Джисон сидит на диване, впившись пустым взглядом в стену напротив. В квартире тихо, но это не та тишина, которая была когда он оставался один, пока Суджин засиживалась на работе. Нет, совсем другая. Родная квартира казалась чужой, словно не здесь Джисон провёл все восемнадцать лет жизни. Даже пахло странно. Пустотой? Возможно. А как вообще пахнет пустота? Может ли она пахнуть как место, которое Джисон раньше считал своей крепостью, но теперь сказать «я дома» просто язык не поворачивается? Пахнет холодным уличным воздухом, потому что Хан открыл окна — было слишком душно. Всё вокруг напоминало о прежней жизни, полной человеческих забот и проблем, о Суджин, приходящей домой за полночь, о поздних ужинах и бессмысленных разговорах. Всё вокруг напоминало о человеке, которого уже нет. Если бы Джисон только знал, куда попала душа его матери. Чёрт, он до сих пор не до конца осознаёт, что Суджин и правда мертва. Оставалось чувство, будто она прямо сейчас откроет дверь и войдёт в квартиру с огромными пакетами, которые едва ли не тяжелее её самой. На возмущения Джисона почему она не позвонила ему, чтобы не тянуть всё самой после работы, отмахнётся и скажет быстрее разбирать продукты. На ужин у них сегодня будет пицца. Но вот проблема: в дверь никто так и не входит ни через минуту, ни через десять. А Джисон продолжает ждать. Кого?

  Минхо просил его, очень настойчиво просил не высовываться и не искать больших проблем, но когда это Джисон вообще слушал его? Избавиться от демона, которого Ли попросил присмотреть за ним, пока тот будет решать с отцом, какие действия им стоит предпринять, было проще чем казалось. Однако, Хан всё равно не знает сколько времени у него в запасе. Он пришёл сюда в надежде, что тот самый ангел найдёт его и просто остался ждать. Так и случилось. Входная дверь наконец протяжно скрипнула и справа послышались размеренные шаги. Джисон даже не повернул голову в сторону вошедшего, лишь приподнял уголок губ.

— Ты пришёл один. — Низкий голос вошедшего прозвучал слишком громко. Шаги замерли в метре от дивана. — Я удивлён.

  Глубоко вздохнув, Джисон медленно встал на ноги, поворачиваясь к ангелу всем телом.

— Ну привет, пернатый. — Хан, пусть и выглядел внешне спокойным, внутри желал лишь одного — превратить в пыль ангела перед ним. Но уверен ли Джисон, что именно он причастен к смерти Суджин? Но если порассуждать, то есть ли среди ангелов непричастные?

  Феликс смотрел в глаза нефилима и мысли о Сынмине сами лезли в голову. Ответ на вопрос, почему его друг не выполнил приказ и так спокойно принял смерть, сейчас находится очень близко. Лишь руку протяни и сам всё увидишь. Не зря ведь последней волей ангела было передать свой дар предвидения ему, Феликсу, который почему-то решил сохранить это в тайне, совершив преступление. Но что-то внутри не давало поделиться этим с кем-нибудь на небесах. Ангел понимает, что это не самая лучшая его идея. Возможно, это влияние последней речи Сынмина, которая по сей день не даёт ему покоя. Но с другой стороны есть приказ, задание, которое ему дали и которое он обязан выполнить. На то есть воля Божья, которую Феликс должен исполнить. Вдруг, узнав всё то, что открылось Сынмину в тот страшный день, он так же решит ослушаться? Но так интересно, что же видел его друг? Ради чего оставил его и предпочёл умереть? Феликс может узнать всё прямо сейчас, но в голове столько сомнений, из-за которых ангел не решался этого сделать. Что-то во взгляде нефилима настораживало его, даже возможно пугало.

— Это ведь ты, не так ли? — Голос Джисона звучал ровно, но Феликсу всё равно становилось как-то не по себе. Его энергетика чем-то отличалась от той, которую он почувствовал в прошлый раз. — Ты убил мою мать?

  Вопрос заставил ангела пораженно замереть. Феликс прикусил кончик языка, а внутри всё неприятно сжалось от чувства вины. Он. Это действительно сделал он. Уже глупо говорить, что Феликс сожалеет, да и нет никакого смысла в этом. Дело сделано. Мать нефилима так же должна была умереть. Всё же есть вероятность, что та женщина знала о том, кто причастен к появлению на свет её ребёнка. О том, какой сущности это создание. Она правда должна была умереть. Но был ли готов Феликс так просто отнять чужую жизнь? Особенно, зная, что вне зависимости от места, куда попадёт душа, эту женщину всё равно будут пытать, если она не ответит на вопросы. Пусть ангела с самого рождения учили выполнять приказы сверху беспрекословно и не задавая лишних вопросов, на деле это оказалось куда сложнее, чем он себе представлял.

  Да, это он убил мать нефилима, но продолжает молча смотреть на него. Всё и так ясно.

— За что? — В груди ангела неприятно кольнуло от боли, вложенной Джисоном в эти слова. — Она была обычным человеком…

— Она была матерью дьявольского отродья.

— Но она не была в этом виновата. — Джисон прошипел сквозь сжатые зубы. «Дьявольское отродье» врезалось в голову. Так его именуют? Он ведь не сделал ничего плохого. Как и его мать.

— Иногда невинные гибнут за тайны, которые им не положено было знать. — Выученная наизусть фраза, которую Феликс повторял себе с того самого момента, как испачкал свои руки в чужой крови.

— Уверен ли ты, сукин сын, что она знала что-то, что не должна была? Уверен ли ты, что моя мать знала, что тот, кого она полюбила не был человеком? С чего ты вообще взял, что она могла хоть что-то знать?! — Джисон крепко сжал кулаки, его глаза наполнялись яростью. Держать себя в руках становилось всё тяжелее. Перед ним стоял тот, кто отнял жизнь человека, которого Джисон любил больше всего на свете.

— Был приказ. Я его исполнил. — Феликс оставался холодным, наблюдая за тем, как Джисону всё сложнее и сложнее контролировать свою ярость.

  Но нефилим был прав. Ангел понятия не имел, как много было известно той женщине и знала ли она вообще с кем связалась. Это душит ещё больше. А Сынмин ведь постоянно упрекал его в повышенном чувстве справедливости. Так где же оно сейчас? Где оно было тогда, когда он стал причиной, по которой остановилось сердце обычной земной женщины?

— Чёртов пёс. — С отвращением сплёвывает Джисон, не сводя глаз с ангела. — Готов сделать любое дерьмо, какое только скажут.

— Ты вырос среди людей. — Феликс сцепил руки за спиной и расправил плечи. В глазах этого паренька он точно выглядит как самая жестокая тварь из ныне живущих. Но внутри чувство вины сдавливало горло, Феликс противился, не мог принять что поступил правильно. Спустившись на Землю он видел страдания людей, а теперь страдает вместе с ними. — Тебе непонятны законы высших существ. У людей искажено понятие правильного и неправильного.

— Конечно ты поступил правильно отняв чужую жизнь, которая тебе не принадлежит. Ты прям воплощение святости!

— Её жизнь принадлежала и принадлежит Господу. Он был в праве её забрать.

— Если она принадлежит Господу, то почему он вынуждал её страдать? — Джисон вскинул брови. Уголки его губ поползли вверх в безумной улыбке. — Если жизни людей принадлежат вашему великому Господу-Богу, то почему он не возьмёт ответственность за них? Почему он молча наблюдает за всем дерьмом, что здесь происходит? Мм? Разве ему не плевать?

— Каждый должен платить за свои грехи.

— Но что же делать, — Хан развёл руки в стороны. — если мы уже рождаемся грешниками? За что расплачиваются дети? За грехи своих родителей? Тебе не кажется, что это уже замкнутый круг? К тому же, — Нефилим сделал полшага к Феликсу. — За тобой теперь тоже есть грешок. — Сжав зубы, он подошёл ещё ближе. — Я с огромной радостью помог бы тебе за него расплатиться.

  Джисон вложил всю накопленную ярость, всю свою боль и печали, впечатывая кулак в челюсть ангела, отчего Феликс упал на колени. В удар была вложена совсем небольшая часть силы, но он хорошо её прочувствовал и это та мощь, о которой ангел не мог даже предположить. В глазах помутнело всего на мгновение. Всего на маленькое мгновение, когда плоть нефилима коснулась его, Феликс услышал крики. Они были отовсюду. Всего одно короткое касание заставило его ощутить большую тревогу.

— Сила, которой ты обладаешь, слишком велика и тебе, рождённому среди людей, понадобится много времени, чтобы её обуздать. Но ты и сам знаешь, что всё ещё слаб и всё равно решил, что сможешь навредить мне. Ты слишком молод и слишком глуп… — Будь на месте Феликса обычный человек, встать на ноги для него было бы не по силам, но ангельская суть легче переносит что-то подобное. — Сам нашёл свою смерть.

  Ангелу бы стоило приложить все свои силы и убить нефилима на месте, чтобы не возникло никаких непредвиденных проблем, но всё как-то само собой получилось. Феликс сжал горло парня, его глаза расширились. Он увидел.

  Пока Джисон сжимал запястье ангела, стараясь высвободиться из цепкой хватки, сильно сдавливающей горло, перед глазами Феликса проносились страшные картинки. Кровавые реки, горы трупов. Всё вокруг полыхает, а земля трясётся. Отовсюду слышны крики и болезненные стоны, а посреди жестокой бойни стоят двое. Один смотрит холодно, без каких-либо эмоций. На его белых волосах ярким красным пламенем горят капли крови. Другой же, чуть пониже, опасно скалится, не сводя глаз с существа напротив. Феликс никогда не видел этих двоих и не ощущал такой сильной энергетики прежде. Они точно были чем-то большим, чем обычные ангелы или демоны.

— Ты проиграл, брат. Снова. — Тот, который ниже, завёл руки за спину и обошёл собеседника вокруг, рассматривая. — Я удивлён, что ты смог выжить. Тебе пришлось несладко… Столько веков потратил на восстановление и всё равно не смог прийти в себя полностью. Мне будет не сложно похоронить тебя вместе со всем этим миром. Умри же вместе с тем, что создал.

  Другое существо не двигалось и не говорило ни слова. Феликс никак не мог понять, кто же перед ним. Почему они настолько спокойны, стоя посреди этой кровавой бойни? Выглядят так, словно даже на секунду не задумываются о том, что творится вокруг. Один из них собирается уничтожить мир? Но разве способен на это кто-то помимо Бога? А возможно ли, что сейчас Феликс действительно видит Бога? Но почему тогда один из них назвал другого братом? Бог ведь один. Ни в каких записях не было упомянуто хоть что-то о том, что у Бога есть брат… Но их энергетика настолько сильна, что аж в дрожь бросает. Однако, вновь всплывшие в голове слова Сынмина заставили всё внутри ангела похолодеть.

«Мы верим тому, кто ложь презирает,

Но сам день за днём в ней утопает.»

«Раскроются детям большие секреты

И будут последние песни спеты.»

  Перед смертью Сынмин действительно говорил об обмане. О тайнах, которые должны раскрыться. Может ли эта быть одной из них? Если у Господа есть брат, то почему о нём нигде не упоминается? Почему никто о нём не знает? Судя по всему, из короткого монолога сущности напротив, которая по предположениям и есть Всемогущий, Феликс может сделать вывод, что он и сам пока не знает о том, что его брат жив. Но как на эти события может повлиять этот парень, чью шею он сжимает всё крепче? Чей же он сын? Неужели…

— Ты погряз в своей лжи. — Донёсся до Феликса голос второго существа, наполненный разочарованием и обидой. О, это прекрасно чувствовалось. — Я не боюсь смерти. Самое страшное что могло уже со мной — случилось. Я оказался предан теми, кого любил. Даже своим младшим братом, который на деле оказался обычным куском дерьма.

— Сразу видно, что ты ошивался на Земле. — Тихим, грудным смехом разошёлся предполагаемый создатель. — Только вот отродье твоё оказалось никудышным. Так легко погиб… А прикончи ты его ещё в утробе, и женщина, и целый мир был бы спасён! Всегда поражался твоей глупости, братец. — Темноволосый вздохнул, приподняв брови. — Рассказать земной женщине… Какому-то жалкому человеку, о том, кем ты являешься?! Ты что, даже не смел предположить, что её душонка попадёт ко мне в руки?

— Ты безнадёжный лжец. — Существо повыше игнорировало очевидные провокации. — Создашь новый мир на руинах старого, а что дальше? Снова погрязнешь во лжи. Начнёшь заново играть чужими жизнями и упиваться страданиями. Это замкнутый круг, ты пропал. Неужели так нравится наблюдать за чужой болью?

— Тебе не понять. — Темноволосый выглядел настолько беззаботным, словно для него это всё выглядело как какая-то игра. — Люди должны страдать! Какой тогда смысл будет в их жизнях? Они молят меня о прощении, взывают ко мне по ночам, желая найти выход. Будут ли они верить, если начнут жить хорошо?

— Тебе всегда было важно лишь признание и власть. Тебе никогда не было дела до человечества. Чего таить… Тебе не важен никто и ничто кроме себя самого.

— Здорово, не так ли? — Улыбка медленно сползла с бледного лица. — А теперь ты готов умереть, братец?

— Мы всегда будем с тобой связаны, и я…

  Феликс не смог услышать или увидеть ничего больше. Его насильно и очень грубо вырвали из видения. Тело нефилима оказалось на полу, парень хрипел и глотал ртом воздух. Возможное будущее, которое Феликс увидел, не было таким хорошим. Значит, мать этого парня всё же знает кто отец ребёнка, если попав не в те руки не смогла долго это скрывать?

  Эта информация не должна дойти до Бога — Феликс точно в этом уверен.

  Пока демон, оттолкнувший его от нефилима, помогал парню подняться на ноги, Феликс попятился назад. Он увидел лишь небольшую часть того, что же может произойти. Сынмин тоже это видел? Ангел смеет предположить, что скорее всего его друг видел многим больше чем он. А смог ли узнать Сынмин о том, каков будет исход, останься нефилим в живых? Феликс так же склоняется к тому, что да, мог. Пусть ему удалось узнать не так уж и много, пусть причин ослушаться приказа сверху не достаточно, ангел всегда доверял Сынмину. Пусть и не мог полностью понять его, но доверял бескомпромиссно и именно это доверие сыграло решающую роль. Его друг точно не мог поступить так без причины и сейчас Феликс в этом лишь больше убедился.

  Шаг назад, ещё один и ещё. Феликс врезается спиной в кого-то и резко оборачивается. Сущность ангела. Он чувствует её. Неужели он так же пришёл за нефилимом? Но темноволосый парень, оказавшийся его препятствием, не спешит двигаться. Он напрягает спину, пристально вглядываясь в лицо Феликса и его брови ползут вверх. Ангел размыкает пухлые губы, не веря своим глазам, в которых Феликс видит своё отражение.

— Ты…

— Хёнджин, держи его, мать твою. — Шипит сквозь стиснутые зубы демон, прижимая к себе нефилима.

  Но ангел не реагирует. «Падший» — проносится в голове Феликса и он мысленно кивает себе, прежде чем быстро проскользнуть между Хёнджином и дверным проёмом. Ему нечего бояться, нефилима точно не убьют. А Феликс сейчас должен сделать то, что грозит ему казнью. Лишь бы только получилось.

— Чёрт! Какого хрена?!

  Минхо упирается суровым взглядом во впавшего в ступор ангела и не может понять, почему Хёнджин ничего не сделал. Может он знает ангела, который только что едва не убил Джисона? Но разве это имеет значение? Нет на небесах создания, которое питало бы нежные чувства к Люциферу. К тому же пёс уже сбежал и Хёнджин, конечно, мог бы постараться его догнать, но судя по всему, даже не собирается этого делать.

  Ангел стоит поджав губы и смотрит в одну точку, никак не придя в себя. Минхо сжимает в кулак толстовку Джисона и шумно выдыхает через нос. Чёрт, этот парень едва не погиб так просто и глупо. Демон уже готов сам придушить его. Когда же Джисон начнёт действительно делать то, что ему говорят? Почему он просто не может оставаться в безопасности, когда за ним буквально идёт охота? В голове Хана точно не самые здоровые мысли.

  Минхо тяжело вздыхает, помогая Джисону сесть на диван, с беспокойством осматривая его шею, на которой были чётко видны красные следы от пальцев ангела. Это уже заставляло Минхо злиться.

— Ты куда? — Демон повернул голову в сторону Хёнджина, который уже развернулся к выходу. Ангел бросил на него взгляд через плечо, но так ничего и не ответил, скрываясь за входной дверью. — Дерьмо… — Шикнул Минхо, возвращая внимание к Джисону.

  Хан ни слова не проронил с того самого момента, как Минхо буквально выбил его из рук ангела, хоть и был в сознании. А это уже странно. Обычно он не бывает таким молчаливым даже в самых стрессовых ситуациях. Лицо Джисона было серым, понурым. Он смотрел на свою сжатую в кулак ладонь, костяшки на которой немного покраснели от удара. Смотрел практически не моргая. Минхо обессиленно уселся рядом с ним, зарываясь пальцами в свои волосы. Происходит чёрт знает что и сейчас Ли действительно боится, что с Джисоном может что-то произойти, особенно после сегодняшнего. Минхо правда боится потерять Джисона.

— Я ведь просил тебя… — Ли говорит спокойно, на удивление без злобы, не поворачивая голову к Хану. Он снова боялся не успеть. Грёбанное чувство дежавю… Только на этот раз страх был сильнее.

— Она мертва. — Джисон шепчет то ли из-за того, что до этого его горло сдавливали с большой силой, то ли у него нет сил говорить громче. Но Минхо слышит эту слабость в его голосе и косит глаза в сторону парня, сразу замечая в расслабленной ладони золотую цепочку с кулоном в виде книги. — Я подарил это ей на её последний день рождения. — Поясняет Хан, заметив, что привлекло внимание демона. — Нашёл в ванной на раковине. Мама всегда была немного рассеянной… — Голос Джисона заметно дрожал и внутри Минхо всё обрывалось от осознания того, как же сейчас ему на самом деле больно. — Несколько раз она даже выходила на улицу в домашних тапочках и понимала это только стоя на остановке. — Хан горько усмехнулся, сильно прикусывая нижнюю губу и нежно погладил кулон большим пальцем, но открыть не решался. Минхо же не знал, что ему нужно делать и как вести себя с тем, кто потерял родного человека. — Она очень хотела съездить в Париж, посмотреть на Эйфелеву башню…

— Мне жаль, правда. — Минхо нерешительно протягивает руку и обхватывает пальцами ладонь Джисона, не сильно сжимая. Не сказать, что Ли тоже легко смириться с тем, что Суджин с ними больше нет. Всё же он проводил слишком много времени, по земным меркам, с Джисоном и его матерью. Но его «тяжело» никогда по масштабам не сравнится с «больно» Джисона.

— Я знаю, Хо. Я знаю. — Хан откидывает голову назад и закрывает глаза. — Мне хотелось посмотреть в его глаза. Я должен был знать в лицо того, кто сделал это.

— Даже не смотря на то, что ты оказался в опасности? Джисон, ты бы ничем не помог ей своей смертью. Окончательной. К тому же, какой прок с того, что ты увидел его? — Минхо скользил взглядом по медовой коже от шеи к линии челюсти, боясь посмотреть в лицо.

— Не знаю… — Джисон пожал плечом и сделал глубокий вдох. Да, ему безумно тяжело сейчас. Но было бы странно, перенеси он смерть Суджин так спокойно. — Я вообще без понятия, что делаю. Это всё кажется таким бредом. Как будто всё вокруг — шутка. Очень не смешная и тупая шутка. Особенно смерть мамы… Блять, это кажется совсем нереальным. — Хан тряхнул головой и шмыгнул носом.

— К сожалению, это не так. — Душу разрывало на части от такого Джисона. Минхо был растерян и не имел представления о том, как он может утешить парня, поэтому просто не двигался, продолжая держать Хана за руку. Но воздух резко выбило из лёгких и всё внутри сжалось, когда Джисон посмотрел в глаза демону.

  Минхо родился в Аду и повидал многое, но не думал, что его сможет так ранить всего лишь одна жалкая слеза, стекающая по красивому лицу Джисона. Первым порывом было стереть её со щеки парня к чёртовой матери и Минхо поддался ему. Протянув руку, он осторожно вытер мокрую дорожку большим пальцем и уже не был в силах убрать ладонь со щеки Хана. Слёзы не должны застилать эти удивительные глаза. Минхо чувствует, что действительно мог бы сделать всё, лишь бы печаль никогда не падала тенью на лицо Джисона. Она ему не идёт.

— Почему всё так несправедливо? — Хан снова перешёл на шёпот, и склонил голову чуть вбок, прижимаясь щекой к ладони демона.

— Потому что человеческая жизнь — дерьмо.

— Лучше и не скажешь. — Джисон усмехнулся и Минхо, снова поддавшись очередному порыву, притянул парня ближе, пряча его лицо в изгибе своей шеи.

  Джисон не возражал. Напротив — он обвил одной рукой талию демона, а другой сплёл их пальцы в замок, пряча в нём золотой кулон Суджин. Минхо гладил Хана по слегка вьющимся волосам и молчал.

  Было очень волнительно. Они впервые обнимаются так лично. Практически интимно и совершенно точно не по-дружески. Это те объятия, которые не предназначены для чужих глаз и Минхо списывал всё на то, что Хан нуждается в этом, не решаясь признаться самому себе — ему нравится обнимать Хана. А Джисону просто нужно почувствовать, что Минхо рядом и не оставит его одного. Особенно в такой момент.

  Минхо прижимался щекой к виску парня, зарываясь в его светлые волосы и слегка покачивая в разные стороны, как ребёнка. Он был бы не против спрятать Джисона от всех тягостей жизни в своих объятиях, если бы только мог. А ведь всё только начинается и уже с такой ноты… Джисон так долго приходил в себя после своей собственной смерти, и как скоро он сможет оправиться после гибели Суджин? Минхо не знает, но готов быть рядом столько, сколько понадобится.

  Джисону становилось чуть спокойнее, прижимая Минхо к себе за талию и вдыхая запах его тела, зарывшись носом в шею. Скорее всего, Хан действительно был бы сейчас мёртв, не приди Минхо вовремя. Да и было бы в разы тяжелее без его объятий. Джисон благодарен демону за это. Даже несмотря на прохладный ветер, дующий из открытых окон и настырно пробирающийся под ткань толстовки, к которой Джисон скоро прирастёт, парню было тепло. Пусть и странно обнимать Минхо так нежно, Хану не кажется это неправильным. Ему нравится это и парень мог бы остаться в таком положении хоть на сто миллионов лет, но злая реальность никогда не будет на его стороне.

 Минхо немного отстраняется, заглядывая в металлически-серые глаза Джисона и убирает мешающую прядь с его лица. Демон улыбается с сожалением, едва слышно проговаривая «нам пора возвращаться» и получает слабый кивок. Джисон тяжело вздыхает и сжимает талию Минхо, прежде чем убрать руку и нехотя встать с дивана. Однако отпускать ладонь Ли он точно не намерен. Хан чуть тянет Минхо на себя, помогая встать и в последний раз пробегается глазами по небольшой но по-своему уютной квартире, перед тем, как навсегда покинуть её. Да, это место действительно уже не кажется чем-то родным и дорогим сердцу. Здесь, в этих стенах, навсегда останутся воспоминания о нелёгкой жизни двух людей, одного из которых уже нет в живых. Сюда больше никто и никогда не вернётся. Может ли Джисон называть эту квартиру кладбищем воспоминаний? Вероятно. Сейчас он закрыл дверь с обратной стороны этого кладбища, крепко сжимая ладонь Минхо.

* * *

  Феликс очень торопился, проходя мимо белых дверей в светлом коридоре. Пока никто не знает о том, что он не убил нефилима, когда появилась возможность, но это всего лишь вопрос времени. Ему самому придётся признаться в этом. И в том, что дар Сынмина теперь принадлежит ему. Все думали, что он элементарно не успел выбрать приспешника, а Феликсу просто доверяли. И вот что из этого вышло: он собирается сделать то, мысли о чём уже являются преступлением. Но иначе Феликсу не достать душу женщины, родившей нефилима. Феликс не сможет освободить её, даже если очень сильно постарается. А вот кое-кто другой сможет.

  Ангел нервно оглянулся по сторонам, в надежде, что его никто не увидит, и быстро скрылся за поворотом. В пяти метрах от него была дверь, запечатанная рунами, вырезанными по всей её поверхности, чтобы то, что заперто внутри не смогло выбраться. Среди ангелов слишком мало кто знает, что вообще возможно открыть эту дверь, да и никто не решится попытаться сделать это в здравом уме. Никто, кроме Феликса, который уже практически не в силах подавлять свою нервозность, подходя всё ближе и ближе к злосчастной двери.

  Все ангелы знают, что нельзя выпускать зло, спрятанное там, ни при каких обстоятельствах. Всем известно, что именно с огромным трудом заперли ангелы высшего ранга. Феликс понимает, что высока вероятность того, что он умрёт как только это «что-то» выйдет наружу, но не останавливается. Он понимает, что умрёт в любом случае. Если не сейчас, то немного позже.

  Феликс обхватывает свою ладонь и использует силу, чтобы пустить кровь. Алые капли начинают капать на белоснежный пол, отражаясь эхом от стен. За дверью слышится глухой лязг цепей, скользящих по полу. Ангел ещё раз оборачивается, боясь быть замеченным здесь хоть кем-то, и мечется взглядом по рунам, в попытке найти нужную. Ту, от которой зависит вся защита. Он сводит брови на переносице и тяжело дышит, прикусив губу. Волнение внутри нарастает, но руну найти оказывается сложнее чем ангел думал. Феликс подходит чуть ближе, внимательнее всматриваясь в каждый знак. За дверью снова слышится лязг и ангел знает, что это существо находится очень близко к двери. Ждёт.

  Феликс вдруг ловит краем уха быстрые тяжёлые шаги с коридора. Их несколько и они абсолютно точно идут сюда. К этой двери запрещено приближаться, а особенно пускать ангельскую кровь. Сжав зубы, Феликс судорожно рыщет по двери, не прикасаясь ни к чему, чтобы его кровь не заполнила случайно ненужную руну. Второй попытки у него не будет. Создание внутри озлоблено и очень голодно. Возни с цепями быть точно не должно. Шаги всё ближе и ближе, через полминуты ангелы точно будут здесь. Феликс готов выть от того, что руну найти не удаётся, но наконец зацепившись за неё взглядом, ангел шумно выдыхает. Заметить её было так сложно, потому что среди всех остальных она действительно едва ли заметна. Шаги уже дошли до поворота и Феликс, не томя ни секунды, бьёт окровавленной ладонью по руне.

  Из-за двери слышится грудное рычание, по белой поверхности двери из каждой руны вытекает кровь. Ангелы, появившиеся из-за угла резко замирают, с ужасом наблюдая за тем, как трещины ползут по двери от руки Феликса. Внутри слышится громкий треск и всех с головой накрывает ужас. Цепи порвались. Дверь разлетелась в щепки от сильного удара. Феликс прижался к стене, сползая на пол и прижимая к груди раненую руку. Ангел совсем перестаёт дышать. Тело постепенно немеет от накрывающего его ужаса.

  Пришедшие на проверку ангелы не успели сделать и шагу назад, как на них набросилось чёрное нечто человекообразной формы. Длинные чёрные волосы безнадёжно испачкались в ангельской крови и слиплись на концах, пока существо с яростью разрывало чужую плоть на части. Он нуждался в ангельских сердцах. Феликс плотно зажмурил глаза и отвернулся в сторону, стараясь не смотреть на весь ужас, развернувшийся всего в нескольких метрах от него, но невозможно было спрятаться от мерзких чавкающих звуков, которые раздавались со стороны существа. От этого всего хотелось сблевать все свои внутренности. Феликс ведь ничего бы не успел понять, не окажись ангелов здесь в этот момент. Существо бы разорвало его на куски, умываясь кровью и сожрало сердце. Он бы не успел сказать ему, что тот должен сделать, чтобы спасти своего создателя. Но успеет ли Феликс сказать это сейчас? Не станет ли он следующим, кого так же растерзают?

  Ангел медленно повернул голову обратно к существу. Дыхание перехватило от того, сколько крови было на полу и стенах. Существо жадно поедало сердце одного из трёх ангелов, которых превратил в страшное месиво и сидело посреди этого всего, пропитывая подолы чёрной мантии вязкой кровью. Сейчас Феликс с ним наедине и у него действительно мало шансов выжить, если он не сможет заинтересовать демона и убедить его не добавлять своё тело к этой куче человеческого фарша.

  Монстр, коим прозвали этого демона в Раю, облегчённо выдыхает, проглотив остатки ангельского сердца, расправившись с тремя ангелами за считанные секунды, и запрокидывает голову назад. Он с ног до головы покрыт чужой кровью, белое как снег лицо измазано красными пятнами, а кончики пальцев скрыты в отвратительной вязкой мясной каше. Совсем неожиданно демон глухо засмеялся, обнажая ряд верхних зубов и всё внутри Феликса сжимается от страха. Волосы на затылке встают дыбом от развернувшейся картины. Не хотелось даже дышать. Этого монстра боялся даже его отец, который также приложил руку к его заточению. В тот день погибли многие, но демона убить не удалось никому.

— Ты либо очень смелый, либо очень глупый, ангел. — Монстр говорил низким сиплым голосом, пробирающим до мурашек. Там, за дверью, он молчал долгие века, мучаясь от жажды и голода в полной темноте и одиночестве. — Странный способ самоубийства — выпустить меня на свободу. Отчаянный…

— Нужна твоя помощь. — Феликс сам удивился тому, насколько сильно дрожит его голос. Монстр открыто рассмеялся над его словами.

— Помощь? С чего ты взял, что я помогу тебе, птенчик?

— Не мне. — Ангел быстро замотал головой в разные стороны. — От этого зависит жизнь твоего создателя. — То, как резко обернулся демон после упоминания его создателя, заставило Феликса сильнее вжаться в стену.

— Создателя? — Глаза монстра налились кровью. Он медленно встал на ноги, опасно приближаясь к ангелу. — Говори.

  Феликс судорожно втянул воздух и мгновенно закашлялся. От создания исходил слишком резкий запах крови. Он пах смертью. Демон смотрел на него сверху вниз, его чёрные волосы спадали едва ли не до самых бёдер. От него так и веяло опасностью.

— Я… Я не располагаю стольким временем, чтобы рассказать тебе всё полностью. На счету каждая минута. — Феликс шумно сглотнул, поднимая глаза на монстра и продолжил: — Твой создатель породил нефилима и женщина, благодаря которой он появился на свет, мертва. Я не знаю где её душа и сколько она сможет молчать, но когда ангелы узнают, кто отец этого ребёнка, будет очень плохо. Я прошу тебя найти её и не дать тайне рождения нефилима открыться ангелам. Если Бог узнает…

— Не узнает. — Прошипел монстр сквозь стиснутые зубы. — Я убью каждого, кто посмеет встать у меня на пути.

  Взмахнув плащом, демон унёсся прочь, оставляя за собой кровавые следы босых ног. Феликс смог выдохнуть с облегчением, когда его шаги затерялись в глубине коридора. Демон настолько верен своему создателю, что не задаёт лишних вопросов когда дело касается его. Всё так, как описывалось в книгах об этом монстре. По слухам, его создал некий демон, который был убит самим Богом, но увиденное Феликсом сегодня после встречи с нефилимом подвергло сомнениям многие истории связанные с загадочным и безумно сильным демоном. Потому что, разве не всех существ в мире создал Господь? Разве он мог допустить то, чтобы кто-то имел такую же возможность? Этот монстр ведь не был нефилимом… Ему уделяется особое внимание и везде сказано, что он был создан одним высшим существом. Феликс знал, несколько больше остальных. Феликс и Сынмин. Они вместе изучали его историю, и вместе, по огромной случайности, смогли узнать место его заточения. Возможно, они оба изначально были обречены на предательство, за которое поплатятся жизнью, потому что непозволительно много знали и имели свои секреты. Всё словно и вело к этому… Неужели такова их судьба? Даже после смерти друга, Феликс беспрекословно доверяет всем его действиям. Его словам. Пусть ранее и был в некоторых сомнениях, но это только из-за отсутствия хоть каких-нибудь логических объяснений. Они с самого начала не понимали, кто же обладает такой силой, чтобы породить существо, которое питается ангелами, и которое действительно сложно, едва ли невозможно, уничтожить. Возможно, Сынмин получил ответ на этот вопрос раньше Феликса, но теперь это не важно.

  Дьявольское создание никто не охранял, потому что никто бы не решился освободить его. Все знали какую опасность он представляет для ангелов, а окажись в Раю демон — его бы тут же убили стражи ворот. Руна, которая и была слабым местом запечатанной двери, была выведена самим монстром изнутри. Поэтому её и оказалось так сложно найти. Она едва выступала через белую поверхность, в отличие от других. Не обладай Феликс этими знаниями, ничего бы не вышло и его бы сразу повели под суд. Он пробрался туда, куда не должен был. У входа в коридор стояло два стражника, мимо которых был один способ пройти — обездвижить. И это Феликсу было под силу, ведь его собственный дар заключался в том, что он мог идеально контролировать сознание любого существа, кроме божественного. Увидеть прошлое чужими глазами, узнать о страхах и желаниях — было проще некуда, а чтобы запереть кого-то внутри сознания ему не нужно было даже напрягаться. За дверьми в этом коридоре хранится множество тайн создания мира, но есть ли там хоть что-нибудь про брата Бога? Феликс предполагает, что нет. Господь скорее всего уничтожил любые упоминания о нём.

  Но всё уже действительно потеряло свой вес, ведь смерть теперь стоит за его спиной. Стала тенью ангела. Феликс, опираясь рукой о стену, поднимается на ноги и с отвращением смотрит на месиво из ангелов, через которое ему нужно пройти. Он кривит рот и подходит ближе, делая неуверенный шаг. Нога утопает в отвратных ошмётках плоти из-за чего Феликс плотно сжимает зубы. Но следующий шаг ему не удаётся сделать, поскольку из-за поворота появляются другие ангелы. Архангелы.

— Сын…? — Один из них, стоящий впереди всех, смотрит на Феликса и в его глазах удивление постепенно сменяется разочарованием. Он видит раненую ладонь, из которой всё ещё капает кровь, и понимает всё без каких-либо слов.

— Отец. — Феликс склоняет голову. Он и не думает оправдываться, стоя среди изуродованных остатков от тел ангелов.

  Выпустив монстра он знал на что идёт: суд, а следом казнь. Возможно, его отец лично возьмёт в руки клинок и лишит Феликса жизни. Но ему без разницы, лишь бы не томили и сделали это как можно быстрее. Феликс знает, чувствует, что умрёт за правое дело и игра стоит свеч. Единственное, о чём он жалеет — так это о том, что решил убить мать нефилима и даже не попытался попробовать спасти её. А мог ли он? Феликс не может избавиться от мысли, что да, мог. Что бы не говорил священник, Феликс не совершал зло во благо. Смог бы он продолжать так же искренне верить Господу, окажись на месте ангела? А может вера просто помогает человеку справится со всеми ужасами жизни? В любом случае, он уже никогда не сможет прийти в ту церковь, поговорить со священником, задать ему хоть ещё один вопрос. Потому что отсюда его несомненно поведут прямо на казнь. Возможно, даже пропустив суд, ведь застали его здесь сами архангелы.