Когда утром в дверь задолбили, Тайцзэ резко подскочил, хватаясь за меч. В нижней одежде он выглядел даже нелепо, но Юэ был уверен, что он готов отражать атаку любой сложности. И он, точно как и Юэ, рассчитывал на узкие двери, в которые противник не ворвётся целой группой. Наученный собственным опытом, Юэ положил руку ему на плечо, мгновенно успокаивая.

— Это посланник, — пояснил Юэ спокойно. Не стал говорить, что посланник из дворца.

— Его Величество просит следователя Тао Юэ немедленно явиться во дворец! — провозгласил стражник, едва ему открыли дверь. Тайцзэ остановился за ширмой, не выпуская рукояти меча из руки. Юэ покосился в ту сторону. Наверняка Тайцзэ мигом вспомнил свою жизнь во дворце, про которую не раз рассказывал с содроганием. Он не говорил, но Юэ понял, что ужас появился после ареста. Всё, о чём он рассказывал — это спокойная жизнь с вином и прогулками на свежем воздухе, со встречами с советом, стражниками и слугами. Обычная жизнь супруги императора, причём куда более приятная, чем порой случается. А после разоблачения у Тайцзэ выработался рефлекс. Он избегал всего, что касалось дворца. Только об императоре порой отзывался с теплотой, как будто и правда жаль было с ним расставаться. Кажется, Его Величество сумел завоевать сердце даже мужчины.

Юэ вздохнул и только тогда вернулся к посланцу:

— Да, я сейчас буду.

Он был полностью одет и собран, оставалось прикрепить меч.

— Зачем тебе во дворец? — с подозрением спросил Тайцзэ, когда дверь закрылась. Он больше не принимал стойки воина, опустил меч и шагнул из-за ширмы.

— Я не знаю. Его Величество в последнее время часто зовёт меня.

— Отличился при исполнении обязанностей? — поинтересовался Тайцзэ, кладя меч на стойку.

— Вроде того.

— И надолго обычно затягиваются такие встречи?

— Не беспокойся. Меня никто не станет наказывать за переодевание в женщину, — улыбнулся Юэ, отчего Тайцзэ фыркнул. — Это обычное распоряжение. Некоторые из встреч проходят без единого свидетеля. Ты, наверное, заметил, что Его Величество не жалует даже евнухов.

— Да, заметил, — Тайцзэ внимательно следил за каждым движением Юэ, занявшегося мечом. — И что ты об этом думаешь?

— Я уверен, ты знаешь, почему он такой недоверчивый. Ты ведь знаешь?

— Знаю, но сказать пока не могу.

— Почему?

— А ты был бы доверчивым, если бы постепенно погибла вся твоя семья?

— Это не ответ, — вздохнул Юэ, закончив с мечом.

— Юэ… — Тайцзэ поспешно шагнул к нему, словно боясь опоздать передать нечто очень важное.

— Мы не разговариваем о тебе. Тебе не о чем тревожиться. И никто нас не подслушает.

— Если встречи наедине, можешь передать кое-что Его Величеству? От меня… сувенир.

— Конечно, — Юэ шагнул навстречу. — Это что-то особенное?

— Нет. Но я хочу, чтобы ты передал, — Тайцзэ взял с полки коробочку, в которую Юэ никогда не заглядывал, уважал желание Тайцзэ хранить маленькие секреты, пусть даже на самом виду. Тайцзэ открыл коробочку и поднёс её к глазам Юэ. — Передай ему от меня. Как прощальный подарок. Его Величество — единственный, кто поддерживал меня во дворце.

Юэ взял шпильку в руки, так похожую на ту, что принадлежала сестре Тайцзэ, рассмотрел её повнимательнее и, не выпуская из рук, спросил:

— Он дорог тебе?

— Отчасти.

Значит, дорог. Император достаточно привлекателен, чтобы пробудить чувства даже у мужчины. Выходит, вся их любовь была взаимной. Юэ снова ощущал гнетущее чувство несогласия. Он не хотел, чтобы сердце Тайцзэ принадлежало кому-то ещё. Они с императором никогда больше не увидятся, но Тайцзэ будет его вспоминать с теплом.

— Ты чего? — окликнул его Тайцзэ. — Если неважно себя чувствуешь, выпей снадобье.

— Нет, всё в порядке. Я передам, — подтвердил Юэ. — А теперь мне правда пора. Не хочу заставлять Его Величество ждать меня.

Юэ ехал во дворец в том самом унынии. Он не смотрел по сторонам, он не замечал прохожих, он не видел проводника перед собой. Он думал об отношениях Его Величества и Тайцзэ. Насколько же далеко они продвинулись, если даже после предательства императора Тайцзэ не воспылал негодованием и ненавистью к нему. Если сердце Тайцзэ принадлежит императору, у Юэ нет шансов. Сына Неба ему никогда не затмить, никогда не сгладить впечатление возлюбленного о нём. И если однажды Юэ получит согласие, Тайцзэ продолжит видеть не его рядом, выгибаясь от любви. Возможно, с его уст сорвётся не его имя, а имя, произнесённое в тюрьме — Юнтай. Даже супруги императора обращались к нему «Ваше Величество», а Тайцзэ называл его как близкого человека.

Площадь закончилась, когда Юэ был на середине своих размышлений, не успел прийти к логическому завершению цепочки. Они въехали во дворец, где вынуждены были оставить коней и оружие. Дальше — пешком. За ним наблюдало множество глаз, не враждебных, скорее любопытных. Каждый узнал имя Тао Юэ и проникся уважением к его блестящей работе. Министр Дуань выделил Юэ ещё раз, пообещав повысить жалование. Всё шло просто замечательно, кроме личной жизни Юэ. Он чувствовал себя несчастным. Он жил в одном доме с возлюбленным, спал с ним в одной кровати, но не ощущал близости с ним, знал, что он до сих пор принадлежит другому. А сегодня Тайцзэ лишь подтвердил это.

Зал был полон народу. Собрался весь совет, и шанс передать Его Величеству послание от Тайцзэ таял, как весенний снег. Юэ не осмелится заговорить о личном, носящим оттенок деликатности. Чужие люди не дарят друг другу столь красноречивые подарки, а Тайцзэ дарил императору женское украшение. Юэ не мог истолковать его значение, но явно видел подтекст.

Он поочерёдно повторил все церемонии, выказав уважение к Его Величеству и к совету. Сегодня здесь стояла тишина. Каждый министр лишился значительной доли своего имущества. Юэ знал, как жадны состоятельные люди, а в особенности те, кто пригрелся под крылышком императора. Каждый из них считал, что неприкосновенен. Даже на примере министра Вана никто не научился. Теперь они будут знать, что Его Величество в любой момент может чувствительно ущипнуть их за самое больное.

Юэ остановился в центре, напротив восседающего за знакомым столом императора, опустился на колени и отдал низкий поклон.

— Встаньте, следователь Тао, — распорядился Его Величество, подтверждая соответствующим жестом.

— Благодарю, Ваше Величество, — Юэ поднялся с колен и снова поклонился, а затем выпрямился.

— Евнух Шэнь… — обратился император.

Евнух приблизился к императору в поклоне, принял из его рук свиток и так же, согнувшись, отступил, а потом встал на некотором расстоянии от Его Величества, сбоку, развернул свиток и начал громко читать:

— Приказ Его Величества! Следователь Тао Юэ, не сумевший выполнить обещание, официально данное Его Величеству, разжалован с поста главы отдела!

Юэ чуть не вздрогнул. Император помнил всё. А в какой-то миг показалось, что наказание за оплошность не будет столь суровым. Но всё по справедливости. Юэ поклялся своей жизнью. Жизнь ему сохранили.

— На место главы отдела назначается следователь Гао Фэн! — продолжал читать евнух. — Главе отдела Гао поручается назначить наказание следователю Ву Янсину за то, что при его участии господин Тао нарушил обещание.

Вот так просто. За Янсина Юэ был спокоен. Фэн ценил верных людей с хорошими перспективами. Янсин просто ещё был недостаточно опытен. Фэн не назначит ему строгого наказания. Возможно, месяц заставит прислуживать и выполнять мелкие поручения.

— Также в связи со сложившейся ситуацией в провинции Западная Чу, господин Тао Юэ назначается в ней главой уезда и примет официальные обязанности от временного представителя, как только прибудет на место!

Что? Глава уезда? В Западной Чу?! Юэ не поверил. Но не верить невозможно, когда прямо сейчас оглашается официальное распоряжение, подписанное Его Величеством. Совет молчал, что могло значить, что приказ составлен с его одобрения. Выходит, император простил Юэ за оплошность. Юэ начинал понимать всё отчётливее, чем император так привлёк Тайцзэ. Все предыдущие предположения о жестокости и насилии развеивались по ветру. Император был великодушным и глубоко мыслящим человеком, умеющим проявлять благодарность.

— Главе уезда Западной Чу, господину Тао Юэ, будет пожертвована повозка и пара выносливых породистых лошадей для переезда, а также выделена тысяча лянов золота для найма работников, поддержания провинции и налаживания прежних торговых сообщений! А также поместье Чэнь, находящееся в провинции Западная Чу, лишившееся своих законных хозяев, передаётся во владение второго наследника Его Величества, в данный момент ещё не рождённого! До совершеннолетия наследника дом Чэнь вверяется главе уезда Тао Юэ в полное пользование!

Евнух Шэнь закончил, развернул свиток, демонстрируя печать и подпись, а потом скрутил его и вернул императору.

— Распоряжение о назначении, — император передал евнуху второй свиток, перевязанный красным шнурком. Перед ним лежал ещё один, точно такой же, видимо, с назначением для Фэна, которого не соизволили пригласить лично.

Юэ сделал паузу, не в силах переварить услышанное. Всё случилось слишком неожиданно. Глава уезда — чин ничуть не ниже, чем глава отдела. Может быть, даже выше.

Весть о передаче дома Тайцзэ тоже оказалась весьма неожиданной. И сия неожиданность являлась неприятной. Придётся сказать об этом Тайцзэ. Это же его дом, его родное поместье, его Родину подарили человеку, которого ещё никто не знал. Юэ не мог никак иначе истолковать поступок Его Величества, как эгоизм, но прежде император проявлял чудеса терпения и проницательности. Во всём этом крылся какой-то подвох. Плюс нелогичное игнорирование первого наследника. Почему второй?

— Благодарю вас, Ваше Величество, за оказанную мне честь! — наконец спохватился Юэ и поклонился, одновременно забирая из рук терпеливо ожидающего евнуха свиток с приказом о назначении.

— Господин Тао, — император поднялся, — с сего дня вы больше не являетесь служащим отдела расследований и можете поделиться со мной некоторыми догадками по одному делу, верно?

Юэ замешкался. Вопрос был составлен слишком некорректно, вызывая шёпот среди министров. Но никто до сих пор не смел возражать. Ничего не оставалось, как ответить:

— Увы, мои личные догадки — это всё, что я могу огласить, — подтвердил Юэ, — если это не официальный запрос Его Величества. Разжалованный следователь так же обязан хранить тайны отдела и нести ответственность, если нарушает их.

— Ваши личные догадки меня вполне устроят, — император спустился вниз и прошёл мимо склонившегося Юэ. — На этом совещание окончено, прошу всех расходиться!

 Юэ мешкал. Он не получал приказа следовать за императором, но из всех его слов следовало именно это. Юэ опасался ошибиться и всё же пошёл за ним. На некотором расстоянии — евнух Шэнь, а за дверями присоединились два стражника и три служанки. И все до единого сохраняли дистанцию достаточную для того, чтобы можно было не опасаться подслушивания. Его Величество шёл широкими шагами, уводя Юэ всё дальше и дальше, мимо роскошных клумб, мимо изящного мостика через широкий ручей, мимо сада из подстриженных деревьев и фигурных камней. Только возле извилины ручья Его Величество остановился, на открытом месте, взглядом заставляя свиту отступить ещё на десяток шагов. Юэ терпеливо ждал чуть в стороне. Вот он, шанс. Он сможет передать послание от Тайцзэ, его прощальный подарок.

— Тао Юэ, — позвал император.

— Да, Ваше Величество?

— Вы задаётесь вопросом, почему я передал поместье своему ребёнку?

— Да, Ваше Величество. Вы неоднократно дали мне понять, что благоволите к Тайцзэ, поэтому причины вашего поступка мне неясны.

— Он не рассказал тебе…

— Простите, Ваше Величество, о чём?

— Неважно. Подумай хорошенько, — император отвернулся от текущей воды и приблизился к собеседнику, — если ничего не сделать с поместьем Чэнь, что с ним будет? Официально Тайцзэ мёртв. Я не пропущу слухов за пределы ближайших провинций. Я сделаю так, что они потеряют всякую важность. Как мне доложили, никто не знает корней подставной императрицы.

— Это так, Ваше Величество. Мы во время расследования старались не называть имён.

— Хорошо. Значит и я не ошибся в своём решении.

— Позвольте спросить, почему всё-таки вы передали дом Чэнь вашему наследнику?

— Я защитил дом Тайцзэ от посягательств государства, ибо теперь он должен принадлежать казне. Будущий владелец ещё не родился, у тебя много времени, чтобы однажды услышать правду.

Юэ задумался. Император говорил не о догадках, а о словах. Значит, кто-то помимо него знал причину, по которой он так поступил.

Тайцзэ!

Конечно же, Тайцзэ, раз дело касается его владений. С таким же успехом император мог насовсем передать дом Чэнь в имущество Юэ. Здесь снова крылась какая-то тайна, которую хотелось услышать прямо сейчас, но Юэ понимал, что придётся выждать некоторое время. Возможно даже, не один год. И когда наследник вступит в свои законные права, возможно, он не захочет пользоваться имением, находящимся в далёкой провинции. На это ли делал ставку император или была другая причина, Юэ решил не думать. Если он однажды узнает, то пусть это случится в своё время.

— Благодарю вас за откровенность, Ваше Величество, — Юэ в очередной раз выразил признательность. — Тайцзэ просил передать вам подарок, — он сунул руку за отворот ханьфу и достал маленькую коробочку.

Император заинтересовался, аккуратно, словно хрупкую бабочку, он взял эту коробочку и открыл её, а потом долго смотрел на изящную шпильку, не прикоснувшись к ней и пальцем. Всё, что оставил для него Тайцзэ. Прощальный подарок — они все трое это понимали.

Император закрыл коробочку и, не глядя на собеседника, сказал:

— Передайте ему, что я принял подарок. А теперь ступайте, господин Тао.

Юэ отступил. Он хорошо видел изменившееся выражение лица императора и всё равно не задал больше ни одного вопроса. Он уходил, ни разу не обернувшись. Предчувствие не покидало его. От того, что у Тайцзэ с императором были общие секреты, становилось лишь тяжелее. Юэ никогда не завоевать его. Все его попытки заведомо тщетны. Он упустил свою любовь, когда позволил ей войти во дворец в облике женщины.

Кони и правда были сильными, горячими. На таких верхом можно половину дня ехать без остановок. С повозкой дело обстояло сложнее, особенно гружёной. Юэ поглаживал по боку одного из них, уже запряжённого. Его Величество обещал прислать повозку, как только Юэ будет готов уезжать, чтобы не запрягать и распрягать коней лишний раз. Видно, что сытые и отдохнувшие, буйные — хоть сейчас вскачь. Оставалось погрузить уже собранные вещи и уехать. Навсегда.

Юэ остановил руку, но не убрал её от шелковистой шерсти. Уехать из столицы — значило изменить всю свою жизнь. Юэ несколько лет усердно трудился, чтобы достичь высокого поста и приносить пользу. Его усердие и вознаграждалось хорошо. Он научился расследовать самые сложные дела, получал похвалы от вышестоящих лиц и развивался дальше. Он думал, что всю жизнь проведёт здесь, в конечном итоге добившись какого-нибудь титула и пожертвованной земли, где смог бы завести собственную семью и обеспечить будущее детей и внуков на несколько поколений вперёд.

Всё менялось прямо сейчас. Юэ жалел о том, что приходится всё бросать, но перспектива выглядела ничуть не хуже. Более того, он становился полноправным хозяином провинции и мог использовать свой опыт следователя на новом месте. В провинции не хватает опытных людей, все перспективные стремятся в столицу в поисках высоких целей.

Юэ оставил коней в покое и вернулся в дом, где Тайцзэ ждал его возле окна, повернулся к нему и спросил:

— Ты правда не расстраиваешься?

— Нет, — покачал головой Юэ. — Если только совсем чуть-чуть. Сложно оставлять привычные места, но в будущем всё может повернуться даже мне на пользу.

Тайцзэ некуда идти, кроме как домой. Теперь он всегда будет рядом, под защитой… до совершеннолетия второго принца или принцессы.

— Сколько я на тебя ни смотрю, не пойму: ты правда не расстроен, что твоё поместье просто взяли и отдали другому человеку, совершенно незнакомому тебе, чужому?

Тайцзэ усмехнулся. За последнее время он начал походить на себя прежнего. Страхи улеглись, похоже, у них обоих.

— Чужому, говоришь? — переспросил Тайцзэ иронично. — Почту за честь, если в моём доме будет жить Его Высочество. Надеюсь, Западная Чу придётся ему по вкусу.

— А ты?

— Я? — Тайцзэ не ответил, попытался увести в сторону. — Нам надо перетащить все собранные вещи в повозку? — он обвёл руками сваленные почти в кучу пожитки. Трудно будет их в последствии разбирать. Но на худой конец можно воспользоваться благами дома Чэнь.

— Не уклоняйся, пожалуйста, Тайцзэ, — попросил Юэ. — У меня есть дом главы уезда.

— Я уверен, маленький принц не прогонит меня на улицу.

— Я не шучу, — осадил его Юэ, за руку перехватил, под локоть. — Что за легкомысленные выходки?

— Юэ, всё это произойдёт очень нескоро.

— Но произойдёт. Рано или поздно, Его Высочество захочет взглянуть на дом, подаренный ему отцом и, возможно, захочет в нём жить.

— Я надеюсь.

— Надеешься? Видят Небеса, я совсем тебя не понимаю.

— Поймёшь, — заверил Тайцзэ. — Но это правда случится в будущем, а что насчёт сегодня? Я видел, как ты мечешься и места себе не находишь.

— Я прощался с друзьями. Разве это так странно?

— Это не странно. Странно то, что ты пытаешься скрывать от меня, что тебе тоскливо из-за всех этих перемен. Ты хочешь абсолютного доверия? Так дай мне повод доверять твоим словам, — Тайцзэ схватил первый попавшийся сундук и двинулся к двери, но остановился на полпути. — Не строй из себя героя, я это уже проходил. Ты будешь мне помогать перетаскивать вещи или нет?

Юэ последовал его примеру, но перед тем, как взять следующий сундук, метнулся мимо Тайцзэ к двери, настежь распахивая её. Тайцзэ издал смешок, словно забавлялся.

Они оба очутились на улице. Тайцзэ резво вскочить на подмостки с сундуком не смог, поэтому сначала с трудом поднял его на уровень груди, а потом с громким «уф» и стуком почти уронил его на повозку. Наученный горьким опытом, он тут же подхватил сундук Юэ и помог поставить его рядом.

— Давай я внутрь, а ты за следующим, — предложил Тайцзэ.

Юэ нравилась его предприимчивость. Тайцзэ отлично командовал погрузкой. Юэ наблюдал за ним, смотрел и засматривался: на его сильное тело, на его уверенные движения, на его симпатичное лицо, обрамлённое кое-как собранными волосами. Когда Юэ притащил пятый сундук, последний, а Тайцзэ сверху подхватил его, от него пахнуло потом. Видно, что не отлынивал, старался как мог. Он всё делал с энтузиазмом, насколько Юэ помнил. За ним хотелось следовать. Под него хотелось подстраиваться. И когда Тайцзэ уволок внутрь повозки этот сундук, Юэ вернулся в дом и взял единственный кувшин вина. Тайцзэ любил выпить. И сейчас, завидев угощение, протянул руку Юэ и вздёрнул его на высокие подмостки. Потом они сели рядом друг с другом.

— Будешь? — Юэ протянул кувшин ему.

Тайцзэ не ответил, просто взял, и спохватился запоздало:

— Посуду мы уже упаковали?

— Да.

— Я же говорил, что не надо было брать ещё и её с собой. В моём доме полно посуды.

— Я не знатных кровей. Меня с детства учили беречь всё имущество, каким я владею. Если она будет лишней, мы от неё избавимся, обещаю.

Тайцзэ поверил. А возможно, ему всё равно было. Больше он никогда и не вспомнит о такой мелочи. Он вскрыл кувшин и приложился к нему губами, опрокинул в себя, сделал несколько больших глотков. Юэ как завороженный смотрел на движение его кадыка, на капельку, что покатилась с уголка его губы к подбородку. Он уже хотел стереть её и слизать, как Тайцзэ опустил кувшин и сам вытерся рукавом, давая восторженный отзыв:

— Нет ничего лучше, чем доброе вино после тяжёлой работы.

— Тяжёлой? — повторил Юэ с иронией и забрал кувшин, на манер Тайцзэ припадая к горлышку.

— Эй-эй, мне оставь.

Юэ ответил не сразу, сперва выпил несколько глотков, а потом повернулся к нему:

— Ты слишком много пьёшь.

— Ничего не много. Я нервничаю. А когда я нервничаю, мне нужно чем-нибудь это залить.

— В следующий раз постарайся залить водой, — поучительно сказал Юэ.

Конь впереди фыркнул и помотал головой, а потом и всем телом дрогнул, словно по нему мурашки пробежали.

— Если ты собираешься мне указывать, что есть или пить, мы поссоримся и не сможем выносить друг друга, — сердило заявил Тайцзэ.

— Я смогу.

— А я нет.

— Тайцзэ, пожалуйста, хоть немного прислушайся к здравому смыслу. Вино хорошо в умеренных дозах. Из-за него ты можешь попасть в неприятности, а меня может не оказаться рядом.

— Теперь ещё и ты будешь тыкать меня носом в мои слабости? С меня хватит! Либо ты заткнёшься, либо я поеду верхом, подальше от тебя, — отрезал Тайцзэ и, спрыгнув с повозки, юркнул обратно в дом. Юэ хотел догнать его. Только хотел и всё-таки остался. Запоздало он понял, почему Тайцзэ так рассердился. Именно из-за вина он не успел предупредить свою семью о грозящей ей опасности. За это он не переставал корить себя по сей день. Старался делать вид, будто ничего не произошло, и никак не мог избавиться от тяги к выпивке. Трудно с ним придётся, если он так рьяно отстаивает свою позицию, зная, что она в корне неверна.

Он спустился с повозки и отправился за Тайцзэ, когда понял, что сам он не вернётся. Избалованный, единственный сын в семье, привыкший к поблажкам и всеобщей любви. Быстро же он пришёл в себя после того, как едва не умер в тюрьме.

— Тайцзэ, — Юэ закрыл за собой дверь, — я не думаю, что нам стоит ссориться из-за таких пустяков. Мы же хорошо ладили, когда ехали в столицу. Почему мы снова не можем найти компромисс?

— Я стараюсь, — Тайцзэ искал расчёску, а Юэ пытался вспомнить, не упакована ли она уже в одном из сундуков.

— Давай стараться вместе.

— Вместе? Как я могу что-то делать вместе, если думаю только о том, как бы не задеть тебя лишний раз? Мне трудно, ты понимаешь? — он оставил бесплодные поиски. — Трудно, Юэ. Я никак не могу не думать о том, что ты делаешь для меня и почему. Когда я смогу тебе отплатить?

— Мне не нужно…

— Если ты думаешь, что я буду только брать, ты сильно ошибаешься, — Тайцзэ ткнул в него всей пятернёй, дотронулся до груди, и они вместе на его руку глаза опустили. Не поднимая головы, он закончил. — Возможно, я беспечный и развязный, но отдать долг друзьям я найду способ. А тебе ничего не надо. И как после этого я могу успокоиться?

Тайцзэ отлично осознавал, что именно нужно Юэ. Но он ведь никогда не пытался настаивать. Юэ просто нравилось проводить с ним время, заботиться о нём, видеть в нём упомянутого беспечного и развязного юношу, совершенно не подготовленного к взрослой жизни. Для Юэ каждая черта его характера была крайне важна. Без них Тайцзэ утратил бы своё очарование.

Юэ вспомнил, где оставил расчёску и сходил за ней, а затем указал на кровать, куда Тайцзэ присел. Было неудобно. Если бы он сел на краешек, можно было бы извернуться, но Тайцзэ сел посередине широкой стороны. Юэ вздохнул и поставил оба колена с другой стороны, потом придвинулся и взялся за волосы возлюбленного.

— Тебе совершенно не обязательно думать об этом, — спокойно объяснил он. — Мне просто нравится то, что я делаю. И тебе не нужно думать о том, чтобы ненароком ранить мои чувства. Я отлично знаю, что ты за человек, и готов ко всем твоим возражениям, спорам и даже обидам. Это нормально. Человек не может всегда оставаться уравновешенным.

— Я знаю, — Тайцзэ больше не сердился, а возможно, вообще не сердился. — Я всё это прекрасно знаю.

Ему было неловко с Юэ. Однако он не собирался при первой же возможности сбегать.

— Не верти, пожалуйста, головой. А то уши зачешу вместе с волосами, — попросил Юэ.

— Мне неспокойно, потому что ты вынужден переехать. Если бы ты сам сделал выбор, я бы не заикнулся, но вот так, подчиняясь приказу…

— Ничего. Я сделал свой выбор. И если бы это был не приказ, а предложение, после некоторых раздумий я пришёл бы точно к такому же решению.

— Так легко бросил бы свой пост, свой дом, знакомых, друзей и уверенность в понятном будущем? Бросил бы столицу?

— Ради тебя я бросил бы не только это.

Тайцзэ этого хватило, он совсем замолчал, даже не подумав насмехаться или возражать. Ему становилось всё более неловко. Юэ был счастлив видеть эту его черту. А когда-то ему казалось, что Тайцзэ не способен на смущение. Значит, он воспринимал чувства Юэ всерьёз, а это кое-что да значило.

Юэ почти с наслаждением зачёсывал рассыпающиеся в ладони волосы и понимал, что скоро и Тайцзэ заметит, сколько времени он тратит на обычную причёску. Ничего не оставалось, как взять себя в руки и его шелковистые пряди в пучок.

Юэ задремал. Дорога тянулась бесконечно. После того, как столица исчезла из вида, по пути начали появляться ухабы и ямки. Порой дорога превращалась в две разъезженные колеи. В сухую погоду проехать было легко, но Юэ отлично помнил, как им с Тайцзэ иногда приходилось объезжать целые моря грязной жижи.

Он спал и чувствовал себя во сне в меру счастливым. Как тогда, когда они с Тайцзэ принадлежали друг другу, верили друг другу и держались друг за друга. Было спокойно, уютно. Даже ссоры теперь выглядели незначительными, превращаясь в неотъемлемые частички привычной жизни. Юэ снилось, как Тайцзэ заходит к нему в рабочую комнату, в которой Юэ закопался в документах по одному из расследований. Он даже не знал, что это было за расследование. Важнее, что к нему без приглашения и стука ворвался Тайцзэ и сел на стол, смахивая свитки, которые покатились по полу. Юэ порывался их собрать, но почему-то не мог. Он видел только Тайцзэ. И у него в волосах, собранных на женский манер, красовалась шпилька из грубого металла, блестящая, как клинок меча. Это был меч, а ножны — его волосы. Тайцзэ вытащил меч из ножен, демонстрируя не крошечный, а вполне обычный боевой клинок, и прикоснулся к шее Юэ.

— Кто же так беспечно ведёт себя во время путешествия по чужим землям? — насмешливо спросил Тайцзэ, вскидывая голову.

Юэ вырвался из сна, потому что эти слова были сказаны не только во сне, но и наяву. Тайцзэ стоял над ним и держал остриё меча возле его горла. Не надменный, как во сне, но решительно настроенный на тренировочную битву.

— Соскучился по сражениям? — спросил Юэ, не двигаясь. Хоть у Тайцзэ и не было намерения ранить его, резким движением можно порезаться самому.

— Во дворце? Меч в руках императрицы? — Тайцзэ вскинул брови.

— Ладно, — Юэ взвился на ноги, заранее просчитав, в какую сторону и с какой силой оттолкнуть клинок противника, дабы избежать ссадин. Тайцзэ не стал дожидаться, пока Юэ вооружится, он ловко отрезал ему путь к оружию и сделал выпад. Сражаться в тесной повозке, заставленной сундуками, было крайне неудобно. Юэ ударился плечом, и только тогда Тайцзэ позволил ему взять оружие и подвинулся в сторону, пропуская его на улицу.

Они вместе спрыгнули с обеих сторон подмостков и сразу же вступили в схватку. Юэ было достаточно обменяться ударами, чтобы оценить противника. Тайцзэ был силён и ловок, но ему не хватало мастерства. Он брал врагов напором и отвагой. Юэ он тоже попытался одолеть так же, но сразу не вышло, и он стал осторожнее.

— Напрасно стараешься напугать меня, — заметил Юэ. — Я столько сражался по долгу службы, что если мне отрубить руку, она сама будет продолжать биться за меня.

— Давай проверим, — предложил Тайцзэ и ушёл вниз, под локоть Юэ. Юэ всполошился, сразу поверил, что его хотят лишить руки. Когда он вспомнил, что бой всё же тренировочный, поздно было менять стратегию. Он наступал на Тайцзэ, отбивающегося изо всех сил. Он легко смог бы порубить мелкую шайку разбойников, не знакомых с настоящим искусством меча, но не справился бы с натренированными стражниками, если их будет больше двух. И Юэ было сложно сражаться с ними, а разницу в их уровнях он уже отчётливо видел. Стоило подтянуть Тайцзэ.

— Напрасно думаешь, что станешь обучать меня, — Тайцзэ живо его раскусил.

— Откуда ты знаешь, о чём я думаю?

— У тебя на лице всё написано.

Они отступили друг от друга, ускоренно дыша. Сердце барабанило в груди от напряжения и восторга. Добрая схватка, о которой не зависела ничья жизнь. Юэ успел забыть это чувство.

— Так уж и написано? — не уступал он, снова атакуя.

Тайцзэ ловко парировал все удары и продолжил беседу:

— Я никогда не был прилежным учеником. Неужели ты думаешь, что способен заставить меня тратить на тренировки больше часа в день? Особенно сейчас, когда я считаю себя достаточно умелым.

— Совершенствоваться никогда не лишне.

— Да, но у меня нет врагов. Я не собираюсь возвращаться в столицу, а дома все мои друзья.

— С которыми ты, конечно же, сразу напросишься выпить? — укорил Юэ, предвидя его ответ.

— А ты хочешь, чтобы я теперь посвящал всё время тебе?

— Несносный наглец, — Юэ изловчился и ударил мечом плашмя Тайцзэ пониже спины. Тайцзэ невольно опустил руку с мечом и отбежал, словно меч Юэ придал ему ускорение.

— Неплохо, — прокомментировал Тайцзэ, разворачиваясь на некотором расстоянии и тут же атаковал словом в ответ. — Но ты тоже проворонил нападение. Если бы это не я приставил к твоему горлу меч, ты был бы уже мёртв.

— Я это признаю. Но обычно, если меня окружают товарищи, я позволяю себе расслабиться и нормально отдохнуть. А тебя я считаю товарищем. Или я в чём-то ошибаюсь?

— Ты в чём-то ошибаешься, — подтвердил Тайцзэ.

— И в чём же, интересно?

Они обменялись быстрыми ударами и опять разошлись, пытаясь отдышаться — такой сильный был напор и скорость фехтования. Тайцзэ бил просто под невообразимыми углами, видимо, полагая, что так собьёт противника с толку. Это было так, но на каждое замысловатее движение он тратил слишком много времени.

— Ты не считаешь меня другом, — указал на его больное место Тайцзэ. — Мне это не нравится, и я ничего не могу поделать с собой.

— Ты нервничаешь?

— Да.

Чего Юэ действительно не ожидал. Он даже приостановился, выпрямился.

— Нервничаешь? Из-за меня?

— Да, чтоб тебя! Ты вынуждаешь меня. И я не знаю, сколько ещё смогу спокойно играть роль твоего бестолкового друга, который ничего не осознаёт.

Юэ отказался от схватки. А он думал, Тайцзэ сжился с чувством Юэ. Думал, что он смог найти гармонию с самим собой и с ним, перестал думать об этом.

Тайцзэ напал на него со всей яростью, словно пытался на самом деле убить, чтобы вырезать только что сказанное из жизни Юэ. Его настоящий натиск оказалось не так легко отбить. Юэ только и оставалось, что отбиваться и отступать, но пора было выбирать момент для ответного удара. Юэ выбрал его. Как только они войдут в тень от разлапистого дерева, он пригнётся и сделает обманный выпад, одновременно уходя с траектории движения Тайцзэ. Тогда он может успеть ударить сбоку, но придётся намеренно промахнуться, потому что этот приём мог нанести противнику смертельную рану.

Тень накрыла Юэ с головой, и он атаковал. Но он не подозревал, что Тайцзэ тоже отметил для себя границу, где пролегала эта тень. Он изменил порядок ударов — и они просто проскочили мимо друг друга. Юэ с разгону пробежал вперёд пару шагов, а Тайцзэ развернулся на месте, продолжая отбегать в противоположном направлении спиной вперёд, чтобы всегда держать противника в поле зрения. Впереди вырос корень, торчащий из земли. Всё это выглядело до того неестественно — молниеносное будущее — что Юэ ринулся к нему, дабы поддержать и не дать споткнуться, с криком:

— Берегись!

Тайцзэ вздрогнул. Запоздало Юэ понял, что он заметил этот корень и не оступился бы, но отвлёкся из-за громогласного возгласа и начал падать. Юэ уже мчался к нему, заложив руку со сверкающим клинком назад. Они рухнули вместе, причём Тайцзэ ухитрился избежать столкновения с камнем, торчащим прямо за корнем. Ему пришлось руки подставить и опереться на них, чтобы смягчить удар. Он выронил оружие, а Юэ упал прямо на него, тоже тяня руку перед собой. Вторую всё ещё держал за спиной.

И они остановились. Как это вышло, Юэ не знал. Слишком быстро, не успел просчитать. Он возвышался над Тайцзэ. Его лицо находилось в двух пальцах от лица Тайцзэ. На миг показалось, что так и должно быть, что так было всегда. Юэ поверил в это. Его сердце бухнуло и застряло где-то в рёбрах. Стало тесно в груди. Юэ разучился дышать на несколько мгновений. Он не знал, как поступить. Он боялся, что упустит момент и больше никогда не получит такого великолепного шанса. Но если он им воспользуется, не оттолкнёт ли Тайцзэ?

Тайцзэ напрягся, и Юэ надавил сильнее, полностью его пленив. Прикоснуться губами. Только раз. Всего лишь один раз — большего Юэ не попросит.

— Юэ, — попытался воззвать к нему обеспокоенный Тайцзэ.

— Я победил, — выдохнул ему в губы Юэ. — Разве победителю не причитается награда?

— Юэ, стой. Хватит!

Его сопротивление решило за них обоих. Юэ нагнулся ещё ниже, приковывая Тайцзэ к месту, полностью его обездвиживая этим движением, словно парализуя его, и ощутил тепло его губ. Это было даже не прикосновение. Юэ не почувствовал влаги, мягкости — ничего. Он остановился в самый последний момент, а когда сообразил, что сделал Тайцзэ, уже сам потерял способность двигаться.

Тайцзэ разомкнул губы и выдохнул.

— Боже. Это невыносимо, — Юэ выдохнул за ним следом.

Прикоснуться, сейчас. Только сейчас он получит прощение. Юэ не хотел, чтобы Тайцзэ прощал его за это. Он хотел, чтобы Тайцзэ запомнил этот поцелуй. Всего лишь намёк на поцелуй. Юэ только прижался к его губам и шевельнул языком, доставая до его зубов, тронув его язык, а потом остановился и чуть приподнялся, задержавшись в этой позе надолго.

— Извини, — произнёс он еле слышно, глядя ему в лицо. Он думал, что Тайцзэ отбросит сомнения и сам потянется к нему, но Тайцзэ не шевелился. Он дождался, когда Юэ сядет рядом и отвернётся в другую сторону. Только тогда он изменил положение. Тайцзэ забрал свой меч и вернулся к повозке, оставляя Юэ одного в тени. Он не вернулся, сколько бы Юэ ни ждал его. Он не требовал объяснений. Он даже не осуждал. Он просто ушёл, предпочтя переживать в одиночестве. Юэ не знал, переживает ли он вообще, злится или теряется. Юэ ничего не мог с ним сделать, и это сводило его с ума.

Юэ ждал какой угодно реакции, но не думал, что натолкнётся на полное игнорирование поцелуя. Тайцзэ вёл себя совершенно обычно. Возможно, для него поцелуй мужчины не был неожиданностью. Наверняка не был. У Тайцзэ был Его Величество — не стоило этого забывать.

— Тайцзэ…

— Замолчи, — Тайцзэ явно не так его понял. Не позволяя говорить об этом происшествии, он даже раз бросил в Юэ камешек.

— Нет, я должен сказать…

— Я сяду за управление, — Тайцзэ перехватил у него поводья, заставил подвинуться и набрал воздуха в грудь, чтобы начать разговор о чём угодно другом, но Юэ перебил его заранее:

— Что за ребячество? Дашь ты мне сказать или нет?

— Смотря что ты хочешь сказать.

— У нас, если ты не заметил, заканчивается еда. А значит, у нас два варианта: это заехать в город и купить чего-нибудь, возможно, поспать нормально, под крышей, одну ночку; или подстрелить кого-нибудь в лесу. Что бы выбрал ты?

Тайцзэ повернул к нему голову. Юэ подловил его: явно не о том думал. Молчание длилось мгновенье, два, три, а потом Тайцзэ прыснул и чуть ли не взахлёб рассмеялся, поднимая лицо к небу.

— Что я такого сказал? — изобразил удивление Юэ.

— Ладно, — Тайцзэ немного унялся, заставляя любоваться своими сверкающими глазами, своей настоящей улыбкой. Как быстро он оставил всё страшное произошедшее в прошлом. — Лови, — он перекинул поводья Юэ. И пока Юэ ловил их, недоумевая, почему нельзя было их просто передать, Тайцзэ юркнул под крышу повозки, держась обеими руками, чтобы не свалиться, и быстро вынырнул оттуда с луком в руке.

— Остановись где-нибудь… — он указал рукой вперёд, а потом махнул ей, — где-нибудь. Только далеко от дороги не отъезжай, а то я тебя не найду, — и спрыгнул с повозки на ходу.

Юэ не придерживал поводьев, только напутствие вслед кинул:

— Не забирайся далеко в лес! Добычу тяжело тащить будет!

И поехал дальше. Нужно найти подходящее место и разжечь костёр. Посуда в пути очень даже пригодилась. Юэ высматривал по сторонам, где легче раздобыть хвороста. По сути, его везде навалом, где росли деревья. Он продолжал ехать, а Тайцзэ в это время исчез из вида. Может быть, стоило взять свою лошадь с собой, а не отдавать её Фэну? Тогда Тайцзэ смог бы добраться до места остановки верхом, не тратя собственных сил. Он мог подстрелить кого угодно, от куропатки до оленя, а оленя на спине особо не потаскаешь, особенно если самые глубокие рубцы ещё дают о себе знать. Тайцзэ каждый раз пренебрежительно отмахивался, но Юэ знал, сколько заживают подобные раны. Ему всю спину и бока в кровь разбили. Досталось всему телу, но если бы мучители продолжали в том же духе, они бы убили Тайцзэ ещё до суда.

Юэ содрогнулся. Сколько времени прошло, а он всё ещё не избавился от страха. И он думал, что стало бы с Тайцзэ, не будь рядом его. Смог бы Его Величество найти человека, готового позаботиться о всеми презираемом преступнике, не требуя никаких почестей и признательности? От этой мысли тоже становилось не по себе. Каждый раз. Однако если бы Юэ не полюбил его, разве ему было бы дело до осуждённого незнакомца? Он бы сам осудил подставную императрицу и продолжал восхищаться силой духа Его Величества. Возможно, он в последствии вспомнил бы о Тайцзэ с сожалением, не более.

Юэ увидел просматривающуюся насквозь рощицу. Ту самую рощицу, где они однажды уже останавливались. Таких рощиц было много, но Юэ понял, что поедет туда. Тайцзэ тоже пойдёт туда, даже если не увидит повозки и огня. Он вспомнит. Он обязательно последует за своим любопытством и окажется прав.

Мимо промчался всадник и сразу же остановился впереди, повернулся в ожидании. Юэ вынужден был натянуть поводья. Стоило проявлять осторожность. Помимо личного имущества в повозке лежали деньги, предназначенные для поддержания провинции. Их потерять ни в коем случае нельзя.

— Эй, путник! — воскликнул всадник. Лошадь под ним нервничала, повернулась вокруг, но осталась на месте, удерживаемая твёрдой рукой. Юэ остановил повозку совсем.

— После того, как глава уезда бежал из-за казни министра финансов, в окрестностях появились разбойники, — всадник подъехал поближе. — Ты уж поосторожнее там. Говорят, это его приспешники, озлобившиеся от того, что у них всё отняли.

Это было возможно. Юэ нахмурился. Самое бы время вызывать подкрепление из столицы, а у него не было никакой возможности, кроме как нанимать курьера из местных.

— Давно они начали промышлять? — спросил Юэ.

— Неделю как. А может, и дольше. Пёс их знает.

Конь перебирал копытами, не переставая, высоко вскидывал голову, несогласный с промедлением.

— Спасибо, добрый человек, — поклонился Юэ. — Будем осторожнее.

— Тебе бы охрану нанять.

— А сколько их всего? Хотя бы навскидку.

— Да человек двадцать. Но они всей толпой не нападают. Есть у них где-то в этих лесах, — всадник рукой на дальний лес махнул, — логово. Как бы не учудили чего.

— Так почему не дали знать в имперскую столицу?

— Да кто поедет, когда время такое?

Официальное сообщение о бегстве главы уезда могло идти неделями и даже затеряться, особенно с учётом упомянутой незнакомцем причины.

— А если с хорошей оплатой? — Юэ присмотрелся к нему внимательнее, с расчётом.

Всадник заинтересовался:

— Да у кого нынче такие деньжищи есть? Как глава уезда собрал всю казну, так теперь вообще никакого порядка нет.

— Как это? — Юэ был обескуражен. — Провинция без главы? А кто же всем тут распоряжается?

— Суматошно было. Никто не знал, что чиновник наш — шкура продажная. Перепугался насмерть, как благодетеля казнили. Теперь так и живём, боимся, что не только разбой начнётся.

Юэ оставил поводья в покое и потянулся было к кошелю и остановился. Сперва нужно согласие получить, а потом платить за доставку сообщения.

— Как тебя зовут? Кем будешь? — приступил Юэ. Нужно хотя бы знать, кого посылать, чтобы не нарваться на бандита.

— Меня тут все знают. Мои предки знатью были, но дед умер, потом отец. Всё имущество растеряли, а мы расхлёбываем. Ко Шэньву я. Если надо, спроси в том городке. Он за двумя изгибами дороги.

— Да, я знаю этот городок.

Они проезжали здесь с Тайцзэ.

— Шэньву, сможешь доставить послание в имперскую столицу? Даю три ляна золота. Один задатком, два выдадут при дворе.

Юэ знал, что он согласится, больно уж глазки у него заблестели ярко, жадно. Да и говорил простецки, словно об этикете никогда прежде не слышал. Ради этих двух лянов он в лепёшку расшибётся и от разбойников удерёт. Если бы они на кого попало нападали и грабили, то и местные не осмеливались бы выезжать, а этот спокойный на коне сидел. Видимо, лошадьми бандиты не располагали. А если располагали, то минимумом и понапрасну их не гоняли. Другое дело — повозка с добром. Оставалось составить текст. И это будет первый официальный запрос главы уезда Тао, неравнодушного к положению дел в чужой провинции.

У Юэ было много волнений на этот вечер. Поначалу он думал, что после отдыха они успеют проехать ещё немного, но в свете последних событий планы поменялись. Первое событие — это весть о разбойничьей группе. Просто так Юэ всё оставить не мог. И хотя он знал, что вдвоём лезть в их логово не стоило, он продолжал мыслить как следователь, а не глава уезда. Вторая причина — это Тайцзэ, задержавшийся в этом незнакомом лесу. Его не было слишком долго. Юэ начинал подозревать, что он пересёкся с бандой, и придётся его спасать, но в повозке всё ещё хранились огромные деньги. Деньги — третья причина.

Когда Юэ уже готов был отдать предпочтение второй из них, а повозку отвезти на сохранение в город, на дороге появилась одинокая фигура. Массивная фигура, с широкими плечами, шагающая размашистыми тяжёлыми шагами. Кем бы ни оказался этот человек, он явно сильно устал и мечтал поскорее добраться до дома.

Юэ встал, рассматривая очертания фигуры, смазывающиеся в сплошное тёмное пятно в сгущающихся сумерках. Ему хотелось, чтобы это был Тайцзэ. Но Тайцзэ более миниатюрен и строен. Лишь спустя некоторое время Юэ осознал, что широкие плечи — это убитое животное на них. Тогда он бросился навстречу, уже не сомневаясь. Он думал, что отругает Тайцзэ за опоздание, а потом обнимет, но он не сделал ни того, ни другого. Он даже не сказал, что волновался. Тайцзэ было не до того. Он с наслаждением свалил с плеч тушу молодого кабанчика, вряд ли старше полугода, иначе он вообще не смог бы поднять его, и выдохнул:

— Если начнёшь меня упрекать за опоздание, мы поссоримся.

Тайцзэ сам был не рад, что подстрелил такую тушу. Он едва на ногах держался. Юэ буквально чувствовал, как у него колени трясутся от напряжения. Тайцзэ растопырил пальцы, демонстрируя окровавленную ладонь.

— Его кровь? — спросил Юэ.

Главное, что он вернулся целым и невредимым.

— Не знаю. Мне кажется, я стёр все ладони, пока тащил его. Напомни мне, чтобы я никогда больше не стрелял в кабанов. И вообще, в следующий раз охотиться пойдёшь ты.

— Когда я был женщиной, ты стремился всю тяжёлую работу взять на себя, — Юэ взялся за копыта, готовый взваливать зверя себе на плечи. Ханьфу придётся стирать и с излишками мяса придётся что-то делать. В пути оно испортится и придётся выбросить.

— Погоди, — Тайцзэ остановил его. — Нехорошо, если испачкаемся мы оба.

— Я не дам тебе больше его нести.

— Тогда поволочём его по земле.

Они так и сделали. Было тяжело, но наверняка куда легче, чем было Тайцзэ. Повисло неловкое молчание, воздух словно запах влагой. Может быть, будет дождь. Юэ надеялся, что они доберутся посуху, но природа не слушает пожеланий тварей земных.

— Я думал, что уже полностью оправился, — сознался Тайцзэ.

— Больно? Где?

— Нет, не в том дело. Слишком… понимаешь? Раньше я бы не ощутил такой тяжести.

— Усталость рабочего человека, — подытожил Юэ, успокаиваясь. Если рубцы не болят или болят лишь слегка, это значило, что и тревожиться за их заживление больше не стоило. После прогулки с тушей на плечах они бы точно дали о себе знать.

Тайцзэ был здоров. Юэ шёл рядом с ним, держа добычу за одну ляжку, и украдкой поглядывал на спутника, сосредоточившего лицо, почти свёдшего брови на переносице.

— О чём задумался? — осведомился Юэ. — Надеюсь, это что-то хорошее, потому что у меня новости неважные.

— Было бы хорошее, я бы улыбался, — возразил Тайцзэ. — Знаешь, не надо мне твоих плохих новостей.

— Но ты должен знать…

— Не надо, — повторил он. — Дай сначала посидеть отдохнуть и поесть. Урчанием своего живота я разогнал всех зайцев, а возвращаться без добычи стыдно.

— Поэтому ты подстрелил кабана?

— Он сам на стрелу налетел.

— Это как? — Юэ осмотрел Тайцзэ ещё раз. — Тайцзэ, с тобой что-нибудь произошло? Где лук? Надеюсь, на тебя никто не напал?

— Никто, кроме кабана.

Они заходили в тупик. Тайцзэ явно рассказывать не собирался. Либо считал сей эпизод постыдным, ибо потерял оружие, либо видел что-то совершенно неординарное, о чём, в лучшем случае, поведает позже. Юэ не стал допытываться, повернул голову вперёд и с двойным усилием потянул кабанчика по дороге. Только бы шкуру насквозь не протереть, а то испортят мясо. Много мяса, просто гора. Лучшее, что они могли сделать с избытком — это продать. Солить негде, а лишние деньги никогда не помешают. Юэ и так пришлось расстаться с одним золотым ляном, выданным Его Величеством. Но то было на дело, не ради своей прихоти.

Они в полном молчании добрались до стоянки. Первым делом Юэ багаж проверил, оставленные без присмотра деньги, которые оказались на месте. Да и не было никого вокруг. Разбойники атаковали группой, а поодиночке крестьяне в такую пору не ходят. Тем более, уже становилось темно, первые звёзды проткнули небо тусклыми точками.

Тайцзэ первым бросил тушу в стороне, предоставляя вскрывать её спутнику, а сам юркнул в повозку. Юэ за ним последовал, успел увидеть, как Тайцзэ стаскивает ханьфу с плеч, не удержал, уронил на пол, накрывая один из сундуков широкой полой, а потом сам за ним нагнулся и в этот миг заметил наблюдателя. Тайцзэ замер в напряженной позе, с протянутой к сундуку рукой, полусогнутый и испачканный в крови жертвы. Юэ надеялся, что это кровь жертвы.

— Что-то не так? — спросил Тайцзэ как ни в чём не бывало и «оттаял», подобрал ханьфу с намерением снова накинуть его на плечи. Он уже руки занёс, но Юэ его остановил:

— Тебе надо умыться и переодеться, если ты по какой-то причине не начал стесняться меня. Я подглядывать не собираюсь, но если нужна помощь…

— Сам справлюсь, — Тайцзэ опустил ханьфу вниз и кинул его на сундук, потом потащил через голову кофту, обнажая торс. Юэ засмотрелся на эту картину. Неправильная картина, неправильные фантазии. Тело Тайцзэ не обладало плавными изгибами и утончённым изяществом, что привлекало мужчин в женщинах. Но оно привлекало Юэ. Он сглотнул, рассматривая напрягающиеся и расслабляющиеся мышцы от каждого движения, а потом сзади подошёл, не выдержав, и тронул ладонью его позвоночник.

— Что ты делаешь с моей спиной? — Тайцзэ замер, повернул к нему голову через плечо и вряд ли увидел так уж много.

— Смотрю, не открылись ли раны, — на месте выдумал Юэ.

— О, Небо, ты ещё об этом волнуешься? — Тайцзэ не заметил затруднений Юэ, дёрнул лопатками и наклонился за чистой кофтой. Его движения показались Юэ поспешными, неверными, словно он торопился спрятаться. Возможно, он не так безнадёжен, как хочет показаться, понял, что Юэ делал с его спиной и зачем. Ничего не оставалось, как помочь ему переодеться. В довершение Юэ сунулся в сундук за свежим ханьфу, а Тайцзэ уже из повозки выбрался. Качнуло — соскочил на землю.

— Ты не будешь надевать ханьфу? — вдогонку бросил Юэ, выглядывая с упомянутой вещью из-за полога.

— Свежо, а я слишком устал и вспотел, чтобы думать о внешнем виде, — Тайцзэ к костру подсел, руки к нему протянул.

Вспотел, значит? Юэ взглянул на оставленную им кофту. Что-то он не ощутил запаха пота, когда Тайцзэ размахивал ей по всей повозке. Юэ вернул чистый ханьфу на место и присоединился к спутнику. Надо было вырезать два куска мяса из туши, что лежала в сторонке. Юэ не торопился, ждал, что Тайцзэ сам напомнит о еде, но его опередил желудок, заурчавший на всю округу.

— Вести о моей смерти могли дойти до западной Чу? — заглушил Тайцзэ урчание, а заодно опередил реплику Юэ.

— Не думаю. Мы держали всё в секрете, — покачал головой Юэ, двинувшись за ножом. Как бы собеседник ни прикрывался стойкостью, приготовить ужин им всё-таки придётся. — В городе никто не знал имени императрицы. Соответственно, новости в провинции поступали общие, без уточнений, поэтому всё, что знают люди — это то, что императрица оказалась подставным лицом и казнена. Возможно, никто даже не слышал, что она умерла в тюрьме, — Юэ отлично видел, что его беспокоило — слухи и косые взгляды. Если его узнают, весть могла докатиться и обратно до дворца. — Тебе не о чем беспокоиться. И сначала я разведаю всё сам, прежде чем позволить тебе появиться на улицах города, — заверил он.

— Да, — согласился Тайцзэ. Не спорил, что свидетельствовало о его крайнем волнении.

— Я уверен, народ даже не знает имени казнённого министра финансов, предавшего государство и едва не захватившего власть в нём, — добавил Юэ.

— Да, я это понимаю. Я тоже никогда не слышал никаких имён, а если и слышал, не придавал им значения. Но все имена звучали исключительно из уст моего отца или соседей, занимающих такое же положение.

— И что же говорили тебе эти имена?

— В основном то, кто отличился при том или ином императоре, — Тайцзэ выдохнул и сам подытожил. — Выходит, народ больше волнуют герои прошлого?

— Выходит, что так, — кивнул Юэ, стоя с ножом над спутником. — Почившая подставная императрица не поможет крестьянам засадить поле и ремесленникам — выковать меч. Это беспечность, но разумная. Если все в государстве начнут заниматься политикой, кому тогда работать?

Он шагнул в темноту, к чёрному пятну неподвижного кабанчика. Тайцзэ не последовал за ним, только поёжился. Всё-таки следовало прихватить с собой ханьфу из повозки и накинуть ему на плечи, но возвращаться за ним сейчас уже поздно. Тайцзэ наверняка расценит это как чрезмерную заботу, поэтому Юэ ограничился упрёком:

— Если холодно, вместо того, чтобы храбриться, сходи и оденься потеплее.

Тайцзэ не послушался, остался на месте, всё так же протягивая руки к огню.