Эта работа должна была быть идеальной, самой прекрасной и неповторимой, которая когда-либо вышла из под штихеля Солы. Ровные линии, изящные изгибы, поразительная схожесть, возможно, с богиней, если бы она существовала. А вот скульптура... Вот она была реальной, осязаемой, но не менее поражающей воображение. То есть творение мастера, который знает законы и правила красоты. Нет никаких сомнений в идеальности. Это была невероятная девушка, чей лик и тело вызывали желание прикоснуться, даже сама Ёнсон не могла противиться и раз-два да проводила пальцами по формам, которые вырезала.

—Ты прекрасна,— срывалось иной раз с губ скульпторки в процессе работы. Но стоило закончить, как теперь много слова кроме «идеальна» находить не удавалось.

Сола накрыла свою работу и направилась в кухню за очередной порцией кофе, хоть за эти месяцы было выпито его бесчисленные литры. В таком состоянии скульптура провела три дня, в течение которых Ёнсан спала, приходила в себя и ждала прихода Хвиин, которая была частичным товарищем по цеху и лучшей подругой с первого курса художественной академии.

—Ну, и как тебе?— спросила Сола, когда стянула ткань и представила взору скульптуру.

Хвиин долго и сосредоточенно смотрела в одну , после чего решительно выдала:

—Порнография и пошлость.

—В смысле.

—В самом прямом из возможных.

Хвиин указала пальцем на полуприкрытую вуалью грудь, будто это было чем-то противозаконным и ужасным. Подобное отношение возмутило Солу, и та недовольно фыркнула.

—Это благородная нагота,— сказала Ёнсан, готовая защищать свое творение ценой своей жизни,— а вот на твоих картинах обнаженных девушек ты называешь прекрасными нимфами.

—Потому что они таковыми и являются,— на лице художницы появилась улыбка, а ее обладательница стала ходить вокруг скульптуры, разглядывая каждую деталь.

Сола же впервые молчала в присутствии подруги, ожидая решения, будто смертного приговора. Выглядела она и правда взволнованно: волосы перевязаны старой резинкой, а несколько прядей ниспадают на лицо, футболка вся измазана клеем для папье-маше, на лице отпечаток трёх дней беспробудного сна и нескольких месяцев его отсутствия. Такова была Ким Ёнсан, поглощённая работой, готовая месяцами не вылезать из студии ради завершения работы. Именно поэтому в свое время она и решила, что ее призванием будет реставрация, а хобби - скульптура.

Хвиин же была полной противоположностью подруги. Она рисовала и очень много. Акварель, масло, уголь - все материалы были ей подвластны, однако она была столь ленива, что картины не всегда были закончены, за исключением тех, на которых были изображены обнаженные девушки. Хвиин давно предлагали выставляться в одной из главных галерей современного искусства страны, но для этого нужно было создать произведения, которые впервые бы увидел свет. Однако работала художница лишь в моменты особого вдохновения, либо же когда вспоминала о владелице галереи, которая часто появлялась в ее мыслях. А на идеи Солы пригласить ту на бокал вина, Хвиин отвечала, что госпожа Хваса слишком занята для таких глупостей.

—Ладно, сойдёмся на том, что это эстетичная нагота,— наконец сказала Хвиин,— но как ты ее назовешь?

—Как насчёт «прекрасная»?

—Банально.

—Звезда?— Сола села на край заваленного материалами стола. Хвиин же заняла единственный стул на всю мастерскую.

—Близко, но нет. Из нас мегамозгом всегда была ты, я лишь тонко чувствую,— художница уселась по-турецки на стуле, так как ровно сидеть не умела,— а вот Бёль...

—Мунбёль,— Сола улыбнулась, сама не понимая почему. Но это имя подходило ей,— ее будут звать так.

Хвиин довольно выпрямилась, ведь это она навела подругу на мысль.

—А все же, будь она настоящей, то легко можно было в нее влюбиться,— сказала она.

—Мне кажется, я ее уже люблю,— ответила Ёнсан,— и хорошо, что она не реальна. Не думаю, что смогла тогда бы думать о чем-то кроме нее.

Хвиин издала протяжный «у-у-у», как это делает недовольная толпа.

—Ты роешь себе могилу,— абсолютно серьезным тоном произнесла художница.

—Я знаю! Но,— скульпторка запнулась, подбирая нужное слово,— а вдруг легенда не врёт, Пигмалион так сильно влюбился в свое произведение, что Венера сжалилась и оживила ее!

—А одного из их детей звали Пафос, тоже очень поэтично,— передразнивала подруга,— не строй воздушных замков, а то с подобными идеями вместо твоих работ уедешь ты и в лечебницу. Ужас, вот так и кончит свой век главный талант и надежда реставрации!

Сола кинула лежавшей под рукой кисточкой в художницу, но та лишь пригнулась и по-детски рассмеялась. Она была абсолютно беззаботной и простой - настоящая деятельница искусства. Признаться, именно благодаря ей Ким Ёнсан выходила на улицу и не забывала есть во время студенчества, а ещё переодически дышать. И именно она помогла найти эту самую квартиру с шикарными окнами в потолке и выходом на крышу. Но да, Сола часто терялась в своих же мирах в голове.

—Что будешь с ней дальше делать? В сад поставишь или же продашь? Как насчёт дара музею?— Хвиин предложила множество вариантов, но ни один не понравился Соле.

—Нет, пусть пока стоит здесь, я ещё не очень готова расставаться с ней,— ответила скульпторка.

—Конечно, а вдруг она оживет!— рассмеялась художница, но увидев абсолютно серьезное лицо подруги, сделала вид, что закашлялась,— Ладно, прости.

Ёнсан лишь пожала плечами, мол, ничего страшного, издевайся...

На эту ночь статуя осталась неприкрыта, и ее понемногу начинал обвалакивать лунный свет. Да, небо было тогда чудесно чистым, что восхищало чернотой своей, а звёзды казались брильянтами, которые обронила неловкая служанка в хозяйском доме. Неожиданно показалось едва заметное движение, которое можно было принять за галлюцинацию от малого количества сна, но статуя и правда немного склонила голову. Приоткрылись понемногу глаза. И вот с постамента сошла девушка абсолютно нагая. Она с интересом стала рассматривать окружающую ее студию: стул, на котором сидела Хвиин несколько часов назад, измазанный глиной и красками огромный рабочий стол, стаканчики с различными предметами для вырезки - все это околдовывало девушку. Или статую? Ожившая фигура подняла голову и, заметив луну, которая висела прямо над окнами в потолке, протянула руку, будто пытаясь поймать серебряный свет. Однако тот лишь продолжал сочиться сквозь пальцы.

Ещё немного побродив, на одной из полок рабочего стеллажа была найдена тетрадь. Страницы были исписаны количеством материала, который использовался, и затраченного времени на каждую деталь. Заканчивалось все после черты, под которой значилась сумма расходов, общее время и ещё что-то.

—Мунбёль,— одними губами произнесла статуя, дотрагиваясь пальцами до аккуратных букв. Она хотела перевернуть очередную страницу, но стоило прикоснуться к краю листа, как неприятное чувство пронзило всю руку. Это было столь неожиданно, что журнал с громким стуком упал.

На белоснежной коже появилась ранка, из которой стремительно появилась кровь. Мунбёль, а именно таково теперь ее имя. Первым делом статуя, – нет, вернее теперь будет говорить девушка – приложила раненный палец к губам. Таким образом, первый вкус, который она ощутила, был немного горьким и неприятным. Первым ощущением был холод, который появился из-за дуновения ветра в открытое верхнее окно. Мунбель невольно поежилась и окинула взглядом мастерскую ещё раз в поисках чего-то, во что можно завернуться. На коробках в другом конце лежала гора из скомканных кусков ткани, однако, пойдет.

Девушка нашла самую большую по размеру ткань и обернулась ей, из кусков поменьше она скрутила что-то похожее на подушку и, устроившись на полу, уснула. Не представить, в каком шоке была Сола, когда увидела это утром. Первой реакцией было недоумение, ведь почему некая особа спит в ее мастерской!? Ладно, наглое враньё. Она недюже испугалась, а уже потом недоумевала и думала позвонить в полицию, но не сделала этого. Ёнсан просто присела рядом со спящей и внимательно стала вглядываться в почему-то знакомые черты лица. Они были такими аккуратными, будто сама недавно их вырезала.

Сола на секунду остановила свои мысли и посмотрела на постамент посреди мастерской. Он был пуст! Абсолютно! Кто-то украл скульптуру!

«Не паниковать,»— постаралась успокоить себя мастерка,—«двери закрыты, а через крышу бессмысленно, раз сама не могу подняться и почистить какой месяц.»

Нет, но не могло же творение просто взять и испариться? Конечно же нет. А что тут делает девушка? Вопросы, вопросы, вопросы. Как их много, но ни одного ответа. Логичнее всего спросить у спящей, чем разводить панику.

Ким Ёнсан встала, размяла ноги и собралась с духом, после чего присела опять и, прикоснувшись к плечу незнакомки, спросила:

—Простите пожалуйста, а вы кто?