В ванной мигает свет, от чего слегка подташнивает. Ви стоит напротив зеркала полностью обнажённый и разглядывает сам себя. Тонкие длинные пальцы обводят контуры татуировок от шеи до пупка, обостряют внимание на выпирающих тазовых косточках. «На троечку», говорит он сам себе. На его теле сотня недочётов, которые не видны не вооружённо, ведь эти вмятины умело зашлифованы. Только само их наличие для Ви не скрывается, они напоминают о себе смазывающимися тенями, на них огромный акцент. Губа прикусывается до кровоподтёка.
Ладно тело, но когда он смотрит в лицо человека напротив, появляется желание разбить зеркало, а осколками поправить все недостатки. Он уже так делал, слишком рано остановили. За линией брови так и остался шрам, который никак не сойдёт. Говорили ли ему, что он красивый? Да, миллионы раз. Когда это говорили «одноразовые», юноши и девушки на одну ночь, он ничего не чувствовал. Но слышать это от падкого на лесть Мигеля, как сыпать соль на рану. От Неро – настолько неестественно, что даже удалось достучаться до отстранённого сознания Ви. Достучаться и заставить думать о том, как впечатлить в ответ.
Ви не любитель возиться со штукатуркой на лице, делает это обычно без радости, чтобы поддерживать сценический образ. Но сегодня, чёрт возьми, захотелось, и картинка в голове не имеет ничего общего с тем клоунским гримом. К черту эту надуманную загадочность. Сейчас он хочет показать только свою страсть. Тёмно-коричневые кофейные губы настолько контрастируют с напудренным белым лицом, что в паху сладко тянет. В таком образе он бы и сам себя нагнул. Поставить раком, схватить за волосы, чуть не порвать и натянуть. А потом оставить, уйти, оглядываясь на серую мышку в повседневности, прокручивать мысль «Знаю я его скромность».
Он упирается рукой в раковину, ноги подкашиваются. Бросает помаду в раковину, свободная рука спускается вниз, проводит по всей длине члена. Как бы член энного человека водил между ягодиц, давит на тугую дырку, не успел даже растянуть и готовит вот так, вставляет одну головку. Ви прогибается в спине и стонет. Ощущение толчка внутри себя, спровоцированное им же, заставляет двинуть бёдрами вперёд. Снова этот голод, и Ви судорожно дёргает рукой. Вот это да, впервые встаёт на самого себя. Он уже столько лет живёт рука об руку с этим чувством, с невыносимым сексуальным голодом, что это даже смешно. Невольно вспоминается его первый стояк, когда он, будучи маленьким мальчиком, понятия не имел, что с этим делать, боялся, что заболел и плакал. Как ещё реагировать восьмилетнему ребёнку, который из откровенного видел только оголённые плечи матери, и даже это казалось интимным. Видела бы она, помешенная католичка, своего дорогого сына, что красуется перед мужиками размалёванным лицом и долговязой фигурой. Вспоминая мать, Витале царапает себя за бедро.
А его ли это мысли вообще? Его ли восхищение? Кажется, он поймал птицу за хвост. Огромную и сварливую, синепёрую, что царапает колкостями изнутри; стелет гладко, щекочет острыми перьями пузырящиеся алым раны, хихикает противным металлическим голосом. Он просто играется, ради забавы давит на воспоминания. Скрежет его голоса, отвратительный клёкот, довольный, заставляющий впиваться короткими ногтями в кожу. Кровоточащие царапины перестают быть красочным эпитетом и обращаются в реальность.
«Что, неприятно оборачиваться в прошлое? И почему тебя это та-а-к гложет? Мамочка не посмотрит, я уверяю. — металлический голос неприятно растягивает гласные, будто пробует слова на вкус, будто давно не обменивался любезностями со своим носителем. Не правда: именно эта, отвратительная желтоглазая птица – как бы выколоть ей при следующем высвобождении глаза – донимает его ежедневно, ежечасно. Копается в голове, подыскивая самые колючие воспоминания в самый неподходящий момент, доводя своего носителя, очень часто, до точки кипения. — Что думаешь, мальчишке понравится? Ты же для него прихорашиваешься. Честно, завидую: не будь я частью тебя, обязательно загляделся бы.»
Птица права, и прекрасно это понимает, декласирует то, что и было у него в голове. Издевается, нарочно задаёт вопросы, будто ответы ему нужны для чего-то, кроме как для забавы. Витале не то чтобы открытая книга для паразита; он – огромная клякса в написанной рваным почерком книгой, которая нечитаемо перекрывает часть текста. Благо, клякса засохла, не перетечёт и больше не повредит текст. Ви на это надеется.
«Я могу понять и твоё желание конкретно этого паренька: ты и сам оценил, сколько в нём звериного. Может быть, посадишь на поводок, пока не поздно?
«Зачем мне это нужно?»
«Ну как же, тебе самому нравится держать его рядом с собой. Вергилию бы пригодился этот ребёнок, сам ведь его доверие потерял. Ревнует и тебя к Вергилию, и Вергилия к тебе. А ты парнишку устаканишь, объединишь семью через свою задницу. Или ты всё ещё грезишь тем, Вергильевым ложе? Да ладно, не может быть.»
Ви кривит губы, не улыбается, когда слышит скрипучий смех Грифона. Да, он дал имя этому паразиту, как особо приставучий получил своё прозвище первый. Задел за живое, задел, но не поцарапал. Близко к правде, но не полностью.
Изначально мальчишка даже не входил в кандидаты, к нему Ви испытывал только пренебрежение. Такой, как Вергилий, не мог быть его отцом. Не столь притягательный и сильный мужчина, о котором Витале не мог мечтать, чью силу чувствовал даже на расстоянии. В это просто не верилось, в родство благородной овчарки и уличной дворняжки. Но когда эта дворняжка смогла победить его, самопровозглашённого духовного наследника Вергилия, стало любопытно. Проклюнувшаяся сила отца – то, что интересовало Ви. Его энергия, томление его голубых глаз… всегда ли одно нахождение этого мальчишки рядом с собой заставляло жидкий металл растекаться по всему телу, обволакивать стенки живота и тяжким грузом давить на пах. Самое интересное, что эта энергия не имеет ничего общего с отцовской. И паразит прав – энергия звериная, не ледяная, как у Вергилия.
Ви косится в сторону ящика. Терпеть глупую птицу уже невозможно, нужно хоть как-то его заткнуть. Рука тянется к дверце, когда в голове раздаётся взрыв. Боль, идущая от центра, радиально идёт по всему мозгу, стекает по стенкам черепа вязкой смолой, оседает на дне черепной коробки.
«Куда это ты руки тянешь? Чего удумал? — коршун даже сейчас контролирует каждое движение хозяина, не даёт и шагу сделать без своего разрешения. — Обманул мальчишку с таблетками, чтобы иметь козырь? А ты умнее, чем кажешься. Убери лапы, иначе будет хуже.»
Голова такая тяжёлая, что он поддаётся. Снова, снова Грифон ломает его. Ви жмурится так сильно, что видит цветные пятна.
«Надо же, как правда глаза режет. А не хочешь подумать о поведении своего мальчишки? — прислоняет голову к стеклу, скрипит от боли. — Он будто сожрать тебя готов. Ты этого не боишься?»
«Скорее меня сожрёшь именно ты.»
Опять раздражающий клёкот, лишь отдалённо напоминающий смех, врезается в уши. И Ви, тем не менее, решается выпрямиться и посмотреть на кислую рожу в отражении.
«Какой же ты дурак, а со стороны умнее кажешься. Мог бы я тебя сожрать, твоя тощая задница тут бы не находилась. Ты чертовски раздражаешь своим упрямством, как с тобой разговаривать? Неужели не хочешь послушать хоть какие-то умные мысли? Без меня ты бы сгнил заживо, без меня и этих двоих! У тебя осталась хоть какая-то совесть или всю из тебя выколотили?»
Всего на секунду в зеркале мелькает силуэт, а голос звучит чётко в левом ухе. Эта тварь не похожа на грузную синепёрую птицу, скорее на месиво из перьев, сгустков крови и плоти. Плоть его бесформенная и рыхлая, словно его прокрутили в мясорубке. Это существо бестелесно, но Ви явственно чует запах сырого мяса. Тварь умудряется копировать даже сенсорную информацию, чувствуется щекотание перьями у щеки.
«Мы необходимы тебе. Тебе нельзя оставаться без нас. Убери руку, ну же.»
Ви молчит, не в силах смотреть в отражение закрывает глаза, но это не помогает – образ рисуется снова и снова, а гадкое ощущение чужого присутствия становится всё отчётливее. Оно не то чтобы ощущается явственней, оно… двоится?
Отдалённый рык справа подтверждает догадку. Тень, казалось бы, наиболее лояльное к нему существо, своим низким голосом заставляет волосы на теле задвигаться. Воображение рисует тот же фарш, что представляет из себя Грифон – только вместо перьев слипшиеся клочки чёрной шерсти. Хорошо то, что она не умеет разговаривать: кроме вида заживо пережёванной дикой кошки ничто не угнетает сильнее.
Он переминает в ладони ручку, никак не может решиться, стоит ли это делать. Определённо стоит, но успеет ли сделать хоть что-то, прежде чем пожалеет? К чёрту, не смотря в зеркало, лишь на ящик, резко распахивает дверцу и хватается за полку.
Как только пальцы касаются блистера, на плечи словно сбрасывается груда камней. Как же, зоопарк не обойдётся без самого тяжкого (во всех смыслах слова) его участника. Кошмар огромным валуном тянет вниз, от чего несколько подкашиваются ноги и становится тяжело стоять.
«Если ты это сделаешь, то будет намного хуже. Подумай сам.»
Свободной рукой Ви упирается в раковину, но сам ощущает, что долго так терпеть не сможет. Он решается посмотреть в зеркало.
Окутавшая его тьма такая же рыхлая на вид, какой была плоть этих тварей. Над его головой огромный фиолетовый глаз, своим взглядом готовый прожечь в нём дыру.
Нет. Только не снова.
Ви успевает наскоро выдавить чёртову таблетку и закинуть в рот, прежде чем его полностью поглотит тьма. Не в этот раз, он не даст себя поглотить. Не снова.
***
Ви резко выныривает из сна и садится на кровати. Дышит он громко и глубоко, к лицу липнут пряди волос. Куда делось чёртово зеркало? Он ползёт к краю кровати и смотрит на самого себя. Растрёпанный и напуганный вид, стёртая помада и пудра. Никаких демонов нет, он спокойно вздыхает и отползает к стене, мокрой спиной прислоняясь к ней.
«Доброе утро, принцесса. Как себя чувствуешь? Мультик понравился? — снова насмешливый хриплый голос режет слух. — Помнишь, что было дальше?»
Как же не помнить? И часу не прошло, только он успел отдышаться, как ему чуть не выламывают дверь. Так долбиться в дверь мог только мальчишка, но когда всего несколько минут назад тебя пытались задавить твои же кошмары выглядишь ты не лучшим образом. Нетерпение Неро с каждым стуком всё ощущалось и ощущалось, заставляя Витале сильно спешить и путаться в не настолько сложном наряде, заставить корсет один раз неприятно затрещать. Потом сильное чувство, Ви теряет над собой контроль, вешается на мальчишку. Потом удар об стену, разозлённый Неро, нелепая просьба остановиться и снова… вожделение? Витале растирает лицо.
«Всё-таки прекрасно помнишь.» — очередная насмешка.
«Зачем ты мне это показал? Неро уже ушёл?»
«Ну ничему ты не учишься! Я показывал это чтобы напомнить опять: тебе нельзя без нас! Этого бы не произошло, будь мы в состоянии тебе помочь. Подумай вообще, какого хрена это было? И серьёзно, его надо опасаться теперь.»
Ви невольно опускает взгляд на свои запястья, украшенные синяками после вчерашнего. Да и то, как сильно болит спина, напоминает о худшем, что день назад произошло. А главное почему? Дело в близости с его отцом, которой в помине не существует, или есть что-то ещё, о чём он не хочет говорить?
Витале зол, зол настолько, что готов при встрече открутить мальчишке голову. Что этот придурок о себе возомнил? Кем себя считает, чтобы поднимать на него руку? Этим выкидоном он потерял его как человека, готового за него заступиться. Он потерял лояльность Ви, хотя у него самого есть жёсткие противоречия. Ви не должен позволять такое отношение, но в то же время вряд ли сможет просто так отказаться. Потому что Неро слишком интересен, слишком хорош в постели, чтобы просто так вычёркивать из жизни.
Взгляд снова устремляется на зеркало, голову сложно поднимать – она словно налита железом. Каким хером этот ребёнок гоняется за этим? Очень маловероятно, что у него нет выбора. Мальчишка младше, сильнее и уверенней. Это не Витале, который сидит на цепи у своей зависимости.
Ви с трудом контролирует самого себя, над собой он абсолютно не властен. Сколько раз он попадал в неприятности из-за болезни? На пальцах не сосчитать, если бы не Вергилий и не его возможность «убрать» неудобных, таинственный образ Ви с сцены разбился вдребезги.
Перед Вергилием стыдно. Он обязан этому человеку по гроб жизни, и когда год назад Ви позвали на ковёр, он впервые получил выговор за свою халатность. Витале ходил по крайне тонкому льду, когда предлагал группе новоиспечённых бойцов, на лет восемь младше его самого, уединиться прямо в баре, будучи уже достаточно поддатым и разгорячённым. Вергилий был безбожно зол, хоть и злоба эта выражалась в его привычной холодной манере, Ви, находящийся тогда в жёстко тревожном, неведомом до этого ни ему, ни его доктору, периоду жизни, воспринял всё как надо было боссу.
В то время либидо Ви впервые встало в человеческую норму, настолько сильно по нему ударил этот разговор. Сладковатый вкус тех голубых таблеток он не забудет ещё долго, а ещё не забудет недолгие три недели, когда в голове было пусто. Демоны уснули, никак не давали о себе знать, и это позволило отдохнуть не только от работы (не пустит же его Вергилий на поле боя без зверушек), но и от бесконечных голосов. На памяти Ви это были счастливейшие дни, жаль более такого не случалось. В тот момент пришло и осознание – пора остановиться. Через превозмогания и головную боль, но он больше не имеет права так рисковать, ставить под сомнение авторитет Вергилия. Нет, никаких мыслей о собственной репутации на тот момент он не прокручивал. Ничто уже не добьёт его, все те оскорбления, что могут появиться в умах общественности, он давно примерил их на себе сам.
Только вот после таблеток, после той мимолётной стадии, сдерживание и прекратилось. Именно напротив этого зеркала Витале часа два ублажался, беспорядочно раздвигал себя пальцами и пытался хоть как-то утолить сексуальный голод. Абсолютно бесплодные попытки, мастурбация перестала помогать ещё лет в пятнадцать. Обманчивое удовольствие, сравнимое с зудом: чем больше чешешь, тем сильнее чешется. Да, чертовски хорошо, но эта стимуляция не даёт разрядиться. Ви просто не в состоянии разобраться самостоятельно.
Сначала были проституты и проститутки. Редкие в понимании Ви, конечно, раз в неделю с его зависимостью ничтожно мало. Боже, как же с ними было сложно. Мало того, что за обыденное необходимо платить, так ещё и доплачивать за тишину. Но если бы только это было проблемой.
Омерзительное чувство запятнанности. Движения заученные до автоматизма, голос, интонации, всё ими сотню раз отрепетировано, и эта рутина не столько скучная, сколько пугающая и не комфортная. Эти люди с каждой встречей словно окутывали душащим запахом табака. Первые его нотки, благородные и сладковатые, тянут к себе на пробу, однако чем дольше ты проникаешься им, чем сильнее он оплетает тебя, покрывает каждый сантиметр твоего тела, он из строгого и изысканного аромата скатывается в сковывающий, травящий смрад, от которого скорее хочется отмыться не то что с мылом, а железною губкой для посуды, дабы содрать остатки этой мерзости со своей кожи. Уж точно не Ви рассуждать об испорченности, не ему корить за грязь и пошлость, но прямое лицезрение таких, как он сам, вызвало довольно неприятные эмоции.
Не встреться ему Мигель, в какой-то момент Ви сошёл бы с рельс и снова вернулся в то болото. Всего одна случайная встреча, столкновение и падение в лужу полгода назад, и Ви смог вздохнуть спокойно. Простой уговор: Мигель ублажает и даёт сбросить напряжение, а Витале – замалвливает за него словечко перед Вергилием на абсолютно любую работу. Мигель – самый удобный вариант, чертовски податливый, отчего нынешнее его поведение заставляет задуматься. Да, Ви правда и переборщил с оскорблениями, но почему он вечно должен выпрашивать у их общего босса подачек? И разве сам Мигель не прибежал потом извиняться, подкрепляя свои слова добротным сексом? Подозрительно.
За размышлениями он не замечает, как рука сама собой водит от головки члена к основанию. Это действие возведено до автоматизма настолько, что при малейшем признаке зуда он суёт руку в бельё. Ви намеренно сводит колени и сжимается, как вчера пытаясь сымитировать толчок, и тело отзывается так, что приходится лечь. Он не сможет ведь справиться сам, и понимая это перекатывается к краю кровати. Тщетно пытается на ощупь найти хоть один журнал и, ощутив провал, стонет не своим голосом.
— Где ты, тупая курица, когда так нужна?!
В ответ лишь клёкот-смех, который раздаётся прямо над левым ухом.
Ви не привык сильно ругаться и материть свою незавидную долю, но в данный момент, на потеху немногочисленной толпе в своей голове, вспоминал и Дьявола, и Бога, и чужих ни в чём неповинных матерей. Последнее явно было лишним, потому все попытки нащупать хоть что-то оказались тщетными.
И что теперь? Тупик? Настолько безруким стал, что будет скулить под ногами рандома? Однозначно нет, Вергилий будет этому не рад. Чёртов Мигель невесть почему обиделся, и Витале не собирается за ним бегать.
Звать сюда Неро даже страшно сейчас. Да, как бы стыдно не было признавать, Ви ужасно испугался. Страх перед сокрытой в мальчишке силой, перед его тараканами в голове и перед его чувствами. Он боится, но в то же время допускает ошибку. Мальчишка чересчур эмоционален, судя по всему не уверен в своих силах и питает чувства к нему. Это и странно и опасно, стоит бежать на все четыре стороны, как делал со всеми предыдущими ухажёрами, не будь он настолько страстным. Не будь Ви околдован его сексуальностью.
Сильно сводит внизу живота при мыслях о том диком взгляде, о резких движениях Неро, тогда Витале сильно дёргает рукой и ёрзает на (практически) белоснежной простыни. Он делает это так небрежно, отрывисто, что при одном воспоминании он прерывисто выдыхает. Свободная рука не рабочая, даже гладить ей выходит крайне топорно, а когда палец трогает мышцы и опускается внутрь на одну лишь фалангу, он сжимает член и сжимается сам от ощущений. Жар тела Неро будто проходится рядом, будто дразнит его, и Ви поддаётся: входит сразу двумя пальцами, тянет намеренно сжатое кольцо и не прекращает надрачивать.
Неро бы укусил его в шею и плечо, потянул за волосы или сделал бы что-то ещё, чтобы эффектно разбавить впечатление, и Витале очень кстати царапает ложбинку меж ягодиц. Он не останавливается, ускоряется и жмурится до цветных пятен в глазах прежде, чем испачкать живот.
Невообразимо хорошо, от сходящего возбуждения дёргаются мышцы. Белоснежный потолок ещё сильнее вводит в транс, заставляя глаза закрыться, тогда он неспешно осматривает свою комнату. Вот только стоит избегать зеркала, меньше всего хочется портить момент. Бежевые стены, картины на стене до гадкого серые и такие похожие друг на друга, что хочется вырвать с гвоздями. И только сейчас Ви замечает, что светильник на тумбе не выключен, а на ней отсвечивает кусок бумаги.
Набор неровных угловатых цифр, а также пометка рядом с ними.
«Правильный номер. Я свободен вечерами, не звони на тот.»
Витале ухмыляется тексту и, прикладывая лист к груди, медленно падает на кровать. Видимо, самое время поиграть, Неро.
***
Насколько конченным нужно быть, чтобы вызвать к себе в половину седьмого утра? Этот чмошник вообще спит хоть иногда? Иногда кажется, что в кабинете Вергилия где-то спрятана кнопка, открывающая его настоящую спальню и он тут и живёт. Плюс ко всему, как только Неро вышел из комнаты Витале, был окинут настолько пренебрежительным взглядом, что по лицу его посыльного хотелось пиздануть тяжёлой дверью.
— Аэ… Ви?
— Спит. Приди позже. — Неро практически вываливается из комнаты Ви, как можно тише и мягче её закрывая.
— Ну, вообще-то, ты мне тоже нужен. Пойдём со мной.
Послушал Неро от папочки и про беганье от боёв, про грубость и про долги. Пристыдил за то, что всё реже появляется на боях, ведь отец его так под крылышком держит (ага, как же), а тот вырывается. Было бы хоть свободнее, умей Вергилий на него поднимать голос. Нет же, он как ебучий змей: оборачивается вокруг шеи, душит и агрессивно нашёптывает, да смотрит своим омерзительным уничижительным взглядом. Он злее, чем обычно, и это, как бы ни было мерзко признавать, страшно. Из разговора последовал один вывод: ему нужно будет сегодня выйти, и в целях покрыть задолженность ровно половина от ставок уйдёт отцу. Ну да, зачем ему стакан воды, если можно просто спиздить денег у сына на эту самую воду?
Программа уже расписана, потому его бой будет считаться бонусным. «Победитель номера №2, сможет ли он держать планку после триумфа?» — уже представлял в голове Неро, как его будут представлять толпе. Блять, ну в очередной раз ломать нос, ещё и так, без предупреждения и по мановению волшебной палочки – охуеть как приятно, никогда его папаня не думает об этом.
Тем не менее, хочется отвлечься. Неро со всех ног летит по лестнице вверх, быстрее к пошарпанному железному гаражу. Стучит он достаточно громко и настойчиво, так, что чуть не получил в ответ дверью по лицу.
— Ещё раз заявишься так, я оторву тебе пальцы. Че тебе надо, дятел ебучий? — растрёпанная, всё ещё в одной рубашке после сна, Нико недовольно смотрит прямо в душу.
Неро молчит с полминуты, на что подруга злостно выдыхает, открывает дверь и проходит дальше. Неро заводит руку за спину и закрывает за собой, пытаясь найти хоть что-то интересное на полу, за что можно зацепиться.
— Ну говори, мать твою, не тяни. — она, не стесняясь, снимает рубашку и надевает привычный оранжевый топ, пока Неро ещё старательнее разглядывает трещины на остатках напольной плитки в цветочек, надеясь, что она на это внимания не обратит. Гольдштейн же, бросив на диван одежду, плюхается рядом, суёт в зубы сигарету из повидавшего виды портсигара. Вот только не помнится Неро, чтобы подруга пользовалась чем-то подобным до этого, а предмет, с выгравированной грудастой русалкой, кажется смутно знакомым.
— Папаша отправляет биться. Сегодня.
— В смысле отправляет? Какого хрена? — она даже тормозит с закуриванием, дабы посмотреть прямо в лицо. — Этот старый идиот думает прежде чем делать? Зачем?
— Я не знаю. Но был сильно зол.
— Ох, блять, он не знает, насколько злая я. Мало того, что ты без причин должен идти в этот цирк, буквально работать лишнюю смену, ты опять будешь инвалидом какое-то время, так ещё и обсуждение с Данте коту под хвост.
— Вы можете провести это обсуждение и без меня. Я не узнал ничего нового.
Нико вопросительно сводит брови.
— В смысле?
Неро молчит, всё также сбегает от зрительного контакта. На этот раз в попытках усмотреть красоту прикреплённого на скотч пледа, возле которого вплотную прижата койка. Видно, он должен хоть как-то беречь от холода ледяной железной стены. Он бы молчал и терпел дальше, не раздайся резко знакомый, не слишком приятный, голос.
«Давай посчитаем вместе.»
— Неро, ты в курсе вообще насколько это было важно? — «Раз.» —Насколько это важно до сих пор? — «Два.» — У тебя была целая ночь, и ты не удосужился просто блять задать вопрос? — «Три.» — На тебя вообще можно положиться?
— Нельзя, блять! Я пиздец какой хуёвый и ненадёжный, не оправдываю ваши ебучие ожидания! Чего вам всем от меня надо, раз я такой хуёвый? Может тогда другого мальчика на побегушках найдёте? Почему вам всем просто срать на то, чего хочу я? Пошли все нахуй.
Звон металла такой громкости нужно слышать. Точнее, его нельзя было пропустить мимо ушей: наверняка он разбудил весь район, когда непонятный порыв затуманил разум. Он скатывается по кирпичной стенке вниз. Что с ним, прости господи, не так? Почему, когда всё нормально, проходит пару секунд, и любая мелочь заставляет рвать и метать? Глаза печёт, видимо, пока он растирал лицо попал песком себе в глаза. Неро боится сам себя, боится этих странных импульсов, боится повторить вчерашнее с кем-либо ещё. Как смотреть в глаза Витале? Что он скажет? Что скажет Нико, когда он вернётся?
«Это было слишком легко.» — спокойный паразит в голове насмехается.
«Что это блять было? Что значит легко? Ты играешь со мной?»
«Я не прилагаю для этого больших усилий. Какой ты проблемный, уже всё за меня сделано.»
Ложь. Да, он всегда был импульсивный, но это точно не доходило до настолько тупых истерик. Никогда не бегал как прокажённый от каждого, кто скажет что-то против, и тем более не поднимал руку. Как бы он не злился на кого-то, собственные тормоза имелись, так что сейчас заставляет их ржаветь?
«Мне казалось, что мы на одной стороне. Для чего ты это делаешь?»
«Я не слишком и виноват в этом. Я сижу довольно глубоко, думаю, ты знаешь, как устроено твоё тело. Потенциал огромный, но любая встряска – и я задеваю твой эмоциональный центр. Я же не могу сидеть неподвижно, да?»
Неро невольно представляет гельминтозную рыбу: белые, тонкие как нити черви, ползающие под кожей, в животе и забираются в жабры. Перекладывая эту картину на человека, он уже второй раз красноты трёт ладонями лицо. Нет, это чересчур. Получается, теперь он всегда будет вести себя, как ПМСная идиотка? Вот уж нет, он не должен подводить подругу, не должен подводить дядю, а Ви… что делать с ним? Насколько он правильно поступает? Витале – больной человек. Он не ищет чего-то большего, вали, трахай и уходи. Только нет, не хочется быть очередным. Витале – не просто мальчик лёгкого поведения. Он глубже, умнее и кажется таким же потерянным, как Неро. Только стоит ли это того? Получится ли?
Звук автомобильного двигателя, а позднее хлопка металлической двери, выводит из транса и Неро приподнимается. Пора вернуться и извиниться, однако перед тем, как зайти, слышит голос Данте.
— …В записях много подробностей о паразитах, похоже, Вергилий сильно ими интересовался. — Данте не один, снова с прошлыми парнями.
— Интересовался? Мягко сказано, он, похоже, всё время тратил на их изучение. Как будто других дел не было. — фыркает рыжий из тех двоих, когда скрещивает ноги.
— Судя по этим же записям, брат столкнулся со смертями в обычном отделении. Уже потом, когда это стало массово, он своим ходом разбирался с природой этого дерьма. Вот только то, что болезнь поразила и его младшего братика и сына… Кх, пошёл к чёрту, ладно. — Данте прикладывается к бутылке, жмурится и закусывает палец. — Обрываются эти чёртовы бумажки на том, что червяки залезают мозг и медленно его начинают травить. Также о том, что животинка страдает, пока парень в голове не заберётся поглубже, и это можно пережить, если бы не было так болезненно. По сути всё это – лотерея, зависящая от самого паразита. Если он не голодная тварь, которая лезет по первому зову, то носитель выживет, но мы-то все знаем…
— Получается, есть какой-то момент, когда он остановился? Какой-то новый этап, когда не нужны были собаки? — подруга заинтересовано присаживается на ручку кресла, поближе к Данте. Неро никак не поймёт, что за близость, но упускает из виду этот момент, когда в сторону двери падает тяжёлый взгляд.
— Если бы кто-то мог помочь нам, кто близок к окружению Вергилия…
— Я этим займусь. — Неро ничего не остаётся, кроме как зайти и дать о себе знать. Он виновато смотрит на Нико, но сразу же продолжает. — Я вчера несколько поссорился с ним, но он как никто другой знает Вергилия.
Ох да, «поссорился» – мягко сказано. Как минимум чуть не выдрал клочок волос, чуть не выбил зубы и чуть не убил. Неро, да ты прекрасно умеешь недоговаривать. Хотя с другой стороны вряд ли кто-то был бы рад слушать эти подробности, а тем более то, в каких позах он его драл.
— Интригуешь не по-детски. — рыжий опять оценивающе, также мерзко, как и вчера, смотрит, а говорит пиздецки нагло. Хочется проехаться по этой роже катком, а потом этим же закатать в асфальт. — Кто может так близко быть к нему? Мамочка?
— Папочка, Джекил. — спасибо дядюшке, он останавливает поток оскорблений в голове и сбавляет злобу. На племянника же Данте смотрит понимающе, кивает – точно представляет о ком речь, а потом ехидно улыбается. — Надеюсь, выпытывать ответы тебе не придётся. Или тебе это нравится? Вполне вероятно.
Неро молчит, но соглашается. Никто, кроме Неро Данте и Нико не понимает о чём они говорят. Данте прекрасно знает, кто такой Ви – он был с отцом с самого начала. Он был на высоком месте всегда, именно он занимал второе место до Ви. Семейный, блять, бизнес: папаня – главный, дядя – номер два, а сыночка – где-то в хвосте. Вергилий никогда не проявлял какой-то родственной любви ни к одному из них. А потом Данте ушёл – совесть замучила. Все деньги он тратил на несчастных листьев, помогал всё свободное время, но тот факт, что он на их фоне катается как сыр в масле, в своё время вывел сначала в адский запой, из которого помогала выбраться Нелл, а потом он выкрал громадную сумму из запасов Вергилия и сбежал, так ещё и прихватил какие-то бумажки. Вергилий же не стерпел подобного, объявил Данте в розыск и объявил особо опасным преступником. Данте никогда не разглашал содержание украденного, но это не было главным: они стали давить на Неро. «Почему не уйдёшь ты? Помоги нам, нужна помощь, прекрати быть клоуном!» – то, что слышит он каждый раз. Какого хуя он должен следовать слепой идее и жертвовать собой? Их сравнивали с Данте всегда, в шутку называли второго настоящим отцом Неро, но между ними есть большая разница. Неро не настолько эмпатичный, чтобы жертвовать своим комфортом. Ему жаль этих людей, смотреть на них больно, но этого не достаточно, чтобы самому опускаться ко дну.
Неро больше нечего обсуждать, да и не хочется. Он поставил перед фактом, теперь надо исполнить это. Пора возвращаться вниз. Мужчина на вахте даже не спрашивает пропуск, а Неро пролетает по лестнице вниз. Холодный сырой воздух заставляет съёжиться, кожаная куртка не позволяет чувствовать себя до конца комфортно. На удивление светло, видно, папаша решил начать заниматься городом. А всего-то стоило найти пару-тройку калек, которые остались без работы, верно? Приходится зайти в зал со стороны бара, но не успевает он завернуть, как натыкается на шумную компанию, в которой видит хорошо знакомую фигуру. Ви, в кругу привычных одноразовых мужичков, кажется, вообще их не слушает и держит сигарету в губах.
— …Ну я ей и говорю «я пашу двадцать четыре часа в сутки, мать, страшно сильно, что один раз не с тобой ночевал?». Взяла и выкинула мою сумку на улицу…
— Ну ты и мудак, однако. — Неро подходит ближе, обращает на себя внимание разглагольствующего пьянчуги. Ви еле заметно напрягается, но Неро быстро замечает, как тёмные густые ресницы вздрагивают.
— Ого, Неро, да ты рано сегодня! — восклицает тот же невысокий мужчина, бьёт в плечо «победителя». Касания абсолютно неприятные, но сбрасывать с себя руку будет грубо даже для них. — Слышал, у тебя сегодня бой?
— Ага. Не хочется, но что поделать. — Неро натянуто улыбается, переводя взгляд с опухшей рожи на Витале. — Нам нужно поговорить с Ви с глазу на глаз, не оставите нас?
Мужчины хмурятся и оглядываются на номера два. В самом деле нахуй, какая разница, что говорит вам какой-то там Неро, если вот он, авторитет? Но Витале не брыкается, кивает и пронзительно смотрит на них. Даже для Неро удивительно то, как Ви на них влияет. Только ли дело в авторитете, или кто-то им запугивает? В любом случае, неприятная компания быстро рассасывается, а Ви затягивается дымом крайне напряжённо.
— Интересные у тебя друзья. — Неро подходит ещё ближе и становится по правый бок от Витале. Он, в своём привычном пальто, заставляет вздрогнуть. И не холодно ему? Ужасный ветер. Интересно, пропах ли табаком этот плащ? Никакого запаха не чувствовалось в его комнате.
— Чего ты от меня хочешь? — Ви затягивается, сильнее вжимаясь в стенку. — Не замечал, что мы сильно сдружились, чтобы о погоде разговаривать. Когда у тебя день рождения, кстати? Я подумываю попросить Вергилия аванс и подарить тебе боксёрскую грушу.
— В марте. Каким же ты можешь быть разным: Ви в постели и Ви в обществе – один человек? Даже жаль, что ты не настолько покладистый. — Неро как-то по-лисьи, ехидно смотрит на нервного парня. Он снова вдыхает дым, поворачивает голову на бок, в сторону младшего.
— Я повторю свой вопрос: что ты от меня хочешь? У меня нет настроения для того, чтобы отбиваться. Контролируй себя, не знаю там. Сходи поплачься папочке, выпроси денег на мозгоправа. Расскажешь, как тебе трудно жить.
Опять про отца. Он, блять, серьёзно снова пытается надавить на это? Его ум, но наглость вместе с этим, поражают. Неизвестное пламя, даже не агрессивное, облизывающее, неизведанное до этого. Как эта ведьма играет на нервах настолько искусно? Он будто смеётся глазами, когда Неро начинает беситься.
— А у тебя как, все вопросы сводятся к помощи от Вергилия? Извини, я самостоятельнее тебя. Или всё-таки пунктик не только на его деньгах? О члене его я не спрашиваю, если что.
— Меня в самом деле поражает, откуда в тебе столько ревности и собственничества? Ты решил, что раз мне нравится секс с тобой, ты имеешь право играть концерты? Боюсь разочаровать, мальчик: ты лишь вариант. Если тебя не устраивает такая роль, можешь уёбывать к чёртовой матери. — Он ведётся на провокацию. Так по-идиотски, так тупо, но ведётся, когда вжимает Ви в стену и поднимает лицо на себя. — Ты ведь не остановишься просто так?
Неро закусывает губу. Жар в груди заставляет поддаться уже другому импульсу – наклоняется чуть ниже, практически зависает над его лицом и смотрит на чужие, пахнущие никотином, губы. Что-то притягательное есть в этом чёртовом запахе, что-то, что заставляет кровь в жилах бурлить. Он не сразу осознаёт, когда получает сильный удар в плечо и сам оказывается у стенки. Боль по всей спине и в голове заставила жмуриться.
— Я не хочу с тобой даже рядом находиться. Это так не работает, что ты поцелуешь и я прощу. Отдыхай. — Ви отряхивается и не теряя ни минуты заходит в здание. Чёрт, откуда в этой долговязой проститутке столько силы? Он даже не посмотрел вслед, только погромче захлопнул дверь. Неро не рассчитывал на прощение по щелчку, но и извиняться не будет. За что извиняться? За то, что Ви – вертихвостка? За то, что он иногда срывается?
Нет времени разбираться с этим всем – он сам, как только немного проходит головокружение, залетает внутрь. Колокольчик звенит раздражающе, а ещё сильнее бесит, что Ви уже смылся. Ужасно шумно внутри, от чего-то начали пить слишком заранее те, чьи имена он даже не помнит. Опять уставшее лицо бармена, опять его трясущиеся от напряжения руки. Ещё бы напряжённым не быть: работы до пизды, эти свиньи глушат спирт за милую душу, а под градусом самое то похрюкать о жизни, как пять минут назад на улице. Неро присаживается за стул.
— Какое светское мероприятие такой шум развело? — он упирается рукой о щеку, лениво наблюдая за работой бармена. В самом деле, на что там кроме воды и огня можно смотреть вечно?
— Ты так рано сегодня. Неужели дела отменились? А, в общем, не важно. Босс говорил, что могут привести номера один. Сам понимаешь, многие его в помине не видели…
— Номера один? — Неро резко передёргивает и он приподнимает голову, а рука сама начинает вибрировать и теплеть, а потом ненамеренно принимает нечеловеческий облик. Это даже не опасность, это смертельная, блять, угроза! Так вот, что за особый гость требует битвы с ним. Когти царапают стойку, когда сам он пялится в пустоту.
Номер один никогда не выходит просто так. Это человек, с которым не сравнится никто и ничто. Он, как и Ви с Данте, был с отцом с самого начала, и если эти двое, пусть и в разных отношениях, были всегда примерно равны, то Уризена не могли победить никто. Сам Неро не видел столкновений с ним и Витале, но то, с каким особым, ядовитым пренебрежением или даже страхом тот смотрит давало понять: даже ему не всё равно. Даже у этого заносчивого куска говна есть к нему извращённое уважение, пусть и заключающееся в страхе. От одного воспоминания перевоплощения Уризена мерзкая сухость и теснота в горле. Ну конечно, папочка! Спасибо, спасибо! По случайности, буквально благодаря неожиданности он победил Ви, а теперь Вергилий решил проверить Неро на гиганте?
— Эй, Неро, ты сейчас стол продырявишь! Решил мне работы прибавить? — Мигель недовольно вскрикивает, пытаясь обратить на себя внимание, но Неро лишь одёргивает руку. Господи, как теперь быть? Что делать с этим? Что сейчас? Неро хватается за голову, сильно сжимает волосы и бесшумно ругается. Бармен легко читает страх и панику, сменяя свою злобу сожалением. — Погоди, Неро… так вот почему…
— Помолчи. Пару минут.
— Послушай, нет. Может, тебе налить чего-то?
Мигель кладёт руку на плечо Неро, но второй сбрасывает руку. Отъебись, просто отъебись. Эта тупая, просто тупейшая поддержка ему не нужна. Ему не нужно вытирать сопли, ему нужно собраться. Ему не надо сожаления. Почему его бросают по поезд вот так, поставив перед фактом? Нет, Неро не боится проиграть, он боится умереть нахуй. Когда мальчишке пополам этот урод сломал бёдра, сжал как алюминиевую банку, Неро находился в первых рядах. Хруст и болезненный крик, да такие, которые бьют по ушам и желудку. Серьёзно, он видел множество дерьма, его самого резали и ломал изнутри паразит, но то, с каким кровожадным рвением этот парень выламывает другим кости, пришлось проглотить подступающую рвоту. Но большее отвращение, мешающееся со страхом, вызвал тот взгляд. «Музыка для ушей» – читалось в этом оскале, когда несчастный ребёнок плакал и кричал. Наверное, тогда Неро и начал понимать это отвращение Ви: в Уризене нет ничего человеческого. Конечно, папочка долго ругался и грозил пальчиком, оштрафовал, но парню же никто этими ебаными штрафами кости никто не срастит! Он их перемолол в муку, в какой медпункт там отправлять?! В тот момент казалось только Витале понимал ужас ситуации, когда первый вслед за номером один вылетел из зала. И вот с существом, что внушает страх даже Вергильевой копии, его заставят драться?
Когда под ухом раздаётся треск льда, Неро отвисает. Коктейль подозрительного жёлто-оранжевого цвета со слабым солодовым запахом. Мигель слабо улыбается, вымывая испачканные принадлежности.
— Выпей, оплачу. Я добавил лимонной кислоты, сильно не опьянеешь. Тебе нужно хоть немного успокоиться.
— Да как тут успокоишься, когда тебя от тебя скоро мокрого места не останется. — горько усмехается Неро, с каким-то предостережением смотря в стакан. Это не кажется хорошей идеей, ибо тварь внутри извивается: противоречие в чувствах, от агрессии до полного отчаяния. Он готов прямо сейчас разреветься, на глазах этого блядски доброго бармена.
«Даже не думай пить это сейчас. Его доброта выйдет тебе боком.»
— Мне ещё ты, уёбок, приказывать будешь?! — Неро говорит вслух и обращает на себя внимание абсолютно весь зал. Эти взгляды, вопросы недоумения и испуганный взгляд бармена, всё-таки ломают его и он залпом выпивает месиво. Горечь, привкус патоки и явный вкус спирта вышибают все мысли из головы.
— Неро, спокойней. Ты же победил Ви, верно? Знаю, тогда у тебя были абсолютно другие эмоции и Ви не внушает столько страха, но Ви сейчас очень много говорит о тебе. Ты произвёл впечатление на него как никто другой. Я не понимаю, как у тебя это получилось, Ви много думает о тебе. Мне кажется это о чём-то да говорит, правда? Ты сильнее, чем ты думаешь.
Витале думает про него? Занятно. Неужели ему интересно гораздо больше, чем просто затаскивать в кровать. Не любовный интерес, нет, скорее интерес на уровне наблюдения за жизнью насекомых, научный, как у его папаши при встрече после катастрофы. Вергилий не протянул руку помощи тогда, хотя прекрасно знал: Неро болен. Так Ви и поступит – будет наблюдать, как букашку раздавят. Мило-мило.
— Налей ещё. — не сразу Неро замечает, что рука осталась такой же, но более не вибрирует.
***
Зал полон людей, сам Неро стоит по левую сторону. Крики вокруг, жар и тяжёлый взгляд Вергилия сверху заставляет нервничать, но из-за алкоголя в крови стоит он уверенно. Он зубами вгрызётся, но не даст себя убить.
«У этого человека нет ни одного проигрыша. Благодаря своей невероятной мощи он занимает первое место в рейтинге игроков, и за шесть лет не был скинут никем. Встречайте: Уризен!»
Высокий и мускулистый мужчина с лёгкой щетиной, который чертовски похож на Ви своей блядской рожей, но только Ви не ухмыляется так отвратительно. Этот рост в почти два метра вводит в ступор, давит своей аурой и непонятными импульсами. Неро в его тени мог прятаться. На открытых частях тела виднеются отвратительные складки, а его карие (единственная разница с Ви кроме носа) глаза адски страшно блестят. Три, два, один…
Громадный кулак размером с его голову проносится над ухом, а бешеный взгляд принимает жёлтый свет. Как и на этой огромной, уже синей руке, открываются складки – такие же жёлтые глаза. Неро хватает пару секунд, прежде чем быть размазанным в дерьмо. Нога отъезжает в сторону с громким трением, когда он склоняется в попытке уклониться. Нечеловеческая рука бьёт в бок, но это не имеет никакого толкового эффекта и только задорит эту тварь. Он начинает смеяться. Натурально смеяться, когда схватывает его руку и выкручивает. Остаётся пару градусов, чтобы не остаться без руки. До этого не доходит – будто добивая, Уризен заряжает человеческой рукой ему в челюсть, заставляет упасть на колени. На плечо он ставит свою ногу. Это не столько больно, как унизительно, учитывая довольные крики зевак. Интересно, с каким лицом на это смотрит Вергилий?
— И это ты – тот, кто победил Ви? Похоже, у него был не очень хороший день. — он чуть не рычит ему на ухо, земля подрагивает, а пыль попадает в лёгкие. Неро сглатывает от неожиданности, а ещё сильнее боится того, что голос в голове молчит. Только паника подступает, когда Уризен топает и практически ломает ключицу. Тёплая красная жидкость тяжёлыми каплями падает на землю с этим движением.
— Ты хочешь сказать, что это всё? Больше ты не способен покрываться?
Он ухмыляется и намеренно смотрит в толпу. Соберись, СОБЕРИСЬ! Боль, адская боль, а звук ломающейся кости заставляет представить, как веточка под напором. Подобрав момент когда пожелтевшие глаза скачут по залу, он впивается когтями в икру Уризена. Последний болезненно рычит и пинает противника чуть не в противоположную сторону зала. Сквозь боль он скорее поднимается и вытирает кровь из носу. Только, кажется, это не сильно задерживает самого Уризена: он поворачивается также резко, как ударяет, и летит в сторону Неро.
— Что такое? Больно тебе, да? Так включи регенерацию, мальчик. Давай, сразу не будет болеть!
Неро не успевает среагировать, когда его хватают за горло. Дьявольские когти впиваются в кожу и мясо, по телу стекает кровь. Неро очень слабо сжимает громадную руку, но всё безуспешно.
— Насколько же ты жалкий червь. Ви всерьёз опозорился, когда проиграл ТЕБЕ. Слабый, бесполезный кусок говна, даже не тень своего отца. Даже не предателя-Данте!
Чем он так разозлил этого утырка? Почему Уризен настолько несдержан? Какого чёрта злоебучий червяк спит сейчас??? Кажется, он скоро начнёт закрывать глаза.
Стоп, нет! Он не может так просто выйти из боя.
Глаза резко открываются и начинают печь, когда он кладёт и вторую руку на чужую лапу. Он царапает когтями кулак, даже не понимая, каким образом он обратил и вторую руку, но сейчас под действием адреналина он сминает огромные пальцы до хруста, заставляет кровоточить и ослабить руку. Уризен злится, удивляется и тянется оторвать ему голову, но Неро резким порывом сбрасывает поломанную руку и ударяет по лицу. Три царапины по правой стороне лица пузырятся кровавым цветом. Охуительно злобный взгляд разъедает упавшего, откашливающегося Неро. Теперь его глаза в самом деле закрываются, а счёт судьи становится всё тише и тише.
***
Неро открывает глаза и врезается в зелёный потолок. Желудок пульсирует, очень хочется вырвать. Судя по запаху спирта, нашатыря и слабого – хлорки, он в медпункте. Блеск, просто блеск – он перебинтован через всю грудь, но боли никакой особой не ощущает. Интересно, как там глазки Уризена: не болят ли? Не поцарапал ничего? Было бы обидно, конечно.
— Придурок, чем ты думал, когда напивался перед выступлением?! — Неро только-только замечает стоящего у стенки Витале, который смотрит то на Неро, то на роющегося в медикаментах мальчишку.
— Что ты здесь…
— Я спасал тебя, идиот. Тебя бы убили доктора же, хотели вкалывать морфий и не почуяли перегара. — Мне пришлось просить тебе промывать желудок, ты понимаешь, чему это чревато?
Ви никогда не кричал. Он типается от злости, раздражения – привычных его эмоций, но чтобы кричать… На словах о промывании желудка проносятся смутные воспоминания: как водят под носом нашатырём, как чужие пальцы заставляют наклоняться и вытирают его, как поглаживают те же руки. Витале правда так перенервничал и сам принимал участие в его спасении? Ви, побелевший от ужаса и никак от него не отходящий, будто готов придушить своими собственными руками. Он пропускает мимо ушей все нравоучения, все страшные угрозы и просто приподнимается на локтях.
— Ви, прости меня, пожалуйста.
— Безотве… Погоди, что? — Ви затыкается, когда Неро сильно и виновато хмурится. Он оборачивается на медбрата, присвистывает и взглядом просит выйти, на что тот, спотыкаясь, выполняет. Когда дверь захлопывается, Витале подходит поближе и скрещивает руки.
— Я был не в состоянии… Нет, не так. Я очень сильно проебался. Я накосячил так, что это невозможно исправить. У тебя есть полное право ненавидеть меня и отказать, но я хочу, чтобы ты знал: я не хочу просто так исчезать из твоей жизни и прошу дать мне второй шанс.
Витале опускает голову и кусает губы. Неужто ему не всё равно? Ему правда настолько интересен Неро? Или это такая жалость? Витале тихо, бессловно присаживается рядышком на койке.
— Первый и последний шанс. Не больше и не меньше.
Неро не решается протянуть к нему руку, но не хочет опять терять крохи доверия. Он просто радуется, что его единственный шанс не оставит его.