Поздний вечер.

Сыро и холодно.

В этом городе всегда сыро и холодно, но сегодня по-особенному.

Наверное, потому что надежды совсем не осталось.

Он стоит, устало переминаясь с ноги на ногу, перед входом в небольшой местный торговый центр, на первом этаже которого располагается супермаркет. Стоит уже больше часа, а, может, и двух, все не решаясь на что-то. Мимо проходят люди – сначала их было много, теперь их меньше. Состав и возраст тоже изменился – сейчас почти нет школьников, да и молодежи немного. В основном мужчины и женщины средних лет. Усталые, после длительного рабочего дня. Они целенаправленно идут в магазин за продуктами, ничего и никого не замечая. И его в том числе. Никому нет дела до старика, что стоит у входа в торговый центр, переминаясь с ноги на ногу уже битый час. Или два. Возле входа, с другой стороны крыльца, у урны стоит молодой человек и курит. Ему тоже нет до него дела.

Ему уже за шестьдесят, усталое лицо, некогда весьма привлекательное, испещрено морщинами. Еще год назад он выглядел значительно лучше, но не теперь. Он стоит, низко опустив голову и держа руки в карманах своей старой куртки. Пальцы правой руки нервно сжимают бумажку достоинством в пятьдесят единиц. Все, что у него есть.

Темнеет.

Становится еще холоднее, а поток покупателей иссякает на глазах. Как и надежда, тлеющая у него на душе.

От метро идет женщина, она спешит, на ходу что-то нажимая на своем телефоне, и он, наконец, решается, отваживается на отчаянный шаг – шаг ей навстречу, но не успевает даже рта раскрыть, как она, слегка развернувшись, поспешно проходит мимо, и он вновь замирает.

Он стоит еще какое-то время, пока не набирается смелости, чтобы остановить спешащую в магазин девушку.

– Простите… – девушка в наушниках, она занята, но природная вежливость заставляет ее остановиться и выключить музыку. – Вы не могли бы купить корм кошке?.. Меня не впускают… – он протягивает ей единственную купюру, которая у него есть, в отчаянии лжет, но не может перебороть себя до конца.

Она бросает брезгливый взгляд на помятую купюру и не вынимает рук из карманов своей дорогой куртки.

– Я куплю, – бросает она, отшатываясь от старика и направляясь в магазин.

Он провожает ее тоскливым взглядом, не смея надеяться на чудо.

Молодой человек, курящий у входа, выбрасывает окурок в урну и скрывается в торговом центре.

Теперь он один. Стоит на пронизывающем ветру и не знает, есть ли смысл ждать обещавшую купить кошачий корм девушку. Время идет, ноги немеют в осенних разваливающихся ботинках. Из магазина выходит женщина, которую он пытался окликнуть. В ее руке два пакета с продуктами. Он сглатывает слюну, заметив торчащий из пакета батон белого хлеба. Женщина проходит мимо него, не удостоив и взглядом.

Девушка тоже выходит. У нее тоже два пакета в руках, один из них она протягивает ему:

– Держите.

Он благодарит и пытается отдать ей несчастные пятьдесят единиц, но она не берет и стремительно уходит. Он стоит на месте, смотрит в пакет, на дне которого сложены несколько упаковок влажного кошачьего корма, и не знает, как с этим идти домой.

– Эй, дед, – слышится от двери в торговый центр, и все у него внутри сжимается, едва он представляет, как его начнут прогонять отсюда. – Держи, – к нему подходят, и он боязливо поворачивается, встречаясь взглядом с холодными голубыми глазами. Парень, до этого куривший и не обращающий внимания на окружающих, теперь стоит рядом с ним и протягивает пакет, полный продуктов. Он бросает недоверчивый взгляд на пакет, и замечает там хлеб и молоко.

– Н-не… – пытается отказаться, потому что не верит, что это всерьез, потому что именно от него ждет удара под дых.

– Не благодари, – парень ставит пакет на землю у его ног и уходит.

Старик провожает его долгим задумчивым взглядом, все еще не решаясь опустить глаза вниз, к оставленному пакету, полному продуктов.

– Спасибо…