в скулу. Было больно, но не до такой степени, чтобы давать сдачи. Юэ посидел в такой позе некоторое время, пока утихала боль, а потом снова выпрямился и вернул взгляд к Тайцзэ:

— Всё? Ты удовлетворён?

Он знал, что сейчас спокойствие, обращённое к Тайцзэ, способно вызвать только усиление его гнева, но он не хотел повышать голоса.

Тайцзэ зарычал сквозь плотно сжатые губы и отвернулся сам, за голову схватился одной рукой и стиснул на волосах пальцы, вытягивая из пучка прядку. Но причёска сидела крепко — он только «пузырь надул».

— Я не знаю, что происходит, — сознался он, отказываясь от дальнейшей мести. — Я даже врезать тебе со всей силы не могу. Моя рука… — он уставился на вторую руку, — словно не хочет тебя бить. Ты единственный человек, кроме Юнтая, который поверил мне с первого же мгновенья, который помог мне в худший момент моей жизни… Нет, — он покачал головой. — Худший произошёл уже давно, когда я не смог предупредить своих несчастных родителей и сестёр.

— Тайцзэ…

— Я не злюсь на тебя, — перебил Тайцзэ. — Правда, не злюсь. Просто всё это так… мерзко…

Мерзко?

— Мерзки мои прикосновения? — надежда Юэ ухнула в самый низ.

— Нет.

— Ты никогда не говорил так о Его Величестве. Неужели ты и правда любил его? Так любил, что позволял проделывать всё это с собой в постели.

— Не говори глупостей! — Тайцзэ готов был снова взорваться.

— Хочешь сказать, ты всё ещё девственен? Это ты пользовал Его Величество? Только не смей говорить, будто между вами ничего не было! — Юэ сам не заметил, как рассердился. Будто Тайцзэ уже начал лгать ему в глаза.

Тайцзэ издал горловой звук и завершил его требованием:

— Прекрати!

Юэ вернул ему долг, размахнулся и точно так же заехал кулаком в скулу, не отрывая от него взгляда. Он хотел откровенного разговора, а Тайцзэ пытался выкручиваться и приписать все грехи ему. Это было несправедливо. Сейчас любая мелочь казалась важной, даже та, которой Юэ никогда в жизни не придавал значения или посмеивался.

Тайцзэ задержался в согнутом состоянии чуть подольше, сидел, отвернувшись и низко опустив голову, держась за лицо ладонью, а когда выпрямился, Юэ выдохнул. Сдерживал дыхание всё то время, пока Тайцзэ боролся с болью от удара. Юэ вернулся к изучению дороги впереди. Он не знал почему, но был обижен. Немного. Не до такой степени, чтобы оставить все попытки завоевать этого непокорного героя, постоянно показывающего свои зубы. Даже когда казалось, что все усилия напрасны, Юэ не сдавался. Он не знал, что будет, если сдастся. В этих дальних краях он словно единственный придавал Юэ сил.

— Больно? — спросил Юэ, избавившись от сердитости.

— Больно, — ровно, ничуть не обижаясь, ответил Тайцзэ.

Кажется, обмен ударами сделал своё дело — выбил из них обоих всю дурь и вернул в нормальное расположение духа. Больше не хотелось носить Тайцзэ на руках и одаривать его душистыми цветами.

— Мои отношения с императором, пожалуйста, оставь в покое, — Тайцзэ снизошёл до объяснения, а Юэ помалкивал. — Если бы и представился шанс снова встретиться с ним, думаешь, я с радостью побежал бы, раскрыв объятия? Но всё было совершенно не так, как ты думаешь.

— Так объясни, чтобы я понял, — потребовал Юэ. — Меня это мучает. Я не могу соперничать с Его Величеством. И если ты питаешь к нему какие-то чувства, для меня не останется ничего.

— А ты видишь императора рядом со мной? — атаковал Тайцзэ, широко разведя руками.

Юэ посмотрел, будто и правда между ними сидел Его Величество.

— Я же сказал, что не вернулся бы к нему даже за все драгоценности мира! — Тайцзэ голос повысил. — Что я или он чувствуем друг к другу — это неважно. И даже если тебе так неприятно, что меня кто-то мог попробовать сзади, тебе придётся примириться с этим, потому что время назад отмотать никто не может.

Юэ правда было неприятно, но не из-за того, что он единственный хотел овладеть Тайцзэ. Он не знал, почему так думает. Он даже не попытался ничего сделать тогда, когда Тайцзэ уходил, так и не сбросивший женских одеяний. Если бы только он был чуточку дальновиднее.

— Юэ.

— Что? — Юэ был спокоен. Чувствовал странное спокойствие, как упокоение.

— Наши с императором отношения, правда, нельзя назвать любовью. Это было… я даже не знаю… это как пить, потому что без воды ты умрёшь. Я ведь ничего тебе не сказал по поводу того, что ты сделал ночью, воспользовавшись хмелем в моей голове.

— Я не сделал ничего, — ринулся оправдываться Юэ.

— Я мог сделать это сам, я тебя не просил. И ты не можешь тешить себя иллюзией, что это «ничего». Это — «чего»! Это кое-что да значит.

— Ты мог бы остановить меня, если было так неприятно.

— Ты такой, умник, а сути не желаешь видеть! — Тайцзэ снова сердился. Его настроение поменялось несколько раз за время разговора.

— Возможно, — согласился Юэ, смотря на него. — Человек, ослеплённый ревностью, способен и на куда более отвратительные поступки.

— Я же сказал, что тебе не надо считать императора соперником!

— А кем я должен его считать? Благодетелем, который великодушно позволил своему любовнику сбежать перед казнью? А ничего, что он до этого момента позволял издеваться над тобой? Все твои следы от хлыста… — Юэ рванулся к нему, дёрнул за ворот ханьфу, едва не роняя на подмостки. Тайцзэ не сопротивлялся только потому, что взмахнул руками, дабы удержать равновесие. Юэ без труда удалось отогнуть за спину и ханьфу, и кофту, чтобы можно было разглядеть один из следов. Разумеется, смотрел на него только он, ибо человек не способен повернуть голову назад на сто восемьдесят градусов.

— Ты… — Тайцзэ ткнул в него пальцем, когда сел нормально. — Вот видишь, ты требуешь от меня проявления чувств. А император не требовал ничего.

— И ты позволял себя насиловать?

— Не смей так отзываться о нём! Ты лучше меня должен понимать, что это преступление — поносить императора!

Юэ знал. Он несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул, а потом вернулся к созерцанию конских спин впереди:

— Я сам не знаю, почему становлюсь таким дураком из-за тебя. Я не отдаю себе отчёта в своих действиях. Я не хочу, чтобы по возвращении в Западную Чу ты отдалился от меня.

— Как же я могу отдалиться, если мы будем жить в одном доме?

— Если тебе будет тяжело жить со мной в своём доме, я перееду в особняк главы уезда. И ты неправ, Тайцзэ: отдалиться от человека легко, даже сидя рядом с ним, — Юэ отодвинулся, больше не в силах ощущать прикосновение его бедра. От этого всё его тело восставало. И от ниточки надежды, которая отчётливо проявилась в течение этого разговора. Тайцзэ не отвергал его. Он пытался сказать что-то другое, сути чего Юэ не рассмотрел. Но позже, в одиночестве, когда он получит возможность переосмыслить эту беседу, он обязательно это сделает и поймёт, что упустил. Тайцзэ не стал бы напрасно обвинять собеседника в том, что он чего-то не понимает.

Тайцзэ тоже отвернулся к дороге, но не ограничился этим. Он изменил положение и чуточку пересел, по собственной инициативе вновь соединяя их бёдра. Юэ ничего не сказал, только скользнул по нему взглядом и улыбнулся, глядя на раскрывающиеся впереди просторы. Один простой жест мгновенно сделал его счастливым, хотя Юэ понимал, что до финала ещё очень долго.

Он долго смотрел на шпильку, хранимую в коробочке с фигурной резьбой. Он думал, что отдаст её Тайцзэ сразу, но времени прошло уже предостаточно, Западная Чу приближалась с каждым днём. Кони бежали резво, почти не чувствуя веса повозки, на хорошей дороге обгоняли крестьянские телеги. Только раз пришлось смазать оси в пути.

Снаружи раздался посторонний звук. Юэ быстро закрыл коробочку и вышел, не выпуская её из руки. Тайцзэ поблизости не было. Юэ заволновался, обвёл взглядом всю округу, поворачиваясь всем телом вслед за головой. Только за востоке он заметил нехарактерный бугорок цвета ханьфу Тайцзэ и двинулся туда, в сторону, где пробегал глубокий ручей. Местные называли его речкой, дети бегали ловить рыбу, больше мелкую, на корм кошкам и собакам, а чтобы поймать покрупнее, ту, которую можно пожарить и подать к столу, приходилось удаляться от селения к местечку поглубже, к так называемой заводи.

Тайцзэ возился в ручье, промок до колен, руки по локти насквозь водой пропитались. И только когда Юэ совсем близко подошёл, мучимый любопытством, Тайцзэ наконец выпрямился с чем-то продолговатым в руках. Юэ не успел рассмотреть, что это было, потому что Тайцзэ поскользнулся на перевернувшемся камне и загремел с громким всплеском, взметая ввысь не только брызги, но и облако ила, и корни какого-то водного растения, заполонившего весь ручей. Тайцзэ в процессе падения согнулся, прижимая к груди удлинённый предмет и рухнул на пятую точку, вмиг промокнув до нитки. Даже с волос текло, когда он поднял взгляд на спутника.

— Чуть не упустил, — произнёс он с широкой улыбкой на губах.

— Что там у тебя? — Юэ не спешил ему на помощь, не хотел тоже мокнуть. Да и одни сапоги промочить — тоже ощущение не из приятных. Уж лучше он подождёт, пока Тайцзэ выйдет из воды, а потом согреет его в объятиях. Хотя, вероятно, Тайцзэ всё-таки предпочтёт солнце.

— Держи. Смотри, если упустишь, не прощу, — пригрозил Тайцзэ и закинул свою ношу в сторону Юэ, далеко на берег, только потом начал подниматься, больше не пытаясь закатывать рукава и приподнимать провисшие полы ханьфу.

У Юэ была отличная реакция и всё равно он едва не упустил переданную ему вещь. Она оказалась на удивление скользкой и ещё трепыхалась, чуть не упала на траву, а там до воды недалеко. Юэ понял, что это такое, прежде, чем поймал, а когда поймал и зафиксировал в руках, посмотрел прямо в морду здоровенной щуке, какими-то невообразимыми перипетиями судьбы оказавшейся далеко от заводи. Он открывала зубастый рот и раскрывала жабры, вероятно, понимая, какая её ждёт участь, даже сопротивляться перестала.

Юэ отвлёкся от щуки, когда на берег шагнул Тайцзэ. С него вода ручьём стекала. Юэ ждал, что он бросит что-нибудь бодрое, а он наклонился, даже на корточки присел и подобрал из травы маленький предмет, лежащий рядом с коробочкой. Юэ спохватился, но рыбу выпустить не посмел, боясь упустить её.

— Что это? — Тайцзэ поднял на него взгляд вместе с подобранной шпилькой. — Это же шпилька моей сестры!

— Да, это она, — подтвердил Юэ, решив, что стоит вести себя так, как если бы они путешествовали, будучи обычными друзьями.

— Но как… — Тайцзэ замолчал, заметив коробочку, подобрал её и теперь держал шпильку в одной руке, коробочку — в другой. Он ничего не говорил, пытался сообразить сам и, наверное, как-нибудь логично вписать во всю эту ситуацию Юэ.

Юэ понял, что отмалчиваться — худшее, что он мог сделать сейчас. Он положил рыбу на траву, подобрал камень и дважды с силой ударил её по голове, и только потом подошёл к Тайцзэ и присел на корточки с ним рядом.

— Следственный отдел уже давно её нашёл, когда я ещё был в отъезде, и передал её императору.

— А он отдал её тебе?

— Да. Перед тем, как мы покинули столицу, — Юэ видел молчаливый укор в его взгляде. Тайцзэ всё ещё держал шпильку тремя пальцами, осторожно, боясь случайно сломать. Единственная вещь, которая у него осталась от сестры вдали от дома. Он словно не мог поверить, что она всё это время находилась так близко к нему. — Ты можешь винить меня. Я знаю, что она для тебя значит. Но я правда не знал, как лучше тебе её вернуть, — оправдывался Юэ. — Наверное, я хотел, чтобы этот момент выглядел торжественно. Я совсем глупый, да?

Торжественным момент назвать никак было нельзя, с учётом мокрого и местами зелёного от водных растений Тайцзэ, дохлой рыбы и напряжения, сгустившегося в атмосфере.

— Тайцзэ, — попытался он сгладить впечатление, — я постоянно совершаю ошибки, если дело касается тебя.

Тайцзэ не сдержался, хрюкнул сквозь сжатые губы, а потом расхохотался, позволяя себе сесть на пятую точку, руки вниз опустил, укладывая и коробочку, и шпильку в траву вместе с ладонями.

— Юэ… — произнёс он сквозь смех. — Юэ, ну ты и чудак. Ты что, никогда не встречался с девушками?

— А при чём здесь… — Юэ замолчал. Он и правда не особо гонялся за противоположным полом, посвятив себя службе. Конечно, затворником он тоже не был и даже пытался подыскать себе будущую супругу, но разговорами всё и заканчивалось. — Тайцзэ, хватит смеяться надо мной!

— Я не над тобой смеюсь, — пояснил Тайцзэ, усаживаясь поудобнее и вновь поднимая шпильку к глазам. — Но это же так смешно. Всё это. Тебе так не кажется?

До сего момента Юэ так не казалось, но заразительный смех возлюбленного, который совершенно не сердился, заставил рассмеяться и его. Они вместе сидели в мокрой траве и хохотали. Рыба лежала сбоку, всеми забытая, но её час непременно придёт и довольно скоро. Коробочка тоже затерялась где-то в траве. Только шпилька маячила перед глазами, являющаяся настоящей ценностью. Самая обычная нефритовая шпилька, которая неожиданно сблизила их ещё немножко. Юэ поддался порыву, поймал руку Тайцзэ, продолжая улыбаться. Его рука была мокрой и холодной. Такой холодной, что Юэ обхватил её обеими своими и наклонился, чтобы дунуть в ловушку из ладоней и чуточку согреть каждый палец возлюбленного, а шпилька торчала между его пальцами.

— Юэ, ну хватит уже, — Тайцзэ слегка подёргался.

Юэ его не отпустил, поднял голову и прокомментировал:

— У тебя не причёска, а стихийное бедствие. Дай помогу, — он отпустил руку Тайцзэ, зная, что она никуда от него не убежит. Более того, скорее всего снова легко окажется в его руках. Юэ неловко уронил шпильку, вытащенную из его промокших волос и, когда собрал их в пучок, не долго думая, взял нефритовую шпильку и заколол волосы Тайцзэ ей. И вовсе она не выделялась. Она так хорошо гармонировала с образом Тайцзэ, что ничуть не походила на женское украшение. Тайцзэ выглядел необычно завораживающе, пристально наблюдая за каждым движением Юэ. Он продолжал и продолжал смотреть, пока Юэ занимался его волосами, и смотрел, когда закончил. Юэ тоже смотрел, но долго бездействовать он не мог и не хотел. Он потянулся к Тайцзэ, ожидая встретить намёк на протест, но не встретил ничего, кроме его разомкнутых губ. Не пришлось даже настаивать. Поцелуй получился ожидаемым и сладким, несмотря на то, что во рту Тайцзэ ощущался привкус тины. Зубами он рыбу ловил, что ли? Юэ не остановился. Ему хотелось больше, сразу. Он обнял Тайцзэ сначала одной рукой, потом второй и принялся водить по его спине. Прикосновение к пояснице лишь на миг остановило Юэ, а потом он опустил ладони ниже, дотронулся до ягодиц, таких же мокрых, как и всё остальное. Возможно, даже мокрее, потому что именно на них Тайцзэ и шлёпнулся.

Они сидели и с удовольствием целовались, не ощущая ни давления, ни несогласия. Тайцзэ не видел ничего плохого в том, что делал. Значит, может быть, он не покривил душой, когда утверждал, что между ним и императором не было глубоких чувств. Ведь если расстаёшься с человеком, без которого не представляешь дальнейшей жизни, ни на кого другого не захочется смотреть очень долго.

Тайцзэ первым отодвинулся, удержал Юэ за щёку, обхватив её ледяной влажной ладонью, и продолжал смотреть в глаза. Юэ представлял, как сейчас выглядит: как осоловевший от обжорства кот, растянувшийся на солнышке. Тайцзэ погладил его щёку, потом ещё раз, и сказал:

— Ты ломаешь все мои убеждения.

— Почему? То есть, я рад. Можно я сломаю ещё одно?

Тайцзэ кивнул.

— Можно? — Юэ наступал на него, очутился выше и продолжил надвигаться, пока не упёр руку Тайцзэ в грудь и не уронил его. Он думал, что сможет утолить свою жажду, огнём горящую глубоко внутри. Но он не думал, что ручей окажется слишком близко, настолько, что Тайцзэ окунётся затылком в его холодные воды.

— Ай! — Тайцзэ вскочил, чуть не уронив Юэ. — Утопить меня хочешь?!

— Это случайно, — Юэ подластился к нему, но Тайцзэ отмахнулся, как обычно это делал:

— Всё, момент прошёл.

— Тайцзэ…

— Бери рыбу — и пошли её жарить. Я голодный и мокрый. Неужели тебе приятно возиться со мной таким?

— Мне приятно возиться с тобой, в каком бы виде ты ни предстал.

— И в грязи с ног до головы?

Напрасно Тайцзэ предпринял наступление. У Юэ был отличный шанс на победу:

— Я видел тебя грязным. Я бережно отмывал каждый участок твоего тела, а потом растирал его полотенцем, пока ты не высох. А потом, так же нежно, я обрабатывал каждую рану, каждый…

— Ну всё, — Тайцзэ понял, что проиграл, и предпринял стратегическое отступление, шагнул прочь от ручья.

— Тайцзэ!

Тайцзэ ушёл, оставляя Юэ с рыбой и пустой коробочкой наедине. Но несмотря на его бегство, Юэ был счастлив. Даже вид рыбьих кишок не испортит его безоблачного настроения.

Юэ спал, когда ощутил чьё-то близкое присутствие. Они дежурили по очереди, когда ночь заставала их в середине пути, когда лошади были уставшие и еле волочили ноги, а ближайшего селения не видно на расстоянии трёх полётов стрелы.

Юэ мгновенно проснулся и метнул руку к мечу, лежащему рядом.

— Юэ, это я, — остановил его тихий голос.

— Тайцзэ? — Юэ отпустил меч и попытался сесть, а Тайцзэ его раскрытой ладонью к земле прижал. Небо над головой было абсолютно чёрным, без единой звёздочки, как будто его тучами заволокло. — Кто-то приближается?

— Нет, — Тайцзэ не смотрел на него, покачал головой. Одной рукой он удерживал спутника на месте, а второй мял краешек ханьфу. — Можешь ответить мне на вопрос?

— Какой угодно, если это в моих силах.

— Скажи, Юэ, что ты чувствуешь?

— Я? — Юэ снова сделал тщетную попытку приподняться. Он мог бы легко это сделать, но подчинялся настойчивости собеседника. — Какие именно чувства ты имеешь в виду?

— Ко мне, Юэ, — Тайцзэ оставил в покое ханьфу и уронил руку вниз, зато посмотрел прямо в глаза. От этого взгляда стало не по себе. Он словно проникал внутрь и пробуждал эмоции, только-только успевшие улечься. Юэ не думал, что придётся ответить на этот вопрос так скоро.

— Я чувствую, что небеса рухнут на меня, если ты уйдёшь. Я знаю, это глупо. Это очень глупо, но когда я с тобой, мне хочется только ласки. Я не хочу сражаться с тобой, не хочу заниматься бытовыми делами, не хочу думать о своём долге перед государством. Я хочу только прикасаться к тебе, потому что боюсь сделать что-то не так. Я боюсь, что в твоём сердце большее место занимает Его Величество. Я не понимаю, почему ты так спокоен, несмотря на посягательства на твой дом. Твой родной мир, Тайцзэ. Если в него вторгнется принц, всё изменится.

Тайцзэ молчал, продолжал смотреть крайне серьёзно. Неужели задумался над чувствами Юэ? Наконец-то задумался всерьёз и понял всю их глубину.

— Я никогда не смел осуждать Его Величество и всё, что он делает, — Юэ поднял руку и достал до плеча Тайцзэ, дальше не дотянулся, а второй накрыл его ладонь и тут же сжал пальцы на ней. — Но я столько раз порочил его неприкосновенное имя из-за тебя. Я не мог ничего поделать, потому что фантазии захлёстывали меня с головой. Мне казалось, тебе невыносимо терпеть его притязания, а я не имел и шанса вызволить тебя из дворца. Если бы даже попытался, если бы собрал группу воинов, я не смог бы добраться даже до стен твоих покоев. И это преследовало меня постоянно.

— А сейчас? Больше не преследует?

— Немного. Иногда, просыпаясь, я всё ещё думаю, что ты во дворце.

— Но я здесь, с тобой, Юэ, — совсем тихо напомнил Тайцзэ.

— Да, здесь, — подтвердил Юэ и предпринял последнюю попытку сесть. Если не получится, он сдастся. Смотреть на Тайцзэ даже так, снизу вверх, оставаясь абсолютно беспомощным, было приятно.

Тайцзэ пресёк его попытку, а потом наклонился сам и легонько коснулся его губ. Юэ потянулся в ответ, с наслаждением обхватил его за спину и снова был остановлен. Тайцзэ не позволил себя уронить, стоял, как скала, и больше не пытался целовать.

— В чём дело, Тайцзэ? — обеспокоился Юэ.

— Мне кажется, что о тебе я думаю больше, чем о Юнтае. Мне кажется, у нас с ним были вынужденные отношения, а сейчас я просто не знаю, что происходит.

— Так ты признаёшь, что у вас были отношения? То есть, я хотел сказать…

— С тобой я чувствую, что действительно возвращаюсь домой.

— Тайцзэ… — Юэ не поверил, продолжал бездумно гладить его бок. Не может быть, чтобы он действительно чувствовал что-то похожее. Юэ хотел этого больше, чем всего остального, чего когда-либо желал. Он приподнял голову в попытке дотянуться до его губ, но был остановлен:

— Ну прекрати! Я пытаюсь разобраться в своих чувствах, а ты мне только мешаешь.

— Прости. Чем же я могу помочь?

— Я правда не знаю, — Тайцзэ волновался всё сильнее. — Не знаю. Я не понимаю, не могу сосредоточиться…

— Тайцзэ! Успокойся, Тайцзэ, — наконец Юэ удалось вырваться из его хватки и он обнял Тайцзэ, боясь поверить в происходящее. Прямо сейчас Тайцзэ пытался сказать, что, может быть, чувства Юэ небезответны. Не может быть, чтобы это происходило на самом деле. Это ведь сон?

— Это ведь не сон? — спросил об обратном Юэ, прикасаясь губами к его волосам и ощущая в объятиях напрягшееся тело возлюбленного. Тайцзэ не вырывался, не выговаривал — он не делал ничего, что бы вмиг опровергло надежды Юэ.

— Юэ…

— Не выпущу. Как бы ты ни просил…

— А если я попрошу выпустить меня ради поцелуя? В самом деле, Юэ, если ты воткнул мне в волосы женскую шпильку, это не значит, что я в самом деле превратился в женщину.

Юэ выпустил его, не слушая дальнейшей реплики. Выпустил только ради поцелуя, как Тайцзэ и просил.