Море накрывает своими прохладными волнами мозолистые ступни мужчин. Вода мутная, шипит и пенится.

Свежий солоноватый запах водорослей, смешанный с холодной сыростью воды, укутывает со всех сторон. Белый песок сухо шуршит под ладонями, а контрастное земле небо нависает над головами грозным полотном.

Затишье перед бурей, тишина перед хаосом.

Фентон холодной ладонью поглаживает тыльную сторону руки Джайро. Они молча наблюдают за разворачивающейся трагической сценой в каком-то по счету акте их личного спектакля под названием «обратный отсчет до момента, когда закончатся причины врать, бить тарелки и периодически сжигать мосты (согласно расписанию)», главную роль в которой играет природа — и все в этой могущественной, не зависящей от их воли стихие заставляет сердце в благовении трепетать; кажется, что все обыденное далеко. Далеко за теми изумрудными скалами, за колосящимся полем цвета потускневшего золота.

Пьяный миндаль глаз Крякшелла отражается в мутной синеве Джайро, который пытается скрыть, что изучил каждую вкрапинку на радужке парня. Гиарлуз делает большой глоток дешевого алкоголя из горла бутылки, и, поморщившись, занюхивает рукавом потрёпанного грязно-зеленого свитера. Ледяной ветер, несущийся с побережья, пробирает до косточек, благо высокоградусный напиток (и горячая ладонь в руке) не дает продрогнуть насквозь (помимо всего, кожанка мужчины сейчас свисает с плеч младшего — Джайро просто снова подался этому благородному идиотскому порыву опекать своего стажера коллегу приятеля партнера Фентона). К слову, кожанка не спасает, и тот выглядит ничем не лучше блондина — такие же мешки под глазами, обветренные губы и щеки, острые скулы и колючая щетина. Фентон устал, но он снова так проебывается, стоит едва взглянуть на Джайро — от этой его грубой линии носа, от этих морщинок у глаз и вот той самой родинки на мочке уха, будь она неладна и трижды проклята, его накрывает. С головой и надолго.

У обоих в голове торнадо, а в груди пожар. Они просто фантастически проебались; просто, блять, невозможно так проебываться, а они смогли. Бутылка горячительного кочует по рукам мужчин, пока в ней остается всего ничего — пара капель спирта и остатки сожаления. И все же, акт этого ебучего спектакля если не последний, то один из заключительных — причины кончились (тарелки, кстати, тоже). А искать новые, почему-то, уже совсем не хочется.

Но тарелки все же купить надо.