Липкий и грязный, уставший и раздражённый, Неро захлопывает за собой дверь. Даже не прощается с Нико, он ужасно зол, к счастью, она это понимает и не задаёт вопросов, только смотрит на друга взволнованным взглядом. Она не раз видела, чем заканчиваются у Неро подобные срывы, и потому нисколько фигурально скрещивает пальцы на руле. От него одного зависит всё последующее расследование, и его импульсивность может сыграть с ними злую шутку. Из-за одной детали ему сносит крышу, что он вообще может выкинуть в таком состоянии? И, главный вопрос: не оставит ли он своего избранника инвалидом?

Неро, когда злится, не слышит вообще ничего: ни сигналы Нико, ни усмешки и замечания военных, ни гул прохожих. Он словно под толщей воды способен с трудом различить звуки, дай бог почувствовать разницу между скрежетом металла и писком крысы. Он и не чувствует, так всё понимает: в городе не водятся крысы. Как и кошки. Как и другие животные, которыми можно перекусить. Интересно, Ви бы так потрапезничал?

Главные вопросы: зачем Вергилию полумёртвые собаки и как с этим связан Ви. Даже обмани Ви в отсутствии отношений между ним и его папашей, даже если бы они впрямь, как в представлениях Неро, сливались в страстном гейском сексе по четвергам, то это не объяснит запароленный именем Ви компромат на Вергилия. Он казался незначительной зверушкой отца, понравившимся подобрышем, но судя по всему он по меньшей мере тренированная овчарка. Становится обидно до скрипа зубов, изнутри будто жрут черви. Раздавить бы червя, что заставляет чувствовать себя так, и только желание сломать ему череп, никак не любовное желание увидеться, несут к дому Ви.

Тупая боль в виске заставила останавливает поток жестоких мыслей, Неро против своей воли оседает у стены, ноги подкашиваются и он теряет равновесие. Сознание будто уходит от него, контроль постепенно рассеивается.

«Ну и что ты собираешься делать? Выбивать из него ответы?» — недовольный грубый голос звучал заставляет боль в висках пульсировать.

«Чего тебе нужно, слизень? Не вмешивайся не в своё де…

«Дело более чем моё, увалень. В твоей тупой голове никак не усвоится то, что ты непосредственно от меня зависишь, как и я от тебя. Он перекусит тебе глотку и я ничего не сделаю, послушай того, у кого есть остатки рационального мышления. Ты подставишь всех своих друзей, свою подружку и ваше счастливое будущее спустится в анал. Тебя в лучшем случае убьют сразу, а в наихудшем — будут выпытывать подробности, как именно ты всё узнал. Оторвут голову тебе, твоему дядьке и девчонке. Если ты из-за своего слабоумия не хочешь убить их, то, милости прошу, послушай меня.»

Каждые два слова — стук. Стук нарастающий, раздражающий и отбивающий все силы. Он заставляет вслушиваться в слова паразита, Неро болеее не в силах и противопоставить и одного слова. Жар от злобы сменился судорогой, настолько сильно он сжал челюсть. Пелена вокруг не рассеивалась от слов, а только сгущалась — ничего не видно. Будто давление под водой, вот только глубина эта на поверхности, вот так, он стоит на земле и тонет в сантиметровом слое пыли. Мышцы живота непроизвольно дёргаются, кожа будто бы и не принадлежит ему.

Свою неправоту он не признал бы ни за что. Только через боль, через чрезмерно сильное давление в голове, он опускает руки. Вот только паразиту этого не достаточно: давящая боль сменяется искрящейся. Что этому уёбку нужно? Письменное подтверждение слов? Очень жаль, что Неро и пальцем не может двигать, тогда в голову приходит очевидная мысль.

— Согласен я с тобой, мудак, согласен! Отцепись от меня!

Крик выдаётся тяжело, даже с болью: судорога сковала мышцы горла. Жжение в связках заставляет выделяться слюну. Голова постепенно перестаёт гудеть, и только услышав гудящее «Хорошо», он сплёвывает на землю и массирует кожу на особенно болящем месте.

«Теперь шуруй и слушай меня. Застань его врасплох и начни разговор спокойно, невпопад. Даже не думай задавать вопрос в лоб, ты не его навсегдашний, малёк, чтобы так рисковать. Тебя просто сожрёт этот напыщенный мужик. Только когда залезешь ему в штаны можешь задавать вопросы, у тебя это, вроде, неплохо получается.»

Силы восстанавливаются, и он, ковыляя, идёт к спуску. Его всё ещё шатает, когда он ступает на лестницу, и чуть не падает. Как рука проскальзывает по стене, так остаётся царапина. Хорошо одно — его ведёт назад, равновесие сдержать удаётся. Он только кивает на слова в голове, но ничего не слышит. Дыхание только начинает восстанавливаться и пульс замедляется. Сырость подземелья даёт вздохнуть полной грудью, настолько сильное облегчение раздаётся по телу, что даже накатывает сонливость.

Пара пьяниц внизу оглядываются, видя знакомое лицо. Хочется каждому из этих отбросов сломать кости, настолько эти твари выводят его из себя. Отец наверняка сейчас рассказывает очередному новоявленному вояке о выгодности работы, что быть клоуном на обозрение толпы и риск умереть каждую неделю — нормален. Скольких Неро пережил? Десятки человек, десятки тех, кто повелись на бредни папаши. Он, будучи главой города, поощряет цирк уродов, происходящий недалеко от спальных районов корней. Сам он один из этих уродов, но до боли изворотливый: так просто умереть он не сможет. Перед этим он просто обязан высосать деньги работяг с каменоломен, которым в таком положении всё ещё нужен азарт. Даже живя как скот, чуть приподнявшись и имея доход на мешок крупы для всех в своём домишке, они умудряются тратить средства на развлечение. Хлеба и зрелищ, ничего больше этой массе и не нужно. Как можно таким сопереживать?

Звон колокольчика двери и снова новые незнакомые лица. Насколько скучные виды улиц города отличаются от происходящего здесь может даже напугать, ведь только здесь мордобои не разгоняют. Любое волнение «внешнего мира» воспринимается Вергилием как протест и жёстко пресекается, когда здесь синюшные товарищи, разбирающиеся в устройстве города меньше тупой псины со двора Неро, берутся критиковать режим. Сколько бы Неро не говорил об этом отцу, ему будто всё равно. «Не важно», говорит. И такое легкомыслие отца в таком-то деле всегда вводит в ступор. Да, всегда после исключения эти персонажи уходили на дно, но какова вероятность, что эти обиженки не объединятся в одного большого нытика и придут потом с возмездием? Своей мысли он вслух смеётся, но не сводит это к нулю. Каким бы мудаком не был его родитель, за него страшно. На самом-то деле причастность Вергилия к тому, что они видели пару часов назад, Неро воспринялась со скрипом. Верить не хочется, но его как котёнка тыкают в дерьмо, от того его состояние ещё более паршивое.

Попытка пройти мимо не увенчалась успехом. Знакомый надтреснутый и, вместе с этим, ребяческий голос врезается слева, со стороны барной стойки. Неро, пытаясь скрыть раздражение, поворачивается к источнику звука, опирается обеими руками о стойку и таращится прямо в душу Мигелю.

— Неро, с тобой всё хорошо? — его отвратительно высокие интонации выдают волнение, и это раздражает ещё сильнее. «Шёл бы ты нахуй со своим милосердием, кусок говна» — вертится на языке у Неро, но выдавать это он не хочет. Нервы дороже, хоть и не железные. Рано или поздно клапан сорвёт.

— Вергилий на месте?

— Нет, а что такое? Тебе что-то нужно с ним обсудить? — толстенные брови Мигель сводит к переносице и тянет ручку к спиртяге сзади, но Неро пропускает этот момент.

— Не твоё дело. Как давно он уехал?

— Послушай, успокойся. Уехал около двух часов назад, сказал, что будет уже завтра. Если это срочно, то я завтра же с утра оповещу его. — голос его, несмотря на отвратительный тембр, звучит убаюкивающе. Этот сучёныш умеет вдруг стать лучшим психологом на свете, забить на работу и чуть ли не колыбельную начать читать, лишь бы неспокойная душа вокруг него перестала быть таковой. Конечно, Ви такая бесхребетная подушка подходит намного больше самого Неро. Вновь всплывает образ такого красивого, возвышенного во всех смыслах парня, обдающего своим вниманием. Такая наглая ложь с его стороны ранила, да так, что хочется не то что бы плакать, а взять и въебать его голову в стену. Может, тогда его ветер в голове поутихнет, и он определится, какой член нравится больше. Ненавязчиво пододвинутая рюмка явственно пахнет водкой, и Неро, испепеляя её взглядом, жадно опрокидывает стопку. Сладковатый, и в тоже время жгуче горький вкус разливается по глотке, он сильно щурится и выдыхает. — Ну что, теперь получше?

Неро не отвечает, молча указывает на бутыль. После выпитого по телу будто бы проходит волна электричества, слабость оседает где-то внизу, а голова гудит новыми мыслями и идеями. Вторая стопка бьёт по голове, да, но дышать будто бы становится легче. Он закусывает кулак ведёт головой в сторону, когда снова в голову влезает паразит.

«Только попробуй всё испортить, малец. Помнишь, что я тебе говорил? Не надо ничего выбивать из мальчика.»

Вот только Неро уже всё равно — после третьей стопки этот чёртов голос затыкается. Руки уже дёргаются, и тем не менее тянутся к заднему карману джинсов. Купюра меж пальцами трясётся, но она не выпадает из руки — приземляется чётко на неуклюже покрашенную стойку. Вот только-только Мигель собирается сказать, что сумма слишком большая, как Неро забирает с собой бутылку и допивает остатки. Она, слава всевышнему, полной не оказывается; это бы ему не помешало.

Тишина. Не абсолютная, но галдёж посетителей бара стал третичным. Ему нравится это ощущение. В слух врезаются только обрывки фраз, иногда даже слов, остаётся только гадать, чего задумала эта визжащая старая свинка. Слова разливайки на прощание он даже не слышит, но предполагает что-то в разряде «Осторожно, не натвори ничего». Без тебя справиться можно, бастард, эти нравоучения только огонька в проспиртованное тело поддают. Координация, всё-таки, не из лучших после такого количества алкоголя, и он успевает обтереться о все углы зала. Комната Ви. Именно это змеиное логово становится целью Неро, и мысли об этом человеке заставляют двигаться вперёд. Вперёд, чтобы поговорить. Чтобы узнать, почему Ви так гадко поступает с ним. Почему он соблазнил, дал надежду и бросил через хуй, почему не сказал ничего перед тем, как утащить в свою пещеру. Почему он, тупая сука, не может определиться? Зачем спросил именно его? Что его связывает с Вергилием? Только ли работа, или же он успел наведаться в его ширинку, хорошо поигрался с ним и обворожил, да так, что Вергилий его имя как пароль использует? Чешется в преддверии даже не столько язык, сколько руки. Жар в груди и злоба — всё, что движет им сейчас. Раз уж он единственный, кто может причинить ему физическую боль — готов принять на себя роль кнута. Интересно, как он отреагирует? Вышвырнет из коридора, накричит? Пусть попробует, только физически не получится. Не настолько всесилен, как тебя рисуют окружающие, а Неро только в этом и убедился.

Тёмно-каштановая дверь с одной единственной буквой показалась ещё на середине лестницы. Неро спешит подбежать к ней, пролетает половину ступеней и силой хватается за ручку двери, да давит с такой силой, что пружина в механической ручке чуть не издаёт предсмертный писк. Невольно всплывает образ точно также пищащего Ви, когда тот откроет дверь. Вот только Витале от чего-то выходить особо не спешит, шаги приближается чересчур медленно, будто издеваясь. Сильнейшее раздражение заставляет опять дёрнуть ручку и опереться лбом об дверь. Кишка что ли, блять, выпала? Чего этот кусок говна мельтешит?

Открывается дверь, и Неро на долгое время теряет дар речи. Этот Витале, стоящий перед ним, не имеет ничего общего с серой мышкой в растянутом свитере, изредка слоняющейся по коридорам клуба. Как и с тем, кто устраивает шоу на сцене, театрально кланяясь, когда его полумёртвого противника увозят на ржавеющей и от того скрипящей каталке. Перед Неро воплощение всего самого извращённого, что есть в человеке, и самое сексуальное, что вообще могло существовать. На белоснежной коже лица выделяются кофейного цвета матовые губы, изломанные в кривой полуулыбке. Подведённые глаза смотрят пьяно, не пил ли он перед их встречей? Но судя по искре раздражения в возбуждённом взгляде, он вполне трезв. Голые плечи, бледная кожа, обвитая татуировками, привлекает не меньше, чем губы. Корсет на талии явно не по размеру, слишком велик, потому и затянут ради эффекта максимально. Бельё явно не мужское, а уже эрегированный член явственно выделяется в прозрачной ткани.

— Я соскучился. — Ви по-кошачьи переставляет ноги, когда подходит к Неро почти вплотную. Он ловко заводит руку за спину Неро, захлопывает дверь и делает один оборот. Его взгляд такой голодный, как у его пантеры. Он чуть не обтирается о парня, немного дёргает носом. — Ты пил? От тебя несёт. — Ви хмурится, но быстро опускает этот момент. Рука, лежащая на замке, переползает на мокрую спину Неро. Тонкие пальцы ползут ниже, вместе с этим вперёд. Указательный палец цепляется за бляшку ремня, игриво оттягивает ремень вместе с краем джинсов и многозначительно улыбается. Вторую руку, ничем не занятую, Ви кладёт на шею Неро, заставляет опустить голову и целует жадно, настолько, что у самого звёздочки в глазах. Он давит языком на язык, притирается к Неро пахом и стонет громче, чем в предыдущие разы. Ви активно пытается расстегнуть то ремень, то ширинку, но теряется и забывает, что именно ему нужно.

В тот момент, когда губы Ви с причмокиванием отстраняются от чужих, его отбрасывают к стене демонической рукой. Ви не успевает даже понять, что именно произошло, когда острющие пальцы замыкаются у горла.

— Заткни свою обдроченную пасть хоть на секунду. — голос Неро не звучит так, как должен: уставший, с дрожащей ноткой. Мышцы лица дёргаются, чёрные когти не нарочно царапают горло Ви. Последний кусает губы с размазанной помадой и дышит через нос. Лишнее движение — Неро точно выдернет ему трахею. В любой другой ситуации Ви бы не поверил, но сейчас, когда непосредственно сильнейший на твоей памяти человек кидает угрозы, ноги непроизвольно подкашиваются. Стоять настолько трудно, что икры чуть не сводит судорогой.

А Неро происходящее будто нравится. Страх, эта эмоция от Ви никогда Неро не наблюдалась. Уж тем более, когда он смотрит аки загнанный в угол оленёнок на мужика с ружьём. Вот только что чувствует охотник Неро не уверен, сам он этот момент смакует как может. Незначительно царапает белоснежную кожу, ведёт от уха до подбородка, а когда Ви задирает подбородок укрепляет хватку.

— А когда папочка устраивает выговор, ты также на него смотришь? — взгляд Неро становится таким обиженным и злобным, что Ви напрочь забывает о ударе спиной, вжимается в стенку как может и скрещивает ноги, чтобы хоть как-то удержаться в таком положении. — Не начинай только говорить о том, что ничего между вами нет. Ничего нет, как же, когда ты ему насасываешь даже в обычном, блять, диалоге между нами! Глубокий почитатель? Глубокая глотка, Ви, самое подходящее, что можно про тебя сказать. Понравится ли папочке, если он узнает, как именно ты «подружился с нерадивым сыночком»? В каких позах, сколько раз, и сколько ты при этом эмоционировал?

— Неро, отпусти меня.

То, как Ви нагло прервал речь, вывело Неро и чуть не заставило ударить куда дотянется, но когда он посмотрел на Ви в общем, обомлел. Ви почти сполз, смотрит нечитаемо мутно и дрожит. Но не это сильнее всего шокировало: дрожал он от возбуждения. Перетянутые лёгкой, но узкой тканью бёдра подрагивают, а эрегированный член оставил влажное пятно.

Внутренний рычаг в голове у Неро к чертям слетел с предохранителя.

— Грязная же ты потаскуха.

Нервный смешок перерастает в достаточно долгий и скрипучий смех, и он чувствует, что напряжённое тело рядом сильно вздрагивает. Забавно, правда? Вот и Неро так кажется, когда он хватает и так слабого Ви за волосы и тянет.

И злость, и смех, и обида — целый коктейль эмоций, перемежающихся в голове. И это дерьмо давит на голову, трахает между несчастных извилин, которых и так осталось не очень много. Эта тупая сука даже не чувствует угрызений совести за своё сучье поведение. Он даже, блять, наслаждается моментом, просто отказывается это признавать. И сейчас в том, как он жалко выпрашивает отпустить, чувствуется его мерзкая мышиная натура. Лишь бы прибиться к углу и ждать, пока что-то произойдёт.

— Не трогай меня.

Ви, будто бы, приходит в себя и говорит как раньше. Как тогда, когда не было их секса, не было того странного разговора и не было злоебучего поединка. Вот уж нет, ты так просто не отделаешься.

Неро ослабляет хватку. Но всего на секунду — пока Ви пытается возыметь хоть какое-то равновесие, его за волосы оттаскивают в коридор и заставляют больно удариться спиной о стену. Снова.

Ви опирается о стену и пытается подняться, вот только не может ничего поделать, когда он снова успевает пожалеть о длине своих волос. На этот раз, когда Неро его приподнимает, не отводя от стены, и прокатывает по ребристым обоям

— Куда делись твои старые выебоны, хуесос? Отпадают после одних поебушек? Или как по шапке получил не решаешься? Давай, показывай, чем я менее достоин, чем Вергилий.

— Чем ты менее достоин? — Ви хрипло и устало, но с читаемым удивлением, если не сказать, шоком, спрашивает.

Боже, что Неро только что сказал? Сам перестал понимать, что он несёт? Какой позор нахуй. Он хватается за голову одной рукой и уже себе, до побеления костяшек сжимает свои волосы. Почему он вообще это делает? Зачем? Господи, какой же еблан.

Он резко дёргается, когда Ви касается ледяной ладонью щеки. Во взгляде Неро будто бы и не было тех страшных искр агрессии, что были всего пару минут назад.

— Что именно ты хочешь услышать от меня, Неро?

И Неро теряется. Что он собирался из него выбивать? Что это вообще, блять, за порыв? Какого чёрта он только что сделал? Красивое лицо напротив смотрит обеспокоено, и Неро накрывает. Слишком внезапно щёки начинает печь, из лёгких будто выжимает весь воздух, и он не выдыхает, а чуть не ли хрипит.

Он опять проебался. В очередной раз всё могло накрыться из-за этого мудака. Стыдно не только перед Нико, Данте и Нелл, но и перед Ви. Да, на удивление, он способен испытывать к этому существу сострадание. Говорить спокойно? Не делать глупостей? Да, червь, надо было тебя слушать.

«И кто теперь жалкий, да? Это ты хочешь сказать, Ви?»

Но Ви ничего не говорит, когда притягивает Неро к себе и касается к его губам и мнёт своими. Всего лишь касание, ничего более, за которое даже не успевается ответить. Он не убирает руку с горячей щеки, когда мутно-зелёными глазами смотрит в чужие. Смотрит с вызовом, но Неро читает в них еле ощутимый трепет.

Каким образом это успокаивает? Внутри будто происходит взрыв. Этот кусок говна ещё и колдовать умеет? Магический гипноз? Ви усмехается явно не этим мыслям, скорее он смеётся с почти плачущего бугая, который всего несколько мгновений назад пытался его убить, но Неро это воспринимает иначе.

Резкий импульс, заставляющий Неро впиться в пухлые губы. Вот только Ви этого словно ожидает, когда обхватывает его шею обеими руками. Вновь этот вкус, сладкий и невероятно манящий, до того, что хочется сожрать его с головы. Он дёргается и сводит ноги, ёрзает на месте. Чересчур громкий стон в рот заставляет оторваться от губ.

Его стояк никуда не делся, а сам Ви, своими худющими ногами, пытается его скрыть. Руку на шее вмиг стали тяжелее, просто вися на плече. Даже в таком неадекватном состоянии это кажется очень странным. Он возбудился всего лишь из-за поцелуя? Разве такое бывает?

— Неро, пожалуйста.

Он тянет к себе ближе, ослабевшей рукой ползёт ниже и цепляется пальцами за ремень. Но сейчас он не играется, а серьёзно тянет вниз, только намекает, что ему нужно.

— Пожалуйста что?

Он издевается. Конечно же понимает, к чему это. Но услышать это из его уст — то, что ему сильнее всего хочется. Что он ему нужен, что он больше, чем грелка в его кровати. Сейчас нужно только это — ощущение, что ты не настолько безнадёжен, как говорит голос внутри.

— Помоги мне… избавиться от этого. Меня выворачивает.

Акт ли это милосердия или собственное желание завладеть — не важно. Неро поднимает его и тащит к кровати под громкий вздох растрёпанного Ви, роняет на спину и надвисает сверху. Его дрожь почему-то кажется ни капли не возбуждённой, а скорее судорожной. И почему он не принял во внимание слово «выворачивает»? То есть ему неприятно происходящее или… он сам? Не Неро, речь об отношении Ви к самому себе. Ему неприятно своё возбуждение, или он испытывает отвращение к себе? А только ли в такие моменты?

— Неро?

Непривычно тихий голос звучит снизу, заставляя выйти из собственных мыслей. Ви непонятливо смотрит, наклоняя голову влево и прищуривается. Господи, сколько бы Неро не говорил о его мудачестве, какой же он прекрасный. Даже сейчас, когда ему нехорошо и он поскорее хочет получить что ему нужно, когда дышит слишком громко и глубоко, он на высоте. Выше Неро, который буквально находится над ним.

Ви очень слабый, и это заметно, когда тянет дрожащую ручонку к кожанке Неро и пытается стянуть с плеч, но рука сразу с негромким шуршанием одеяла падает на место. Неро хочет посмеяться, но сам себя останавливает. Неуместно и некрасиво.

Тишину старается соблюдать даже, когда раздевается. Ужасно жарко, хочется выпрямиться и размяться, но он всего лишь бросает кожанку и мокрую футболку на пол. Ви закусывает губу и жадно смотрит на чужое тело. Неро сам берёт его руку и ведёт по своей груди. Сердце бьётся практически в его руке, и Ви от этого уже сам гладит загорелую кожу. Неро даже замечает, как пальцы дрожат с каждым ударом. Нежнейший поцелуй в поджатые губы хоть немного придают Ви сил.

Безболезненный укус, продолжение поцелуя, снова укус… Неро слишком сильно увлёкся. Тогда Ви берёт всё в свои руки: свободной трясущейся рукой пусть медленно, пусть с неприятным звуком царапанья ногтя по джинсовой ткани, но расстёгивает ширинку и к чертям вытаскивает ремень. Удивлённый взгляд Неро заставляет посмеяться прямо в поцелуй.

Поцелуй прерван, Ви ведёт бёдрами по кругу и держит ремень в руке.

— Свяжи меня.

Эдакий мазохизм всё-таки присутствует. Удивительное существо, иначе и не назвать. Неро не может ему отказать в таком, только заводит Ви руки за голову и переворачивает на живот, стягивает надоевшее своей пошлостью бельё. Кто сказал, что Неро настолько банален в такой просьбе? Ни за что. Он заставляет Ви приподняться на коленях и перетягивает ремнём их. Ви сначала напряжённо вдыхает и опускает голову, после чего приподнимает бёдра. Неро не видит его лица, но чувствует, как он нахально улыбается. Как же он чертовски хорош. И чертовски в этом смысле не ругательство, нет, это прямое описание его поведения. Он точно демон, инкуб, кто угодно.

Джинсы уже давно не висят, а сползли с бёдер куда-то вниз, остаётся просто выбраться из них и бросить к остальной одежде. Ви, пока ожидает и находится в таком положении, пытается нашарить где-то под подушкой флакон и упаковку резинок, подсовывает его под Неро и снова виляет бёдрами и поворачивает голову, пытаясь рассмотреть своего любовника (это не сильно получается, пряди чёрных волос прячут глаза). Неро же, адски жутко улыбаясь, шлёпает по наглой заднице.

Ви громко вздыхает, дёргается и немного оседает, но Неро не даёт расслабиться и разливает холодный лубрикант меж ягодиц, осторожно вводит сразу два пальца, нет смысла ещё медлить. Ви же не терпит, он сам насаживается на них, будто бы прямо сейчас готов обкончаться просто из-за этих простейших движений.

Пошло всё нахуй. Он быстро вытаскивает член и натягивает резинку, одним резким движением входит внутрь, хватает Ви под бёдра и подвигает напрямую. Громкость этого стона поражает самого Ви, он сам себе закрывает рот. Это даже больше звучит как мычание, он вжимается в кровать и начинает сползать, как раньше, по стенке.

Мозолистая ладонь касается мокрой шеи под волосами, ведёт под лопатками и задерживается на пояснице, когда делает резкий и глубокий толчок. Он засматривается на незамысловатые узоры, спирали и неизвестные знаки, скрывающиеся за шёлковым розовым корсетом. Красота этого вида настолько гипнотизирует, что движения бёдрами происходит без раздумий, резко и со всей силой.

У Ви нет сил сдержать крик, он убирает руки и поднимается на локтях так сильно, что спина очень сильно хрустит. Он стонет уже не от удовольствия, а от резкой боли в спине. Скулит и хмурится, практически ложится на кровать и хнычет. Неро всё воспринимает слишком серьёзно, он собирается покинуть чужое тело и спуститься, развязать ремень, но Ви хватает его за руку.

— Нет… не меняй ничего.

— Как не менять? Ты только что будто спину сломал.

Ви дёргает головой, убирая чёлку с лица. Пару секунд он не отрывает взгляд от любовника, но резко прячет лицо в одеяле. Снова тот возбуждённый, полный извращённого желания, голос. Этот человек абсолютно не нормальный, и Неро это даже нравится и член резко твердеет.

«Просто бери и трахай, в чём проблема?»

Ни в чём. Он идёт на поводу у своего внутреннего голоса, когда перехватывает тонкие запястья и тянет на себя, резко дёргается, вбивается в тело абсолютно бессильное, больно продавливает тело в кровать и выдавливает воздух из лёгких. А Ви скулит, или плачет, или стонет — уже, блять, наплевать, он же сам разрешил? Какая разница, что он абсолютно не соображает и скажет всё, что нужно?

Только он не забывает и про Ви, когда забирается рукой под него и надрачивает ему, да так отрывисто, что пострадавшему ничего не остаётся, как подчиниться ещё одной прихоти Неро. Подняться и несмотря на боль выгнуться, приподняться и цепляться за шею Неро, когда происходит разрядка.

То, как Ви дрожит, как пищит от удовольствия и толкается в его руку, позволяет укусить себя за шею и поцеловать — самое дьявольски приятное, что может быть прямо сейчас. Сейчас не волнует ни отец, ни Нико со своими проблемами, ни люди на поверхности.

Он опустился достаточно низко, чтобы забыть об этом.